Праздник кончился. 9

Праздник кончился.
9.

   Михалыч поудобней уселся на кровати, прокашлялся.
- Мир иллюзорен. Это априори для присутствующих, поскольку мы различаем мир и Бытие. Внутри мира возникает виртуальный мир – симулякр в симулякре. Симулякров великое множество. Представление не есть факт и акт в физическом пространстве, а является актом ментальной деятельности мозга, реагирующего на внешнее воздействие и генерирующего картинку происходящего. Люди занимаются, кроме своего пребывания в физической реальности, надуванием мыльных пузырей и их разглядыванием. Соревнуются, у кого больше пузырей, чей ярче, чей пузырь самый большой. Сравнивают, оценивают. Это и является деланием и думанием – надуванием пузырей и шариков, которая распространяется и на их деятельность во внешнем мире. Они надувают себя как пузырь каждое утро – образ себя. Потом весь день разглядывают свой и чужие пузыри, толкаются ими. Люди помещены внутрь пузырей, но пузыри видны всем, а внутренняя сущность человека спрятана. А ещё есть матрёшки – пузыри внутри пузырей. Но я обозначу своё видение вкратце. Естественно, что пузыри имеют свойство лопаться. Нужно ли переживать по этому поводу? Обычные люди не могут не переживать, потому что относятся к пузырям, как к чему-то материальному и ценному, они их создали и уже жалко потерять их как свою собственность, жаль собственных усилий и затраченного времени. Но ведь и о материальном не стоит слишком уж переживать - так нас учит религия, философия и эзотерика основанные на видении и постижении жизненных явлений. Всё есть тлен и прах, после того, как оно отцвело. Материальное распадается и рассыпается на части и частицы из которых потом возникают новые образования и формы жизни, или существования. Пришло – ушло. Саньясины или самураи не переживают по поводу пузырей, потому что познали природу вещей и явлений. Напомню для читателей Кузьмича вскользь, что истиной природой всего является пустота.
Постоянно происходит процесс пузырения внимания. Внимание надувает пузыри внимания внутри сознания, которые могут принимать различные формы и наполняться различным содержанием, иметь разную структуру. Творческая энергия внимания – это воображение, именно им всё и создаётся в мире, как и сам мир. Люди производят пузыри, но странным образом забывают, что и сами являются пузырями. А если забыли, то вот вам – получите страдания. Пузыри становятся объектами, чем-то вещественным, предметным, а главное значимым и ценным. За них и цепляются. Чем? Вниманием. Каждую секунду каждый человек производит тысячи пузырей и находится внутри этого облака. Другие части ума занимаются регистрацией пузырей, подсчётами, попытками их структурировать и систематизировать. А ведь это только те пузыри, которые ум успевает выхватить и присвоить из огромного вихря! Некоторая хитрость состоит в том, что правая часть внимания не знает, что делает левая, а верхняя часть не знает о том, как поживает нижняя часть, и в такой способ поддерживается ощущение тайны в мироздании. А частей больше чем две. Части, будучи частями Целого, не могут знать о Целом. Быть могут, а знать нет. Для более подробного ознакомления с подобными идеями рекомендуется духовно-религиозно-философский первоисточник «Дао дэ цзин». Подобных ему источников достаточно в Бытии-Сознании для тех, кто ищет понимания, свободы и покоя.

   Мы слушали речь Михалыча молча и внимательно, стараясь не помешать потоку его рассуждения. Это его соло. Как он ловко владел словесным лассо, накидывая его на любой образ!
- Мир – это не Целое, а сумма частей, чисел и описаний. Мир разделён на части границами, между частями происходит междоусобица, выяснение отношений. Значения имеют только относительно стабильные пузыри, существование которых длится какое-то время, структура которых устойчива и подчинена различным законам и механизмам природного характера. Только такие пузыри имеют объектность.
Что проделал перед нашим носом Кузьмич? Он выделил из множества пузырей лишь один и предложил нашему вниманию, сочинив сказку. И рассказ свой он так пишет – заставляя разного рода пузыри сливаться в один пузырь, выстраивая пузыри друг за другом или помещая один внутрь другого. Затем демонстрирует нам или публике, в результате чего пузырь его ЧСВ раздувается и щекочет самолюбие. Он уже 8 пузырей надул, надувая заодно и читателей. Но нас-то ему не надуть.

   Егорыч от таких слов нахмурился, его лицо покрылось сеткой глубоких борозд. – Это правда? Ты не все пузыри нам выставляешь? Все пузыри в общий котёл – на стол! Если исходить из предлагаемой Михалычем теории о пузырях внимания, то многими красками и смыслами может заиграть выражение – «раздавить пузырь»… Егорыч пригвоздил меня своим взглядом-буравчиком, от которого, как я ощутил, за моей спиной начала сыпаться штукатурка со стены.
 
- Да ладно вам наезжать и выворачивать мой пузырь наизнанку, я просто поделился с вами своим впечатлением. Разбавить захотелось наше молчание беседой.
- Наше молчание – чистый медицинский спирт. А наши беседы – вода. Почёсываясь в разных местах в качестве самомассажа ответил Михалыч. – Но, действительно, с утра хочется пить, а не выпить. После вчерашнего. Вот и потянуло на разговоры. Те пузыри, которые возникли в твоём уме, Кузьмич, которые затем ты пускаешь ртом, что даже слюнями брызжешь, являются бурным потоком сознания. Вода пузырится на поверхности, вихрится, образуя воронки, летят брызги. Но ведь на глубине сознания нет движения, там тишина, темнота, молчание и безмыслие. Получается, что иногда ты опускаешься в глубину, но чаще напоминаешь пузыри в лужах и дождевые потоки.

- Наверное, Кузьмичу наскучило молчать – Егорыч обулся, но вставать не спешил, в руках он уже мял папиросу. – Ему надоело ощущать себя унылым говном в отхожем месте, и он решил представить себя весёлой общительной какашкой в словесном потоке, несущейся по канализационной трубе в неизведанное. Что ты нам сообщил? Как по пьяне навалил свои кучи на детской площадке, пока там никого не было, а сам спрятался в ракету из фанеры, когда мимо проходила тётя, и оттуда с любопытством наблюдал, как люди отреагируют на твои «пасочки»? Обиделся, что люди проигнорировали его натужный труд и весомый вклад в общественно-значимое мероприятие, устраиваемое в качестве очередного формального праздника. Ты устроил перформанс и словоблудил не покладая рук и языка, решив сыграть роль популяризатора мыльного пузыря. А потом пришёл нам пожалиться и преподнести происшествие как жизненную драму. Мир в стотысячно первый раз его проигнорил, и он, засранец, ищет поддержки у товарищей – Егорыч принял сторону Михалыча и наехал с фланга.

Я догадался, что Кузьмича сейчас начнут высмеивать, стебаться и шпынять, так что решил по-тихому разотождествиться с ним и стать сторонним наблюдателем, пусть пеняет на себя, что всё так обернулось.
   Егорыч тем временем успел закурить и продолжал: - Давай Михалыч курить Кузьмича, надувая, заодно проверим его ЧСВ. Мы тут старые пердуны-серуны, что поделать, если организму необходимо бывает пробздеться. Устроим утренний ментальный пердёж, по заявке Кузьмича. Уму нужно освобождаться от лишних газов так же, как и телу. Чувствуется, что Кузьмичу невтерпёж – что он страдает расстройством сознания и его мучает словесный понос. Наше молчание ни о чём заменим болтовнёй ни о чём, всё-таки разнообразие. Я не вижу особой разницы, чем засырать пространство, но раз у человека возникла нужда, то нужно уважить – уступить ему место в общем нужнике. Предоставляется возможность выступить Кузьмичу-сан. Жидкие аплодисменты.
 
   Вдохновения на лице Кузьмича не обнаружилось, ситуация повернулась против него. Брошенная им искра разожгла пламя. Переполненные молчанием Михалыч и Егорыч открыли шлюзы, заработали подпитывающие насосы и из них потекли потоки сознания сомнительного содержания. И чё они кичились ясностью и спокойствием своего ума, если держали в своих хранилищах столько дерьма? Ещё те безупречные воины. Только пока молчат и могут выдать себя за мудрецов. Но с другой стороны, чьи в действительности это были мысли разобраться сложно, все они толпились в моей голове не знамо, как туда попав. Приходилось ухитряться хоть как-то их регулировать и распределять, кому какую фразу приписать.
- Так разве ж место на толчке кем-то занято, если на нём безвылазно восседает Кузьмич, дрыская безудержным весёлым поносом – жиденько и живенько? Он один и бегает постоянно к «очку» - то пописать, то сырнуть на странице в соцсетях, то написать из «уединённого». Как пить дать, у него расстройство сознания. Надо ему микстуру приписать – настойку на ореховых перегородках. А заодно и клизму. Я не психиатр, мог бы только трепанацию черепа устроить, но в проводах и клемах внутри мозга не разбираюсь. Резать мясо, рубить кости могу, мозги поменять не могу, - и Михалыч закурил трубку. Они оба прищуриваясь сквозь дым смотрели на Кузьмича. Курили его.

   Кузьмич держался. Спина выпрямилась, руки сложены на коленях, тело расслаблено. – Оживились, разговорились молчальники. Радует, что вы в бодром расположении духа. С интересом выслушаю вас, узнаю, каким вам накурится мой образ. Приму с благодарностью.

Попасть им на язык, послужить в качестве объекта для насмешек его личности не хотелось. Но подобные инциденты всё же периодически происходили, и польза от них несомненно была. Товарищи друг друга песочили, работая пескоструями, проходя по ЧСВ, сдирая ржавчину, копоть, отложения. Как бы сама собой возникала необходимость в подобной процедуре, так что человек подсознательно подставлялся, показывая другим, что в нём торчало в данный момент, что требовало корчевания, состругивания и сглаживания. Шлифовка эго, пока оно не станет гладким и прозрачным. Языки, когда их доставали из ножен, резали без чувства жалости к личности, попавшей под раздачу. Дразнили, щипали, щёлкали по носу, давали щелбаны, наносили тычки, плевали в «святилище», наступали на больные мозоли, кололи в слабые места, сыпали соль на раны. Шлифовали зачастую не бархатом, а крупной наждачной бумагой.
   Кузьмич держал паузу. Нужно было определиться, продолжать разговор или попробовать закончить? Переключиться на другую тему или перевести стрелки на другого? А это уже личность извивается, не желает быть пойманной и изобличённой. Но никто из троих не имел умысла, цели, не намерен был самоутверждаться за счёт другого, не знал, какой оборот примет разговор в следующий момент. Ситуация могла измениться, и они поменяться местами. Все импровизировали, отдавая отчёт, что являются инструментами пространства в каждой из разыгрываемых партий. Как наедут, так и съедут. Но нужно было выдержать натиск, а лучше – пропустить все уколы и смешки, грубость и издёвки. Замолчать после такого многообещающего вступления означало закрыться, что могло быть расценено как форма защиты, а значит, последуют новые нападки. Хищники тоже замерли, готовясь к новой атаке, ожидая, когда жертва предпримет какие-либо действия. Кузьмич остро чувствовал, что является объектом охоты для них, объектом наблюдения со стороны двух подозрительных и грозных субъектов. Он пытался, правда слабо, призвать на помощь меня, чтобы я, его субъект, помог ему выбраться из столь щекотливой для его эго ситуации. Но я отрешённо созерцал происходящее, соблюдал нейтралитет. Один субъект смотрел подозрительно-проницательно, подобно штопору входящему в пробку, второй – смотрел холодно и цинично, насмешливо-снисходительно, подобно ножу, вспарывающему консервную банку. С их слов вырисовывалась картина сидящего над «очком» в туалете Кузьмича в состоянии недержания от расстройства сознания близкого к расстройству кишечника. И только из-за того, что он поделился с ними своими рассуждениями. Не жестоко?
Но…
Вот тут мы прервёмся, и оставим Кузьмича там, куда его поместили, погружённого в размышления, а почему, собственно, люди должны доверять мнению окружающих, опираться на него или сопротивляться его давлению? Влияние на нас других людей, окружения, мира. Вроде так и продолжал сидеть на кровати, а вот же, сидит как будто на толчке и весь мир на него смотрит, в ожидании продолжения спектакля. Неуютно, однако.