Теософское движение 1875-1950 глава 16

ПОСЛЕДСТВИЯ ДЕЛА ДЖАДЖА

В СУЩНОСТИ ФИАСКО заседания судебного комитета 10 июля, созванного полковником Олькоттом, создало тревожную атмосферу в Теософском обществе. Обвинители м-ра Джаджа продемонстрировали свою праведность и «законность», выразив глубокую озабоченность благополучием Теософского движения в целом. И полковник Олкотт, и миссис Безант утверждали, что они чувствовали себя обязанными взять на себя неприятную задачу по возбуждению расследования, чтобы избавить м-ра Джаджа от клеветы и дать ему возможность напрямую ответить на обвинения и слухи, касающиеся его поведение, и по возможности, опровергнуть их. Но когда расследование, объявленное таким образом, достигло своего апогея в официальном «слушании», вся процедура рухнула под собственной тяжестью, и её сторонники в замешательстве удалились.
Лондонский съезд Европейской секции Общества должен был провести свою первую сессию 12 июля. Возможно, в надежде, что европейским делегатам будут представлены более убедительные результаты расследования, миссис Безант предложила д-ру Дж. Д. Баку созвать «почётных присяжных» для вынесения «обвинений». Она назвала имена Синнетта, Бертрама Кейтли, Стерди, Берроуза и Ферта в качестве присяжных. В этом было отказано на том основании, что м-ру Джаджу ещё не были предоставлены заверенные копии документов, якобы содержащие «улики» его обвинения; что ему потребуется время, чтобы представить свидетелей и документы для опровержения; наконец, что большинство представленных имён были именами людей, о которых известно, что они уже были настроены против него, и что присяжные, если они будут избраны, должны состоять из членов, имеющих право взвешивать и передавать принципы, процессы и доказательства, обязательно связанные с «осаждением» и другими «оккультными» феноменами. Продолжалось обсуждение идеи «почётных присяжных», но, в конце концов, был принят курс на представление двух заявлений, одного миссис Безант, другого м-ром Джаджем, перед Европейским съездом.
Первая, излагая всё подробно, начала с краткого изложения «истории» «дела Джаджа». По её словам, явное выражение настроений против Джаджа началось с публикации в журнале «Теософ» (июль 1893 г.) статьи Уолтера Р. Олда и Сиднея В. Эджа под названием «Теософское свободомыслие» (см. главу XIV). С того момента, продолжала она, о м-ре Джадже стали распространяться злонамеренные слухи, заставившие её «вмешаться» в частном порядке в надежде, что этим преувеличенным обвинениям можно будет положить конец и «тому, что могло остаться от обоснованной жалобы, не прибегая к публичной полемике». Однако обвинения, как объясняла она, стали широко известны, когда лица, «которым было известны нечто о жалобах», нарушили «обещание хранить молчание», и миссис Безант, как она выразилась, предложила взять на себя «бремя формулирования обвинений».
Затем она описала события некоторых предшествующих дней, выразив личное согласие с решением судебного комитета о том, что он не может «судить» г-на Джаджа ни в качестве должностного лица Общества, ни как частное лицо. Остальная часть её выступления посвящена повторению и анализу обвинений, в которых миссис Безант решительно излагает свою собственную версию «правонарушений», совершённых м-ром Джаджем:
«И теперь я должна привести эти обвинения к их надлежащему соотношению, так как они были чрезвычайно преувеличены... жизненно важное обвинение заключается в том, что м-р Джадж издавал письма и послания в виде рукописного текста, легко узнаваемого как текст, написанный Учителем, с которым Е.П.Б. была тесно связана, а также в том, что эти письма и послания не были написаны и осаждены непосредственно Учителем, чей почерк они содержат;.. к этому прибавляются дополнительные обвинения в обмане, но они, конечно, никогда не стали бы основанием для какого-либо действия, если бы не их связь с главным пунктом.
Кроме того, я хочу, чтобы было ясно понято, что я не обвиняю и не обвиняла м-ра Джаджа в подлоге в обычном смысле этого слова, а в придании обманчивой материальной формы посланиям, полученным медиумически от Учителя различными способами, не информируя получателей об этом факте.
Я считаю м-ра Джаджа оккультистом, обладающим значительными знаниями и глубокой и непоколебимой преданностью Теософскому обществу. Я верю, что он часто получал послания непосредственно от Учителей и Их чела, которые направляли и помогали ему в его работе. Я верю, что он иногда получал послания для других людей тем или иным способом, о чём я упомяну через минуту, но не почерком Учителя и не через его осаждение; и что м-р Джадж тогда счёл себя вправе записывать почерком, принятом Е.П.Б. для сообщений от Учителя, полученное медиумически послание и передавать его человеку, для которого оно предназначалось, оставляя это лицо ошибочно полагать, что это было осаждение или почерк непосредственно самого Учителя, то есть, что это было сделано через м-ра Джаджа, но сделано самим Учителем.
Итак, лично я считаю, что этот метод незаконен и что никто не может имитировать распознаваемый почерк, который считается авторитетным, когда он подлинный. А под подлинным я подразумеваю непосредственно написанное или осаждённое самим Учителем. Если послание написано осознанно, то так и надо заявлять; если оно написано автоматическим письмом, то так и надо заявлять. По крайней мере мне так кажется. Важно понять ту очень незначительную роль, которую Учителя обычно играют в этих феноменах, чтобы люди не воспринимали послания как авторитетные только на том основании, что они написаны определённым почерком. За исключением очень редких случаев, Учителя лично обычно не пишут писем и не осаждают сообщение напрямую. Они могут посылать послания тем, с кем Они могут общаться голосом, раздающимся извне, или через астральные видения, или словами, воспринимаемыми медиумически, или мысленными отпечатками, или другими способами. Если человек получает послание, которое, по его мнению, исходит от Учителя, для передачи кому-либо ещё, он считает долгом чести не добавлять к этому посланию никаких посторонних обстоятельств, которые придали бы ему вес в глазах получателя. Я полагаю, что м-р Джадж писал своей собственной рукой, осознанно или автоматически, я не знаю, и почерком, принимаемым за почерк Учителя, те послания, которые он получал от Учителя или от чела. Я знаю, что в моём случае я полагала, что послания, которые он передавал мне, и которые были написаны хорошо известным почерком, представляли собой послания, осаждённые или написанные непосредственно Учителем. Когда я публично заявляла, что получала после смерти Е. П. Блаватской письма, написанные тем же почерком, за который Е. П. Блаватскую обвиняли в подделке, я имела в виду письма, переданные мне м-ром Джаджем, и, поскольку они были написаны хорошо известным почерком, я никогда не думала ставить под сомнение их источник. Теперь я понимаю, что они не были написаны или осаждены Учителем, но что они были выполнены м-ром Джаджем, и я также полагаю, что суть этих посланий была воспринята медиумически, и что ошибка м-ра Джаджа заключалась в том, что он передал мне эти послания, написанные известным почерком, но не сказал, что сделал это сам. Я считаю себя обязанной прямо сказать про эти письма, потому что, ошибаясь сама, я, в свою очередь, ввожу в заблуждение других... Если вы, представители Теософского общества, считаете, что публикация этого заявления, за которой последует заявление м-ра Джаджа, положит конец этому прискорбному делу, и, внеся ясность, избавит хотя бы от многих бурлящих подозрений, среди которых мы живём, и, если вы можете принять это заявление, то я предлагаю, чтобы оно заняло место почётного комитета, поставив вас, наши братья, на место этого комитета. Я предоставила самое откровенное объяснение, какое только могла. Я знаю, как сложны феномены, связанные с силами, действие которых большинству неизвестно, поэтому немногие способны точно судить о них, а те, через кого они действуют, не всегда в состоянии управлять ими. И я верю, что эти объяснения могут положить конец, по крайней мере, некоторым проблемам последних двух лет и предоставить нам возможность продолжать нашу работу ради этого мира, каждый по-своему. За любую боль, которую я причинила моему брату, пытаясь выполнить самое отвратительное задание, я прошу у него прощения, а также за любые ошибки, которые я, возможно, допустила.
АННИ БЕЗАНТ
Читая только заявление миссис Безант, можно подумать, что во время Европейского съезда 1894 года она всё ещё была преданным другом м-ра Джаджа, даже в некоторых отношениях его поклонницей, и что она действовала исключительно из побуждений теософского долга. Однако существуют серьёзные доказательства недобросовестности, которые следует учитывать в связи с её заявлением. При рассмотрении обстоятельств, приведших к расследованию, она говорит, что согласилась «вмешаться в частном порядке» в попытке остановить кампанию слухов против м-ра Джаджа. На самом деле это «вмешательство» состояло из письма, написанного Джаджу 11 января 1894 года, в котором она сообщала ему, что у неё есть доказательства его «вины», и требовала в качестве платы за её молчание, чтобы он покинул T.О. и Э.Ш., отказавшись от своих должностей в обоих организациях, «иначе улики, подтверждающие совершенное зло, будут представлены комитету Теософского общества».
Естественно возникает вопрос: почему миссис Безант с такой решимостью восстала против Джаджа, после того как менее двух лет назад с энтузиазмом поддержала его как преемника Олкотта на посту президента Общества? Ответ явно следует из разоблачения этого заявления, сделанного на Европейском съезде. Все члены Общества были знакомы со знаменательным публичным заявлением миссис Безант от 30 августа 1891 г., «что с тех пор, как мадам Блаватская ушла, я получала письма, написанные тем же почерком, что и письма, которые она получала», то есть дополнительные «Письма Махатм». Для многих членов Общества это означало, что смерть Е.П.Б. не означала перерыва в общении лидеров Движения с теософскими адептами; это также означало, судя по внешнему виду, что миссис Безант теперь находилась в почти таких же отношениях с адептами, как и Е.П.Б. при жизни. То, чего не могли знать члены Общества, пока об этом не рассказала миссис Безант, так это то, что упомянутые послания поступали к ней через м-ра Джаджа.
Кажется очевидным, что её хорошо скрываемая озлобленность против Джаджа была вызвана подозрениями, переросшими в твёрдое убеждение, что эти «послания» не были подлинными. Не пытаясь слишком подробно воссоздать чувственную реакцию миссис Безант, можно предположить следующее: так как она придерживалась такого мнения в отношении этих посланий, это явилось непосредственной причиной того, что она обратилась против Джаджа, как очевидного виновника её опасного положения в оккультизме, и что она совершенно естественно встала на сторону Олкотта из-за его подобного недоверия по отношению к Джаджу. Олкотт, как мы помним, решительно возражал против публикации в журнале «Путь» (август 1891 года) статьи Джаспер Ниманд, начинавшейся с цитаты, приписываемой недавнему письму адепта, и шквал критики в адрес Джаджа, печатавшийся с того времени в журнале «Теософ», был в значительной степени вдохновлён Олькоттом и его верными сторонниками. Обсуждая дела Джаджа в докладе на декабрьском съезде 1894 года в Индии, Олькотт нашёл случай заметить: «Моё реальное общение с великими Учителями почти полностью прекратилось после смерти Е.П.Б.», подразумевая, что если он, президент-основатель больше не общался с адептами, то как можно было предположить, что м-р Джадж, более молодой и гораздо менее известный человек, пользовался такой великой привилегией?
Заявление м-ра Джаджа, более краткое, чем заявление миссис Безант, было следующим:
ЗАЯВЛЕНИЕ М-РА ДЖАДЖА
С марта прошлого года против меня по всему миру распространяются обвинения, к которым привязано имя Анни Безант, без её согласия, как она теперь говорит, что я виновен в подделке имён и почерка Махатм и в неправильном использовании указанных имён и почерка. Также появилось обвинение в том, что я скрыл имя Анни Безант как инициатора этого дела из страха перед нею же. Всё это доставило большие неприятности и переживания всем заинтересованным сторонам, т. е. всем нашим членам. Настало время покончить с этим раз и навсегда, если это возможно.
Итак, я заявляю следующее:
1. Я исключил имя Анни Безант из опубликованного мою циркуляра по просьбе моих друзей из Т.О. в то время близких мне, чтобы спасти её и предоставить другим поставить её имя под обвинением. Теперь оказалось, что если бы я тогда назвал её имя, то это противоречило бы её нынешнему заявлению.
2. Я повторно заявляю отрицание упомянутых слухов относительно обвинения меня в подделке названных имён и почерка Махатм или в их неправильном использовании.
3. Я признаю, что получал и передавал послания Махатм и утверждаю их подлинность.
4. Я заявляю, что слышал и продолжаю слышать Махатм и что являюсь посредником Махатм; но я отрицаю, что когда-либо пытался убеждать других поверить в Них, и, насколько мне известно, это первый раз, когда я делаю подобное заявление. Меня вынуждают к этому. Я прилагал усилия, чтобы отвлечь внимание от того, что это как-то связано со мной. И у меня нет никакого желания утверждать (обвинение, которое я отвергаю), что я являюсь единственным каналом связи с Учителями; и считаю, что такое общение доступно любому человеку, который, стремясь служить человечеству, создаёт для него необходимые условия.
5. Какие бы послания от Махатм ни были переданы мной как таковые (а их крайне мало) в настоящий момент я заявляю, что они были и являются подлинными посланиями от Махатм, насколько простираются мои знания; они были получены через меня, но как они были получены или произведены, я не могу сказать. И теперь я снова говорю, как публично заявлял ранее, и как часто говорила Е.П. Блаватская (я всегда считал это общеизвестным среди усердных теософов), что осаждение слов или посланий не имеет никакого значения и не представляет собой доказательства связи с Махатмами; это лишь феномен и не имеет ни малейшей ценности.
6. Что касается методов получения и передачи посланий от Учителей, то их много. Мои собственные методы могут расходиться с мнением других относительно них, и я признаю за ними право критиковать их, если они того пожелают; но я отказываю кому-либо в праве говорить, что он знает или может доказать, что такие послания мне или через меня не являются подлинными, если только он не способен видеть на этом плане. Я могу только сказать, что я делал всё возможное, чтобы передать (в тех немногих случаях, когда я вообще это делал) точно и правдиво те послания, которые, как я думаю, получал для передачи, и никогда, насколько мне известно, не пытался при этом обмануть какое-либо лицо или какие-либо лица.
7. И я заявляю, что в 1893 году Учитель прислал мне послание, в котором благодарил меня за всю мою работу и усилия в области теософии и выражал удовлетворение ею, заканчивая мудрым советом беречься от неудач и безрассудств моей низшей природы; это послание миссис Безант безоговорочно признаёт.
8. Наконец, и только из-за распространения абсурдных утверждений, я с готовностью заявляю то, чего никогда не отрицал, а именно, что я являюсь человеческим существом, исполненным ошибок, склонным к ошибкам, и ничуть не непогрешимым, но таким же, как любое другое человеческое существо, как и я сам, или тот же класс людей, к которому я принадлежу. И я открыто, полностью и искренне прощаю всех тех, про кого можно подумать, что они причинили или пытались причинить мне зло.
УИЛЬЯМ К. ДЖАДЖ
Сравнение заявления миссис Безант с заявлением м-ра Джаджа выявляет точки соприкосновения и различия как в вопросах фактов, так и в манере заявления. Что касается реального вопроса, связанного с тем, поддерживал ли м-р Джадж связь с адептами теософии и получал ли от них послания, Безант делает два важных признания:
«Я верю, что он часто получал послания непосредственно от Учителей и Их чела…
Я верю, что он иногда получал послания для других людей».
Что же тогда было предполагаемым правонарушением, которое заставило её выдвинуть обвинения против м-ра Джаджа? Миссис Безант повторяет это несколько раз:
«Я полагаю, что м-р Джадж писал своей собственной рукой, не знаю, что он писал осознанно или автоматически подчерком, принятым за почерк Учителя, те послания, которые он получал от Учителя или от чела… 
Теперь я понимаю, что они не были написаны или осаждены Учителем, но что они были выполнены м-ром Джаджем, и я также полагаю, что суть этих посланий была воспринята медиумически».
Миссис Безант добавляет:
Итак, лично я считаю, что этот метод незаконен и что никто не может имитировать распознаваемый почерк, который считается авторитетным, когда он подлинный. А под подлинным я подразумеваю непосредственно написанное или осаждённое самим Учителем. Если послание написано осознанно, то так и надо заявлять; если оно написано автоматическим письмом, то так и надо заявлять. По крайней мере, мне так кажется.
Предыдущий отрывок выделен курсивом по той причине, что он содержит суть жалобы миссис Безант. Кроме того, это показывает, что, несмотря на все её последующие заявления и утверждения, миссис Безант не имела реальных знаний об оккультном учении и работала в полном неведении даже о том, что было дано много лет назад Е.П.Б. и Учителями. Ведь в приложении к четвёртому и более поздним изданиям «Оккультного мира» м-р Синнет приводил длинное письмо непосредственно от Учителя «К.Х.» по самому предмету «осаждения» в связи с инцидентом, связанным с Киддлом, который показал, что сам Учитель признавался, что был «виновником» того самого «метода», который миссис Безант считает «незаконным». В чрезвычайно важной статье «Магические ложи» Е.П.Б., опубликованной в «Люцифере» за октябрь 1888 года (во время открытого формирования Э.С.) подробно рассматривается именно этот вопрос. И не зря, ведь м-р Синнетт и другие перешептывались об идентичных «обвинениях» её в «подлоге» и «ложных посланиях». Как и миссис Безант, члены Общества получали одни «послания» через Е.П.Б. которые соответствовали их идеям, и другие «послания», опровергавшие их предубеждения. Одни они назвали «подлинными», другие – «фальшивыми». Е.П.Б., намереваясь показать абсурдность такой позиции, писала:
«Один из корреспондентов спросил нас, почему бы его не «заподозрить некоторые из так называемых «осаждённых» писем в подделке», назвав в качестве причины то, что, хотя некоторые из них несут на себе печать неоспоримой подлинности (для него), другие по своему содержанию и стилю кажутся имитациями. Это равносильно утверждению, что он обладает такой безошибочной духовной проницательностью, что способен отличить ложное от истинного, хотя он никогда не встречал Учителя и ему не давали никакого ключа, с помощью которого можно было бы проверить его предполагаемые послания. Неизбежным следствием его неподготовленного ума в таких случаях будет склонность к тому, чтобы объявлять ложным то, что было подлинным, и подлинным то, что было ложным. Итак, по какому же критерию следует отличать «осаждённое» письмо от другого такого же письма? Кто, кроме их авторов или тех, кто пишет под их диктовку (чела или учеников), может рассказать про это? Ведь едва ли одно из ста «оккультных» писем когда-либо было написано рукой Учителя, от имени и по поручению которого они посылаются, поскольку у Учителей нет ни нужды, ни времени для их написания; и что, когда Учитель говорит: «Я написал это письмо», это означает только то, что каждое слово в нём было продиктовано им и запечатлено на бумаге под его непосредственным наблюдением. Как правило, они поручают своему ученику, вблизи или на расстоянии, записывать (или осаждать) письма, запечатлевая в его сознании мысли, которые они хотели бы выразить, и, если необходимо, помогая ему в процессе осаждения в виде отпечатков.
Насколько точно могут быть переданы мысли и воспроизведена модель письма, полностью зависит от уровня развития чела. Таким образом, получатель, не являющийся адептом, стоит в неуверенности перед дилеммой: если одна буква фальшивая, то не все ли они таковы, поскольку, что касается внутреннего свидетельства, все они исходят из одного и того же источника и доставляются одними и теми же мистическими средствами. Но можно предположить и другое, и гораздо худшее обстоятельство. При всём том, что может знать получатель «оккультных» писем, и, исходя из простых соображений вероятности и обычной порядочности, невидимый корреспондент, допустивший одну-единственную фальшивую строчку от своего имени, закрыл глаза на бесконечное повторение такого обмана».
Миссис Безант продолжает спорить, как если бы это было чем-то до сих пор неизвестным, и «должно быть понятым всеми, что письма и послания могут быть написаны или могут быть осажденным любым почерком, без получения при этом каких-либо правомерных полномочий». Рассуждая таким образом, она всего лишь повторяла то, чему Е.П.Б. и м-р Джадж учили много лет; но если бы она знала, что это является свершившимся фактом, то зачем ей приписывать такую важность «почерку Махатм», осаждённому «в материальной форме» через м-ра Джаджа или кого-либо ещё? Если «источник посланий можно определить только посредством духовного знания», и если бы она обладала этим знанием, тогда бы она знала, как она утверждала, что послания м-ра Джаджа были подлинными, тогда почему же она не подтвердила их подлинность перед сомневающимися членами Общества вместо того, чтобы обвинять м-ра Джаджа в «подлоге»? Или если об источнике можно судить только «умом по характеру их содержания», то почему она не обсуждает содержание вместо формы спорных посланий? И если «любой человек должен использовать свои собственные силы и действовать под свою ответственность, принимая или отвергая их», то какой повод или право есть у кого-либо обвинять человека в «подделке» в связи с какими-либо «посланиями»?
Эти соображения, однако, были далеко не понятны для подавляющего большинства теософов, присутствовавших на Лондонском съезде. Каждая «сторона» высказала своё «мнение», и теперь все ожидали, что снова воцарится гармония и взаимная снисходительность. В отчёте съезда говорится:
«Заслушав приведённые выше заявления, м-р Бертрам Кейтли, поддержанный д-ром Баком, предложил следующую резолюцию и принял её nem. con. 1.
Решено: что это собрание охотно принимает урегулирование, достигнутое Анни Безант и Уильямом К. Джаджем, как окончательное урегулирование вопросов, нерешённых до сих пор между ними как обвинителем и ответчиком, с надеждой, что его можно предать забвению, а также
Решено: что мы будем действовать сообща с ними, чтобы продвигать дело подлинного Братства, в которое мы все верим».
По завершении официальных заседаний третьей сессии съезда Европейской секции, завершившейся принятием вышеупомянутых резолюций, неожиданный всплеск братских чувств воодушевил всех делегатов и приезжих членов Теософского общества. Те, кто был раздираем предвзятыми чувствами, и те, кто старался оставаться нейтральным и беспристрастным, как лидеры, так и последователи, все они присоединялись к взаимным поздравлениям по поводу того, что казалось полным восстановлением единства.
Официальные сообщения о съезде в различных теософских публикациях представляли дело Джаджа как «улаженное», но из трактовки этого предмета как в «Люцифере», так и в «Теософе» очевидно, что недруги м-ра Джаджа были далеко не удовлетворены тем, чтобы оставить это дело в покое. Оба журнала содержали слегка завуалированные поучения с намерением предположить возможность извлечения уроков из «ошибок» м-ра Джаджа. Пламя разногласий, возможно, на какое-то время угасло и скрылось из виду, но последующие события показали, что огонь продолжал тлеть с нарастающей интенсивностью.
М-р Джадж уехал из Лондона в Нью-Йорк 18 июля 1894 года; полковник Олкотт после непродолжительного путешествия по Англии, Шотландии и Ирландии отправился в Индию. М-р Бертрам Кейтли также вернулся в Индию, чтобы возобновить свои обязанности генерального секретаря Индийской секции и быть рядом с Чакраварти, учеником которого он стал. Миссис Безант сразу же отплыла в Австралию, чтобы сформировать там отделения и основать Австралазийскую секцию Теософского общества в соответствии с карт-бланшем, данным ей президентом-основателем. Она также была уполномочена Европейским съездом представлять эту секцию в качестве её делегата на «парламенте Адьяра», который должен был состояться в декабре.
М-р Уолтер Р. Олд, соавтор статьи Сиднея Эджа в журнале «Теософ», содержавшей нападки на м-ра Джаджа («Теософское свободомыслие»), прибывший из Индии в апреле, остался в Англии после съезда. Олд был отстранен от участия Э.Ш. (членом Совета которой он был) с августа 1893 года из-за заявления в статье «Теософское свободомыслие», нарушавшей правило оккультной секретности, которому он присягнул. Он был отстранён по совместному приказу миссис Безант и м-ра Джаджа. Однако есть веские доказательства того, что миссис Безант, прибыв в Адьяр в декабре 1893 года, советовалась с м-ром Олдом и выслушала его рассказ с намеками на нечестность Джаджа. Поездка Олда в Англию в начале 1894 года, якобы предписанная его лечащим врачом, как было объявлено в журнале «Теософ», позволила ему подготовить английских теософов к восприятию обвинений против м-ра Джаджа. После завершения расследования Олд, по-видимому, был уязвлен упоминанием миссис Безант в своём выступлении на съезде «лиц, во многом движимых ненавистью к м-ру Джаджу», поскольку Олд явно подходил под это описание, и он определенно был одним из тех, кто, если говорить словами миссис Безант «обрушили на него (Джаджа) лавину обвинений». Поскольку и Олд, и Эдж были названы в следующем абзаце заявления миссис Безант, Олд понял, что их отождествили с теми, кто «ненавидел» м-ра Джаджа. Соответственно, он написал Олкотту, возражая против такой данной ему характеристики, отметив, что и президент-основатель, и миссис Безант были хорошо знакомы с «отношением» Олд и Эджа к Джаджу. Это письмо, которое было напечатано в «Люцифере» по просьбе полковника Олкотта, однако не уточняет, какое именно «отношение» подразумевалось, которое разделяли Олкотт и миссис Безант. Последующая политика м-ра Олда оставалась неизвестной до тех пор, пока несколько месяцев спустя новые нападки, на этот раз извне, не обрушились со всею яростью на теософское движение.
В октябре 1894 года лондонская газета «Westminster Gazette» начала публикацию серии статей Эдмунда Гаррета, озаглавленных «Изида совсем без покрова; история великого обмана Махатм». Эта серия вместе с редакционными статьями и перепиской по ней печаталась без перерыва в течение двух месяцев. Все прежние теософские бури, слитые в одну, были всего лишь апрельским дождиком по сравнению с опустошением, которое произвело в рядах Теософского общества «разоблачение» Гарретта. Его статьи были немедленно изданы газетой «Westminster Gazette» в виде книги и распроданы огромным тиражом. Кто-то оплатил рассылку экземпляров во все ложи Теософского общества!
М-р Гаррет был чрезвычайно умным автором. Ни в одном «газетном судебном процессе» не было у истца более умелого адвоката. Более того, м-р Гаррет был откровенно честен. Он не скрывал ни источников своей информации, ни своего собственного отвращения к теософии и её Обществу, и ни того, что его целью было дискредитировать то, что он ненавидел. М-р Гарретт был близким другом м-ра Олда, и именно м-р Олд вдохновил его на написание серии статей и предоставил ему большую часть документальных материалов, использованных против Общества. М-р Олд был единственным из многочисленных персонажей, к которым серьёзная комедия Гаррета относилась с уважением. Все остальные были мишенью для его острого ума, особенно миссис Безант. Полковника Олкотта безжалостно высмеивали, Е.П.Б. и м-ра Джаджа выдавали за хитрых шарлатанов, которые надували и одурачивали миссис Безант, полковника Олкотта и остальных с помощью фальшивых феноменов и фальшивых посланий от таких же фальшивых Махатм. Судя по документам, которыми пользовался м-р Гаррет, было очевидно, что м-ру Олду помогали полковник Олкотт и миссис Безант, поскольку некоторые из цитируемых документов нельзя было получить иначе. М-р Олд практически признал это в письме, напечатанном в «Люцифере», несмотря на его отрицание этого факта в том же письме. Он писал:
«Опубликованные факты — это только те факты, которые являлись уликами полковника Олкотта и Бертрама Кейтли, и на которых были основаны обвинения и построен иск; кроме того, они являются частью улик, которые с самого начала было решено опубликовать. Я беру на себя всю карму своих действий и утверждаю, что они совершенно не зависят от молчаливого одобрения или наущения со стороны кого бы то ни было». (Курсив добавлен).
В то же время м-р Олд отправил письмо в газету «Westminster Gazette», которое было опубликовано и которое также было включено в материалы книги м-ра Гаррета. Этой цитаты достаточно, чтобы установить или подтвердить уже приведённые ссылки:
«Автор этих статей совершенно правильно назвал меня тем, кто сделал первый шаг в форсировании расследования против м-ра Джаджа. За этот мой поступок я был отстранен от членства в Эзотерической секции по распоряжению за обоими подписями Уильяма К. Джаджа и Анни Безант, внешних руководителей Э.Ш.T., и моё имя было обесчещено перед членами Э.Ш. среди которых у меня было много старых коллег и друзей.
После исключения меня из членства миссис Безант, конечно, была обязана выслушать моё оправдание. Это произошло в Адьяре зимой 1893 года. Первой реакцией миссис Безант после прочтения дела и изучения документов было следующее высказывание: «Вы были полностью оправданы имеющимися перед вами фактами».
В присутствии президента-основателя, полковника Олкотта, миссис Безант, графини Вахмайстер, м-ра Э. Т. Стерди, вместе с м-ром Эджем и мной было решено, что задача официального предъявления обвинений должна быть возложена на миссис Безант, и что все улики должны быть опубликованы». (Курсив добавлен).
М-р Олд продолжает рассказывать об официальном требовании миссис Безант, предъявленном полковнику Олкотту, начать расследование, написать официальные письма м-ру Джаджу и провести заседание судебного комитета, «с уже известным неудачным и хитрым результатом». Затем он продолжает:
«А как насчёт «полной публикации всех подробностей»? Как насчёт нас, теософов, которые выдвинули эти обвинения против м-ра Джаджа? Не остались ли мы в положении лиц, предъявивших обвинения, не доказав их? Положение было, по-моему, недопустимым».
Итак, м-р Олд предоставил свои «улики» коммерческой прессе. Кажется, никогда не приходило в голову ни ему, и тем более ни миссис Безант и другим, что есть что-то «недопустимое» в распространении частным образом и публично клеветы, которая громко называлась «обвинениями» и «уликами». Но когда широкая огласка привлекла внимание к авторам «лавины обвинений», тогда их положение стало поистине «недопустимым» — сначала для м-ра Олда, а затем для миссис Безант и полковника Олкотта.
Утверждая, что его «долг» — снабжать боеприпасами м-ра Гарретта, которого он называет «филистимлянином», чтобы «система истины» не «воздвигалась на остове мошенничества», м-р Олд говорит:
«Таким образом, всем членам Теософского Общества и обществу в целом будет ясно, что я несу ответственность за факты, встречающиеся в статьях м-ра Гаррета, только в той мере, в какой они относятся к обвинениям, выдвинутым против м-ра Джаджа. Я не упускаю из виду тот факт, что, как бы ни ошибались или ни были введены в заблуждение многие члены Теософского общества в отношении традиционных «махатм» и их предполагаемых «посланий», тем не менее, они так же искренни в своих убеждениях, как и многие из их более ортодоксальных собратьев, и имеют такое же право на уважительное отношение. Я особенно сожалею, что нынешнее разоблачение поставило миссис Безант в такое неудобное общественное положение.
О мадам Блаватской я говорю, исходя из собственного опыта. В то время, когда я познакомился с ней, она уже отреклась от всяких «феноменов», так что я никогда не видел никаких оккультных феноменов. Я полагаю, что для неё (курсив м-ра Олда) Махатмы существовали, и я полагаю, что она считала их воплощенными личностями. У полковника Олкотта другая теория, а у остальных — своя...»
Теперь, когда грязное «дело против Джаджа» было использовано в прессе, к позору и дискредитации всего Теософского движения, м-р Джадж предпринял решительные шаги. И 3 ноября 1894 года он издал циркулярное письмо Э.Ш., озаглавленное «По приказу Учителя», в котором он сместил Анни Безант с поста соруководителя эзотерической школы.
В этом циркуляре, разосланном всем членам Е.Ш., м-р Джадж говорит, что он «откладывал его написание с марта 1894 года», хотя «в марте это письмо казалось мне столь же необходимым, как и теперь», но что ему было «предписано ждать заключения по делу о предъявленном ему обвинении». Он говорит, что с тех пор он понял мудрость указания «ждать», потому что, если бы он написал его, когда «обвинения» ещё не были выдвинуты, Теософское общество оказалось бы «замешанным» в проблемы эзотерической секции, которая не имеет никакого официального отношения к Обществу. «Теперь нам нужно, — продолжает он, — разобраться с Э.Ш.T. и с нашим долгом перед школой и друг перед другом; и, среди прочих, перед миссис Безант».
Затем он кратко повторяет историю основания Э.С., её историю, историю внутренней группы, реорганизацию Школы после смерти Е.П.Б. Он раскрывает тот факт, что фактически формирование Школы началось с его письма к Е.П.Б. в мае 1887 года, за полтора года до публичного её объявления, и что она следует принципам, предложенным им. Он также уведомил членов, что он сам никогда не приносил клятву Школы или внутренней группы, поскольку принёс свои обеты в 1875 году непосредственно Учителям, и все они подтверждаются записанными публичными и частными заявлениями Е.П.Б. Затем он говорит о миссис Безант следующее:
«Миссис Анни Безант занимается этой работой всего пять лет, и не всё это время занималась оккультными исследованиями и практикой. У неё редкие способности писателя и оратора, как среди мужчин, так и среди женщин, её преданность делу и искренность не могут быть подвергнуты сомнению. Она отдала много лет своей жизни делу угнетаемых, как она это понимала; несмотря на ужасные тлетворные материалистические убеждения, она трудилась без надежды на будущую жизнь и всячески доказывала свое альтруистическое намерение. С 1889 года она оказала большую услугу Теософскому обществу и посвятила себя ему. Но все это не мешает искреннему человеку совершать ошибки в оккультизме, особенно когда он, как это делала миссис Безант, пытается заставить себя встать на путь практической работы в этой области. Искренность сама по себе не даёт знания, тем более мудрости. Е.П.Б. ...и вся история оккультизма говорит, что нужно как минимум семь лет обучения и испытаний. У миссис Безант прошло всего пять лет. Ошибки, совершаемые таким учеником, в конечном итоге будут обращены на пользу движению, а их непосредственные последствия будут смягчены для того, кто их совершает, при условии, что они не являлись злым умыслом с его стороны. И я хочу, чтобы ясно поняли, что у миссис Безант не было сознательного злого умысла; она просто вышла на какое-то время за пределы своей гуру Е.П.Б. и начала работать с другими, попав под их влияние. Мы не должны подталкивать её к еще более низкому уровню, но и истинное сочувствие, которое мы испытываем, не должно ослеплять нас, чтобы позволить ей продолжать действовать в ущерб всему движению».
М-р Джадж обсуждает недавние обвинения и проблемы в Обществе и Школе с точки зрения второй Секции, рассматривая их истинное происхождение, их стратегию и тактику, как имеющие своим источником вечную борьбу человеческой эволюции между противоборствующими силами светлой и тёмной стороны природы и бытия. Он завершает эту часть своего повествования, говоря, что проблемы Движения начались заново, «когда в январе или феврале [1894 года] Анни Безант, в конце концов, бессознательно поддалась заговору, который я здесь подробно описываю; но до того (с августа 1893 г.) на неё уже начали воздействовать руководители этого заговора». Он находит источник заговора в Индии и говорит, что силы, противостоящие теософскому движению, преуспели в воздействии на некоторых брахманов в Индии через расовую гордость и честолюбие, так что они, ради своей собственной выгоды, хотят контролировать и управлять Т. О. через какого-нибудь посредника, а также через Э.Ш.T.
«Они, конечно, пытались, по возможности, использовать одну из наших организаций и выбрали миссис Безант в качестве возможного проводника. Одной из целей заговора – остановить поток сведений и действий, начатых Е.П.Б.. . . заставив изменить направление мыслей обратно к современной Индии. Для этого абсолютно необходимо разрушить традицию, сложившуюся вокруг деятельности Е.П.Б.. . .; её способности и знания следует умалять; её право говорить от имени Учителей нужно подвергать сомнению; этих Учителей нужно сделать холодной абстракцией; её верных друзей, желающих видеть настоящую работу и претворение в жизнь целей, следует поставить в такое положение, чтобы связать их по рукам и ногам, лишая возможности вмешиваться в планы заговорщиков; необходимо показать, что Е.П.Б. была мошенницей и фальсификатором. Эти люди не являются чела наших Учителей.
Именем человека, которого так обрабатывали, чтобы, по возможности, использовать его в качестве второстепенного агента... для воздействия на миссис Безант, является Гьянендра Н. Чакраварти, который был брамином из Аллахабада, Индия, приехавшим в Америку по нашему приглашению на Парламент религий в 1893 году. В первый раз, искренне желая помочь расе, он принёс американскому народу древние истины своих предков, но, тем не менее, как и многие до него, он позволил честолюбию пустить тонкие корни в своём сердце. Загоревшись амбициями занять положение в мире в качестве некого гуру, хотя, несомненно, считая себя по-прежнему последователем «Белого Братства», он больше не оставался в наших рядах; напротив, его медиумизм и недостатки делают его проводником и для других источников влияния».
М-р Джадж рассказывает о послании, полученном Чакраварти в отношении себя, в котором Учитель хвалит м-ра Джаджа и его работу, и пишет: «Я сообщил миссис Безант в сентябре 1893 года об этом послании». На это послание м-р Джадж ссылался в своём выступлении перед Европейским съездом в июле 1894 года, как на послание, не вызывавшего сомнений у миссис Безант. В циркуляре далее говорится:
«Но впоследствии, когда работа м-ра Чакраварти под моим началом была закончена и когда честолюбие, пробужденное этим визитом, усилилось, он попытался разрушить у миссис Безант впечатление от этого послания, хитро истолковав его так, что, хотя меня и одобряли во всём, последняя часть послания противоречила первой и подтверждала обвинение в подлоге и лжи. Это безумие, если это не сделано преднамеренно... Она приняла это хитрое толкование, позволив себе подумать, что Учитель может похвалить меня за всю проделанную мной работу, частью которой были бы мнимые действия подлога, и в то же время послать мне ложное послание, часть которого можно было немедленно использовать в качестве осуждения, если бы оно было представлено мной. Если бы я был виновен в том, в чем меня обвиняли, то было бы ясно, что Учитель потворствует подлогу и лжи, что совершенно невозможно. Ещё одна единственная возможность состоит в том, что м-р Чакраварти и я «сочинили» это послание. Но он и миссис Безант признавали его подлинность, хотя сама она совершенно не в состоянии решить, подлинно оно или ложно. Но далее миссис Безант призналась некоторым людям, что видела, как сам Учитель приходил и говорил через моё тело, когда я был совершенно в сознании. И ещё, Е.П.Б... подарила мне в 1889 году фотографию Учителя, на которой написала: «Моему дорогому и верному коллеге, У. К. Джаджу». Итак, либо я несу вам истинное послание от Учителя, либо и Т. О., и Э. Ш. Т. ложь, под руинами которых должны быть погребены имена Е.П.Б. . и Учителей. Это либо стоит всё вместе, либо падает всё вместе. Если докажут, что Е.П.Б.. . . лгунья и мошенница, то я брошу Т. О. и всё его имущество; но пока это не доказано, я останусь там, где меня поставили. Наконец, в качестве окончательного доказательства ложных представлений, действующих через этого человека и его друзей, я упомяну следующее: много лет назад (в 1881 году) Учителя послали аллахабадским брахманам (отделение Праяг Т.О.) письмо, которое было доставлено через Е.П.Б.. . . м-ру А. П. Синнету, который передал им копию, сохранив оригинал.  Оно имело непосредственное отношение к брахманам. Это письмо не понравилось брахманам, и м-р Чакраварти пытался заставить меня думать, что это было благочестивой подделкой со стороны Е.П.Б. Ему удалось навязать своё мнение «миссис Безант, так что с тех пор при встрече с ним она неоднократно высказывала своё мнение, что Е.П.Б… составила его целиком, и оно не было от Учителя. Только заблуждение заставило миссис Безант занять такую позицию; обдуманное намерение заставляет других делать то же. От рассмотрения этого вопроса нельзя уклониться, потому что, если это письмо было подделкой, то все остальные, отправленные через нашего старого учителя, являются таковыми. Я остановлюсь на этом вопросе; мы все остановимся на нём.
Потом миссис Безант была вынуждена согласиться с этими людьми, полагая, что это одобрено Учителями. Она считала себя их слугой. Это было против правила Э.Ш.Т.. Когда правила нарушаются, человек обязан покинуть Э.Ш.T.  …Миссис Безант была поставлена в ужасное положение, ведь когда она писала мне весьма доброжелательно и работала со мной, она все время думала, что я фальсификатор и что я хулил Учителя. Её вынуждали скрывать от меня, когда она бывала здесь, свои мысли о предполагаемых обвинениях. Только когда пришло время, она написала мне письмо в январе [1894 г.] из Индии с просьбой покинуть Э.Ш.T. и всё служение в Теософском обществе, говоря, что если я это сделаю и признаюсь в своей вине, всё будет прощено, и все опять будут работать со мной, как обычно. Но мне дали другие указания и полностью проинформировали. Её заставили поверить, что Учитель одобряет преследование, что он приказывает ей делать то, что она делает.
Во всем этом её руководителем был Чакраварти вместе с другими людьми». [1]
—————
[1] В этот же период (1893-1895 гг.) миссис Безант присоединилась к кружку м-ра Синнетта и также получала «послания через м-ра Ледбитера, в то время «медиума» м-ра Синнетта.
М-р Джадж закончил свой циркуляр от 3 ноября 1894 года следующим приказом:
«ПРИКАЗ ПО Э. Ш. Т.
Теперь я делаю ещё один шаг после решения Э.Ш.T. 1891 года, и исключительно на благо Э.Ш.T. я возобновляю в Э.Ш.T. в полном объёме все функции и полномочия, переданные мне Е.П.Б., которые перешли ко мне в порядке преемственности после её ухода из этой жизни, и объявляю себя единоличным главой Э.Ш.T. Следовательно, в связи с полномочиями, данные мне Учителем и Е.П.Б.. . ., и под руководством Учителя я объявляю прекращение руководства Э.Ш.Т. со стороны миссис Анни Безант».
Уведомление об этом приказе было немедленно телеграфировано миссис Безант в Австралию, где она тогда находилась; а экземпляр всего циркуляра был отправлен ей в Коломбо, Цейлон, куда она прибыла 18 декабря 1894 года по пути на Адьярский съезд. Миссис Безант тут же составила встречный циркуляр, датированный Коломбо 19 декабря, который был как можно скорее разослан с лондонским штампом всем членам Э.Ш.T. После вступления, посвящённого объяснению её задержки с отправкой заявления, она делает следующие комментарии:
«Я не знаю, были ли утверждения об участии м-ра Джаджа в основании Э.Ш.Т. верными или нет. Е.П.Б. никогда не упоминал мне о предполагаемых фактах, за исключением того, что м-р Джадж не приносил обычной клятвы, поскольку он уже приносил клятву прежде».
Такое утверждение едва ли можно принять за что-то иное, кроме удобного для миссис Безант провала памяти, учитывая, что именно она зачитывала на заседании Совета 27 мая 1891 г. ряд документов, подтверждающих правдивость заявлений м-ра Джаджа. Она продолжает:
«Идея «заговора», насколько мне известно, является глубочайшим заблуждением. Я знаю, что все высказывания о Чакраварти – ложь, и я только испытываю глубочайшее сожаление к тому, кто использует святое имя Учителя для прикрытия такого обвинения».
Попутно заметим, что, хотя миссис Безант тогда заявляла, что знает, что то, что Джадж говорил о Чакраварти, было «ложью», позже, после 1906 года, она говорила то же самое о самом Чакраварти.
—————
Миссис Безант заявляет, ссылаясь на приказ по Э.Ш.Т. м-ра Джаджа:
«Что касается приказа по Э.Ш.Т.... я отклоняю. Я буду спокойно продолжать свою работу с теми членами Совета, которых оставила Е.П.Б. и которые считают нужным работать со мной. М-р Джадж считает правильным расколоть Школу надвое, а я буду продолжать действовать неуклонно, как научилась. Мы подошли к развилке путей. Я не признаю авторитета м-ра Джаджа. Не из его рук я получила своё дело; не в его руки мне отдавать его.
А теперь, братья и сестры, вы должны выбрать свой путь, каким бы тяжким ни был этот выбор для вас. М-р Джадж порывает со мной, разрывает последнюю связь между нами».
Миссис Безант заканчивает свое отклонение приказа по Э.Ш.Т. м-ра Джаджа призывом к своим сторонникам «придерживаться мира и любви; не нападать ни на кого; никого не винить; не приписывать злых мотивов; не отвергать упрёков». По пути в Индию для участия в декабрьском съезде она написала длинную статью о нападках газеты «Westminster Gazette», которую передала в газету «Madras Mail» по прибытии в Адьяр. Эта статья была написана в защиту себя и содержала обвинения в адрес Джаджа. Съезд был в основном посвящён делу Джаджа. Полковник Олкотт начал своё обращение президента со слов о том, что «неспособность снять обвинения с м-ра Джаджа» вызвала «кризис, который является самым серьёзным в нашей истории с 1884 года» — времени заговора Кулонов против Е.П.Б. Он сказал, что Общество разрывают разногласия по поводу того, что следует делать. Он признал, что Американская секция почти единодушно поддержит м-ра Джаджа и даже отделится, если его заставят уйти в отставку, и сформирует независимое Американское общество. Олкотт сослался на поддержку Джаджа некоторыми ирландскими и английскими ложами, а также другими ложами на континенте, хотя некоторые европейские члены и отделения были против него. Президент говорил о признании многими индийскими членами «огромных заслуг и неустанной деятельности Джаджа на своём посту», но сообщил, что Индия «не заявляла протеста в его [Джаджа] пользу».
Затем Олкотт призвал Джаджа уйти в отставку с поста вице-президента и баллотироваться на переизбрание. Он косвенно «предупредил» членов, прежде чем они приняли решение, что м-р Джадж был преднамеренно нечестен, рассмотреть возможность того, что он действовал как введенный в заблуждение медиум под каким-то злым воздействием!
 «В заключение я прошу вас понять, что, доказав, что некое сообщение сфальсифицировано и рассчитано на обман, вы должны затем доказать, что его автор действовал независимо, прежде чем навесить на него ярлык безнравственности. Возвращаясь к рассматриваемому делу, поскольку никакая третья сторона не может знать, во что м-р Джадж мог верить в отношении исходящих от него посланий Махатм, и какие субъективные факты он имел в виду, нельзя сказать, что доказательства о его недобросовестности являются убедительными, какими бы подозрительными они ни казались.
Эта часть обращения полковника Олкотта, похоже, была задумана как великодушный жест, который позволил бы м-ру Джаджу признаться в том, что он медиум, а не мошенник! Однако в печатной версии его речи это «великодушие» испорчено примечанием, данным в конце, в котором сообщается, что президент хотел, чтобы было известно, что он не обнародовал своих «личных взглядов на дело м-ра Джаджа», чтобы не нарушать «обязанности строгой беспристрастности» при составлении официального документа. Но даже с этой «парфянской стрелой» обращение Олькотта было более сдержанным, чем большинство других выражений. Потребовалось почти тринадцать страниц мелкого шрифта, чтобы сообщить в журнале «Теософ» о череде нападок на Джаджа со стороны различных лиц». Первой выступила миссис Безант, которая в заключение предложила резолюцию, согласно которой президент-основатель «немедленно отзывает м-ра У.К. Джажда» с должности вице-президента Общества. Большинство других ораторов согласились, и после нескольких умеренных возражений и некоторых дебатов резолюция была принята.
Следующим шагом против м-ра Джаджа стала публикация в «Люцифере» за февраль 1895 г. 27-страничного обсуждения миссис Безант, озаглавленного «Теософское общество и нынешние проблемы». Теперь она утверждала, что м-р Джадж «одурачил» её. Ссылаясь на его приказ о смещении её с поста соруководителя Э.Ш., она называла его заявления «нравственным злом», после этого вступления следовала перепечатка 1) её статьи, напечатанной в «Madras Mail», и 2) её обращения на декабрьском съезде 1894 года в Адьяре, закончившимся резолюцией об отставке Джаджа. Наконец, она обвинила м-ра Джаджа в использовании конфиденциальности Э.Ш., в попытке оклеветать её в своём приказе от 3 ноября и объявила этот приказ «открытым документом».
В апреле миссис Безант, вернувшись в Англию, выпустила брошюру на 88 страницах, озаглавленную «Дело против У. К. Джаджа». Она включала длинное письмо миссис Безант «членам Т.О.», содержавшее подробное изложение шести обвинений м-ра Джаджа и показания, которые, как утверждается, были подготовлены для представления на слушаниях в судебном комитете в июле 1894 года, а также другие «улики» и меморандум миссис Безант относительно «посланий», которые она получала через м-ра Джаджа.
Важным откровением в этой брошюре является заявление миссис Безант во вступительном «Письме к членам» о том, что она впервые узнала об «обмане» м-ра Джаджа примерно в сентябре 1893 года. Некоторые слова и поступки м-ра Джаджа, по её словам, вызвали у неё беспокойство. Она продолжала:
«В результате я обратилась напрямую к Учителю, оставшись одна, сказав, что испытываю некоторые сомнения относительно использования м-ром Джаджем Его имени, и моля Его подтвердить или опровергнуть послания, которые я получала через него. Он явился мне таким, каким я часто видела Его раньше, ясно, безошибочно, и затем я узнал от Него непосредственно, что послания были написаны не Им, а м-ром Джаджем».
Это означало, конечно, что уже в сентябре 1893 года миссис Безант считала на основании «высокого духовного авторитета», что Джадж обманывал её в отношении посланий от Учителя. В объяснение своего долгого молчания по поводу этого «открытия» она заявила, что Учитель сказал ей не предпринимать никаких открытых действий, которые она не могла бы «доказать», и что необходимые «улики» будут предоставлены, когда она доберется до Адьяра. Там, после встречи с Олкоттом, Уолтером Олдом и другими членами, по её словам, ей было приказано «положить конец умелому обману». Рассказ миссис Безант об инструкциях, которые, как она утверждала, были даны ей Учителем, завершается следующей инструкцией:
«Мне было велено смыть пятна с Т. О. «Возьмите на себя тяжелую карму Общества. Для этого вам дана сила». Как я, уверовавшая в Него, могла ослушаться?»
В этом письме к членам Теософского общества миссис Безант сообщает о двух посещениях её Учителем Е.П.Б.: первое посещение, по-видимому, было в Америке, примерно во время Парламента религий Всемирной выставки, на котором она присутствовала вместе с Чакраварти; второе – в Адьяре, либо в ноябре, либо в декабре. Она также заявляет, что первые послания, которые она получила через м-ра Джаджа, были теми посланиями, на которые она ссылалась в своём обращении «Чертог науки», в августе 1891 года, и что ей в то время «не приходило в голову оспаривать их подлинность». Таким образом, более двух лет, согласно её собственным словам, этот «Учитель» позволял м-ру Джаджу систематически обманывать миссис Безант!
Хорошо цитируя мадам Блаватскую, когда это служит её цели, миссис Безант здесь казалось, совершенно забыла заявление Е.П.Б. относительно именно такого рода обмана. В статье «Магические ложи» Е.П.Б. писала: «При всём том, что может знать получатель «оккультных» писем, и, исходя из простых соображений вероятности и обычной порядочности, невидимый корреспондент, допустивший одну-единственную фальшивую строчку от своего имени, закрыл глаза на бесконечное повторение такого обмана». И всё же миссис Безант теперь утверждала, что в течение решающих двух лет после смерти Е.П.Б. Учитель Е.П.Б. «допускал» многие такие «фальшивые» строчки от своего имени, написанные м-ром Джаджем, который был ближайшим соратником Е.П.Б.!
Миссис Безант в своих интересах процитировала письмо, написанное Е.П.Б. м-ру Джаджу от 27 марта 1891 года, приводя оттуда заявление о себе самой. Е.П.Б. писала: «Она [миссис Безант) слышит голос Учителя, оставаясь одна, видит Его свет и узнаёт Его голос, но миссис Безант не процитировала из того же письма Е.П.Б. м-ру Джаджу дальнейшее заявление, также о ней самой, что она не была «ни в малейшей степени медиумом или духовным человеком — один интеллект». Если она была в тесных отношениях с Учителем после смерти Е.П.Б., как её почти сразу не предупредили о предполагаемом «обмане» Джаджа? Вместо этого записи показывают, что подозрения в отношении Джаджа у неё возникли во время встречи с Чакраварти летом 1893 года; и что именно он, как описано д-ром Арчибальдом Кейтли в журнале «Путь» (за июнь 1895 года), отвечал за вновь обретённую тесную связь миссис Безант с «Учителем», и что, наконец, тогда были изложены обвинения против Джаджа, и первое обвинительное письмо Олкотта Джаджу, датированное февралем 1894 г., было написано в Аллахабаде — дома у Чакраварти.

  Сокращённо от nemine contradicente ; против нет (лат.).