Верный Ромзес

Олег  Вайнтрауб

В Е Р Н Ы Н Ы Й   Р О М З Е С
(рассказ продолжение)


            - А что так? А ну давай садись рядом, рассказывай.

  Николай Иванович сразу перешел со мной на ТЫ. Я сел рядом на предложенный мне стул. Ромзес-Рогдай устроился между нами, и, казалось, светился от радости. Как только Николай Иванович начинал говорить, пес вскидывал голову и преданно смотрел ему в лицо, будто ловил каждое его слово. И при этом улыбался. Вот именно, улыбался. Я раньше слышал, что собаки умеют улыбаться, но этого видеть мне  еще не приходилось.  Глаза Ромзеса сияли, и уголки верхней губы он приподнимал, обнажая зубы. Получалась полная иллюзия улыбки.

           Я же, сам не зная почему, поведал доселе незнакомому мне человеку свою историю о развалившейся семье, о неприятностях на работе. Подробно рассказал, как я нашел Ромзеса и как мы жили с ним в этом домике  до самого конца лета. Хозяин слушал меня внимательно, только изредка поглаживал по голове пса.

          - Николай Иванович, я так полюбил этого пса, что он стал мне, как родной.  Он такой умница, все понимает, как человек.

          - А хочешь, я подарю тебе щенка такой же породы. У меня в питомнике есть знакомые, и они выберут  тебе самого лучшего. Такой же породы, как у Ромзеса, с родословной и паспортом. Ромзес чистокровная восточно-европейская овчарка. У него есть паспорт и медали.  Каждую весну я вожу его в питомник на вязку с такой же чистокровной сукой. Из каждого помета нам полагается один щенок. До этого я оставлял их в питомнике, где они их выгодно продавали. На этот раз я возьму у них натурой, - улыбаясь, сказал Николай Иванович, - и подарю его тебе.

- Это было бы, конечно, здорово, но ведь он стоит бешеные деньги…

- Пусть это тебя не заботит. Это мои проблемы. За то, что ты вернул нам Ромзеса, я готов для тебя сделать что угодно.

- Если вы уж так добры, то я согласен, только не сейчас. Весной бы…

- Да, осенью суки и не щенятся же, - с улыбой ответил хозяин. – Весной, конечно.

- К этому времени  и у меня что-то прояснится с работой, и я смогу достойно содержать собаку.

- Ну, и ладно. Так что ты там говорил про домик в лесу и рыбалку?

- Домик находится метрах в двухстах от дороги   … - Тверь. Он стоит на берегу чудесного лесного озера. А какая там рыбалка! Караси, лени, щуки, окуни – прямо сами в руки идут.

               - А домик совсем гнилой?

- Я бы так не сказал. Он еще крепкий, если его подлатать, то простоит еще не один десяток лет.

-  Ты хорошую идею мне подал. Вот немного оклемаюсь, выйду на работу, пошлю туда рабочих, они его отремонтируют, и будет у нас с тобой место для отдыха.

- Николай Иванович, в зиму не стоит этим заниматься, лучше уже весной.

- Пожалуй, ты прав. Если я забуду, ты мне где-нибудь в средине апреля позвони и напомни. Сейчас дам тебе мою визитную карточку.
При этих словах, он тяжело поднялся со своего кресла и, опираясь на костыли, подошел к письменному столу, из выдвижного ящика достал визитку и протянул ее мне. Я почувствовал, что пришла пора откланяться.

- Спасибо, Николай Иванович. Я уже, пожалуй, пойду.

- Да посиди еще, сейчас придет жена, пообедаем вместе.

- Нет, спасибо, я пойду, у меня еще есть дела.

- Ну, как знаешь. А  позвонить не забудь!

Я двинулся к выходу, потом обернулся.

- До свидания, Николай Иванович. И прощай Рогдай, ты теперь  уже дома.

             Пес, словно поняв мои слова, поднялся с  места, подошел ко мне, встал на задние лапы, а передние положив мне на грудь и лизнул меня в лицо. Я потрепал его по шее, и не оглядываясь, вышел из квартиры. Так мы с ним попрощались.

           Как только закрылась за мною дверь, я почувствовал, как одиночество навалилось на меня, словно снежный ком. Как-то особо остро почувствовал отсутствие семьи, близких друзей и даже рядом живых существ, привязанных ко мне. Таким близким мне существом последние почти два месяца был Рогдай. Я успел так привязаться к нему, что даже стыдно сказать, как к сыну. А теперь он вернулся к тому, кого больше всех любил. Я не ревновал его, прекрасно понимая, что я был для него временным пристанищем. Видимо такая уж у меня доля, что от меня уходят к тем, кого больше любят.

               С этими грустными мыслями я поехал домой. От автобусной остановки до нашего дома можно было пройти по асфальтированным дорожкам или напрямик через пустырь. Этот пустырь в утреннее и вечернее время собачники использовали для выгула своих питомцев. Но сейчас еще не был вечер, однако на пустыре виднелась пара: довольно молодая женщина в синих джинсах и сером домотканом свитере со своей собакой, огромным черным сенбернаром. Они гуляли недалеко от дорожки, по которой  я проходил. Сенбернар, а он был без намордника, увидев меня, резко двинулся в мою сторону.  Женщина пыталась его удержать, натянув поводок, но не тут-то было. Собака была большая и сильная, и женщина едва справлялась с ней. Еще было не понятно, кто из них кого выгуливал.

                -  Не бойтесь, он не кусается, - постаралась она меня успокоить.

                - Да я и не боялся. Прекрасно знал, что сенбернары самые спокойные и добродушные собаки. Сейчас  его, очевидно, привлек собачий запах, исходивший от моего комуфдяжа. За два месяца он успел настолько пропитаться  запахом Рогдая, что сенбернар, видимо, посчитал и меня принадлежащим к собачей породе, и поспешил познакомиться. Он подошел ко мне и стал обнюхивать. Женщина все пыталась его оттащить. Я постарался ее успокоить.

              - Да вы не волнуйтесь, он не выявляет агрессивности. Его, очевидно, привлек запах, исходящий от моих штанов. Я много возился с собакой.  Запах ее он и учуял.

             - У вас есть собака? – заинтересованно спросила женщина, я ни разу вас с ней не видела.

             - Была… - со вздохом ответил я.

            - Почему была? С ней что-то случилось?

            - Нет, просто она была не моя. Пришлось ее отдать.

           Дальше говорить было не о чем, и я поплелся домой, постоянно думая об этой собачнице. Она мне понравилась сразу. На вид ей было лет 25-27. Среднего роста, чуть-чуть полноватая, со светлыми волосами, выбивающимися из-под шапочки, приятным личиком и крепкою фигурой,  она сразу создавала приятное впечатление. Я успел заметить отсутствие обручального кольца на безымянном пальце  ее правой руки, когда она держала поводок. Теперь я уже жалел, что не использовал шанс познакомиться с ней. А больше такого случая может и не представится.


          За оставшиеся до 1-го сентября дни я забрал домой кое-какое имущество из домика, а кое-что оставил. Домик запер на весящий замок, приделав мощную лямку и скобу, хотя прекрасно понимал, что это не послужит серьезной преградой, если кто-то захочет залезть в домик. Но мне как-то так было спокойней.

                (продолжение  следует)