Истории Евсея. Часть 2. Глава 2

       В трёх- или четырёхдневном переходе до следующего селения, когда солнце пекло сильно, а вода встречалась редко, мы увидели четырёх путников, идущих нам навстречу. Ощущения от их приближения были тревожные и отдать им было нечего, кроме одежды, которая была на нас, да остатков воды и хлеба. А в моём заплечном мешке был самый ценный наш груз – писания о Свершении.
       – Жди команды, – сказал я Луке. – Если побежим, то только вперёд. Спокойный Лука молча кивнул.
       Путники, приближаясь к нам, заранее взялись за ножи, все четверо: это заставляло думать, что они не предполагают разговаривать с нами о Боге. Двое центральных, один из которых был главным (это читалось по выражению лица), подошли к нам на расстояние вытянутой руки, двое других стали обходить нас, стараясь зайти за спины.
       Я смотрел в глаза главному. Увидел, как мелькнула его правая рука с ножом в сторону моего горла. Я не сделал шаг назад, а нырнул с уклоном влево под его руку. Инерция удара по воздуху немного развернула его, он открыл передо мной свой бок, в который я и толкнул его обеими руками, резко выпрямляя полусогнутые ноги. Толчок получился сильным, в правильном направлении. А Лука невозмутимо вытянул ногу. Главарь, падая, ухватился за своего соратника и сбил его на землю.
       – Бежим! – крикнул я Луке зачем-то очень громко.
       Двое заходящих за наши спины бросились за нами, наверное, возбуждённые внезапностью схватки.
       Бежали мы быстро, долго, не разговаривая, слушая танец своего сердца.
       Когда дыхания в такую жару уже стало не хватать и начало прихватывать бок в районе селезёнки, я обернулся. За нами бежал, не отставая, один человек, остальных не было видно. Когда я обернулся, бежавший выбросил нож в сторону.
       – Стой, Лука!
       Мы остановились, обернулись навстречу бежавшему. Дыхание его было ещё более тяжёлым, чем моё. Он резко остановился, поднял руки вверх, показывая, что в них ничего нет. Потом наклонился, упираясь руками в колени, пытаясь привести дыхание в порядок… Мы дали ему и себе отдышаться.
       – Чего ты хочешь? – спросил я. – Мы вряд ли сможем чем-то помочь тебе.
       – Сможете, – сказал человек. – Возьмите меня с собой! Неожиданное предложение привело к небольшой паузе в начавшемся общении.
       – Зачем? – спросил я его.
       – Просто так, – ответил человек. – Хочу идти с вами, а не с ними.
       – А почему? – продолжал уточнять Лука.
       – У вас глаза добрые… И убивать людей из-за куска хлеба больше не могу… Ходить один не хочу. Возьмите меня. Буду работать на вас просто так… И не бейте меня… Ем я мало.
       Его звали Алан, он был перс, беглый раб. Не так давно Алан ушёл из родной Мидии в поисках счастья в сторону великого Рима. Быстро попал в рабство. И быстро, хотя и поздно, понял, что счастье надо было искать в родных местах. Его дважды перепродавали с прибылью для предыдущего хозяина. А потом он бежал и примкнул к таким же беглым рабам-бродягам…
       Так нас стало трое. Алан был рыжеволос, желтоглаз, в нём текла кровь одного из воинов Александра Македонского, более четырёхсот лет назад ненадолго завоевавшего Персию. О наличии в теле Алана толики греческой крови ему рассказала его прабабушка. Алану был двадцать один год.
       – Больше не могу и не хочу идти по пути зла, – сказал Алан.
       Он чтил древнюю веру персов, так как воспитывался в авестийской традиции. Уже почти четыреста лет не существовало великой Персидской империи. Но на этих территориях возникло не менее великое Парфянское царство, правила которым уже не древняя династия из царства Парс, а династия царей полукочевых арианских племён, пришедших на эти земли с севера. Арианцы завоевали греческую сатрапию, а потом увеличили свои владения до восемнадцати царств – от Месопотамии до Индии. Цари арианских (иранских) племён считали себя родственной ветвью предыдущей династии парсов. И подтвердили это тем, что остались верны авестийской вере, принесённой пророком Заратустрой почти за тысячу восемьсот лет до Рождества Христа. Парфия продолжала чтить веру во Всеблагого Творца Мира Ахура Мазду, Владыку мудрости, а значит, и хранила жречество храмов Огня…
       Алан не был исполняющим законы древней веры, которую он называл Благой Верой. Но настал час, и Алан возымел сильное желание изменить направление пути, на который ступил, уйдя из дома, на противоположное. Его терзала совесть, на индоарианском наречии «чиста».
       Алан был необыкновенно чистоплотен. Если позволяли обстоятельства, он омывался пять раз в день, но при этом не заходил в речку или ручей, встречающиеся в пути. Он имел с собой кожаный мешок, которым набирал воду из ручья, шепча молитву. Омывался в стороне от ручья и от чьих-либо глаз.
       В его вере огонь и вода были святыми творениями, не подлежащими осквернению. Костёр в дороге разводил теперь Алан, он не мог позволить, чтобы огонь соприкасался с водой. Дрова теперь использовались чистые и обязательно сухие, чтобы капли влаги от сырой древесины не попали в пламя. Ведь огонь – это образ Благого Творца Мира, оставленный человекам через пророка.
       Алан ел немного не потому, что не хотел – он не употреблял в пищу мясо с кровью. Кровь должна быть правильно удалена. Но даже если кровь удалена правильно, он ел не всякое мясо. При таком подходе у него порой не было большого выбора питания в дороге. Может, поэтому он был крепок, лёгок, вынослив и смог долго преследовать нас, когда мы убегали от разбойников.
       Увидев, что мы творим обязательную молитву три раза в день, он стал творить молитву пять раз в день по суточным часам, вставая на молитву и в предрассветное время. Алан прилагал усилия к возвращению в свою веру. Нам он сказал:
       – Я когда-то выбрал путь зла. Это плохо. Я пошёл за Владыкой демонов, но Всеблагой милостив, вся хвала Ему, Он дал мне встречу с вами, а я смог увидеть ваши глаза. Есть надежда: когда душа моя окажется у Моста решений, мои благие дела будут хоть на волосок превышать злые, и я попаду в Дом Песен…
       – Алан, что главное в жизни твоей? – задал я вопрос.
       – Я же не священник, я человек простой – а вопрос непростой, – улыбнулся Алан.
       – Попробуй ответить, – попросил я. – Мы же решили идти вместе… Для меня вот важно научиться любить ближних, как самого себя, какие бы неприятности ни приходили от них. А ты что скажешь?
       – Ты поставил себе очень трудную задачу. Тогда я тоже замахнусь! Хочу победить силы зла, которые не дают мне быть счастливым в этом красивом мире. Тогда я точно не попаду в ад… И тогда в ад не попадёт больше никто. Я хочу быть счастливым всегда, вечно, и ничего не бояться…
       – А как победить силы зла?
       – Это знает у нас каждый, кто избрал путь Благой Веры. Надо жить с добрыми мыслями, добрыми словами и добрыми делами. Хотя это очень трудно. Но любой человек, и я тоже, имеет совесть. Совесть, если её слушать, определит добро и зло. И надо сделать добрый шаг, даже если мне этого совсем не хочется… Я знаю, ты мне в этом поможешь – это видно в твоих глазах, ты твёрд в добрых шагах, и этот большой юноша тоже… Поэтому я и бежал за вами…