Уния

Пошлость является там, где имеет место неразличение скверны и святости.
Евангельский прообраз пошляка – человек, пришедший на брачный пир к Царю в небрачной одежде.   
Мы живём во время, когда такое поведение никого не удивляет.
В церковных лавках вы не найдёте ни «Бориса Годунова», ни «Капитанской дочки», ни «В овраге», ни сочинений многих других православных по своим интуициям авторов. Зато вы наверняка увидите там книги Сенкевича. «Будь верен жене, молись с ней по молитвеннику, наживай деньги, люби спорт – и твоё дело в шляпе и на том и на этом свете», - к этой формуле сводится нехитрая «мораль», навязываемая читателю этим угодником буржуазного вкуса. Его «положительные» типы, среди которых и святые Христовой Церкви, очень «успокаивают её [буржуазию] на мысли, что можно и капитал наживать и невинность соблюдать, быть зверем и в то же время счастливым».
То, что в кавычках, цитаты из Чехова.

***
Почему латынь перестала быть языком церкви в Европе, а церковнославянский продолжает быть эталонным церковным стилем русского языка? Русские - консервативный народ, они слишком привязаны к своим привычкам и традициям, ленивы и пассивно воспринимают прогресс - такие объяснения заготовлены у либералов. Допустим, мы консервативны, но вряд ли консервативнее англичан. Однако сегодня трудно было бы найти англичанина, который вычитывает утреннее и вечернее правила на латыни. Наверняка такие есть, но слишком уж это экстравагантные англичане, уникумы. Для русских же, самых обыкновенных, молиться на церковнославянском - норма.
Следовательно, не в консерватизме дело.
Просто европейцы по-другому веруют.
Зачем жертвовать удобством повседневного языка ради церковнославянского, ведь Бог прекрасно нас понимает на любом языке, - так думает европеец. Он, конечно же, прав: Бог понимает не только все языки, Он слышит даже немых. Но всё же, уверен русский, Он лучше слышит того, кто готов чем-то ради Него жертвовать, от чего-то отказываться ради того, чтобы быть Им услышанным. Заповедь взаимности любви Бога и человека присутствует и в Ветхом Завете, и в Евангелии. Так вот: если я люблю Бога, то что мне стоит обращаться к Нему на языке, не запачканном ни политическими, ни торгашескими, ни какими-либо другими профанными (или, как выражались в средневековье, скверными) смыслами, - на языке, специально созданном для молитвы? Это такая малость по сравнению с той милостью, которой я от Него жду и которую Он мне дарует. Вот логика православно верующего русского человека. Европеец же слишком привык к комфорту, к самоугождению, чтобы пожертвовать ради молитвы даже такой малостью, как повседневная пошлость.
Украинцы, отказываясь в церкви от церковнославянского языка в пользу языка бытового, уподобляются европейцам.

***
Современник Петра Могилы, униатский митрополит Иосиф Рутский писал о нём: «Он производит впечатление человека, хорошо приготовленного к принятию католической веры». Православный богослов ХХ века Георгий Флоровский считал, что Пётр Могила готов был признать юрисдикцию Папы Римского. А ещё предстоятель малороссийской церкви будто бы верил в чистилище. И его катехизис был калькой с латинского, в чём его обличали греки.   
Представитель рода магнатов-шляхтичей, Пётр Могила мечтал о том, чтобы весь православный клир Речи Посполитой получил европейское образование. Он за свой счёт отправлял православных священников учиться в католические учебные заведения. Киевская академия, им открытая, наследовала иезуитской школе. Латинский язык имел в ней самый высокий статус. Вместе с латынью утверждалась и латинская мудрость – схоластика.
Схоластический уклон, заданный Петром Могилой, до сих пор не преодолён в православных духовных школах.
Почитатели Петра Могилы утверждают, что без его реформы православная церковь не пережила бы то смутное время. Особенно много таких в УПЦ, которой Пётр Могила был местно канонизирован.

***
"Православное кино"... Явно речь не идёт о церковном стиле: эти фильмы не для молитвы. Но в чём тогда его, этого кинематографа, православность? Тематика православная? Не понимаю. Этак выходит, что если какой-нибудь циник богопротивный станет из корысти или тщеславия с придыханием рассказывать, например, о своём "паломничестве" в Оптину Пустынь, то он уже православный автор? А тот, кто во Христа верует, но у него в фильме никто не крестится, Евангелие не цитирует и не вздыхает "мастеровито-смиренно", неправославный? Нет, тематика явно тут ни при чём. Единственное у меня есть объяснение: православное кино - это кино, снятое по благословению. Но тогда его вряд ли стоит смотреть, потому что ничто высокохудожественное ни по чьему благословению, как правило, не снималось и не снимается. А также не рисуется, не пишется, на ноты не перекладывается: другая природа у творчества.
Это, кстати, хорошо понимал прп. Амвросий Оптинский. Он даже не вникал особо в то, какую философию разводит Константин Леонтьев, его духовное чадо, готовящееся к постригу; знал, что управлять им всё равно невозможно, а потому отмахивался: какое тебе ещё благословение? Пиши себе да пиши, главное - не греши.
Как его ни определяй, "православное кино" отдаёт художественным сектантством. Ни в каких отдельных фестивалях талантливые православные авторы не нуждаются.

***
Почему у нас такая болезненная реакция именно на «Матильду»? Почему за крестителя Руси князя Владимира так не вступались, как за Николая Второго: ведь, в сущности, «Викинг» не менее пакостный фильм, чем «Матильда»? Почему терпим Малахова, ежевечерне отравляющего миллионы душ ядовитой пошлостью, а Алексею Учителю не спустили и одного фильма? К Малахову ведь и батюшки ходят: каково царю-страстотерпцу видеть с того света такое осквернение русской духовности. Если так радеем о чистоте, то почему же не встанем на её защиту, не прогоним отъявленных пошляков с государственного телевидения? Так нет же, мы терпим их - и возбуждаемся оттого, что увидели в кинофильме голую грудь Кшесиньской. А многие даже и не увидели, а только услышали об этой груди.
Может, этой грудью Кшесиньской просто переполнена чаша терпения? Отчасти, наверное, так. Но есть и другое. «Викинг» - «блокбастер», Малахов – недотыкомка серая, и то, и другое за пределами русской культуры, а Учитель - внутри неё.
Культура – это душа народа: протест против «Матильды» - это восстание против осквернения русской души.
А ещё важна личность самого Николая Второго. С тем, что он был нерешительный и слабый правитель, вряд ли кто станет спорить. И о восстановлении монархии никто сейчас всерьёз не помышляет. Царь-мученик олицетворяет самоё Россию, терзаемую бесами Революции, он пострадал оттого, что пошёл против этих бесов, от которых мы по сей день жестоко страдаем.
Вопрос стоит так: либо Россия, либо Революция. Революционная Россия, реформаторская Россия – это умирающая Россия. Но народу не хочется умирать. Он ненавидит реформаторов-революционеров и искренне, хоть, может, и не до конца понимая, оплакивает царя-батюшку, принявшего от них мученическую кончину. А тут находится циник, который, по сути во время тризны, выставляет нам эту голую грудь… Очень естественная реакция – желание этого циника обличить.
Улюлюкать же и топтать его нам Бог не велит. Даже евангельского Иуду никто из учеников Христа не преследовал, ему дали самому найти себе осиновый кол. Наша реакция на Учителя глупа именно потому, что мы поступаем не по Евангелию.

***
Сегодня мы вспоминаем о зверском убийстве Николая Второго и его семьи.
Его убийцы метили, конечно, в Россию. Куда метили, туда в этот раз и попали.
Почему так взволнованно мы поминаем императора, который во многом повинен в катастрофической смуте ХХ века? Мне думается, потому, что он, приняв гибель от революции, напоминает нам: её наступление на Россию не прекращается.
Революция - это не просто бунт. Это претензия возомнившего о себе рационального человека Запада переустроить мир без Божьего благословения.
Россия сильно отравлена западной революцией. Но она не может выжить без Бога: отними у русского веру - и он перестанет быть русским. Это будет совершенно другой народ. Поэтому для России жизненно важно преодолеть в себе соблазн революционного переустройства.
Не все русские люди это понимают, но многие постигают интуитивно. Верующие и атеисты - все, кто остаются в душе русскими, - не хотят самоубийственных западнических реформ.
Западники в России не унимаются. Они имеют огромную власть над умами, особенно популярны их идеи среди молодёжи. Обращаясь к Николаю Второму, мы ищем небесного заступничества от расползания этой порчи. (17.07.2018)