А по нашим данным

     Учения были в полном разгаре. Один из красивейших кораблей советского военно-морского флота - большой противолодочный корабль (БПК) 61 проекта «Нессущийся», перепрыгивая с волны на волну, стремительно резал острым форштевнем морскую пучину. Неожиданно с флагмана поступила команда:
     - Справа по курсу воздушная цель! Уничтожить!
     - Боевая тревога! Ракетная атака! - прогремел голос командира по трансляции, и экипаж корабля споро принялся за боевую работу.
     - Цель обнаружена! Батарея к пуску готова! – доложил на главный командный пункт корабля командир ракетной батареи.
     - Первая ракета пуск! – командир дал «добро».
     Все, что создано на корабле руками человека, подчинено этой команде. Все! Мастерство, знания техники, опыт. Умение людей в любой обстановке выполнить главное предназначение - защитить Родину! Корпус БПК тяжело вздрогнул и страшный рев, уходящий за горизонт, прокатился над морем. Первая зенитная управляемая ракета (ЗУР) красиво сошла с аппарелей носовой пусковой установки и сделала «горку».
     - Ракета пошла! - прозвучал радостный доклад комбата.
     - Куда пошла! Посмотри! - потребовал командир.
     Комбат смотрит и видит, что ЗУРина, оглушив всех, кого может, не полетев за горизонт, как ей положено через некоторое время делает «козла». С не отделившимся стартовым двигателем смачно шлепается в море, будто лягушка в деревенский пруд.
     - Вторая пуск!
     - Стой! - ошалело кричит комбат. - Куда? Какой пуск? Назад!
     Какой к черту «назад», вторая, запутавшись в инверсионном следе первой, тоже плюхается за борт. В боевой рубке корабля наступает гробовая тишина как в морге. Все уходят в ступор. Это у авиаторов - бомбу сбросил и забыл, а у ракетчиков ракета должна полететь и попасть в цель.
     - Дорукоблудился! - командир с каменным лицом бросает булыжник в комбата. - Устроил мне тут заплыв в дерьме! Я тебе покажу, небо в алмазах!
     Начинаются пляски Святого Витта, а не служба. Звучит команда вахтенного офицера.
     - Командиру носовой батареи прибыть к «особисту»! - это значит к сотруднику КГБ СССР на корабле. - С вещами! - добавка флотского юмора к команде.
     У старшего лейтенанта по имени Семен тяжело заныло под ложечкой. И правильно заныло. Это было приглашение на судную казнь, так как в каюту с магическим номером «ОО» за благодарностями не вызывали. Здесь выясняли, нет ли на корабле подрыва государственных устоев и командирской власти.
     - Все! Приплыл! - молодой комбат с грустью во рту обречено выругался. - Теперь посадят! - и подумал «Правильно в народе говорят - от сумы да от тюрьмы не зарекайся!»
     Семену после ракетных стрельб чертовски хотелось на все плюнуть. Быстро попасть в каюту, забраться в теплую постель, выпить кружку спирта и лечь спать. Вместо этого уставший офицер, собрав оправдательные документы под мышку,  выбрался с командного пункта, словно солдат из окопа и поплелся к корабельному стукачу.
     Душа отяжелела, будто носилки, нагруженные цементным раствором. Спина налилась свинцом, ноги, словно чужие не шли, а стремились домой. Было ощущение, что ему перебежали дорогу тринадцать черных кошек с пустыми ведрами и ссыпающейся из под хвостов солью.  У радости отцов много, у беды - матерей и того больше.  По дороге на эшафот к сексоту - секретному сотруднику, ссутулившись, будто ожидая пулю в затылок, парень мучительно себя спрашивал: «Что теперь будет? Интересно, а пытать будут? Если не расстреляют, то десятку точно влепят и заставят платить за две утопленные ракеты!»
     Перед каютой «ОО», комбат остановился, будто перед погостом, готовый к встрече с контрразведчиком, как покойник с могилой. Семен хотел перекреститься, но был воинствующим атеистом. За дверью, напоминающую надгробную плиту было тихо.  Некоторое время постояв, собираясь с разбросанными мыслями и кое-как отдышавшись в полутемном коридоре, старлей поправил прилипшую ко лбу фуражку. Неожиданно «броняшка» по волшебству открылась. За дверью стоял в позе покорности матросик - помощник особиста.
     Зайдя в каюту-застенок к бойцу "невидимого фронта", прогнав холод с хребта, парень огляделся, инстинктивно пряча руки за спину. Непорочному взору Семена, застывшего у порога, словно телеграфный столб на дороге предстала картина кельи монаха схимника. В отличие от кают корабельных офицеров здесь не было койки, умывальника, рундуков для одежды. Посередине кают стоял черный, как палуба металлический стол с телефоном и два стула. На одном сидел особист с сухопутным званием «майор», а другой был приварен к палубе. У переборки возвышался сейф, облепленный гербастыми печатями. За спиной майора висел плакат «Потерявшему секретные документы лучше застрелиться самому!»
     Семен нерешительно прошел к столу и сел на краешек стула, будто провалился в воду под лед. Безмолвный как айсберг спецофицер посмотрел маленькими рыжими глазками на старшего лейтенанта и потянулся к стоящему за спиной сейфу. Достал стопку писчей бумаги. В каюте установилась тягостная тишина, которая стала растекаться как туман.
     Майор положил перед собой бумагу, занес ручку над протоколом допроса и не мигающим взглядом задал первый вопрос:
     - Как фамилия?
     - Сахаров
     - Точнее
     - Сахарович
     - А еще точнее
     - Цукерман!
     - Имя?
     - Семен.
     - А по нашим данным другое… - многозначительно посмотрев на парня как на калеку, промолвил особист.
     - Соломон.
     - А по наши данным ты еврей?
     - Нет, я просто устал.
     - Ты еврей по маме или по папе?
     - По характеру!
     - Сколько тебе лет?
     - Двадцать восемь
     - А по нашим данным двадцать три, - особист посмотрел, куда то под ладонь.
     - Я пять лет, учился в военной бурсе,- Сема сморгнул и ему захотелось увидеть то, что высматривал майор.
     - А что, учиться - это не жизнь?
     - Тю, вам бы такую жизнь!
     - Родственники за границей есть?
     - Нет!
     - А по нашим данным у тебя дядя в Канаде.
     - Ой, не делайте мне нервы. Он дома, это я за границей. Плохо работаете.
     - Как умеем, так и работаем, - особист нехорошо ухмыльнулся и продолжил. - Почему завалил ракетную стрельбу? Зачем пробрался на советский флот? Кем завербован? - майор начал кидаться на парня, как деревенский мужик на радиоприемник. - По Колыме тоскуешь? - тихий идиотизм перешел в буйный, - или государственный переворот захотел сделать? Нам все известно! – со зловещим лицом стал греметь грозой дознаватель. - Рассказывай! Суд учитывает чистосердечное признание!
     - Да никакой я не шпион! - парень почувствовал рукава смирительной рубашки, завязанные санитарами за спиной. -  Свой я, свой!
     - Проверим! Каковы слова третьего куплета гимна Советского Союза?
     - Конечно, знаю. «Сквозь грозы сияло нам солнце свободы, и Ленин великий нам путь озарил...»
     - Вот и спалился голубчик. Большинство советских людей дальше первой строчки гимна не знают! - прихлебывая чаек с лимончиком, контрразведчик прервал оправдания молодого офицера.
     Солнце вызывающе радостно отражалось от очков на портрета серьезного Андропова, бдительно смотревшего на всю эту ситуацию. В задраенный на все «барашки» иллюминатор с двойными стеклами дул прохладный бриз, который навевал мелодию на мотив известной песни «Летят перелетные птицы».
     - Документацию на балалайку на стол! - потребовал майор с выражением лица инквизитора.
    Настоящий гинеколог волнуется при каждых родах, так и старший лейтенант стал волноваться при допросе. Внятно, четко и рассудительно пытался доложить чекисту, что ракету к пуску подготовил согласно требованиям инструкций и наставлений.
     - Вот и инструктажи по технике безопасности проведены, - запищал Соломон.
     - Своими каракулями задницу подотри, - весь на «собаках», особист продолжил давить старлея,  как гной из фурункула. - Из тебя ракетчик как из говна пуля! Почему не сработал  движок на стартовике? Куда искра ушла? - зверски вращая глазами, спросил контрразведчик. - В Пентагон?
     Битой собаке только плеть покажи. Военная мысль у парня начинала прыгать, как обоссанный кузнечик в писсуаре. Сема от страха за жизнь, понимая, что его волокут к стенке, расстрельной, начинает предательски потеть под мышками. Завязав страх узлом в кармане, четко докладывает:
     - Боевой расчет действовал согласно требованиям руководящих документов!
     Чекиста это не убеждает, так как он убежден, что парень виноват по определению - потому что молодой офицер и к тому же еврей.
     - А по нашим данным ты бросил валенок на  пульт управления ракетной стрельбой!
     - Никак нет, товарищ майор! – открещивается старлей.
     - Все, хватит! - майор выходит из себя. - Объявляю тебе три года расстрела и каждый день до смерти без права переписки!

2018