Двое... Глава 4

Элиз открыла глаза первая. Темно, тихо, только рядом непривычно лежит кто-то тяжелый и громадный, занимая больше половины кровати. Ах, да, он не кто-то, а вызывающий трепет Вир! И она испугалась этих мыслей больше, чем присутствия детей в соседней комнате. Медленно встала, чтобы не разбудить, а руки так и тянулись дотронуться до его плеч и провести кончиками пальцев... Вир лежал на животе, спина оголена до пояса и это нагромождение мышц вызывало вполне ясные эмоции...

«Нет! - сказала Элиз самой себе, - нельзя! Закрой глаза и иди отсюда!»

Элиз накинула шелковый халат и осторожно вышла на кухню. Закрыла дверь, поставила чайник и посмотрела на часы: 5:30. За окном тихо падал снег, большие белые хлопья кружились и покрывали всё вокруг. Она стояла и смотрела на эту красоту и чистоту, мечтая о появлении чего-то несуществующего в её жизни, надежда, ожидание чуда... Включила по радио романтическую музыку и продолжала смотреть на завораживающий танец невесомых пушинок.  «Время! Как быстро оно утекает! Надо будить «охотника», чтобы ушёл до пробуждения мальчиков»

Элиз вошла в комнату и, подойдя к кровати, начала нежно проводить пальцами по расслабленным плечам и шее спящего волкодава. «Как хорош! Аж  дух захватывает!» И сама удивилась своим мыслям, ведь он совершенно не соответствовал ее понятиям о мужской красоте.  Какая непредсказуемая встреча! Вир пошевелился и, повернувшись, в резком неожиданном броске обнял её и притянул к себе, накрыл своим горячим ртом ее сладкие губы и смаковал ощущения вкуса, играя, завлекая и опьяняя...

От неожиданности она отвечала с ещё большей страстью, поглощая возбуждение этого невероятного мужчины. Но в голове стучала мысль: «Скоро проснутся сыновья. Он должен уйти...» Но как же хотелось продолжить этот уносящий в облака вальс искушения.

Элиз отстранилась: «Вир! Милый! Время! Ты должен уходить! Пора! Хватит на сегодня! Тебе разве не хватило?»

Вир не стал отвечать, а, взяв её руку, положил на источник его возбуждения, и,  сжав своими пальцами, придвинулся ближе к ней. Элиз перестала осознавать действительность и жадно обхватила его жаждущую плоть, двигая рукой вверх вниз с резкой силой. «Да, ещё сильней!» И Вир с ловкостью волкодава перевернул ее на спину, взяв инициативу в свои руки, почти со звериной грубостью вошёл в её лоно, как будто обладание этой самкой было для него важнее всего на свете. Они двигались, вращались,  сражались, приближаясь к краю штормового моря, войдя в него, борясь с  волнами экстаза. И вершина наслаждения окутала их в самом центре этого шторма.

Нереальное взрывное воздействие этой женщины настолько напугало Вира, что он постарался быстрее прийти в себя, встал и начал одеваться: «Бежать! Надо бежать от неё без оглядки! Подумаю потом, когда отойду подальше.»

Они вышли на кухню, но Вир так сильно хотел сбежать, что отказался пить утренний кофе и курить. «Я поехал. Всё хорошо? Созвонимся! До свидания!»

Элиз, молча, улыбаясь, смотрела на него, понимая его смятение и без вопросов отпуская: «Было отлично! Милый! Увидимся! До свидания!» И она, положив руку на его затылок, притянула его голову и поцеловала терпким поцелуем в сладкие губы.

«Нет! Сейчас опять начнется!» - подумал Вир и отстранился.

Элиз смотрела в окно, как он уходил, и ждала, когда повернётся и посмотрит на окно. И, да, он, отойдя подальше, резко обернулся и бросил взгляд в её сторону на одно едва уловимое мгновение. 

Элиз сварила в тюрке кофе с кардамоном, который первый раз пробовала на востоке у родственников бывшего мужа. Вкус этого кофе напоминал хорошие времена, когда она была замужем, любила, надеялась и верила мужчине, которого любила, рожала детей и была счастлива. Но потом всё закончилось, а три года назад окончательно. Что вспоминать, нет никакого смысла опять водить лезвием по своим нервам, потому что кроме  самой себя это больше никого не волнует. И ведь Элиз успешно жила и работала, воспитывала детей, но иногда ее посещала надежда на появление мужчины, с которым снова можно будет мечтать, любить и верить. Но все, кто ей попадались на пути, были ещё хуже, чем её бывший муж: брали, восхищались, болтали о каких-то чувствах, но потом ревность, недоверие, отсутствие взаимопонимания и разрыв. Вначале все расставания были болезненными, а со временем Элиз стала относиться к мужчинам, как к необходимому объекту для получения удовольствия и перестала что-либо чувствовать.

Игра в охоту: увлечь улыбкой, заманить движениями, удивить разговорами о понимании их проблем, одурманить манящим взглядом. Как приложение одежда скромная, но возбуждающая, запах духов, только опьяняющий восточный, вызывающий возбуждение. А самый главный удар в солнечное сплетение их мужской невоздержанности - это раскованный разговор на сексуальные темы. Даже самые честные и не изменяющие женам мужчины не могут устоять, стоит только начать этот разговор. Конечно, Элиз не со всеми так общалась, но выбранный объект сдавался всегда раньше, чем думал о своих способностях к устойчивой защите от обольщения. А чаще ей не надо было делать ничего, мужчина просто откровенно хотел её и добивался всего сам...

Но этот мальчик, да вовсе и не мальчик уже, сам обладал умением соблазнять и притягивал своей улыбкой, а уж о прикосновениях лучше не вспоминать, сразу охватывает возбуждение. «И зачем я с ним связалась? Как дальше быть? Надо прекратить всё или продолжить?» Её разум и логика говорили в пользу разрыва дальнейших отношений. Но сердце и эмоции требовали, настаивали и уверяли, что эти отношения нужны для баланса души.

Ах, хочется снова любить, ликовать от наслаждения, ощутить всю нерастраченную молодость любви. Необходимость ярких чувств и захлестывающих эмоций всегда присутствовала в её мыслях. А жизнь серая монотонная скупая на выражение чувств, тягучая как смола, с холодным блеском, рассчитанная до копейки, облагороженная воздержанностью ради приличия, такая жизнь Элиз была не нужна. Пусть будет экстрим, полёт на крыльях дельтаплана над ущельями и горами, стремительное падение в прозрачную голубизну озера, прыжок без страховки над взвивающимся в небо пламенем. И Элиз окончательно решила, что согласится на встречи, если, конечно, Вир не испугается силы возбуждения и наслаждения, которые не сможет больше нигде получить. Вир, это соединение букв, звучание имени с раскатистым «Эр», как будто ручной волкодав рычит и пугает окружающих своими размерами. Но она-то знала, что внутри у этого устрашающего своими размерами мужчины доброе и нежное сердце, но он прячет свои чувства далеко в глубине своего сознания. Но сможет ли его разум устоять перед её воспламеняющей страстностью, которая уже наполнила его вирусом своего дурмана?

А Вир в это время, сев в автобус и пытаясь задремать, сгорал от неутоленного желания после её поцелуя. Её вкус и запах был везде: на губах, во рту, не руках и на одежде, и казалось даже внутри него. Закрывая глаза, видел ее опаленный страстью образ, разметавшиеся волосы, тихие призывные вздохи, и тело содрогалось. «Да что же это такое? Почему у меня такая реакция на неё? Неужели подлила мне что-то возбуждающее вчера? Какая чушь! А тогда почему сегодня я ничего не пил и хочу с новой силой?» Эти вопросы сводили его с ума.

 Приехав домой, постарался занять себя тяжелым физическим трудом на целый день, чтобы не осталось сил не возбуждение, а тело и разум мгновенно отключились, едва коснулись подушки. Да, сегодня у него получилось крепко заснуть, потому что прошлая ночь прошла почти без сна.

 Проснувшись перед рассветом, чувствуя на своих волосах тепло её руки, подскочил  на кровати и, увидев свою восставшую плоть, пришёл в ярость от невозможности владеть собой. «И что теперь с «этим» делать?» Ответ был понятен без слов: надо кончать любым способом, чтобы сбросить разрывающий на части баласт. И у него получилось с помощью фоток в интернете. Дальше он мог уже спокойнее рассуждать: «Каким-то образом я должен освободиться от этого навязчивого  желания, переключится на других женщин, забыть, не звонить, не ходить туда. И не вспоминать эти ночи!» Поставить самому себе задачу было легко, но удержаться и выполнить свои же условия? Хотя ему ничего не мешало больше не видеть, не встречать, не звонить, не вспоминать, он сомневался в выполнении собственных решений. Осталось только попробовать. И Вир, сжав челюсти до боли, стал выполнять принятые решения: нашёл несколько девушек, переспал с ними, работал до изнеможения, не нажимал на её номер в телефоне, не ходил к ней и не встречался.

Прошла неделя. Борьба с собой продолжалась. Он доказывал самому себе, что всё нормально, и он счастлив и удовлетворен своей привычной жизнью. «Подумаешь какая-то «страстная баба», да имел я её, как хотел.» - говорил сам себе, никому из дружков не рассказывая, скрывая свой недуг. Они бы засмеяли: «Опытный охотник за женщинами, а попался в сети какой-то там «старухи» Никто бы его не понял, но сердцем он понимал, что Элиз не  баба и не старуха. Она - колдунья, чаровница, ведьмочка, искушенная в вопросах секса на все сто, и лучше него знает, как сделать ощущения сильными и взрывными. Да, вообще-то ей и делать ничего не надо, Вир осознал, что всегда хотел её, даже когда она не узнавала его при встрече.

Срыв был предсказуем. Он поехал в институт, где работала Элиз, спрятался за углом здания и стал ждать её появления. Пять, десять, тридцать минут… И знакомый силуэт появился на дорожке, ведущей к зданию. Как обычно сосредоточенная. Но вот студент подошёл и обратился, её лицо сразу преобразилось: улыбка осветила глаза и потом всё лицо, чему-то рассмеялась, заговорила… «Боже, как я выдержу? Она общается в моё отсутствие с другими, смеет улыбаться, смеяться и разговаривать!» - неуправляемый  собственник вырвался наружу, голубые глаза превратились в серебристо-холодные злобные льдинки, инстинкт хищника взорвал всё внутри, и полыхающее пламя сжигало, превращая все трезвые мысли в пепел. Только два словак крутились в голове: «Она - моя!!!» Он с трудом сдержался и застыл, ожидая, когда она пройдёт мимо. Эмоции немного успокоились: «Надо дождаться вечера, конца её работы. Только бы узнать, когда она заканчивает.» Зашёл в институт, подошел к расписанию и, посмотрев, понял, что  раньше шести часов не застанет её одну в  аудитории. «Ну и хорошо! Приеду к шести и застану её одну. А что дальше?» На этот вопрос Вир не знал ответ.

Поехал по делам, поработал, выкупался, оделся и побрызгал на руки одеколон с терпким запахом, провел ими по голове, щекам и шее. Опять готовился к охоте, загнать эту кобылицу в глубокую чащу и насладиться там её сдачей, агонией её страсти, вкусом её крови и нектаром её женственности, который мог избавить его от бесконечного страдания и одиночества.

Вечер наступил быстро. Вир приехал в институт, сказал на вахте, что идёт заниматься к Элизе Александровне. Вахтер не удивился, к этой преподавательнице всегда вечером приходили заниматься студенты. Он буквально взлетел по лестнице на третий этаж. В коридорах никого не было, даже уборщицы закончили убирать, он прекрасно знал это, кроме неё сейчас никого не было. Может помешать только какой-нибудь студент. Но ему повезло, заглянув в приоткрытую дверь, понял, что «его женщина» одна, так он мысленно уже называл Элиз. Элиз сидела за столом и писала что-то на бумаге, не видя, что происходит за её спиной. Вир тихо повернул ключ, закрыв дверь, и напрягся как волкодав, приготовившийся к прыжку. Мышцы Вира контролируемо застыли  и, наблюдая как Элиз работает, что-то напевая, вдыхая пряно-восточный аромат её духов, скользя взглядом по волосам, шее, плечам, медленно подкрался к ней сзади.

Вир дунул на её затылок, чуть касаясь, провел по волосам… Никакой реакции, слишком увлечена работой. Наклонился к её уху, одновременно обнял за плечи и заговорил низким баритональным шепотом: «Я пришёл, чаровница! Не смог больше терпеть. Хочу испить твою сладость, ты неповторима, милая, твоя кожа, твои раскрывающиеся лепестки с капельками желания сводят меня с ума. Отдай мне своё тело, возьми взамен наслаждение, выпей всю мою силу, забери что хочешь. Только разреши прикоснуться к тебе ещё раз!»

Элиз сначала испугалась, но, узнав голос, собрала свои эмоции в кулак и ответила: 

- Что тебе надо? Мы же договорились, что ты будешь звонить, если соберешься прийти. И на работу приходить нельзя.

- Кто сказал, что нельзя? Никого в институте нет кроме нас, - и его руки стали спускаться к её груди, а губы ласкали ушко. Рука двинулась по пуговицам, пальцы стали сквозь одежду перекатывать сосок. А вторая рука снизу приподнимала грудь, сжимая всё сильнее. Зубы захватили мочку  с серёжкой и посасывали, всё глубже втягивая в рот, язык проник в раковину и обводил круги.

- Перестань!.. Здесь нельзя!.. Отпусти!.. О, нет… О, да! – её желания изменялись как погода на море.

Вир почувствовал эту перемену и воспользовался ситуацией. Стал на колени, повернул её стул и, едва касаясь, завел обе руки под юбку, поглаживая то нежно, то с силой по бедрам, распаляя её возбуждение. Его глаза находились как раз напротив её и, увидев горящий блеск глубины её загадочных глаз, приблизил свой рот к её губам, выдохнул горячим дыханием и поглотил её сочные губы, смакуя неземное удовольствие вкуса. Элиз полностью сдалась, не сопротивлялась, ожидая милость победителя в сегодняшней игре. Пусть их роли меняются, так отношения будут ещё насыщеннее. Вир снял колготки и как легкую пушинку поднял её на руки.

- Выключи свет! В окно всё видно!

- Хорошо, - посадив Элиз на пустой стол, пошел выключить свет.

 За окном ярко светили уличные фонари, так что было видно всё как днём. Она, не шевелясь, сидела, застыв в изумлении от его грубоватых, но плавных движений. Расстегивая рубашку, Вир смотрел на нее, пожирая глазами. Элиз медленно расстегивала пуговицы на блузке: одна, две, три… Вир не выдержал, сорвал в себя рубашку, подскочил к ней и дрожащими руками стянул через голову блузку. Задержав руки Элиз наверху, наклонился, не давая свободы, и языком начал водить по месту соединения полушарий груди, а потом через тонкий кружевной лифчик по вершинам сосков, которые превращались в твердые бутоны, пока тяжесть не наполнила их. Поняв, что возбудил Элиз достаточно, расстегнул лифчик и снял. Он очень любил сам раздевать, этот процесс возбуждал ещё больше. Жадный взгляд охотника остановился на отяжелевших наполненных грудях, которые колыхались даже от незаметного движения. Осталась юбка, на которую Вир посмотрел как на врага, быстро снял и положил Элиз спиной на стол. Пальцы одной руки проникли под трусики к заветному уже истекающему соками местечку, которое он так хотел взять. Вторая рука проводила по бедрам круговыми движениями, постепенно раздвигая их. Элиз в смятении застыла.

-  Тебе же это нравится! Ты не можешь стесняться!

Но это как раз и было причиной её застывшего в напряжении тела. Сколько бы раз это не происходило, она все ещё стеснялась, тем более с ним.

- Даже не  думай! Я буду делать что хочу! Ты отдашь сегодня всё, что забрала в прошлый раз у меня! Ты слышишь меня, Элиз? – голос звучал резковато грубо с нажимом на слове «отдашь».

Она не понимала, о чем он говорит, но сопротивляться перестала, открывшись. Вир снял кружевные трусики, именно такие, как ему нравились, и наклонился  к её лону. А потом всё происходило в туманной дымке наслаждения, восторга, вздохов, поцелуев, прикосновений… Напившись её соков, Вир расстегнул свои брюки, и его жезл в полной боевой готовности выскочил наружу. Подтянув Элиз ближе к краю стола, Вир ввёл своё оружие в её ножны с силой, готовой разорвать эту невозможную женщину на мелкие части. Неутолимая жажда обладания её телом, чувство собственности, злость за непреодолимое притяжение, гнев на самого себя за свою слабость и бесконечное вожделение, дрожь ненасытного самца и ответная мягкость и нежность её внутренней пещеры превратились в тугую напряженную сладко-винную волну оргазма. И её крик летящей с обрыва птицы и его низкое рычание победившего волкодава слились в едином звуке  глубокого насыщения друг другом.

Но они оба не понимали ещё, что насыщение телами не даст им полного удовлетворения. Души этих двоих готовились к соединению, без  ведома их телесных хозяев…