Изгарь

(Все события и персонажи являются вымышленными,
и любые совпадения случайны)

«Серебро твое стало изгарью …» - Ис.1:22

- Приветствую вас, дорогие мои путешественники! Нам предстоит с вами преодолеть около тысячи километров удивительной дороги Чуйского тракта по дивным красотам Горного Алтая, увидеть жемчужину наших озёр – Телецкое озеро, уступающее по величине только Байкалу, вдохнуть неподражаемый воздух векового кедровника, поднявшись на Семинский перевал, и наконец в заключении нашего краткого путешествия насладиться снежными склонами окрестных гор курорта Белокурихи, с катанием на горных лыжах. Обещаю вам, что эта неделя пройдет удивительно и увлекательно, а впечатления от этого отдыха будут незабываемы на всю жизнь, - так вещала молодая экскурсовод известной в городе туристической фирмы пассажирам комфортабельного автобуса, направляющегося из столицы Алтайского края в Горный Алтай.

    Группа была недокомплектной, не хватало десяти человек, что в общем то, было понятно. Последствия пандемии всё ещё держали многих в своих цепких объятиях страха перед этой заразой… Так, что этот туристический тур, приходилось пару раз переносить по срокам, и Сергей Викторович уже пожалел было, что согласился отправиться в эту поездку, и, пожалуй, бы не поехал, если бы не одно обстоятельство. Эту дорогостоящую путёвку по зимним красотам Алтая оплатила его единственная дочь, живущая в Швейцарии. Она собственно говоря давно звала его к себе погостить, но в этом году по ковидным ограничениям приехать в Европу не представлялось пока возможным, поэтому она и оплатила ему это путешествие, сказав:
- Давай папуля подними-ка своё настроение! У вас же там на родине, тоже Швейцария! А в следующем году, даст Бог и к нам с Грэгом сможешь приехать, когда весь этот кошмар с ограничениями спадёт.

     Настроение и впрямь было не очень… После смерти жены от этой заразы в прошлом году, тогда, когда был панический страх и перед болезнью, и перед новой вакциной, он чувствовал себя сегодня особенно виноватым. Это он не хотел прививаться, говоря всем о том, что мы умрём не от заразы, а просто потому, что надлежит человеку умереть, как написано в Библии. Его мнение было достаточно авторитетным, так как многие годы он нёс служение в церкви на значимом посту диакона.  Он и правда не боялся смерти, внутренне готовя себя к этому неизбежному для всех итогу жизни. И когда поднялась температура у них с супругой, то вначале они не стали вызывать скорую, так как в тот пиковый год опустошающей страны заразы, ждать врачей приходилось порой целый день. Они это знали из рассказов друзей. Вот и решили они с супругой самостоятельно лечиться известными лекарственными препаратами, да ещё и молитвами, благо оба веровали в Того, Кому подвластны все болезни.
Но Бог усмотрел всё не так, как они просили. Слишком коварной оказалась эта зараза, лекарства не помогли, да и молитвы, как оказалось, в том конкретном случае тоже…

Они обои слегли на третий день заболевания, и уже не могли подняться с кроватей. Самое же худшее было то, что удушающий кашель не проходил, и абсолютная слабость во всём теле разбила их полностью. Звонок сестры, на который с трудом смог ответить Сергей Викторович, помог им попасть в стационар больницы. Это сестра Зоя подняла «на уши» все службы города. Оно и понятно, бывшая весомая работница в администрации города, обратившаяся к Богу через знакомство с их семьёй, и являющаяся другом семьи, постоянно интересующаяся их жизнью. Вот и тогда, поняв, что они заболели, она смогла оперативно направить к ним скорую. Но было уже поздно, при поступлении у обоих было большое поражение лёгких, причём у Сергея Викторовича оно доходило до семидесяти процентов, а у супруги Светланы Ефимовны только сорок. Они обои сразу же были размещены в реанимацию, и врачи делали всё что могли, но…

    Когда Сергей Викторович пришел в сознание, то не обнаружил на кровати возле себя своей супруги….
- А, где, моя жена? – обратился он к врачу в «скафандре».
- Её, что перевели в другую палату?
- Да, перевели… подождите, позову заведующего…
    Через минут семь к койке Сергея Викторовича подошел такой же «космонавт», правда оправа очков у него была красной, у остальных медиков, работающих здесь, очки были с зелёной оправой. Он подошёл и смотря через свои очки сочувственным взглядом произнёс:
- Крепитесь…. Ваша супруга перешла в мир иной … Простите, мы сделали всё что могли, но мы не боги, сами понимаете… Соболезную….
- Но как же так? У неё же легкие были меньше поражены?
- Так бывает увы… К тому же эта болезнь слишком коварна, и бьет по самым слабым местам организма порою по тем, о которых мы и не знаем… Ваша супруга Светлана Ефимовна скончалась после того, как мы выписали её из реанимации в обычную палату. Она, казалось бы пошла на поправку, её бронхи восстановились полностью, но как оказалось, отказали почки… Простите, мы уже ничего сделать не смогли… Слишком большая нагрузка сейчас, за всем не поспеваем….
 

… За окном автобуса, везущего путешественников к красотам Алтая мелькали поля и перелески, а Нина Ивановна, глядя в окно, всё продолжала напряжённо думать о том деле, что решила осуществить, а именно – уйти из жизни красиво…

Она в далёкой молодости занималась горным туризмом, и можно сказать тогда горы стали её непреодолимой страстью. Однако, с того похода, который положил деление её жизни на «до» и «после», уже более двадцати лет она не ходила и не посещала никаких гор, считая, что вся её дальнейшая жизнь была сломана именно там...
Возможно она и была права, вот только горы были тут не при чём…
     Тогда, когда она студентка четвёртого курса педагогического института, познакомилась с молодым человеком – опытным инструктором горного туризма на одном из слетов стройотрядов, она просто «по уши» влюбилась в Глеба всерьёз увлеклась путешествием по горным вершинам и от всей души полюбила и эти горы, и дух кочевников, навьюченных туристическим скарбом, и ползущим медленно, но неумолимо и непременно вверх на покорение очередной вершины, и песни у костра и огромное бездонное звёздное небо, когда звёзды так близко…

…. Да, эти звезды… Именно с них всё и началось… Тогда, в том походе, ближе к его середине, она осталась одна у догорающего костра, когда к ней подсел Глеб. Он укрыл её плечи своей курткой, сказав:
- А, ты что Нинок, всё любуешься звездами? Не пора на покой? Смотри, смотри, но помни, что завтра снова большой путь, сил то хватит?
- А, я Глеб сильная, ты не смотри, что такая худая… Спасибо за заботу…,- улыбнулась она.   

     Ей было приятно, что наконец то Глеб обратил своё внимание на неё. Ведь до этого он ровно общаясь со всеми, имел, как она понимала, особые отношения с «корявой Танькой». Да, именно с корявой. Её лицо было во многих местах испорчено впалыми ямочками, словно от перенесённой оспы, и она искренне не понимала, что мог найти такой красавец Глеб в этой «корявой Таньке». Она всеми силами пыталась обратить его внимание на себя, то отставая от группы, якобы устав, то, ненароком посмотрев в его сторону, улыбнуться ему… Но, вот до этого вечера, их личные отношения всё не складывались, и ночевать Глеб уходил в палатку именно к «корявой Таньке» … Туристический люд повествовал о том, что возможно скоро у них будет свадьба…
      Поэтому, тогда, когда Глеб укрыл её плечи своей курткой, она поняла, что «лёд тронулся», и стала напряжённо думать, как бы подольше удержать его у догорающего костра. Впрочем, тогда он, на её удивление, никуда не спешил, и они долго сидели рядом на бревне, любуясь звёздным небом… Тепло, исходящее от костра было менее приятным, чем тепло, исходящее от соприкосновения их плеч. И когда Глеб пошел в лес за хворостом, чтобы освежить догорающий костёр, Нина приняла то решение, за которое потом корила себя всю жизнь… Она, оглядевшись по сторонам, особенно пристально посмотрев на палатку «корявой Таньки», и внимательно прислушавшись ко всем шорохам и звукам ночной тишины затихшего туристического бивака, стремглав побежала в лес за Глебом…

… Эта страшная новость о потери супруги обожгла его сознание в один миг. Сергей Викторович вдруг отчаянно понял, что теперь он совсем один… Нет, конечно же у них со Светой была дочь и двое внуков, но они были так далеко… Еще была церковь и друзья семьи, но у всех их были свои семьи и свои заботы…
«Почему Ты, Господи, забрал её?!» - возопил он в своём сознании, откидываясь на кровать. «Возьми и меня! Я готов к встрече с Тобой! Мне здесь уже не зачем жить!» Отчаянный кашель сотряс всего его, и задыхаясь от удушья он подумал о том, что Бог его услышал и через несколько мгновений он встретится с Ним и со своей супругой. Но…
     Но врачи не позволили тогда ему уйти просто так в «мир иной», итак смертность зашкаливала, и за каждого больного шла настоящая битва. Вот и Сергея Викторовича «откачали», и когда он в очередной раз пришел в сознание, то услышал укоризненный вопрос заведующего отделением реанимации:
- Что ж вы голубчик за свою жизнь совсем не боретесь? Вам теперь нужно жить за двоих! А вы, совсем расклеились! Нехорошо! Давайте-ка, помогайте нам! Поди внучата ждут дедушкиного возвращения? Так?
- Наверное ждут, только они у нас далеко. Живут в Европе, в Швейцарии…
- Вот и отлично! Поправитесь и к ним на отдых. Там же просто курорт во всей стране, даже обычный горный воздух поможет вам окончательно укрепиться.  Берите себя в руки! Раз вас Бог не забрал к себе, как вашу супругу, значит вы ещё не всё сделали здесь на земле, не так ли?
- Может быть…, - в задумчивости прошептал Сергей Викторович.

    Еще две недели он провёл в стационаре. На третий день его перевели в обычную палату, но интенсивное лечение не прекращалось: системы капельниц, многочисленные уколы, и кислородные коктейли помогли ему встать на ноги и к выписке из больницы он уже мог самостоятельно передвигаться. Так что вызвав такси, смог сам добраться до дома.
     С трудом поднявшись на четвертый этаж по лестничным маршам обычной «хрущёвки», он дважды останавливался для того, чтобы передохнуть. Испарина покрывала весь его лоб, да и сам он весь взмок. 
Когда он открыл дверь своей квартиры ключом, то гнетущая пустота оставленной ими месяц назад их жилища вдруг обрушилась на него с такой силой, что он не смог устоять на ногах, и плавно сполз вдоль по стенке коридора вниз на пол, не в силах больше сделать не единого шага, и слезы горячей волной полились из его глаз…
     Сколько он сидел так, он не помнил. Возможно час, или два. Двигаться совершенно не хотелось, и он вновь пожалел о том, что Бог его оставил здесь на земле, а не призвал в Свои небесные обители, как его супругу. Отвлек его грустные мысли настойчивый звонок квартирного телефона. Он всё звонил и звонил не переставая. Потихоньку встав на ноги, он подошел к нему и взял трубку.
- Алло…
- Ну, слава Богу! Сергей Викторович, что же вы сбежали из больницы самостоятельно?
- В каком смысле?
- Разве вам врач ничего не сказал? Мы же хотели вас забрать, только не знали точно день выписки. А когда узнали и приехали в больницу, вы уже сами куда-то укатили. Слава Богу вы теперь дома! А то я уже битый час звоню, а никто трубку не берёт! – вещала подруга семьи Зоя Павловна.
- Спасибо за беспокойство Зоя Павловна. Я дома, всё в порядке…
- Сергей Викторович, вы не волнуйтесь, мы хорошо «проводили в последний путь» сестру Светочку. В церкви было служение, Василий Данилович говорил хорошие слова, народа было много, все скорбели. Как жаль, что всё это произошло именно с вами, такая благословенная семья! Искренне соболезную…
- Спасибо, Зоя Павловна за всё…,- сказал он, в душе думая:
- А если бы она не вызвала врачей, то может быть они бы вместе с супругой были бы уже на небесах… А теперь что? Она там, а он здесь… И всё это, благодаря заботе о них сестры Зои. Разве он просил её заботиться о них? Что теперь ему одному здесь делать?
    Он положил трубку телефона, и поднявшись с пола, поплёлся на кухню. Вечерние сумерки наступившего одиночества очень явственно заполнили их квартиру, и он подумал:
- Завтра, обязательно нужно поехать на кладбище к жене, проститься так сказать…
Не включая света, он поставил чайник, и долго, долго смотрел на бурлящий кипяток, подсвеченный голубым светом, не отключая его.
- Вот и жизнь наша, как эта вода, - подумалось ему.
- Двигаемся, шумим, и даже иногда кипятимся. А что в итоге? В итоге то, что как эти кипящие пузырьки воды, и мы исчезаем, и как пар наша жизнь обрывается так же внезапно, как она оборвалась у моей Светочки….
Слёзы безвременной утраты тихими ручейками опять непроизвольно полились из его глаз и томление одиночества тяжёлой плитой навалилось на него. Это его возвращение в пустой дом теперь каждый раз стало испытанием, и он всякий день, оставаясь один в квартире, давал волю своим чувствам…
    Дочь Ксюша звонила теперь ему. Раньше она в основном разговаривала с супругой. Но сколько могли длиться эти дорогие сердцу разговоры? Пять- десять минут, а всё остальное время Сергей Викторович оставался один, совсем один, наедине со своими мыслями... Если бы не церковь, то это вынужденное одиночество стало бы просто критичным. Теперь он не пропускал ни одного собрания, и на какое-то время забывался от своих горестных дум, участвуя в церковной жизни. Но всё же ему так не хватало супруги. Теперь он осознал насколько сильно её любил, и очень жалел о том, что при жизни так мало ласковых слов говорил ей. Сейчас бы он всё исправил, но…. Бог разрешает всё так, как ему угодно, и в их конкретном случае одного взял, а другого, другого оставил… Но зачем? Разве для дочери и внуков лучше, что на земле остался он, а не Светлана? ....


…. Тишину горной ночи нарушил крик ночной птицы взлетевшей из-под ног Нины, и она на мгновение остановилась в испуге и от птицы, так внезапно оказавшейся на её пути, и от своего неуёмного желания… Постояв некоторое время в нерешительности, и размышляя о том, не стоит ли вернуться обратно к костру, она в задумчивости сломила прутик сухой ветки и стала лихорадочно его ломать.
- О, и ты добыла хворосту! – насмешливо окликнул её Глеб.
 Он появился внезапно, словно из ни откуда, держа в руках охапку сухого хвороста.
- Да я всё думаю…
- О, чём?
- О тебе….
- И что такого ты можешь думать обо мне? – улыбаясь ей, спросил Глеб.
- Разное…
- Что, например?
- А, тебе интересны мои мысли?
- Почему нет?
- Ну, не знаю. Ты постоянно с Танькой. Меня вообще не замечаешь…
- Ох и дурёха ты Нинок.
- В каком смысле?
- Да в прямом. Мы сейчас вдвоём, а ты Танюху вспоминаешь.
- Так разве у вас с ней ничего нет?
- Зачем тебе это знать? Может быть важнее будет ли что-то у нас с тобой?
- Да, это важно… А у нас что-то будет? – заглядывая ему в глаза, спросила Нина.
- У нас в тобой сегодня может быть всё что ты захочешь… Он бросил свою охапку дров и приступил к ней, обнимая её.
     Больше никаких слов им не потребовалось… Там, на лесной поляне, они покорились вечному чувству, влекущему мужчину к женщине, и упивались друг другом до самого утра. Вернуться к друзьям их заставило свежесть утра, и роса наступающего нового, как тогда казалось ей, счастливого дня.
     Оставшиеся два дня и две ночи похода они проводили вдвоём, и даже «корявая Танька» ничего не могла сказать. Всем стало очевидно, что Глеб в своих симпатиях предпочел Нину – Татьяне. На удивление Нины, Танька не злилась, или просто не подавала вида. Но уже в конце похода, она случайно подслушала разговор Таньки с одной из участниц похода, когда шла мыть посуду к протекающему горному ручью после обеда. Она еще не дошла до него и оставалась в зарослях кустарника, когда до её слуха донёсся этот разговор.
- А, ты чё подруга, ушами совсем не стрижёшь? – спрашивала «корявую Таньку» Людка.
- Ты о чём?
- Так о Нинке с Глебом. Он же уже вторую ночь ночует у неё в палатке. Вы, что поругались?
- Какое тебе дело?
- Да, я так, чисто по-дружески. Всем же интересно…
- Да, что там интересного?
- Ну как? Ты что совсем ничего не понимаешь? У них же роман!
- Ну и что?
- В каком смысле?
- Да в прямом! Ты сколько Глеба знаешь?
- Недавно, а что?
- А, то, что в каждом походе у него с кем-нибудь очередной роман…
- И ты это терпишь?
- Конечно терплю. Глеба не переделаешь, он поэт, ему, как он говорит нужно всегда вдохновение, а между нами девочками говоря по-простому – он «полный кобель», который «не пропустит ни одну юбку».
- Тань, но как же ты это допускаешь? Разве тебе не обидно?!
- Мне нет. Вот погуляет мой Глебушка до конца этого похода как гусар, а потом как побитый щенок приползёт к моим ногам и будет умолять о прощении, баллады свои поэтические мне посвящать.
- Чё, правда?
- А, то. Приедем в город, я тебе покажу. Уже несколько его покаянных поэм набралось.
- И ты хранишь их?
- А, что? Конечно храню. Ты пойми одну простую вещь Людок, что мужики гуляют с одними, а женятся на других. Так вот, я собираюсь за Глеба замуж, и его легкие походные романы со всякими там Нинками мне не преграда,
- Тань, но я не понимаю, как такое можно терпеть? А вдруг он тебя забудет? Уйдет и не вернётся к тебе?
- Никуда он от меня не денется! Мы же знаем друг друга с детства, да и родители наши тоже хорошие знакомые. И без моего папеньки не продвинется мой поэт никуда…
- А, кто твой отец?
- Отец мой директор одного известного издательства, так что без него не пробиться никуда моему Глебушке, и он это прекрасно понимает. А то, что раз в год в походах развлекается для вдохновения, то до поры до времени, я ему это позволяю.
- До какой поры?
- До нашей свадьбы конечно.
- Ну ты Тань, «просто жесть»! Твой Глеб с Нинкой «кувыркается», а ты о вашей с ним свадьбе говоришь! А вдруг он по-настоящему в неё влюбился. Так то она ничего себе – хорошенькая, и лицом и фигурой вышла.
- А, я, разве хуже?
- Да, нет…, это я так к слову…
- Ты Людка, если не веришь моим словам, то давай просто с тобой забьём пари: если в этом году у нас с Глебом будет свадьба, то ты покупаешь мне свадебное платье!
- А если он на тебе не женится, что тогда?
- Тогда я покупаю тебе тур поездку в Болгарию, идёт?
- А, давай! Мне даже интересно чем это всё закончится!
    Больше стоять в кустах Нина уже не могла, и выйдя к ручью, исподлобья посмотрела на них. Она хотела что-то обидное им сказать, но они быстро встали с бревна у ручья, и торопливо побежали от неё к лагерю.
- Посмотрим, посмотрим! – подумала она.
- Нет, вы только посмотрите, какие стервы! Как такое они могут себе позволить говорить! А спорить на свадьбу, это вообще, как?! Расскажу Глебу, и сыграем мы с ним свадьбу, а они обе обломятся, и пусть катятся в свою Болгарию, а нам с Глебом и на родном Алтае очень даже хорошо и романтично!
    Но сказать об этом разговоре Глебу сразу как-то не получилось вначале. А потом, они вернулись в город, началась учёба и Глеб куда-то пропал… Вначале он что-то говорил про учёбу и занятость, а потом вообще исчез из поля зрения Нины.
   Она знала его домашний адрес, но стеснялась пока туда идти, ведь он не представил ещё её своим родителям как невесту, и она смущалась прийти к ним в дом до той поры, пока не поняла, что летний роман в горах Алтая, привносит в её жизнь нешуточные перемены…
… Да, она была беременна! Это обстоятельство помогло ей набраться смелости, и прийти наконец к нему домой.
    Взлетев бегом на четвёртый этаж новой девятиэтажки, не ожидая лифта, она в нерешительности остановилась у его двери, переминаясь с ноги на ногу, почему-то не в силах позвонить в дверной звонок. Чувство чего-то неприятного и противного наполнило всю её, и она уже хотела уйти, когда входная дверь его квартиры распахнулась и на пороге его дома она увидела выходящую «корявую Таньку» в свадебном платье….

… Шум осеннего дождя за окном привлёк его внимание, и он подошел к окну наблюдая, как по стеклу потекли большие ручьи слез утраты тепла ушедшего лета, а на его глазах опять непроизвольно потекли слёзы утраты милой супруги. За прошедшие три месяца после выписки из больницы Сергей Викторович с виду будто бы пришел в себя. Он заказал и поставил на могилу жены памятник и пару раз навестил её могилу, но эти визиты приносили ему такую невыносимую боль и тоску, что он не хотел больше приезжать туда – в город мертвых, где эти скорбные холмики, явным образом напоминали всем о том, что жизнь конечна. Он скорбел, что остался на земле, но понимал, что это его «крест», и он должен его нести, сколько Бог позволит. Видя его скорбь, как-то к нему после собрания подошёл пастор Василий Данилович. Он приобняв его спросил:
- Сергей Викторович я бы хотел поговорить с вами.
- О чём?
- Да, так о жизни, если не возражаете…
- Да, давайте поговорим, если у вас есть время. Мне то его девать некуда…
- Вот, вот, и я о том же.
- В каком смысле?
- Давайте пройдём в кабинет, и я вам всё расскажу.
- Хорошо.
Они поднялись из холла молитвенного дома на второй этаж в кабинет пастора.
- Так о чём со мной вы хотели поговорить Василий Данилович?
- Видите ли Сергей Викторович, я смотрю, что вам очень трудно оставаться одному…
- Да, это так. После ухода Светланы, у меня словно света не стало. Всё как-то померкло, потускнело что - ли…
- Да, понимаю. Эта безвременная утрата была для всех нас тяжёлой новостью…
- Понимаете Василий Данилович, мне и жизнь без Светы, теперь не мила… Я совсем одинок…
- Подождите Сергей Викторович, но у вас же дочь и как помнится мне двое замечательных внуков.
- Да, всё так, но они живут далеко…. Мы конечно созваниваемся время от времени, но по телефону какое общение? Так пару слов о том о сём, и потом опять пустота…
- Но как же Господь, как же ваше служение в церкви?
- Да, если бы не Господь, то я, наверное, уже бы и счёты с жизнью свёл…
- Что вы такое говорите?! Разве такое можно говорить? Вам всего пятьдесят два, вы же диакон у нас. С вас берут пример, и вот вы в таком унынии…
- К сожалению, это так… Я и сам понимаю, что не должен так скорбеть, но… Ни работа, ни служение в церкви, не приносят мне утешения…
- И не принесут.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Утешение может дать только Бог. Вы же сами всё это понимаете. Тогда, когда вы обои лежали, можно сказать на смертном одре и церковь молилась за ваше исцеление, то было угодно Богу одного из вас забрать, а другого оставить здесь на земле.
- Да, но почему остался я? Мне казалось я уже вполне готов к переселению.
- Ну, Сергей Викторович, не мне вас учить: пути Господни неисповедимы… Он один знает то как Ему поступать с каждым из нас, и Он не допускает никакой ошибки, это точно…
- Василий Данилович, я всё понимаю, но что-то внутри меня оборвалось что ли. Нет той радости что была прежде, пустота кругом, даже когда кругом люди: коллеги по работе, или братья и сестры в церкви. Я каждый раз ложась дома спать молю Бога, чтобы Он забрал меня к Себе.
- Но ведь пока не забирает?
- Да, пока не забирает, это точно…
- Тогда надо жить и трудиться для Него. Ведь, как мы с вами понимаем что-то для вас есть ещё на этой земле. Какое-то особое служение вы ещё должны совершить.
- Какое такое особое служение? Я же просто диакон в нашей церкви, помогаю вам чем могу…
- Ну, я сам до конца не знаю о вашем особом служении. Но думается мне, что оно точно должно быть. А то что вы помогаете мне, так это хорошо. Правда в последнее время вы перестали проповедовать, всё на балконе отсиживаетесь, и даже не подходите к столу хлебопреломления.
- Так у нас же и без меня достаточно служителей.
- Да, служителей у нас достаточно. Но многие смотрят именно на вас. Все же знают о вашем горе…
- Так что мне напоказ теперь показывать всем, что всё хорошо?
- Нет, напоказ не надо. А вот поблагодарить Бога за все эти последние события с вами - нужно, если не в церкви, то дома в тиши, когда вы и Господь, ну вы меня понимаете?!...
- Да, всё я понимаю, но пока не могу… Не понимаю почему так Господь поступил с нами…
- Боль утраты любимого человека всегда тяжела, но Бог, дающий такие испытания, даёт и силы их перенести. Попробуйте всё же поблагодарить за эту боль утраты, и думаю, что Господь даст вам новые силы для жизни и служения. У меня так было…
- Когда?
- В молодости, когда Бог забрал к себе моего сына. Тогда нам казалось это совершенно несправедливым и абсолютно невозможным… Но Бог забрав одного, подарил нам ещё троих так что Он не ошибается…
- Но мне не нужно другой жены, тем более трёх…
- Сергей Викторович, разве я об этом? Что касается второй половины, то вы теперь свободны жениться во второй раз, или остаться вдовцом до конца своих дней. Я конечно понимаю, что прошло совсем немного времени, и скорбь вашей утраты ещё велика. Но Бог может утешить вас, и кто знает, может и вы возьмете себе в жены кого-нибудь из сестёр. Вон сколько одиноких разбитых сердец в нашей церкви, я уже не говорю про другие церкви ...

- Значит, Василий Данилович, вы считаете, что мне следует жениться во второй раз?
- Нет, Сергей Викторович, ничего такого я вам не говорю. Но жизнь должна продолжаться, а в жизни бывает по-разному. Как я вижу, Зоя Павловна очень о вас беспокоится, она хорошая христианка и могла бы скрасить ваше одиночество.
- Нет, нет, увольте меня от этой затеи! Я, как вы там говорили, лучше останусь вдовцом до конца своих дней…
- Это ваше решение. Главное возвращайтесь в жизнь. Скорбеть сверх меры, это уже уныние, а уныние — это грех. Давайте, активней включайтесь в служение, а там Бог всё усмотрит. Да и к внукам в Европу, думаю вам стоит съездить. Развеетесь немного, поводитесь там с младым поколением. Их кипучая натура поможет и вам преодолеть все ваши тягостные думы. Я буду молиться за вас.
- Хорошо, спасибо. К внукам, точно нужно съездить. Правда отпуск у меня зимой.
- Тем лучше для вас. Билеты зимой можно приобрести с большой скидкой. Так что не раздумывайте долго и поезжайте в горную Швейцарию к дочери.
- Спасибо за заботу, так, наверное, и сделаю…

    Они простилась с пастором, и он пошел домой в несколько приподнятом тогда настроении. Придя домой, он сразу позвонил дочери, ненароком сказав ей о своём желании приехать к ней с визитом. Ксения очень обрадовалась этой его затеи, и пообещала даже оплатить все его дорожные расходы (так как все свои сбережения у него ушли на памятник супруге, и он готов был брать кредит для этого заморского путешествия к внукам). Но Европу вдруг закрыли на глухой карантин, связанный с этой пандемией, и уже взятые билеты в Швейцарию, пришлось сдавать. Взамен этой поездки Ксения и предложила ему этот тур по Горному Алтаю, выкупив это путешествие, и обещая, что летом сама с внуками приедет его посетить и конечно проведать могилу матери.
    Но и этот, оплаченный дочерью тур, несколько раз переносили по срокам и взятый отпуск уже почти закончился, когда из тур бюро всё же позвонили и пригласили на это путешествие по красотам Горного Алтая.
    Он поехал только потому, чтобы не пропадали даром оплаченные средства дочери, и вот теперь рассеянно смотрел в окно на заснеженные поля и перелески, мелькающие за окном…

… - А, это ты?! – удивленно, и в тоже время насмешливо проговорила она скороговоркой.
- Почему ты в таком наряде в квартире у Глеба? – не веря своим глазам, тихо спросила Нина.
- А, ты что совсем «того»? Ничего типа не понимаешь? Думала «дала молодцу» в походе потискать твои прелести, и всё, он твой? Нет, дорогая! Не ты у него первая, и не ты последняя! Развлекался Глебушка со многими, а женится сегодня на мне! Чего здесь не понятного? Сейчас едем в ЗАГС, а потом в кафе на свадьбу! Тебя туда не приглашаю, сама понимаешь не зачем!
Так, что разворачивайся, и иди ищи своего счастья где-то там в сторонке, а нам не мешай!
- Никуда я не пойду! – вдруг твердым голосом проговорила Нина.
- Мне обязательно с Глебом нужно поговорить! Пусть он сам обо всём этом скажет!
- Да, пожалуйста! Глеб, тут к тебе твоя «лесная красавица» припёрлась! Скажи ей сам, что ей «нечего здесь ловить»!
В проеме двери показался Глеб, одетый с иголочки в новый костюм, и за его спиной ещё несколько любопытных лиц гостей.
- Что тут у вас? Какая «лесная красавица»? – спросил он, ещё не видя Нину.
- А, это ты Нинок? – осекся он, и его довольная улыбка медленно сползла с его лица.
- Да, это я! – смело, откуда только взялись сила, чуть не прокричала она, говоря громким голосом. По правде говоря, с ней начиналась истерика, и она уже не вполне могла себя контролировать...
- Как ты такое мог допустить, Глеб?! Ты же мне в любви клялся! Они же на тебя поспорили!
- Нина, ты так не кричи. Зачем так волноваться…, - пытался он сохранить лицо, и её успокоить.
- Не нужно сейчас нести всякий вздор!
- Вздор!? Ты в своём уме?! У нас с тобой будет ребёнок! Это вздор?!!!
- Не знаю, что там у тебя будет…. Уволь меня от твоих проблем… Мы с тобой уже не встречаемся около месяца…. С кем ты…, и от кого нагуляла…, я не в курсе…
- Значит ты отказываешься от своего сына?
- Я же популярно тебе объяснил: никакого сына у меня с тобой нет! А где ты…, кого нагуляла… я не в курсе…. Давай, уходи, не порть нам праздник….
- Значит так?
- Конечно, а что ты хотела?! – вступилась в защиту Глеба «корявая Танька»
Эта её «защита» была столь невыносимой для Нины, что она, не контролируя себя вцепилась в её волосы, раздирая на голове той приготовленную фату невесты. 
    Долго драть невесту ей не позволили гости, оттащив её от молодых и плотно держа под локотки вытолкнули за дверь подъезда. К дому уже подъезжал свадебный кортеж, и Нине ничего не оставалось делать, как уйти от этого праздника жизни, полностью раздавленной словами Глеба…
Она шла ничего не видя перед собою…. Слёзы лились из её глаз беспрерывно, ей просто хотелось умереть, и поэтому она шагнула под колёса проходящего рядом автобуса, совсем недалеко от дома Глеба. Последнее, что запомнил её мозг был отчаянный скрип тормозов, и чей-то отчаянный крик. А потом всё смеркло … Была полная темнота и невыносимая тупая боль во всём её сознании…
    Она пришла в себя на третий день в больнице. У её постели сидела заплаканная мать, гладящая её руку.
- Ну, слава Богу, ты жива! – промолвила она, когда увидела открывающиеся глаза Нины.
    Нина ничего не ответила матери, она не разделяла тогда её радости, ей всё ещё хотелось просто умереть…
    Но умереть её не позволили врачи, она всё слышала. Слышала, как объясняли матери её поступок. Слышала о том, что врачам экстренно пришлось прерывать её беременность, и то, что теперь, к сожалению детей у неё, не будет, так как пришлось многое изменить в её организме, чтобы сохранить ей жизнь. Её бы поместили в псих больницу, если бы она была в норме, так как было достаточно свидетелей, повествующих, что она сама сознательно сиганула под колёса автобуса. Но она была не в порядке…
    Её парализовало, правда не всю, а левую сторону. Так что мать смогла как-то договориться с врачами, и вместо психбольницы, перевезла её домой в деревню, ухаживая за своей ненаглядной доченькой.
Там в деревне, мало-помалу Нина пошла на поправку заботами любящей матери, и через два года смогла заочно окончить свой университет и защитить диплом учителя начальных классов. Она осталась работать в школе своей деревни учительницей начальных классов, и несколько лет была просто примерной женщиной, снискавшей уважение сельчан. От аварии почти не осталось последствий, правда левую ногу она немного волочила, за что после одной «любви» с женатым трактористом, её прозвали «хромой Нинкой».
    Роман этот случился внезапно, на пятый год после аварии, когда они с матерью готовились к зиме и купили целый прицеп берёзовых дров. Привезя этот прицеп механизатор Григорий, получив расчет спросил их:
- А, кто рубить чурки будет? Сами что ли?
- А, что?
- Могу подсобить, если ещё деньжат подкинете.
- Хорошо, приходи в субботу, потрудись сколько сможешь. А мы и баньку затопим, чтобы после работы вымылся, - промолвила мать Нины.
- На том и порешим…
     В субботу Григорий пришел к ним спозаранку, со своим колуном. Силён был этот мужик, ловок и сноровист. Работал, словно играл, и мать с Ниной, едва поспевали вдвоём за ним, таская эти поленья в дровяник. Почти пол прицепа разрубил он тогда, и когда уже осенний день смеркался, пошел мыться в баню, позвав и Нину, сказав ей:
- Ты покажи мне где там у вас чего? Как пару поддать? Может попаришь меня? - посмотрев на неё с определённым значением.
Нина, поняв его намёк, пошла с ним добровольно в баню... Там он два часа мылся, а она охаживала его берёзовым веником со всей силы. Впрочем, одною помывкой эта баня не ограничилась, и там в тесной баньке она отдалась Григорию без всякого сопротивления, что ему очень понравилось. Для него очень престижно было «отъиметь училку», чем потом он хвалился друзьям по «пьяной лавочке».
С той поры помощников в доме у них прибавилось значительно, так что почти каждую неделю кто-нибудь пытался навязаться к ним «помочь по хозяйству», с обязательной помывкой в бане под веники Нины. Мать вначале ничего не подозревала, но когда слух, что «училка - хромая Нинка» всем мужикам «даёт», и никому не отказывает дошел до неё, призвала дочь на серьёзный разговор:
- Нина ты что творишь?
- Мама, ты о чём?
- Так о твоих банных похождениях! Считай всё село гудит, как ты там развлекаешься с мужиками.
- И что говорят?
- А, то ты не знаешь?! Побойся Бога, разве для того я тебя вымаливала у Него?
- А я, разве тебя об этом просила? Вот осталась я живой, и что? Кому я нужна, неплодная. Вот живу здесь с тобой уже пять лет, а где мой рыцарь то? … Что-то я его не наблюдаю на горизонте! Вот ты теперь такая правильная стала, в церковь ходишь, иконы в доме развесила, а в молодости то что, сама тоже грешила, или нет? Кто мой отец то? До сиз пор не знаю!
- Виновата я перед тобой, прости…. Такая же дурочка была, полюбила женатого. Твой отец был москвичом, работал он у нас на уборке на ЗИЛе, их тогда целую колонну к нам в колхоз нагнали. Возили они пшеницу от комбайнов к нам на зерноток. А там мы девчата молодые, все любили покататься с ними, ну у кого-то и любовь случилась. Влюбилась я в него «по уши», всю уборку мы с ним под звездным небом о будущем мечтали. Обещал он меня с собой в Москву забрать, а потом их как-то быстро перевели в другой район, у нас то они уже всё зерно свозили, а потом по-быстрому, и в Москву отправили.
     Я то, когда поняла, что «тяжёлая» поехала к нему в Москву, адрес их автоколонны знала. Но не сложилось там у нас ничего, он оказался женатым, и уговаривал меня сделать аборт. Я хотела было остаться в Москве, устроиться там на работу, да только меня - беременную никто не брал, так что вернулась домой к матери и родила тебя уже здесь. Ему написала, что он стал отцом, а через год отправила ему твою фотографию. Только от него не было ответа ни на первое, ни на второе письмо. Может они до него и не дошли, а может не нужны мы ему были, он же москвич, что ему Алтайская деревня. Адрес его у меня в моей шкатулке, если захочешь сама ему напиши, только думаю, если в детстве он от тебя отказался, то и взрослая ты ему не нужна. Я тогда, вначале, сильно переживала, да и мамка меня корила, а потом, как ты родилась, то мы с мамкой жили уже радуясь. Очень ты смышлёной и проказой была, да и по хозяйству с четырёх лет все стремилась нам помочь. Ни о такой судьбе для тебя я мечтала, но видимо грех мой тяжкий и тебя настиг, коль и у тебя с этим Глебом ничего не сложилось.
- Так ты про Глеба знаешь?
- Конечно, когда ты в больнице лежала, то следователь приходил. Он всё мне рассказал, и Глебу тому светила статья доведения до самоубийства, он с меня показания снимал, только что я могла ему о ваших отношениях рассказать? А вот другие твои подруги, много чего про этого Глеба следователю рассказали, так что грозил ему реальный срок.
- Вот это да! Я даже и ничего такого не слышала. Но он же женился на Таньке, и теперь кажется известный местный поэт? Когда же он сидел?
- Да, не посадили его тогда почему-то. Следователя поменяли, и дело это замяли, я это поняла, когда другой следователь меня на допрос вызвал, и все про твои суицидальные наклонности выспрашивал. Понятно дело подводил, что ты сама была склонна к таким порступкам…
Ты дочка прости меня, но не следует тебе здесь так с мужиками развлекаться. Итак, на нас пальцем показывают, у нас же, словно на роду написано – быть одинокими: и я и бабушка твоя сами своих детей, без мужей воспитывали…
- Так как мне жизнь устраивать? Я же еще молодая, мне любви хочется!
- Любви дочка всем хочется. Но разве это любовь – семьи разбивать?
- Да, не разбиваю я никакие семьи! Смотри, не один ещё от жены своей не ушёл!
- И слава Богу! Уезжай ты Нина от греха  в город. Там и людей больше, и возможности устроить свою жизнь….
- Значит ты меня гонишь из дому?
- Нет, моя дорогая. Но я же вижу, что не можешь ты уже воздерживаться, хочется тебе простого женского счастья. А у нас в деревне где ж его взять? Все нормальные мужики уже заняты, а молодёжь вся в городе….
- Хорошо мама, я подумаю. Доведу своих школьников до конца учебного года, да и впрямь в город переберусь. Мне ведь тоже такая жизнь уже не в радость. Я же вижу эти похотливые глаза даже тех, кто ещё не был у меня в баньке! Да, и оскорбления от наших баб в свой след слышу, не глухая… Только разве одна я в этом виновата? Они же сами на меня, как мухи на мёд липнут, всё норовят «подсобить по хозяйству» …
- Доченька, а может вместе в церковь пойдём?
- Нет, мама, уволь меня. Ты уже в возрасте, ходи, лоб свой расшибай. А я пока ещё в своё удовольствие пожить хочу. Уеду в город, если так тебе будет легче….
На том и порешили. Оставшиеся два месяца до конца учебного года Нина работала на совесть, и со всеми деревенскими Дон Жуанами «завязала». Не хотела она огорчать свою, теперь верующую мать, да и права, наверное, была та, когда говорила, что шансов встретить свою половинку в городе для молодой женщины в городе больше, чем в деревне….


…. Вот, мы с вами и приехали! – возвестила экскурсовод заснувшим туристам.
- Всем подойти на стойку с паспортами, через сорок минут всех жду в столовой на ужин. Вся основная программа наших путешествий в ближайшие два дня. Не забывайте свои вещи, - напомнила всем экскурсовод, и вышла из автобуса первой.
Туристы оживились, и переговариваясь в пол голоса друг с другом, устремились на выход.
     Морозный воздух обжег своим ледяным дыханием легкие Сергея Викторовича, и он оглянулся по сторонам. Всего в их группе было около двадцати человек, возраст которых был примерно одинаковым, что-то около пятидесяти лет. Ярким пятном выделялась молодежная пара влюблённых и пара возрастных пенсионеров в ярких зимних пуховиках. Как в последствии выяснится - представители одной уважаемой в туристических кругах семьи потомственных путешественников. Еще внимание Сергея Викторовича привлекла одинокая миловидная женщина лет сорока, которая была как-то особенно сосредоточена. По всему было видно, что в её жизни не всё хорошо, он подумал:
- Может стоит её как-то отлечь от её, явно невесёлых дум. Рассказать что-то о Боге? - Однако в голове у него возник внутренний спор:
- Нашелся утешитель! – говорил ему один голос,
- Кто бы тебя самого утешил?!
- Но, я же служитель и должен всем, кого посылает мне Господь, направить на путь жизни,- отвечал другой.
- А, кто сказал, что она нуждается в твоих нравоучениях? Разве тем, кто едут в горы на экскурсию нужны твои проповеди? Разве ты в церкви, чтобы читать их? Отдохни сам, и не мешай отдыхать другим! Не засоряй своими нравоучениями мозги нормальным людям!
- Да, но ведь видно, что эта женщина в каком-то трудном положении. Вон, в глазах нет никакого интереса!
- А, тебе что до того? Или уже влюбился? Так то ты жену свою помнишь?!
- Да, при чём здесь любовь. Просто видно же невооружённым глазом, вся группа как обычные люди, а она, явно чем-то очень огорчена и расстроена.
- А, ты весел и свеж? Так что ли?!
- Нет, конечно… Я тоже, можно сказать в унынии…
- Ну вот и подумай хорошо. Сейчас стал бы кто-то лезть тебе в душу со своими расспросами и советами, это тебе бы помогло?
- Нет, пожалуй, …
- Ну, вот! И ты не приставай попусту ни к кому.
    Такой внутренний спор в течении какого-то мгновения произошел в голове у Сергея Викторовича, и он не стал приставать к этой миловидной женщине со своими расспросами. Кто она, и как её зовут, он узнал после ужина на встрече их группы у камина туристического отеля…

…. Переезд в город ничего особенного не изменил в жизни Нины. Нет, она быстро нашла работу в одной из гимназий, сняла квартиру и стала настоящей горожанкой, одеваясь по последнему слову моды. Вкус у неё к одежде был природным что ли. В работе она тоже была уже опытным педагогом. Дети начальной школы мало чем отличались от её прежних учеников, а вот с городскими родителями случались всякие эксцессы. У себя в деревне она привыкла несколько к другому отношению к себе со стороны родителей. Там она всегда была в уважении, здесь же попадались такие родители, которые ходили к директору, жалуясь на неё за неуспеваемость их собственных чад. При этом, совершенно не прислушиваясь к её советам по отношению воспитания их детей.
- Вы учитель, вы и должны моего ребёнка учить! – спорила с ней одна из мамаш.
- Я учу, но ваш ребенок совершенно не делает домашнего задания. Ваша Вика читает на уровне первого класса, это же очевидно. Вам тоже нужно заниматься с дочкой, чтобы она подтянулась. Я не могу всё время урока посвящать исключительно ей, у меня же ещё двадцать ребятишек в классе!
- А, если не можете ребёнка научить, зачем в школу пошли?
- Нет, но я же вам всё объяснила. В процессе воспитания и обучения ребёнка усилия учителя и родителей должны быть объединены для получения желаемого результата!
- Я не вижу от вас никаких усилий. Мне Вика рассказывает, что вы ей пренебрегаете!
- Но это же неправда! Это же просто детский обман! Ваша дочь, вместо того, чтобы прикладывать усилия, вами явно манипулирует.
- Ну, уж нет! Так высказываться о моей дочери я вам не позволю! Всё, с меня хватит!  Иду к директору! - и рассерженная мамаша устремилась наверх в кабинет директора, стуча каблучками по бетонному полу рекреации.
     В том конфликте директор гимназии стал на сторону учителя и не позволил рассерженной мамаше «съесть» Нину. Он предложил создать комиссию, чтобы проверить уровень преподавания учебного материала, и сделать выборочный срез усвоенного урока детьми класса, включая в их состав дочь рассерженной мамаши, при этом он сказал, что тему для урока может выбрать именно эта родительница. Проведённый открытый урок, стал очевидным триумфом учителя, и даже Вика, могла кое-что ответить на задаваемые контрольные вопросы проведённой темы. Всем стало очевидно, что неуспех ученицы зависит именно от нежелания родителей девочки помогать ей в учёбе, и оскорблённая такими выводами школьной комиссии мамаша забрала свою дочь и перевела её в другую школу.

     Нина же, после проведенного того открытого урока стала пользоваться славой хорошего учителя, её стали посылать на различные конкурсы, и она даже стала однажды лучшим учителем начальных классов в Алтайском крае и отправилась на конкурс в Москву. Там правда ей не хватило нескольких баллов до заветного «хрустального пеликана», но всё равно, она многое подметила и взяла для себя от других талантливых учителей. Там в Москве, она познакомилась с одним из учителей, с которым у неё завязался довольно длительный гостевой роман. Он был из Владимирской области, и обещал или забрать её к себе, или приехать жить к ней.
    Но, как бывает иногда, слов своих не сдержал, и приезжал к ней раз или два раза в год. Можно сказать, что у них с Романом был гостевой брак. Так продолжалось шесть долгих лет, пока их отношения не сошли на нет…
- Ты пойми Нина, - говорил Роман,
- Зачем мне переезжать к тебе в Сибирь?
- Так, давай я к тебе?
- Куда, ко мне? Я живу с престарелой маманей в коммуналке…
-  Так давай, ко мне вместе с маманей.
- Нет, она такого долгого путешествия не перенесёт. Вот дохожу её до конца, а там и устроим нашу семью, или у меня или у тебя…
     Но слова и дела не всегда совпадают... На очередном слёте учителей начальных классов в Екатеринбурге Нину окликнула одна из их общих знакомых.
- Привет Нин! Как ты?
- В смысле?
- Ну, Роман то твой женился.
- Когда?
- Да, уже полгода как. Разве он тебе не сообщил?
- Нет, и кто она?
- Так директор нашей школы – Раиса Юрьевна.
- А, как же его мама? Он же от неё никуда?
- В каком смысле мама? Маму он уже три года как похоронил….
- Ты ничего не путаешь?
- Да, нет! Роман Юрьевич у нас завидный жених. Не ты одна мечтала «охомутать его». Даже я «клинья к нему подбивала», а он всё к тебе, да к тебе из Центральной России в Сибирь. Приворожила ты его что ли чем?
- Видимо плохо приворожила, что он меня так просто променял на вашего директора, даже не сообщив мне об этом….- задумчиво промолвила Нина.
- Ну, ты не обессудь подруга. Ты конечно же тоже в форме, я имею в виду и внешность и фигуру. Но Раиса Юрьевна будет на пять лет тебя по моложе, да и папочка у неё в министерстве. Она у нас недавно, из Москвы, и как я понимаю скоро туда обратно. Вот Роман Юрьевич и не устоял от такого соблазна - стать зятем самому министру, сама должна понимать, не маленькая…
- Спасибо за информацию Тоня. Ну, какие же все мужики «козлы»!
- Почему все?
- Да, был у меня в молодости подобный «козёл», который тоже предал меня ради карьеры своей…
- Нинка, а давай напьёмся! Я ведь тоже мечтала Романа у тебя отбить, а не получилась, хотя я с ним дважды спала!
- Давай Тонька! Ну и «козёл же» -  этот Роман. Он и с тобой спал, а мне всё песни про будущее пел. Ох, и дура же я, и с возрастом не меняюсь…
В тот вечер, после семинара в своей гостинице напились они «в зюзю», и на втором дне мало что смогли уловить из докладов профессоров. Головы отчаянно болели, и мучила неистребимая жажда.
Таким вот печальным образом порушились надежды Нины на создание хорошей семьи со своим коллегой…
От горя она снова целиком с головой погрузилась в работу, стала уже методистом, но и от преподавания малышам не отказывалась. Потому, что только глядя в их ещё совершенно не испорченные и светящиеся глаза, находила внутренний покой, сея разумное, доброе, вечное….
Так ещё прожила она несколько лет одна, приезжая на каждые каникулы в деревню к матери. Мама ослабела и требовала ухода, но от переезда в город к ней, категорически отказывалась.
- Нет, Нина, не хочу я к тебе. Что я там делать буду? Здесь же у меня и огород и хозяйство.
- Да, какое хозяйство то, мама? Десять кур, да Шарик с Мурзиком?
- Вот, вот. Куда они без меня? Да и церковь у нас открылась, я за тебя каждую неделю молюсь.
- Так у нас в городе много церквей, ходи молись куда тебе угодно.
- Нет, ваши церкви я не знаю.
- Так познакомишься.
- А, ты со мной ходить будешь?
- Нет, мамуль! Вот этого я тебе пообещать никак не могу! Не верю я в твоего Бога! Вот ты говоришь, что постоянно за меня молишься, а что толку? Ну посмотри, мне уже скоро сороковник, а семьи как не было, так и нет.
- Ниночка, но не ты ведь такая одна. Посмотри, сколько кругом таких же горемычных женщин…
- Да, знаю я всё, и понимаю. Раз по молодости не сложилось, так чего мечтать в старости то?
- Какая ты у меня старая? Побойся Бога! Ты у меня самая лучшая и замечательная, и всё у тебя ещё впереди, вот вспомнишь мои слова…
- В каком смысле вспомнишь?
- Так умру я скоро, но ты не печалься. Когда меня похоронишь, дом продай, я на тебя уже давно дарственную оформила, а домочадцев моих и всякую там утварь раздай соседям. А себе оставь мою Библию, и читай, меня вспоминая…
- Мамуль, ты это брось! Что же ты собираешься совсем меня одну на этом свете оставить?! Давай ка живо собирайся, поедешь со мной в город в диагностический центр на обследование. Мы тебя подлечим от твоей хвори, и будешь ты у меня жить ещё лет сто. Вот, так то!
       Договорившись с соседями о пригляде за домом, нужно же было и печь топить, уехали они прошлой зимой в город на обследования. Но было уже поздно. МРТ выявило большую неоперабельную опухоль в голове с многочисленными метастазами, так что прогноз врачей был однозначным: жить оставалось от одного месяца до года, не больше. Они ещё удивлялись, как пациентка ничего не говорит о болях, которые несомненно должны были её терзать при таком положении дел.
Профессор, который проводил обследования, отведя Нину в сторону сказал ей:
- Мы назначили вашей маме химиотерапию, но сказать по правде всё это уже слишком поздно, уже четвертая степень… Сами решайте будете ли вы проходить это лечение. Я очень удивлён тем, как стойко переносит эту болезнь ваша мама, но говоря откровенно «света в конце туннеля» не наблюдаю. Так что вам нужно быть готовой к самому печальному исходу.
- И сколько у нас времени?
- Не могу точно сказать, но не более года… Да, извините, что вот так вам откровенно всё высказываю…Я выпишу вам обезболивающие уколы, думаю, что скоро они понадобятся.
- Спасибо вам Яков Михайлович за ваше внимание и честность. Мы попробуем побороться, а там как Бог даст….
- Да, пожалуй, если только Бог даст….

     Так они тогда и расстались с профессором. От химиотерапии мама отказалась, и попросила Нину отвезти её обратно в родительский дом в деревне. Нина видела, как томительно для мамы находиться у неё в городской квартире, поэтому согласилась, и теперь каждые выходные навещала маму в деревне. Уколы, выписанные профессором Нина делала сама, когда была у матери, а когда уезжала, просила делать уколы соседку, которая работала фельдшером в их селе. Маме, как казалось, с приездом домой стало даже лучше, она сама управлялась с курами, заготовляя Нине каждую неделю несколько десятков яиц. Чтобы её не расстраивать она забирала эти яйца, и втихомолку раздавала их по соседям, даже ещё не уехав из деревни в город.
     В очередной приезд к матери Нина, также пошла раздавать подаренные яйца соседям, и вернувшись хотела попрощаться с ней и на следующую неделю. Но попрощаться с ней не довелось... Она сидела у окна, прислонив свою голову к окну. Окликнув её, и не получив отзыва Нина подошла к ней.
- Мамуль, ты чего не отвечаешь? Я же уже поехала…Ой, ты что?
Жёлто восковой оттенок бледного лица матери и заострившийся нос свидетельствовали о том, что мамы уже здесь нет….
- Но как же так?! Мы даже не простились…. Да, случившиеся, как не странно всё же настигло Нину врасплох… Она слабо помнит, что было потом, она как бы отключилась от действительности, и на похоронах матери практически только присутствовала. Все хлопоты взяли на себя соседи, они знали где у Матрёны Матвеевны похоронные: и деньги, и одеяния. Всё было как во сне…
После того, как уже помянули усопшую, тётка Лукерья спросила Нину:
- Дом, то продавать будешь или как?
- Да, наверное, продам, а что?
- Да, вон переселенцы с севера как раз ищут себе жилище. Могу устроить.
- Давайте, я согласна.
   Так не оговаривая никакой цены и продала Нина свой отеческий дом чужим людям. Правда и тётка Лукерья и покупатели оказались добропорядочными людьми, так что цена за проданный дом в деревне по стоимости равнялся половине её однокомнатной квартиры, что в среднем было нормально. Уезжая в город с такими деньжищами, она немного волновалась, но всё прошло хорошо. Потосковав некоторое время по утрате любимого человека она решила изменить условия своего проживания. Все здесь напоминало ей о последних днях прожитых вместе с мамой, а это было так невыносимо тоскливо, что просто выть хотелось. Да, и не могла она никуда в другое место вложить деньги от матеренного дома, поэтому их вложила в ипотеку новостройки, а когда прошло два года и новый дом был построен, чтобы полностью рассчитаться с банком продала и свою однушку, заселясь на время в квартиру друзей, уехавших в длительную командировку в Монголию.
Купленный заранее тур по красотам Алтая, из-за пандемии несколько раз переносился, и она уже думала, что не следует в это путешествие и отправляться, так как со дня на день новостройка должна была быть принятой в эксплуатацию, и всех застройщиков ждало заселение в новые квартиры.
    Но переселение всё затягивалось и несколько раз переносилось по непонятным и надуманным причинам… Реальная картина открылась со временем… Когда стало ясно, что многих их них просто жестоко обдурили. Участвующие в долевом строительстве оказались попросту обманутыми! На одну построенную квартиру претендовало от двух, до четырех собственников. Те, кто первыми успели заселиться в этот элитный дом в новом районе города, держали жесточайшую оборону, привлекая телевиденье и иные инстанции. Те, же, кому не достались столь вожделенные квадратные метры нового жилья, устраивали баррикады, шли штурмом на захват и т.д. Вся эта вакханалия длилась около месяца, пока всё стало для всех очевидным….
Суд признал права вселившихся дольщиков законными, а всем, кого обманули, рекомендовал подавать на застройщика в суд с исками о компенсации вложенных средств. Но всем стало ясно, что их опять, как в «лихие девяностые» очередной раз жестоко «кинули», и вернуть «свои кровные» скорей всего не будет возможным, по крайней мере несколько лет, так как застройщик объявил себя банкротом и все его обязательства перед дольщиками и другими заинтересованными лицами будет исполнять конкурсный управляющий.
    После нового года из Монголии возвращались друзья в квартире которых сейчас жила Нина, и она ясно осознала, что идти ей теперь просто некуда…
В свои сорок лет она осталась совершенно одна, без семьи и без жилья, да без каких - либо радужных надежд на будущее…
- Так зачем в принципе жить? Опять мотаться по съемным углам, или вернуться в деревню? Но кому она и там нужна? У всех свои заботы, семьи, проблемы. Вот только у неё всё не как у людей! Да и что хорошего теперь у неё в жизни? Говоря начистоту, её уже не так радовали ясные глаза школьников, всё как-то стало обыденным, привычным что ли? Её продолжали ценить, но в то же время намекнули и о том, что в предстоящем сокращении она в списке на первом месте. Классы младших возрастов в их гимназии стали малокомплектными, сказывалась «демографическая яма девяностых».
- Вы меня правильно поймите, Нина Ивановна! – вещала ей директор гимназии Роза Львовна.
- У вас большой жизненный опыт вы без труда сможете найти себе работу и в других школах. Да и по законодательству не могу я на столько учеников держать в штате школы трёх методистов. Одного я просто обязана сократить!
- Но почему меня? Разве я самая худшая?!
- Что вы, Ниночка! Наоборот! Вы самая замечательная! Но Людмила Павловна дочь, сами знаете кого, а Вероника Игоревна молодая мама. Мне не нужно судебных разбирательств, если она пойдёт в суд.
- А если туда пойду я? У меня же ещё не до конца выплачена ипотека перед банком, да и с заселением серьёзные проблемы, вы же знаете…
- Ниночка, тут у всех проблемы! Может это сокращение будет вам во благо… Вам же выплатят зарплату за три месяца, а вы можете сразу куда-нибудь устроиться…
- Куда?
- Ну, не знаю… с вашим опытом, я попыталась бы устроиться и в частную школу. А что?! Там и заработная плата совсем другая.
- И сколько этих частных школ у нас в городе?
- По-моему две. Но у вас прекрасное реноме, и я дам вам самые блестящие характеристики. Думаю, у вас всё получиться! Так что не обессудьте…
    Такой накануне поездки состоялся разговор, и Нина поняла, что и с работой в ближайшем будущем ничего хорошего не предвидеться. Как же теперь жить? Ещё эта поездка по горам, зачем она её купила? Хотела отпраздновать переезд в новую квартиру, начать новый этап в жизни, а что в итоге? – расстроенная она села в кресло, и посмотрела на висящую маску на стене. Толи ей показалось, а то ли и вправду, эта злобная маска оскалилась, наводя на неё панический ужас. Так в оцепенении, закрыв глаза она просидела более часа, пока наконец смогла взять себя в руки и потихоньку открыть свои глаза.
Маска висела на стене как обычно.
- Привидится же такое, - озадаченно подумала она, накрывая эту злобную маску газетой на всякий случай. Однако мрачные мысли с того самого времени уже не отпускали её сознание, она постоянно крутила в голове мысль, что всё напрасно: и обращение в суд по поводу квартиры, и борьба за свое учительское место, и надежда на построение семьи. Факт остается фактом – она никому не нужна, и стоит ли тогда вообще жить?
    Бросаться под автобус, как она сделала в молодости ей не хотелось, резать себе вены в квартире друзей, тоже было бы по-свински с её стороны.
- Вот приехали они из длительной командировки в свой дом, а там она в ванне уже протухшая… Да, именно протухшая! Нет, наверное, её обнаружат соседи, но всё равно это не хорошо… А что хорошо? – взгляд её упал на материнскую библию, лежащую на столе. До сих пор она её так и не открыла. Может стоит попробовать, мать последние годы стала сильно верующей и набожной, и её всё в церковь звала… Нет, и там правды нет, рассказывала ей как-то об «одном верующем» коллега по работе. Тот мужик оставил её с сыном, бросив их на произвол судьбы, поженившись на «верующей» - «духовной жене». Там история тёмная, тот засранец потом ещё пару раз женился на таких же «духовных жёнах», так что и в церкви такой же бардак!
Где же выход?
- Выход там, где всё началось! – прозвучало явственно у неё в голове.
- А, что? -  зацепилась она за эту мысль.
- Вот и путёвка у меня есть. Поеду в горы. Там первопричина моего несчастия, там всё началось, там всему и закончится надо. Да и смерть будет красивой – упаду на дно глубокого ущелья, так что меня сразу и достать не смогут! Да, представляю себе репортажи местного, а может быть и федерального телевидения: одна их участниц группы восхождения – оступилась и упала в пропасть! Меня же все будут жалеть! И на работе, и в деревне…
       Вот с такими мыслями Нина Ивановна и отправилась в своё, как ей казалось последнее путешествие по красотам Горного Алтая.
     Дорога мелькала за окном знакомыми пейзажами, и скоро она утомившись уснула.
Проснулась она от призыва экскурсовода выходить из автобуса и идти на ресепшен. Немного зевая и потягиваясь, взяв свою дорожную сумку она вышла наружу. Холодный воздух обжёг её легкие. Устало поглядев вокруг она поймала на себе заинтересованный взгляд одного из туристов. Это был средних лет мужчина, который внимательно на неё посмотрел.
- А, что я ещё привлекательная что ли? – подумала она.
- Тряхнуть стариной что ли? Нет! Какой смысл, это просто очередной «козёл», причём старый. Зачем он мне? У меня же есть мой план этой поездки. Надо только дождаться выхода на покорение вершины. Кажется, это будет на втором этапе путешествия.
    В числе последних она подошла для оформления к стойке регистрации.
- Через сорок минут всех жду возле камина, после ужина. Устраивайтесь в номерах, идите в столовую, и затем на нашу первую «встречу друзей у камина» - вещала всем экскурсовод.

     Ужин был прекрасным, повар явно знал своё дело. Так что когда группа расположилась в большом зале возле зажженного камина, настроение у всех было хорошим, не смотря на длительный путь автобусного тура.
- Меня зовут Наталья, я работаю в нашем агентстве уже три года, люблю природу Алтая и с удовольствием расскажу вам всё, что знаю – завела свою речь экскурсовод.
- Сегодня мы с вами только познакомимся, и я отпущу вас отдыхать. Основная программа в последующие дни. Коротко нас тур делится на три этапа. Мы с вами добрались, слава Богу, до крайней точки – Телецкого озера. Завтра у нас три активности днём и баня с дискотекой вечером.
- Что за активности? – спросил кто-то из туристов.
- А, как вас зовут? Ну ка держите! – кинула в него кедровую шишку Наталья. Он с трудом поймал этот неожиданный приз и стал рассматривать его в своих руках.
- Зачем вам моё имя? Я задал простой вопрос.
- Думаю, что всем нам следует познакомится. Впереди у нас несколько замечательных дней горного отдыха, и поверти мне, что за столь короткий срок многие из вас станут хорошими друзьями на многие годы. Наш Алтай этому способствует. Я попрошу всех, к кому прилетит эта шишка, немного рассказать о себе: кто он, откуда, почему поехал в это путешествие, чего ожидает от него, ну и так далее. Каждый может говорить всё, что считает нужным. Мы же все сыты, и до сна у нас часа три, так что добро пожаловать в «круг друзей путешествий»! Итак, кто вы?
- Ну, я Александр Леонидович из Санкт-Петербурга. Давно хотел посетить Алтай, но как-то всё не складывалось. А тут пандемия, в общем рад, что могу осуществить свою давнюю мечту. Правда ничего примечательного пока не увидел.
- Ну, это всё у всех нас впереди! Думаю, что уже завтра поутру, когда вы выйдете за стены отеля, вы будете просто поражены красотами нашего Телецкого озера.
- Так что там вы говорили про активности? – спросил опять Александр.
- Отщелкивайте один орешек от шишки и кидайте её мне, и я вам отвечу.
- Зачем мне орешек?
- Ну, это такая у нас со всеми вами игра. Каждый кто берёт слово, берёт себе один кедровый орешек из шишки, и бросает её тому, от которого хочет что-либо услышать. Не бойтесь – бросайте! И ещё, давайте договоримся обходиться без отчеств, так более дружеская атмосфера у нас с вами сложится, хорошо Александр?
- Хорошо, - он бросил шишку обратно экскурсоводу.
- Так вот, - продолжила она.
- Сегодня вечером по вашему желанию вы можете записаться на три разные активности завтра в окрестностях Телецкого озера. Первая активность – это катание на коньках по озеру и поход на санях. Вторая активность – это поход верхом на лошадях, ну и конечно гвоздь нашей программы – это участие в охоте на медведя!
- В каком смысле охота? – спросил кто-то.
- Как вас звать? – спросила экскурсовод, и запустила легонько в него шишку. Он не смог её поймать, и она откатилась к другому участнику группы.
- Берите шишку, забирайте свой орешек, рассказывайте о себе, и я отвечу на ваш вопрос – улыбнулась Наталья.
- Зовут меня Евгений, я программист из Новосибирска, но я не охотник, и ни о какой охоте в путёвке не было сказано ни слова! Я вообще против убийства животных, а вы из этого делаете развлечение, не ожидал!
- Женя, можно я буду называть вас так? – улыбнулась ему Наталья.
- Я тоже, как и вы за мир. Но мир жесток, и в обществе, и в природе. Здесь в окрестностях Телецкой тайги медведей избыток, и охотхозяйство выдаёт несколько лицензий на их отстрел. Иначе, будет нарушен необходимый природный баланс. Вам же не захочется встретить медведя на улице, так?
- Разве такое может быть?
- Да, представьте себя в этих краях такое возможно. Поэтому и ведётся их строгий учёт. Наше турагентство оплачивает несколько лицензий на такой отстрел, и знаете, участие в этой охоте очень популярно, особенно среди иностранных туристов. Да, кажется у нас в группе тоже кто-то есть из-за рубежа? Кто у нас Ганс? – оглянулась она по сторонам.
- О, это я! – поднял руку пожилой господин.
- Женя, бросайте шишку Гансу, и мы спросим его о том будет ли он участвовать в этой активности.
Шишка полетела Гансу, и он, в отличии от Евгения, её сразу поймал.
- Ну, как вы попали к нам на Алтай? – спросила его экскурсовод.
- О, это долгая история. Не буду вас утомлять деталями.
- Но, всё же? Вы у нас в нашей группе только один из-за рубежа, да к тому же так хорошо разговариваете на русском. Нам хочется о вас знать что-нибудь, так? – обратилась экскурсовод к членам группы.
- Да, да, расскажите Ганс, нам всем интересно, - раздалось несколько голосов.
- Хорошо, я родился в Казахстане в семье русских немцев. Моих родителей сослали туда в труд армию во время войны, в живых тогда я остался один из пятерых детей моих родителей, и когда стало возможным мы вернулись на историческую родину, но уже не в Поволжье, а в Германию. Но Россия, или как там сейчас говорят – «русский мир», он не отпускает меня. Все же детство и юность я провёл здесь, мои самые первые и добрые воспоминания в России. Каждый год путешествую по России… Здесь иной уклад жизни, и особенно среди людей. Вот и на Алтай смог теперь добраться.
- А, что на счёт медвежьей охоты? Пойдёте?
- О, да! Это такой шанс! Но не будет ли это слишком опасно?
- Нет, там будут работать опытные охотники. Вы только будете наблюдать. Значит так, пацифисты и любители природы могут на эту охоту не ходить, а записаться на другие две активности. Мне очень нравится верхом на лошадях пробираться через заросли тайги, попробуйте.
   Так не принуждённо вся группа общалась ещё около двух часов, и Сергей Викторович узнал, что грустную женщину зовут Ниной, и что она учительница начальных классов. Чем-то она привлекала его, он даже подумал:
- Что за наваждение!? Что это со мной! Зачем я на неё смотрю? Мы же совершенно из разных миров, она же неверующая. Нет, что-то я совсем себя распустился, не нужно мне с ней общаться, надо держаться от неё подальше…
    Поэтому, когда она записалась в активность поездки на санях и катания по льду Телецкого озера, он записался на конный маршрут. Охота на медведя ему тоже не была интересна, хотя большая часть мужского состава группы и три женщины записались именно на охоту. Так что эта активность оказалась самой востребованной.
- Вот тебе и на! – подумал тогда Сергей Викторович.
- Как всё же испорчен человек! Посмотреть на убийство животного набралось больше тех, кто хочет посмотреть на красоты зимнего озера и тайги, вместе взятых.
     По утру плотно позавтракав и одевшись группа прибывших туристов распределились по своим активностям и разъехались по разным сторонам. Те, кто собрался посмотреть на охоту на медведя, загрузились вместе с местными охотниками и собаками по джипам и УАЗикам – Таблеткам, те, кто, отправлялся на лёд Телецкого озера – по саням, ну а тех, кто собирался верхом покорять зимнюю тайгу, среди которых и был Сергей Викторович, - ждали маленькие мохнатые лошади.
- Это, что лошади Прижевальского? – пошутил кто-то.
- Нет, это местная порода лошадей. Не смотрите на их рост, они очень выносливы и спокойны, так что для похода по горам – самые лучшие, - воскликнула экскурсовод, и первой оседлала свою лошадь.
По правде сказать, Сергей Викторович до этого дня никогда не ездил верхом на лошади, поэтому он испытал настоящее наслаждение от этого похода, правда потом определённое место организма напоминало об этом путешествии несколько дней, но это, как он понимал, было от непривычки.
Верхом на лошадях они добрались до маральника, где посмотрели на маралов, покорили несколько перевалов, и усталые, мокрые от падающего снега на них с лап сосен и елей, но довольные возвратились из трех групп первыми на базу.
- О, как нам повезло! – сказала экскурсовод.
- Обычно первыми приезжают с озера.
- В чём везение? – не понял кто-то.
- Везенье в том, что вам достанется самый первый – сухой пар бани.
- У нас баня?
- Конечно, я же вчера всем говорила! Хотя, если не хотите, то душ у каждого в номере.
    Сергей Викторович решил пойти в баню. Она была большой, срубленной из вековых сосен. Таких бань раньше он не встречал, венцы бревен, уложенных в сруб бани не мог обхватить один человек, настолько они были большими. Все стали фотографироваться на фоне этой бани. По всему было видно, что не только его эта баня привела в восторг.
Какое же разочарование было у него, когда они стали мыться в столь великолепной внешне бани. Протоплена она была слабо, пара практически не было, зато дым выедал все глаза, так что долго они там не задержались, и помывшись «на скорую руку» собирались пойти в номера, когда прибыла основная группа «охотников на медведя».
Они ввалились во двор базы с горящими глазами, и сразу стали делиться и смеяться подробностям их охоты.
- Ну как банька? – спросил кто из них Сергея Викторовича, который уже подходил к крыльцу турбазы.
- По правде сказать, ожидал большего, - ответил он.
Их разговор услышала экскурсовод, и его переспросила:
- А, что вас не устроило? Пока ещё никто на нашу баню не жаловался.
- Да, как вам сказать? С виду, конечно очень примечательная баня, можно сказать – царь-баня. А внутри, и пар слабоват и дым. Как будто вы её топите по-чёрному, но может быть у вас так задумано?
- Какой дым? Не может такого быть!
- Ну, я не знаю, пойдите, сами посмотрите, - сказал он, и прошел в свой номер.
Экскурсовод направилась прямиком в баню, и через несколько минут Сергей Викторович стал свидетелем определённой сцены. Она отсчитывала в комнате директора истопника – работника отеля.
- Вадим Григорьевич! Но это же ни в какие ворота! Мы двадцать человек, едва смогли набрать, а вы что творите? Почему Петрович опять «в хлам»? Почему баня не протоплена? Я уже приняла замечания. Так это только самая первая группа помылась. Ну сколько такое положение дел может продолжаться? Чего молчишь Петрович?! Так я говорю, или нет? И откуда в парилке дым? Я думала мои туристы выдумывают, ан нет! Там же угореть можно! Если котел прогорел, то почему не исправили, не сообщили? Нам что перезаключать договор на услуги с другим отелем?
- Не горячитесь так Наталья Евгеньевна, сейчас всё решим, так Петрович?
- Да, топил я эту баню три часа, как обычно. Правда тяги что-то нет особой, наверно атмосфера сегодня того…
- Глотка твоя алкашная того… - передразнила его экскурсовод.
- Что делать будем то? Там ведь и правда, нормально не попарится. Может быть закроем сегодня баню?
В этом момент в гостиную зашла Нина. Она остановилась у барной стойки и спросила бармена где управляющий отеля?
- По какому вопросу он вам нужен? – ответил тот.
- Так у вас в бане беда!
- Пожар?
- Нет, не пожар, но угореть можно. Нужно срочно чистить трубу.
- Пройдите в кабинет к директору. Там как раз Вадим Григорьевич и Наталья Евгеньевна этот вопрос обсуждают.
Когда Нина зашла в кабинет, то экскурсовод её спросила:
- И вы жалуетесь на баню?
- Нет, я просто советую вам срочно прочистить дымоход, а то и угореть в такой бане можно.
- Почему дымоход? – не понял директор.
- А, когда вы трубу в последний раз чистили?
- Да, мы её ни разу не чистили, а зачем её чистить? – искренне удивился он.
- Снимите трубу, сами увидите зачем, сказала Нина и пошла в свой номер, думая про себя:
- Может стоило угореть в этой шикарной бани? Тоже смерть громкой бы получилась!? Хотя нет, в этом не было бы особой красоты, нет нужно исполнить свой план – сигануть с вершины горы в пропасть, и хоть на мгновение почувствовать себя свободной от всех этих проклятых проблем…
    «Охотники на медведя» остались без бани, так как истопник Петрович полез на крышу снимать трубу. Они немного поворчали, что не попарились, но, душевые кабинки в каждом номере оказались как нельзя кстати, и они успокоились. Тем более, что всех ожидал шикарный ужин в столовой, где только шашлыков было приготовлено из четырёх видов мяса: из баранины, из свинины, из марала, и для любителей экзотики из добытого медведя.
    Довольные и сытые участники отдыха расположились как вчера в просторной гостиной у камина. Кто –то смотрел телевизор, кто-то отправился в соседнее здание где звучала музыка и начиналась дискотека, кто-то просто смотрел в камин на горящий огонь. По всему было видно, что первый активный день отдыха в целом удался, и даже проблема с баней не стала той «существенной занозой», которая смогла бы испортить общий настрой прожитого дня.
Сергей Викторович решил немного подышать свежим воздухом и вышел на крыльцо. Вдохнув свежий морозный чистый воздух он подумал:
- Надо же, какая благодать! Как близко и ярко горят здесь в горах звёзды! Какая красотища вокруг! Велик Господь! Вдруг взгляд его скользнул вниз, и он увидел, как Истопник пробует поднять к небу тяжёлую трубу. Это его заинтересовало, и он сходя с крыльца спросил:
- Что это вы там с трубой делаете? Помочь?
- Давай, помоги, не откажусь.
- А, зачем вы к небу трубу громоздите, она же не телескоп, - пошутил Сергей Викторович.
- Ты сам посмотри, посмотри… Сколько лет живу, а такое первый раз вижу. Теперь понятно почему в последнее время я так маялся с этой баней. Вот ведь баба, сказала смотри трубу, и правда в ней всё и дело.
- В бабе?
- Да нет, мил человек, в трубе. Глянь ко, глянь вовнутрь.
Действительно картина, которая была внутри банной трубы была впечатляющей: в сто десятой трубе по внешнему диаметру, внутри отверстие достигало едва ли трех сантиметров в диаметре.
- Это как же такое вообще возможно? – изумлялся Петрович.
- Не иначе изгарь так наслоилась за три года?
- Какая изгарь? – не понял Сергей Викторович.
- Ну, мусор там всякий, окись железа и т.д. много я на своём веку видел, но такого?
- А, что тут удивительного? Ну засорилась труба, вы её почистите, и снова порядок будет.
- Так то он так, да в толк не могу взять почему этой изгари так много?! Вишь как плотно трубу облепила, с трудом сковырнул он маленький кусочек. Мне её теперь часа два прочищать. Хорошо, что не угорели вы в моей баньке, дыму то некуда и выходить было. Как я этого не замечал раньше? – всё сокрушался он.
 Сергей Викторович вернулся в гостиную. Там он увидел эту печальную женщину и решил ей рассказать об успехах Петровича.
- Вы оказались правы, - сказал он, обращаясь к Нине.
- Вся труба забита.
- Ну, да, это же очевидно, - ответила она.
- Да, нет, не очевидно. Я вот, даже помывшись в этой бане об этом не догадался, а вы смотри, сразу на причину проблемы им указали. Откуда столь глубокие познания теплотехники у учителя начальных классов?
- Всё просто, я деревенская. Баню люблю, ну и все эти тонкости пришлось постичь. У нас с мамой мужчины в доме не было…
- То есть вы не замужем?
- Нет, не замужем. Как-то не сложилось… Так что там в трубе? – переводя разговор от её личной жизни в более приятную плоскость, спросила она.
- Там какая то изгарь, как сказал Петрович.
- Изгарь?
- Ну, да.
- Странно, хотя…- она печально улыбнулась думая о своём:
- Да изгарь! Пожалуй, так она может сейчас назвать и свою жизнь: горела, горела, да вся выгорела. Нет больше ни интереса, ни желания… Даже познакомиться поближе с этим интересующимся мужчиной. А, зачем? ... Он скорее всего тоже женат, для него поди это только так, для развлечения, а она приехала сюда, чтобы осуществить свой план, и она его осуществит! Нет смысла в этой жизни. Ничего хорошего нет впереди, а только полная, как в этой трубе – изгарь! – ему же она сказала:
- Благодарю за внимание и интересную информацию, но я немного устала, так что, извините, пойду к себе отдыхать.
И она пошла к себе в номер, оставляя в гостиной Сергея Викторовича.
- Как жаль, что она так быстро ушла, я даже про Бога ничего ей не успел сказать… Что-то есть в её облике особенное и печальное одновременно. Наверное, она нуждается в утешении… Нет, не в моём конечно..., а в Божьем..., а я про изгарь какую-то… Как там у пророка Исайи написано: «Серебро твое стало изгарью». Никогда бы не подумал, что и у железа может быть изгарь.
    Так, ну а если подумать в более обширном смысле этого стиха, что за мысль у пророка? Драгоценность стало изгарью – утратило свою цену, перестало приносить пользу. В таком случае всё, что теряет смысл для человека может стать той самой изгарью. А у меня что? Вот забрал Господь мою Светочку и что? И жизнь без неё для меня померкла, стала изгарью тоже! Но ведь это неправильно. Видимо и в жизни этой женщины что-то особенное происходит, вон как она задумалась над этим словом. Надо завтра же с ней серьёзно поговорить о Боге, о жизни, о спасении. А мне, наверное, пришло время, как советовал Василий Данилович, поблагодарить Бога и за это великое испытание – потерю близкого мне человека.
     Сергей Викторович вновь вышел на крыльцо отеля. В столь поздний час на улице уже никого не было, и он наконец то смог произнести слова благодарности Богу за пережитое и за утрату своей жены. Подняв голову после молитвы он посмотрел на такие яркие звезды и как показалось ему, одна из них ему мигнула своим неземным светом. А может быть, это был просто спутник, летящий по своей орбите. Как бы там не было, но после этой молитвы благодарности за утрату, Сергей Викторович вновь ощутил тот внутренний мир и покой, который всегда сопровождал его после уверования в Господа, и который он потерял в связи с потерей своей жены.
- Да, Светочка, мы теперь с тобой на разных орбитах, - подумал он.
- Ты, как звездочка паришь в облаках, а мне всё ещё нужно идти по земному поприщу. Мы с тобой обязательно встретимся там у Господа, но когда это случится определит только Господь….

    На другой день группа туристов загрузилась в свой комфортабельный автобус, и они отправились на Семинский перевал. Переезд был достаточно длительным. Их поселили на этот раз на базе Олимпийского резерва и предоставили всем желающим потренироваться на самых различных снарядах и тренажёрах в спортивном зале. Был вкусный ужин и отличная баня. В целом и этот день был очень насыщенным. Назавтра, как объявила экскурсовод им нужно было записаться на две активности. Одних ждало длительное путешествие на снегоходах в вековой кедровник, другие же, кто не хотел трястись по морозу так долго, смогут покататься на охотничьих лыжах с окрестных вершин. Сергей Викторович записался в путешествие на снегоходе. Он поискал глазами свою вчерашнюю собеседницу, но нигде ее не обнаружил. - Возможно у неё заболела голова, подумал он.
- Это и не мудрено! Практически каждый ощущал особый пьянящий воздух Семинского перевала.
- Да, нам городским, чтобы нормально здесь жить нужна неделя только для акклиматизации, - воскликнул кто-то.
- Вот, вот, - поддержала его экскурсовод.
- Но столь длительного срока у нас нет. Поэтому наслаждайтесь, и если вас всё устроит, то милости просим вас и на новые путешествия по Горному Алтаю с нашей фирмой в любое время года и на любые маршруты. Надеюсь, мы вас не разочаруем. Итак, в путь!

    Сергей Викторович сел на место пассажира, и группа из шести снегоходов отправилась в своё путешествие по огромным пушистым сугробам окрестных гор. Он не видел свою новую знакомую в рядах лыжников, но не удивился этому.

Когда туристы разъехались, Нина спустилась в холл базы.
- Вам стало лучше? – спросила её дежурная.
- Да, я, пожалуй, попробую догнать нашу группу, вы дадите мне лыжи?
- Конечно. Только идите по их лыжне, никуда не сворачивайте. У них по маршруту три плановых остановки, так что настигните их через минут сорок.
    Нина одела охотничьи лыжи и поехала вначале, как и советовала ей дежурная по свежему следу группы. Она знала эти окрестности ещё с молодости, и когда надо свернуть, чтобы выйти к большому ущелью, чтобы завершить свой – такой безрадостный жизненный путь…
Жалость к самой себе, такой бедной и нечастной наполнило всю её, и слезы выкатившись из глаз большими каплями замерзали у неё на щеках. В какой-то момент она подумала было вернуться на базу, но какой-то внутренний жёсткий голос, наполняя всё её сознание, как будто бы гнал её, поторапливая:
- Что ты расклеилась, тряпка! Что у тебя впереди? Ты же никому не нужна! Что вообще хорошего в твоей жизни?
     Взойдя на вершину она осмотрелась по сторонам. Молчаливые горы окружали её со всех сторон. Внизу расстилалось огромное ущелье скал. Она уже практически стояла на самом краю, всё не решаясь сделать свой такой важный и последний шаг жизни в смерть.
- Может зря я это всё затеяла? – слабым колокольчиком, прозвучало у неё в голове. Вон и мужчина, обратил на меня внимание…
- Мужчина, мужчина! – вмещался другой более твёрдый и злой голос.
- Сколько их у тебя было и что? Ты счастлива? Мало тебя обманывали, опять хочешь? Давай, не тяни, прыгай!
- Ой, нет, так страшно! – пытался воспрепятствовать её другой голос.
- Подумай хорошо.
- Чего там думать? Ты же уже давно всё решила! Ты никому не нужна! Прыгай!
    Порыв ветра, взявшийся из ниоткуда практически сбил её с ног, и она в страхе пытаясь зацепиться за скалу упала на живот, что позволило её удержаться на какое-то время вися над пропастью. Она смогла бы выбраться, пожалуй, наверх, если бы не эти лыжи, они тянули её вниз, не давая ногам найти опоры. В отчаянии, держась уже на самих кончиках пальце, она воскликнула:
- Господи, я не хочу умирать! –Но было слишком поздно… Тяжесть тела увлекла её вниз на острые камни….

    Через полтора часа, после возвращения из походов туристы собрались на ужин на базе, где выяснилось, что нет одной из участниц группы, а именно Гришковец Нины Ивановны. Быстро выяснилось, что она оставалась на базе, сославшись на плохое самочувствие, а после ухода группы, где-то часа через два поехала их догонять. Были подняты на уши все спасательные службы и начат поиск пропавшей, но начавшаяся метель и спустившийся вечер не позволил обнаружить её в первый день поисков.
    На второй день к местным спасателям были подключены и сотрудники МЧС, тем более, что их отряд проходил тренировочный сбор на одной из соседних баз. Они то и обнаружили чуть заметный, практический занесённый лыжный след, уходящий резко в сторону от известного и безопасного маршрута.
    Участники туристической группы тоже принимали участие в поисках пропавшей и были очень рады, когда по рации пришло сообщение, что она обнаружена на дне ущелья. Жива она или нет, ничего не сообщалось, и Сергей Викторович искренне помолился Богу о том, чтобы Он даровал ей жизнь. Он корил себя за то, что не рассказал ей о Боге вчера, когда они с ней беседовали в холле отеля, и дал себе слово обязательно рассказать ей о Боге, если она осталась жива.
     Потребовалось ещё несколько часов спасательной операции, чтобы достать тело. Из Барнаула был вызван вертолёт медицины катастроф, который уже прилетел и ожидал спасателей, которые всё ещё не доставили тела пропавшей.  Никто не знал жива она, или нет, и разговоры внутри группы были только об этом. И когда четверо спасателей скорым шагом поспешили к вертолёту, кто-то из туристов облегчённо вздохнул:
- Ну, слава Богу, жива!
- Почему вы так думаете? – спросил кто-то.
- Вы посмотрите, как они торопятся, если бы она была мёртвой, то так бы не спешили, да и несут её головой вперёд, а не ногами.
- Разве есть разница, как её несут? – усомнился кто-то.
- Я работал санитаром в больнице в молодости. Так что поверти мне, что разница есть, как везти, или нести тело на операцию, или после неё. Тут такие тонкости….
     Вертолёт медицины катастроф взмыл вверх, обдавая всех снежной пылью упругого вихря, и все туристы переместились во внутрь базы, живо обсуждая происшествие.
Главным вопросом было то, что заставило её свернуть с маршрута, и осознанно ли она спрыгнула вниз ущелья, или это было странным стечением обстоятельств, как разыгравшаяся метель, например. Мнения были самые разные. На лице экскурсовода выражалась явная озабоченность. По всему выходило, что случилось явное ЧП, и дальнейшее расследование этого несчастного случая, или трагедии, ничего хорошего для их фирмы не сулило…
    В конце дня, собрав группу экскурсовод попросила нескольких туристов написать, что Гришковец Нина Ивановна самовольно вышла на маршрут без сопровождения, отказавшись вначале идти вместе со всеми, оставшись на базе и сославшись на головную боль.
    Четверо туристов написали просимое потому что это была чистая правда, и все понимали какие неприятности ожидают их экскурсовода в дальнейшем. Написала свою версию случившегося и дежурная базы, которая упомянула, что дала чёткий инструктаж двигаться только по лыжному следу основной группы. По всему выходило, что эта женщина добровольно свернула в сторону опасного ущелья…
- Да, Господи, наверное, она сама так хотела … – подумал Сергей Викторович, а ведь я что-то ощущал, чувствовал, что ей нужна поддержка, духовная помощь, а не смог ни поговорить с ней по душам, ни предостеречь от этого рокового шага. Всё был погружён в свои переживания, себя жалел, но я ведь жив, а она?
Почему-то этот вопрос стал мучить его, хотя казалось бы кто она для него? Так случайный человек на жизненном пути.
- Но почему-то Господь поместил меня в эту группу туристов? Я же видел, что она очень печальна, я должен был рассказать ей о Господе!
  А я всё про баню да изгарь эту… Видно у неё на душе такая изгарь, что не приведи Господи! Коли человек сам в пропасть прыгает, тут уже явно – не до шуток. Если она жива, то не оставлю её! – вдруг дал он себе обещание.
Это как-то успокоило его, и он смог довершить свой отдых до конца, тем более что другого варианта просто не было. Их отвезли в Белокуриху на горнолыжную трассы, где дали чрезмерно подробный инструктаж по катанию на горных лыжах, и выделили четырёх инструкторов для их обучения, может быть в связи с недавним ЧП, или потому что туристов, желающих покататься по горным склонам в тот раз было немного.
    Сергей Викторович съехал несколько раз вниз, и пошел в номер, он с нетерпением ожидал возвращения в Барнаул, чтобы узнать о самочувствии пострадавшей.
    По прибытии в город, он сразу поспешил в краевую больницу на горе. В справочной он навёл все необходимые справки. На его вопрос о состоянии поступившей накануне Гришковец Нины Ивановны, мед сестра ответила, что она жива и находиться в тяжёлом состоянии в травматологии отделения сочетанной травмы.
- А, могу я её навестить? – спросил Сергей Викторович.
- Вы ей, кто? Муж, брат, сват? – задала она свой вопрос.
- Нет, я был с ней в том походе, где всё это приключилось…
- Свидания с больными в столь сложном состоянии позволено только родственникам. Извините, вам нельзя!
- Но почему?
- Потому что такие правила и инструкции.
- У меня очень срочное дело к ней.
- Мужчина, какое дело? Там ещё всё очень сложно! Не пудрите мне мозги, отходите от окошка, вы тут не один. Если что не нравится, то идите к глав врачу! Всё, не загораживайте очередь. Следующий! – скомандовала она.

    Сергей Викторович вышел из больницы с двояким чувством:
- Во-первых, слава Богу, она жива! – это было радостным известием.
- Но, во-вторых, ему не разрешали её увидеть, и формально они были правы, - это обстоятельство сильно угнетало его.
- С другой стороны, - думал он.
- Ну кто я для неё? Ведь действительно, волею случая, случайный знакомый. Но тогда, почему на сердце у меня так неспокойно? Что же делать?
Рассуждая таким образом, он не заметил, как сам того не ведая очутился возле своей церкви.
- Вот так номер?! Что это я вдруг пришел не домой, а в церковь? Сегодня же нет служения? Хорошо, раз пришел, то войду, помолюсь в тишине за эту несчастную женщину.
    То, что она глубоко несчастна, он теперь не сомневался, но как помочь ей преодолеть её испытания, пока не знал.
    Он вошел в Дом Молитвы, разделся, и прошел в основной зал. Взял Библию, и открыл её. Открылось евангелии от Матфея 25 глава, и он её внимательно прочитал.
- Да, насколько я был неразумен, не поделившись с этой женщиной огнём благодати! Может быть моё свидетельство смогло бы предостеречь её от столь рокового шага. А вот теперь меня не пускают к ней. Но ведь она может повторить свою роковую ошибку! – подумал он.
В это момент его окликнул пастор:
- Сергей Викторович, вы здесь. Почему не зашли ко мне?
- Да, Василий Данилович, даже не знаю, что и сказать… Был тут я в одном походе…. Помните, я хотел к дочери в Швейцарию отправиться?
- Ну, да. в вашем положении, это просто необходимо.
- Так вот, Швейцарию по ковидным ограничениям совершенно закрыли, и Ксения оплатила мне тур по нашему Горному Алтаю.
- И как тур?
- Всё замечательно, но я не о самом туре…
- Что-то случилось с вами?
- Нет, не со мной. Хотя, знаете, и со мной тоже. Там в горах я смог наконец то обратиться к Богу с молитвой за всё произошедшее со мной в последнее время, и получить внутренний мир и покой, что был мною утерян…
- Так, это же замечательно.
- Да, это хорошо, но там ещё случилась трагедия, и я виню себя за то, что не смог её предотвратить.
- Вот как, и что за трагедия?
- Понимаете, Василий Данилович, там одна женщина разбилась в пропасти…. И скорее всего она сделала это добровольно…
- Но при чём здесь вы?
- Знаете, я сразу обратил на неё внимание. Очень уж печальной и сосредоточенной она была, и выделялась на фоне остальных. Я даже что-то хотел сказать ей о Боге, но как-то не получилось. Вместо важного болтал с ней о несущественном…
- О чём?
- Да, там баня у нас плохо была протоплена, и мы почти угорели там. Так эта женщина сразу сказала истопнику, чтобы он прочистил трубу. Она как оказалась была вся забита изгарью. Вот об этом в основном и беседовали…
- И теперь она умерла?
- Почему умерла?
- Вы же сказали, что разбилась в пропасти…
- Да, разбилась сильно. Но, слава Богу жива, и теперь в травматологии краевой больницы.
- Так, посетите её.
- Я сегодня, как раз оттуда. Но меня к ней не пустили. Я же ей никто…
- Вы действительно желаете её посетить?
- Да, но формально врачи правы. Не имею для этого прав…
- Хорошо, Давайте Сергей Викторович сделаем с вами следующее. В этой больнице трудится наш отряд «Гедеоновых братьев», я поговорю с Сергеем Деевым, чтобы он поговорил с глав врачом. Они хорошо знакомы. Думаю, что он возражать не будет. Так что давайте за всё это помолимся, и предоставим действовать Господу.
- Хорошо, давайте…
Они склонились для молитвы и вознесли эту нужду к престолу благодати. Бог ответил на эту молитву очень быстро. На второй день Василий Данилович позвонил Сергею Викторовичу и сказал, что вопрос с главным врачом согласован, и он может ходить к больной с посещениями сколько хочет. Тем более, что других родственников у неё просто нет…

    в тот же час отправился в больницу, внутренне переживая про себя, что же особенного он должен ей сказать, и как она примет этот его неожиданный визит…
Войдя в её палату, он увидел печальную картину: вся она была закована в гипсовый кокон, ноги висели на растяжках. Даже голова была в гипсовом шлеме. Но вот глаза! Да именно эти глаза смотрели совершенно не так, как они смотрели тогда на турбазе. Она сразу узнала его, и улыбнулась:
- А, это вы? С чем пожаловали?
- Понимаете Нина…, - начал волнуясь Сергей.
- Я должен сказать вам очень важные слова…
- И какие?
- Бог любит вас!
- А, вы?
- Что я?
- Ну, вы тоже меня любите?
- Нет, я как-то еще о таком и не думал…
- Зачем же вы ко мне пришли?
- Мне, кажется, что эти слова я должен был сказать вам там - на базе, но как-то вот не смог. Я и сам тогда был, можно сказать в депрессии…
- А, теперь вышли?
- Откуда?
- Ну из вашей депрессии…
- Да вышел. Вот и вы сможете преодолеть все ваши испытания…
- Каким же образом?
- Ну, Бог всё усмотрит….
- Что усмотрит? Я даже не знаю смогу ли я двигаться, а вы туда же!
- Куда туда?
- Да, хирург, который делал операцию, всё подбадривает меня, говоря, что ещё не всё потеряно, хотя по совокупности сочетанных травм должно мне быть уже давно на том свете…
- Вот и правильно! Вы должны бороться за жизнь, а я буду за вас молиться, и церкви эту нужду заявлю.
- Зачем я вам?
- В смысле?
- Ну, к чему вам эти хлопоты? Кто вы мне? Я вас даже хорошо и не знаю, и что скажет ваша жена на такую заботу?
- Бог забрал у меня жену в прошлом году. Мы оба заболели этой заразой – ковидом. У меня даже больше были поражены лёгкие, но умерла она, так как-то…
- Извините, я не знала… Соболезную…
- Спасибо. Так могу я вас навещать?
- Если желаете, то приходите…

      Они расстались, и теперь раз в три дня Сергей Викторович спешил с посещением в больницу к Нине Ивановне. Медперсонал даже думал, что он её муж, уж очень заботливо он к неё относился.
      Совместными усилиями врачей она встала на ноги через шесть месяцев и ещё три месяца была на реабилитации в санатории Обь. Теперь они вместе молились Господу, и в их взаимоотношениях установилось то тепло, которое характеризует отношения любящих супругов. Правда предложения её он пока не делал, что несколько её смущало. Она покаялась и приняла крещение. Суд обманутых дольщиков за это время рассмотрел их дело и вернул им затраченные средства из резервного фонда СРО строителей. Правда цены на жильё подросли, и теперь Нина Ивановна купила только однокомнатную квартиру в новостройке. Можно сказать, что она ничего не приобрела, но и ничего не потеряла в жилищных условиях. Одно обстоятельство было замечательным – её новая квартира находилась в шаговой доступности от Дома Молитвы, а работа вообще во дворе.  Там сдали в эксплуатацию новую школу.

    Летом следующего года в Барнаул из Швейцарии с детьми приехала дочь Ксения. Они с отцом поехали навестить могилу матери. Там и состоялся такой важный для Сергея Викторовича разговор, и начала его Ксюша, когда они уже возвращались домой.
- Пап, а что у вас с Ниной Ивановной?
- Почему ты спрашиваешь? И вообще откуда про неё знаешь?
- Пап, ну ты же в церкви… кругом люди, они за тобой пристально наблюдают. Мне Зоя Павловна всё в деталях поведала уже давно… Она только удивляется почему ты до сих пор не сделал Нине Ивановне предложения?
- Понимаешь дочка, может это неправильно. В наши годы создавать другую семью, мы же итак в Господе бат и сестра.
- Пап, ты это серьёзно?
- Ну, да. Да и как ты на это посмотришь? Скажешь – забыл маму, и так скоро!
- Ну, во-первых, посмотрю на это здраво. И мне радостно, что Господь даёт тебе встретить ещё одну женщину с которой тебе хорошо, я же вижу, не слепая, да вся церковь о ваших отношениях потихоньку шушукается. Либо тебе нужно уезжать со мной в Швейцарию, либо жениться на ней.
- И ты не будешь против?
- Нет, я согласна на оба варианта, так что сам решай. Но решай обязательно, до моего отъезда, договорились?

     Через неделю в церкви состоялось радостное событие – была объявлена новая пара молодоженов в годах, и через три месяца состоялась свадьба.
- Знаешь, мне так с тобой радостно! – молвила Нина Сергею, когда они счастливые возвращались после брачного пира домой. Господь подарил мне тебя, когда все мои надежды на счастье были потеряны. В моей душе тогда был такой же большой слой изгари, как в той трубе, что и не продохнуть!
- А, теперь?
- А, теперь, счастье. Просто счастье, а у тебя?
- Знаешь, встреча с тобой вернула мне мир, тот мир что даёт только Бог. Когда я потерял жену, я обижался на Бога, почему Он такое сделал со мною, а теперь я понимаю то особое служение которое Он поручил мне.
- И какое такое особое служение?
- Найти тебя!
- Слава Богу!
- Да!

    Они обнялись, и пошли домой. Сколько счастливых дней у них впереди? Сколько испытаний?  Знает только Бог….




ТВГ, г. Барнаул, февраль 2022 г.