Заячий след в истории. Глава 35. А за окном

             
     А пока, дабы не терять попусту время в ожидании, можно и в окошко выглянуть. Там, как сказал телеканал, как раз начались боевые действия между вооруженными до зубов армиями зимы и весны. А кто – кого время покажет. Но, думаю, верю и знаю из жизненного опыта, что весна таки скинет ненавистное иго, и разольется ее добродетель в душах людей, как кайф от бокала хорошего вина.

     Вообще, я не новичок в чтении красот природы сквозь стекло окна. И давно пришел к выводу, что она отсюда смотрится ничуть не хуже, чем если бы я стоял рядом. А еще я понял, что природа условно делится по принадлежности: где-то там – для отдыха, где-то там – для рыбалки, где-то там – для охоты, а тут, в Синельниково, где я живу, где раскинулось с. Зайцево, о котором пишу, она выполняет все функции назначения одновременно. А, кроме того, она тут и особенная, и неповторимая, и животворящая.

     Вот, вижу, в окне дождь. Дождь. Дождь. Весь день – слезы весны, так как зимы, впрочем, и зимой, как таковой, не было. Так себе: то - ноль, то чуть ниже, выше, то скандинавские туманы вдруг заполонят дворы. А сейчас вот, как видим, так. Ну, и что! Пусть! У природы, как говорится в песне, нет плохой погоды, всякая погода – благодать! Действительно, бросишь взгляд вдоль улицы, а ее поверхность уже плотно заставлена блюдцами, сверкающими гладью воды.
   
     Деревья стали хмурыми, скучными. А вот березка, красавица моя, которой судьба предписала оберегать летом моё кухонное окно от солнца, наоборот, вышла во двор в нарядах. Верится, что достала она из сундуков всё, что там было, надела на себя, и засверкали драгоценным светом жемчуга и самоцветы. Женщины, по-моему, тоже к подобному приемчику прибегают не редко, особенно, когда собираются в гости, и хотят там понравиться.

     Мысленно кричу воробышкам:
     -Клюйте, клюйте жемчуга! Насыщайтесь, пока есть!
     А они, знаете, тоже не лыком шиты:
     -А что клевать-то? Одна вода…

     Так мы, наверное, и не поняли друг друга. Я говорил о жемчугах не в прямом смысле, а в переносном, а они – прямолинейно. Эх, вы, маленькие, серенькие комочки! Не хотите мыслить поэтическими символами! А жаль…

     Хорошо, что это произошло вчера, и сейчас тот диалог, как исписанный лист бумаги, покоится уже в мусорном ведре. А сегодня у меня - новый день и, как говорится, новая пища. Всё так же любуюсь позиционными боями двух противоборствующий армий. Всю ночь, видно, брюзжал дождь, так как блюдца и тарелки на асфальте до предела переполнены, а сливать воду никто и не собирается. Деревья теперь уже похожи на мужичков, только что выбежавших из баньки - нагие, мокрые. Правда, пота на их телах не наблюдается. Значит, что, домысливаю, не в парилке были? Скорее, под холодным душем. Человек с подобной закалкой уж точно не уступит китайскому коронавирусу, который уже стучит копытами в наши ворота.
 
     А ситуация за стеклом ужас какая! То с юга мелкий, но густой, дождик сыпанет, то с севера, виляя, пустятся крупные легкие снежинки. А я – между ними. И смотрю, любуюсь, смакую сюжеты природы. Вот из трубы домика, что стоит впереди моего окна, трусливо выполз дым. Растерялся, бедняга: за дождиком ли тянуться иль за снегом? А причина понятна: его то с юга потеснят, то сверху придавят – не суйся, мол, куда не положено, и он ползает вокруг трубы, как слепой котенок, не сообразит - куда, с кем?

     Эх, к бусинкам березки да кошек бы добавить! Чтоб картина была полнее. А под домом, у цоколя, котов рассадить. Всегда ведь по весне так бывает: женский род, то есть, кошки, взобравшись на деревья, там отсиживаются, а мужской, то есть, коты, внизу – надоест, мол, спустишься, милая! Но непогодь нарушила установившийся порядок. А поэтому и те, и другие отсиживаются нынче в квартирах да подвалах. Не хотят во двор и нос показывать. Хлопья снега, смотрите, какие летят. Точно кулаки. А ветер еще и еще накатывается волной с севера. И небо сплошным темным прессом давит на плечи домов, деревьев. Кому нужны такие спектакли?

     А люди и не пытаются отвечать на вопрос. Капьюшон – на голову, и, как шутят,  «погнали наши городских». Торопятся, отворачивают носы, но телефон – при ухе. Неужто, с небесной канцелярией связь держат? Да только там сейчас не до них. Им сегодня главное - израсходовать последний снег, который остался еще по дебету зимы в ящиках, в мешках; раздать, раструсить, списать, чтоб заботы не напрягали кладовщиков. Есть же поговорка: «как снег на голову». Это, видно, об этом.
   
     Кто знает, может, в других местах, скажем, в Павлограде, в с. Зайцево, есть лучшие картины дня, вполне допускаю, но мне нравятся именно свои, доморощенные. Женщин ведь тоже полно на свете, а среди них красавиц не мало, но нравится лишь та, которая ближе к сердцу. Так и здесь. У нас, на Синельниковщине, уверен, и деревья краше, чем где-то, и балки глубже, и уклоны привлекательнее.

     А оттого и гляжу я да слушаю с упоением, как ветер-хулиганишка с севера врывается непрошенным гостем, как усиливается с каждой минутой, как от его порывов по зеркалу луж-блюдец-тарелок бежит мелкая дрожь, рябь. Вот уже и березка, вижу, ежится, гнется, упирается, но сдаваться не торопится.

     С чего бы всё это? К часу дня, например, ветер еще усилился. И если остановить взгляд на блюдцах, то видно, как их гладь превращается от порывов уже не в мелкую дрожь, не в туманную пыль, а почти – в волны. И березка начала снимать бусинки и сбрасывать под ноги. Они падают на мокрую землю, разбиваются. А тонкие, слабые ветки-веточки места себе не находят; их швыряет, закручивает, вот-вот обломает.

     А рядом с березкой стоит рябина. У той ветки толще, и их, казалось бы, не так просто раскачать. Но достается и им. Помнится, осенью деревцо выглядело, как герой войны, сверкая на солнце ягодами, будто орденами и медалями, а теперь – то пыль, то дождь сделали их грязными, тусклыми.

     Ах, как хорошо, что в жизни не всё имеет форму постоянства. После обеда снег вдруг прекратился, и дождь приутих. Устали оба, бедняги, в противостоянии. Зато воробышки разгулялись, разбегались, распрыгались. И по тротуару несет их, наподобие лузги от семечек, подгоняемой ветром, и по опавшей листве прыгают, и на березку вспархивают. Кучками, в основном…

     Ооо! Так дело, вижу, идет к прогрессу! Наверное, скоро и движение по улице возобновится. Велосипедист вон, замечаю, промчался. Правда, за ветром. А против ветра почти никого. Дяденька один рискнул. Не идет, а тужится. Да в фуражке, черт возьми. Эх, ушки мои ушки! А он, как видно, и не обеспокоен. Мало того, что идет против ветра, так еще и сигарету из рукава посасывает…

     К шестнадцати ветер снова усилился. Видно, понял, что дождь, то есть, весна, истощилась, ушла на передых, и он начал хозяйничать, наводить свои  порядки. Надо ведь и землю покрасить в белый цвет, и дома, и деревья. Краски-то зимних запасов осталось черт-знает сколько. А кругом всё так убого выглядят! Вот и пустил хлопья снега с голубиное яйцо. Да так густо! Кто знает, это ли, а может, внутренный птичий барометр, погнал ворон на север, то есть, на окраину города. Где они там собираются ночевать? В лесопосадке? Э, друзья, не весело придется спать на ветру! Но то - будет. А пока - летят, летят стаями. Сделают разворот, будто ожидают отставших, и опять – в путь. Дисциплины, как кажется, никакой. Запятнали собой всё небо. Школьник бы сказал – замалякали.

     Вот уже, вижу, крыши автомашин, которые стоят без движения, покрыло белыми простынями. Тут уж наверняка следует ждать обледенения, так как температура быстро пошла в сторону минуса. Что, опять зима? Слушайте, как в гражданскую войну столетней давности: то белые поднажмут, то красные. А что после этого будет? Весна? Зима? Даа, прав тут телевизор, сказавший: готовьтесь к морозам…

     К восемьнадцати всё окрашено в белый цвет. Где они столько краски взяли? А если это, допустим, не краска, а снег, то из каких запасов его заполучили? Только же утром опустошали последние сусеки, ящики, мешки, а сейчас, вы на них поглядите, опять наскребли. Короче, к ночи улица превратилась в сплошное белое покрывало, с темными пятнами деревьев да одинокими огоньками лампочек уличного освещения. Плюс, ходоков добавилось: одни - с работы, другие - с электрички. Бегут, торопятся. Благо, ветер своими порывами подталкивает в спину.
 
     На внешней стороне оконного стекла еще недавно стекали капельки водички, рисуя линии, которые то объединялись, то разъединялись, разбегаясь в разные стороны, а к  двадцати всё поменялось. Уже минус два. Но ветер лишь усиливается. Березка покрылась снегом, пальчики веточек срослись, превратились в хрусталь. А краска на улице так и не высохла: пробежит машина - и оставила две темные полосы…

     Позже и классика пришлось вспомнить: «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет, как дитя». Прекрасные слова далеких лет, но им и здесь поставили штамп о прописке. За окном ужас что творится! Ветер, сродни пьяному дебоширу, рвёт, швыряет. Ветки на березке гоняет, как веники. А они ведь хрустальные. Жаль, могут побиться. Тут и моя собственная лирика проснулась: «Снег по улице, по улице бежит…». Даже про «лешего» вспомнил, который где-то там бродит…

     Лишь через пару дней погода вышла на новые рубежи. С юга попёрли красные, то есть, дождь, с севера – белые, то есть, снег. Впрочем, за свою некороткую жизнь подобное встречаю впервые. Одновременно - и дождь, и снег? Дым от знакомой уже трубы вообще запутался: его туда потянет – соглашается, сюда – не возражает. А по улице снег катается на подошвах ботинок: бежит, скользит, поскольку – гололед, падает, встает и опять бежит. Куда тебе так приспичило? Неужто: гонят, мол, вот и бегу…
 
     Снег не просто бежит, а еще и увлеченно разглядывает новую местность. Ведь вокруг всё обледенело. Виды не хуже, чем в хрустальном дворце. Деревья, например, развесив свои тяжелые от снега ветки, переливаются искрами. Северная сторона стволов, ветвей, веточек сделалась белой, так как - заснеженная, а южная, наоборот, темной, хмурой. Особенно бросается в глаза орех. У него ведь ствол толстый. Есть за что снегу уцепиться. А летние цветы, которые поселились рядом с ним, и вошли в зиму буйными шевелюрами, вообще засыпало с головами…

     Еще один день прошел. Наружный градусник с ума сошел. Минус двадцать! Ай, ай, ай! Когда такое было? Юг ведь! Было, было, возражаю! А в сорок первом? Говорят, свыше сорока градусов держало! Что ж, двадцать – не сорок, но все же! На подоконник намело! Вокруг таинственная тишина. Даже не верится, что совсем недавно и дуло, и рвало. Теперь дым из трубы – на юг. Значит, белые господствуют. А на восточной стороне, где размещается станция с товарными вагонами, солнце рано проснулось, потягивается, глазки протирает. Что, думаю, согреть нас решилось? Да ты против минус двадцати вообще керосиновый фитилёк! Воробьи вон тоже вчера храбрились, стайками шныряли, а сегодня их кучки значительно поредели, и они по одному скачут, и лапки долго не задерживают на снегу, чтоб не отморозить. Так и кажется, что какой-то из них сейчас спросит: а вы, мол, не подскажете, где тут перекусить можно?

     И рыщут, ищут. Вот сел на березку. А там тоже нечего клевать. Дело в том, что после налипаний снега тех дней, мелкие веточки привратились во множество кусочков льда и стали похожи на выставку хрустальных побрякушек. Так смотрятся, когда на них брызнет солнечный луч!

     Вообще, я думал, что сегодня от солнца пользы мало будет. Мороз-то какой! Ан нет. Вскоре оно, засучив рукава, взялось за дело. Льдинки на ветках загорелись, засияли, переливаясь разными огнями. К обеду они даже подтаивать стали, уменьшаясь в размерах, а воробьи, коих тут уже не сосчитать, принялись пить талую водичку: клюнет, и - головку кверху. Вот один из них уцепился лапками за веточку, и получилось так, что спина отвисла к земле, а голова оказалась под льдинкой. И пьет, не напьется влаги. А мне представляется, будто бы это не воробей, а тракторист тех далеких времен, лег под двигатель и снимает поддон картера.
 
     Наконец, солнце обогрело двор. К обеду уже - небольшой минус. Значит, жди потепления. Вороны уже разлетались. Некоторые из них норовят сесть на березку, но внутри оттаявших льдинок горят лампочки от солнца, и это их отпугивает. Что ж, друзья, потерпите, скоро – весна. Видите, дым из трубы валит на север белыми клубами? Так, что тепло – не за горами…

     А вообще, хватит, наверное, мне любоваться природой-погодой, хоть они и свои, Синельниковские. Загляну-ка я лучше в компьютер. Там, кажись, единичка в верхнем левом углу маячит. Неужто,  РГИА  –  с ответом?