Урал, Дегтярка, президент Никсон шпион Пауэрс

         Я, Дегтярка, президент США Ричард Никсон      
        и американский летчик-шпион  Гарри Пауэрс. 

   В рабочий поселок при медном руднике на Среднем Урале под названием Дегтярка, где раньше варили деготь, разноплеменные люди в первой половине  прошлого века обычно стремились на заработки – забойщикам и другим подземным рабочим хорошо платили.  Среди русских было немало раскулаченных и выселенных из уральских деревень крестьян. Было много трудолюбивых татар, хозяйственных украинцев и белорусов, тоже выселенных с оккупированных во время войны территорий за неблагонадежность. В Дегтярке была заметная прослойка еврейской интеллигенции, тоже выселенной или выпущенной на свободу из лагерей. С 1944  до 1954 года в поселке был большой лагерь немецких военнопленных, сначала работавших в шахтах, а потом строивших и ремонтировавших жилые дома.
  В мою детскую память врезались, например, сцены летнего татарского праздника Сабантуй. Разделка конских туш – сиреневый пар от большой кучи конских внутренностей. Молодые мужики, голые по пояс, пробуют залезть на высокий гладкий столб, намазанный жиром.  На вершине столба висит: новая пара сапог, большая цветастая шаль и живой петух, который время от времени кукарекает и хлопает крыльями. Вот парень, наконец, смог залезть, снял петуха со связанными ногами, спустился вниз. Ему тут же подали топорик, и он на чурбачке отрубил петуху голову. Петух сильно забился, захлопал крыльями и без головы взлетел и упал на крышу сарая. А под вечер какой-то худой пьяный татарин с огромным ножом бегал на пустыре между домами за своей толстой женой. Оба что-то дико орали по-татарски, а вокруг стоял и наблюдал любопытный народ, охал и ничего не предпринимал.

  Моя малая Родина – Дегтярка, как населенный пункт, появилась примерно в 1880 году на месте дегтеварни,  затерянной среди старых Уральских гор в сосновых лесах, в европейской части России, в 56 километрах от города Екатеринбург, недалеко от границы Европы и Азии.  Деготь варили, чтобы пропитывать им дерево, пеньковые канаты, бочки, а также для нужд медицины и парфюмерии. В 1888 году на месте будущей Дегтярки, под горой Лабаз,  уральские рудознатцы нашли колчеданное месторождение медно-сернистых руд с небольшим содержанием золота.  Месторождение по форме похоже на линзу или «летающую тарелку», но не такой правильной формы. Эта «тарелка» одним концом подходила к поверхности земли метров на 30-40, а другим – уходила вглубь земли на глубину около 700 метров под гору Лабаз под углом примерно 60 градусов. Содержание меди в отдельных частях месторождения доходило до 6 процентов. Это очень высокое содержание, редко встречающееся на Земле. В 1914 году в Дегтярке начали пробивать первые шурфы и добывать медно-сернистый колчедан с большим содержанием халькопирита – очень красивого  минерала, в котором были и медь, и золото, и серебро. Отдельные куски халькопирита создают впечатление роскошного драгоценного камня – блестящие сиреневато-серебристые грани с переливающимися крупинками как бы алмазов и золота. Но извлекать из такой руды золото и серебро тогда в России не умели, хотя в США и Англии уже были соответствующие технологии. Я все это знаю, потому что больше года проработал на Дегтярском руднике помощником геолога, перед этим закончив соответствующие курсы.
   Добыча руды в первые годы велась вручную, «на обушок» - в рудное тело кувалдами забивали шпуры -  шестигранные ломы-буры (за 7 часов четверо рабочих забивали шпур, примерно, на 90 сантиметров), вытаскивали их, в отверстия вставляли длинные патроны из плотной бумаги, начиненные взрывчаткой, взрывали их с помощью бикфордова порохового шнура. Руду на поверхность поднимали по наклонным шурфам, по рельсам, в небольших металлических вагонетках. Их вытягивали с помощью троса на роликах и большого барабана на поверхности земли, который крутили лошади. А позже, когда шахты углубились на 60-70 метров, руду доставали в больших деревянных бадьях, также с помощью барабана и лошадей. 
  Вокруг возникшего рудника стал расти рабочий поселок Дегтярка. Значительная часть его населения формировалась по принципу: пусть работа тяжелая и небезопасная, зато заработать можно больше, чем в других местах. Революционная советская власть  стала ссылать в Дегтярку для быстрого развития рудника грамотных подкулачников и кулаков. Так складывалась специфика населения Дегтярки.
С 1925 по 1930 год Дегтярское месторождение было отдано в концессию  акционерному обществу «Lena Goldfields Limited» (Золотые поля Лены).Акционерное общество было  зарегистрировано в Великобритании, но находилось под контролем американского банкирского дома «Кун Лееб», которым владел Шифф. Шифф был одним  из создателей, вместе с Рокфеллером и Морганом, Федеральной резервной системы США, до сего дня  печатающей доллары США. 
 В 1925 году стараниями Льва Троцкого Дегтярский рудник, в числе еще десятка рудников по всей России, был отдан в концессию акционерному обществу «Lena Goldfields Limited». Таким способом Лев Давидович отблагодарил американских, английских и немецких евреев-банкиров, которые финансировали подготовку государственного переворота в России в октябре 1917 года. В Дегтярке концессионеры построили четыре небольших шахты с такими названиями: «Москва», «Нью-Йорк», «Лондон», «Берлин». Начальником строительства был русский эмигрант, проживавший в Лондоне, Кузьмин-Караваев – зять царского генерала Куропаткина. После окончания строительства начальником рудника сначала был русский эмигрант из США Федор Игнатьевич Романов, а потом немец Ватт. Главным механиком рудника был также немец – Рихтер. Начальниками шахт и сменными инженерами были, в основном, американцы и англичане: Лемин, Меккин, Мак-Миллен, Обел-Холл. На обогатительной фабрике распоряжались англичане. Там из руды извлекали медный концентрат, штейн, который увозили на медеплавильный завод в Карабах.  Бригадирами и рабочими везде были русские.  Некоторые из них имели специальное образование и негласно перенимали у иностранцев опыт  обогащения руды, которого в России тогда не было. Среди владельцев концессии, которые регулярно наведывались в Дегтярку и жили там по нескольку месяцев, были близкие родственники  будущих  президентов США  Дуайта Эйзенхауэра и Ричарда Никсона.
  Для семейных иностранных специалистов построили большие деревянные одноэтажные особняки с оранжереями и теплицами. Улица из этих особняков называлась Ревдинская, а в народе ее прозвали улицей Лордов. Для холостых иностранных специалистов построили двухэтажное общежитие и Дом инженерно-технических работников (ДИТР) с рестораном и биллиардной. Русским рабочим, которые возвращались после работы в  шахте домой, нравилось проходить по улице Лордов, потому что на ней около домов были разбиты цветники, вкусно пахло жареным мясом с приправами, а из окон неслась веселая музыка. Счетоводами, бухгалтерами, секретарями на руднике работали, в основном, неплохо образованные русские женщины, среди которых были бывшие выпускницы женских гимназий, знавшие иностранные языки, воспитательницы и учительницы, гувернантки. Некоторые из них были чекистки. Между ними и иностранными специалистами случались захватывающие любовные истории.
Счетовод и красавица Скорынина, пышнотелая и пышноволосая, с огромными зелеными глазами, всегда веселая, была соблазнена богатым английским инженером. Он добивался ее очень упорно, выполнял все ее прихоти.
  Однажды в Дегтярку на железнодорожной платформе привезли огромный черный, лакированный лимузин  «Линкольн», с откидывающимся верхом. Скорынину повезли на нем на улицу Лордов, но на въезде в улицу была сильная грязь, и тяжелый «Линкольн» застрял. Скорынина из него не вышла, дождалась, пока приведут несколько лошадей, зацепят лимузин и довезут ее до дома.

  Старые дегтярцы, например, краевед Захаров и историк Маляревский, которые  рассказали  мне о концессии, хорошо помнили многие истории тех лет.  История счетовода Скорыниной была трагической. Она родила от англичанина сына. Но вскоре в Дегтярку неожиданно приехала законная жена английского инженера. Она добивалась, чтобы ее мужа немедленно уволили из концессии. Руководство рудника отказало ей. Тогда она попыталась отравить  Скорынину и ее сына.  И это у нее не получилось.  Англичанку положили в психиатрическую больницу в Свердловске, а потом увезли в Англию. Скорынина в 1929 году уехала с англичанином и сыном в Южную Африку. Через несколько лет вернулась в Дегтярку одна и вскоре умерла от неизвестной «черной» болезни.
   А другая дегтярская красавица по фамилии Гайдук  сама ушла к американскому инженеру, бросив мужа и дочь Соню. Она пыталась забрать Соню с собой в Америку, но советское правительство не отдало  девочку. Соня уехала в Америку уже пенсионеркой, чтобы ухаживать за старой матерью, которая была богатой хозяйкой нескольких отелей,  но кроме Сони больше никого не родила. 
   В воспоминаниях, мыслях, снах я часто возвращаюсь к моей милой малой Родине – Дегтярке, с ее старыми разрушенными горами, заросшими, в основном,  великолепными золотыми, стройными соснами, с малыми речками Вязовая и Сухарка, с шахтными терриконами, копрами и небольшим, но очень разнообразным, населением.
   В иностранной концессии Дегтярского месторождения  участвовал родственник (возможно, дядя) будущего 37-го президента США Ричарда Никсона.  Ричард Никсон 16-летним юношей провел летние каникулы у дяди в Дегтярске и влюбился  в  русскую девушку Свету. В августе 1959 года, во время официального визита в Советский Союз, Ричард Никсон, который в то время был вице- президентом США,  посетил Дегтярку, видимо, хотел вспомнить юность. Никсон был человеком экстравагантным, любил шутить. Вот и в этот раз, спустившись в дегтярскую шахту, он  выкинул, видимо. безобидную на его взгляд шутку, которая по воле случая оказалась трагедией для красивой русской женщины, стойко переносившей удар судьбы до конца своих дней.
   А случилось вот что: Никсон попросил показать ему подземные работы на шахтах,  которые  были  оснащены современной по тому времени техникой. Устроителям визита в СССР это было выгодно, потому что дегтярские шахты в то время работали по достаточно передовым технологиям.  Спускался под землю Никсон на шахте «Капитальная № 2».  Перед спуском под землю Никсону принесли  новый комплект нижнего белья, новенькую рабочую спецовку, сапоги – все соответствующего размера. Ричард Никсон посмотрел на женщину, которая это принесла и неуверенно спросил:
- Света?
   Женщина замотала головой и быстро ушла. Один из советских сотрудников, сопровождавших вице - президента, сказал, что Никсон ошибся, эту женщину зовут не Света, она заведует банно-прачечным комбинатом, давно работает на шахте и передовик производства.  Под землей вице-президенту США  показали технологию добычи руды, напомнили, что когда он юношей был здесь, то руду добывали тяжелым ручным трудом.  Никсон проехал на шахтном электровозе три километра под землей от шахты «Капитальная №2 до  шахты, «Капитальная № 1».   Там он поднялся  на поверхность. Ему подали его одежду, привезенную с шахты «Капитальная № 2. Никсон снял с себя шахтерскую робу, белье, стал надевать свои носки, вложенные в начищенные ботинки, и вдруг неудержимо расхохотался. Он держал в руках два носка, привезенных с его почищенной и отглаженной одеждой с шахты «Капитальная № 2». Третий, точно такой же носок, был на его ноге, потому, что он не снял его, когда переодевался перед спуском в шахту.  Это была невинная шутка вице президента. Над нею смеялись все его спутники.   Но нескольким человекам в это время было не до смеха.
 Баба Света жила в соседнем с моим  доме по улице Циолковского в Дегтярске.  С ее внуком Борькой мы частенько играли в футбол на поляне  недалеко от наших домов. Я замечал, что у бабы Светы, какая-то болезнь на руках, что-то вроде экземы. Иногда летом  она ходила по двору в белых или серых шелковых перчатках по локоть. Выглядело это необычно, но было понятно, что  так она лечит или просто прикрывает от посторонних глаз свою экзему.
Однажды знакомая нашей семьи, невропатолог по фамилии Потеха, рассказала, что тяжелая хроническая экзема у бабы Светы связана с  визитом в Дегтярку в 1959 году Ричарда Никсона. Что Света отвечала за чистку одежды вице-президента США и потеряла один его носок. На этой почве у нее случился сильнейший нервный срыв, а вскоре развилась неизлечимая экзема, которую Потеха подлечивает уже много лет.
История заинтересовала меня. В то время я готовился к поступлению в Литературный институт и отправился к бабе Свете «за сюжетом для рассказа». Она не отрицала того, что поведала нам Потеха, но рассказывать о подробностях категорически отказалась, сославшись на то, что дала подписку о неразглашении серьезным людям. В заключение нашего разговора она подчеркнула, что никакого зла на Ричарда Никсона никогда не держала и не держит. А вот когда я «подъехал» к мужу бабы Светы по поводу того же  «сюжета», пообещав бутылку водки, тот разразился жуткой бранью. Моментально выяснилось, что он ненавидит не только всех американских президентов, но и всех американцев, и давно бы уже сбросил на них десяток атомных бомб.  Кроме этого, никакой интересующей меня информации я от него не получил. А  через год, летом, баба Света сама подсела ко мне на лавочку под яблоней в нашем дворе и в подробностях рассказала свою трагическую историю – видимо, уже чувствовала, что скоро умрет, и больше не боялась «серьезных людей».
 С Ричардом Света познакомилась в 1929 году в тесной шахтной клети, в которой поднимали рабочих из шахты на поверхность. В ней впритирку стояли человек пять или шесть в рабочих робах: несколько концессионеров, говоривших на  английском языке, и Света с мамой. Шахта тогда была неглубокая, но клеть поднималась очень медленно и долго. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Света слегка повернула голову и в полутьме, буквально в  двадцати сантиметрах перед собой увидела чьи-то внимательные глаза.  Она сразу отвернулась, но и нескольких секунд ей хватило, чтобы заметить на незнакомом лице юношеские прыщи и  пробивающиеся усы… Свете тогда было семнадцать лет. Она училась в горном техникуме в Свердловске и летом проходила практику на Дегтярском руднике у своей мамы, работавшей по найму старшим учетчиком руды в англо-американском концессионном акционерном обществе «Золотые поля Лены». Прыщавый юноша был Ричард Никсон, приехавший во время каникул к своему дяде, работавшему инженером в англо-американской концессионной компании в Советским Союзе. Ричарду хотелось познакомиться с необычной советской страной. Со Светой они встретились в первый же день.  Оказалось, что Ричард знает гораздо больше русских слов, чем Света английских.
В течении последующего месяца, пока Ричард гостил в Дегтярке,  их совместный словарный запас увеличился в несколько раз. Родители Светы поначалу категорически возражали против дружбы их дочери с американским юношей. Но после того, как Ричард дважды побывал у них в гостях, каждый раз принося к чаю дорогие конфеты, которые можно было купить только в Свердловске, вел себя очень воспитанно и скромно, родители сдались. Они строго  проинструктировали Свету, как вести себя с американцем. Но Ричарда, видимо, никто не инструктировал. После нескольких, довольно невинных, поцелуев и дорого подарка в виде американской авторучки «Паркер», он решил, что достаточно вложил в русскую красавицу. За несколько дней до отъезда  Ричард пошел в решительное наступление на Свету и уехал в Америку с сильно исцарапанным лицом… И все же дальнейшие события показали, что это была любовь.
 Прошло ровно тридцать  лет. Дня за три до приезда вице- президента США Ричарда Никсона в Дегтярск, бабу Свету, которую тогда еще никто не называл «бабой Светой», вызвали в кабинет к начальнику шахты. Там сидел незнакомый «серьезный» человек, который  долго и нагло рассматривал ее, чему-то усмехаясь. А потом огорошил ее таким вопросом, что она чуть со стула не упала:
-  Как вы думаете: почему с вами хочет встретиться вице - президент Соединенных Штатов Америки Ричард Никсон?
Не обошлось без нашатырного спирта, который сунула в нос  Свете секретарша начальника шахты.   Постепенно до  Светы дошел смысл происходящего, похожего на фантастику.  На имя Ричарда Никсона она среагировала сразу, хотя уже много лет не вспоминала его. «Серьезный» человек самодовольно похвастал, что, благодаря хорошей работе его коллег в далекие двадцатые годы,  они с помощью архивов все же нашли Свету по просьбе Ричарда Никсона, который неточно указал ее девичью фамилию.
   - Никсон еще не знает, что мы нашли вас. Но руководство страны,-  многозначительно сказал он,- не возражает против вашей встречи.  Ее надо тщательно подготовить, а времени всего два-три дня…
    Света принялась плакать и хвататься за сердце. Снова прибежала секретарша с нашатырем и, наконец,  Свету увели под руки из кабинета. Дома она не сказала о случившемся ни слова. И вообще никому ничего не сказала, как  приказал «серьезный» человек. Но через два дня, успокоившись, она не смогла противостоять своей женской натуре. Подошла к начальнику шахты в раздевалке и попросила дать ей возможность, хоть издали посмотреть на Ричарда Никсона.  «Конечно, нам не узнать друг друга через столько-то лет, но охота посмотреть»,- жалобно просила она.
  - Вот и выпросила! – показывала мне на скамейке под яблоней баба Света свои изуродованные болезнью сине-красные руки. – Когда мы ему костюм и рубашку почистили, погладили, туфли надраили, стали все аккуратно заворачивать, чтобы отдать его помощнику и увезти на первую Капитальную, вдруг не можем найти одного носка Никсона! Все обыскали – как провалился!    Помощник по-русски хорошо говорил. Стал нас отчитывать, потом стращать. Пришел наш сотрудник из КГБ.  Что тут началось! Понабежало человек десять! Меня уже ноги не держат, положили в медпункте на кушетку, укол поставили. А в больницу, говорят, не отправлять, пока не разберемся… На другой день, когда я уже в больнице лежала, мне рассказали, что привезли товароведа – носки у Никсона, что очень всех удивило, оказались наши, советские. Бросились  к нам на базу, потом в райцентр, в Ревду. И представь себе – нашли точно такие же носки! Только этикетку оторви… А он, видишь, пошутил! Или просто у него там мозоль была. Кто ж его знает? Я-то понимаю, что не со зла он так сделал… Этот его носок у нас остался. Мне его потом на память отдали. Где-то до сих пор лежит. Я его от мужа спрятала, чтобы он всех американцев не поубивал…
  Эта история подтолкнула меня к замыслу романа «Носок президента», который я написал много лет спустя. В предисловии извинился перед родственниками и биографами Никсона, потому что кое-что было явно придумано мною, а другое услышано от старой женщины бабы Светы и не вполне трезвых людей, которые когда-то сопровождали Ричарда Никсона в Дегтярке. Но сама история с носком Никсона подтверждена многими знакомыми мне людьми. Этот носок я когда-то держал в своих руках.    
                ***
 В мае 1960 года  маленькая Дегтярка опять столкнулась с американской «шуткой». Это уже совсем документальная история, участником которой я был.   Во время первомайской демонстрации высоко в голубом небе, прямо над колоннами демонстрантов, среди которых был и я,  появились два самолета, и около них небо прочертил стремительный белый след, раздался взрыв, и в стороны полетели ослепительные искры, как от фейерверка. Народ захлопал в ладоши, считая, что это кто-то устроил  праздничное представление с салютом. Но через несколько секунд люди непонимающе оторопели – один из самолетов вдруг задымил и, оставляя черный след, стал падать куда-то на окраину Дегтярки. Раздался взрыв, который было слышно, несмотря на громкую музыку духового оркестра и шум демонстрации. Даже мы, неопытные пятнадцатилетние отроки, поняли, что прямо над нашими головами в небе сбили самолет, который упал где-то на Ревдинской  Дегтярке в районе Вязовского  водохранилища.
  На месте падения самолета мы были минут через тридцать, примчались туда на велосипедах. Там уже толкались человек двадцать, в основном пацаны. Местный милиционер, размахивая пистолетом, бегал перед ними, что-то орал и не подпускал к месту катастрофы. Метрах в ста, в молодом березовом лесочке с только что распустившейся листвой, горели остатки самолета, а прямо перед нами, метрах в двадцати, на вспаханном картофельном огороде из земли торчало что-то большое и черное. Туда показывали пальцами шепчущиеся женщины. Молодой мужик со знанием дела сказал: «Поздно катапультировался, самолет от домов уводил, вместе  с креслом в землю вошел». Из-за черной спинки кресла, сбоку, торчал белый шлем погибшего летчика.
   Через несколько дней была обнародована официальная версия случившегося.  Из нее следовало, что километрах в тридцати от Дегтярки первой же ракетой наши ракетчики сбили американский шпионский самолет U-2, американский летчик Гарри Пауэрс катапультировался, арестован и дает показания. Во время операции по задержанию  самолета-шпиона геройски погиб наш летчик, старший лейтенант Сергей Сафронов. О том, что первой ракетой сбили не Пауэрса, а нашего Сафронова, не было сказано ни слова.
  Третьего или четвертого мая на дверях дегтярских магазинов и на щитах для афиш у Дворца культуры было расклеено объявление, в котором говорилось, что граждане, нашедшие в лесу большой металлический предмет, похожий на ракету, должны немедленно сообщить об этом в милицию, потому что предмет опасен для жизни. Меня, двух моих дружков, Вовку Клименко и Борьку Глазкова, это объявление немного напугало. Предмет, похожий на ракету, уже два дня лежал у Борьки в сарае. Он был длинной метра три, диаметром сантиметров 70-80, сделан был из какого-то легкого, но очень твердого, сплава, похожего на алюминий. Мы уже второй день мучились, отделяя с помощью ножовки по металлу и зубила носовую пустотелую часть этой «ракеты» с намерением сделать из нее лодку.
   Нашел ракету в лесу второго мая младший, сводный,  брат Борьки, Вовка, когда пас беременную корову, которую опасались отдавать в стадо. Мы сразу догадались, что сей предмет как-то связан с тем, что случилось накануне в небе над Дегтяркой.
Уже позже из разговора с какими-то осведомленными людьми (разговоры про Пауэрса и наш сбитый самолет шли в Дегтярке еще долго)  я узнал, что найденная нами «ракета»  была приспособлением для отвода наших боевых ракет. Американский самолет -шпион  барражировал защитное приспособление за собой на тросе. Видимо, первая ракета, сбившая наш самолет, оторвала это защитное приспособление от самолета Пауэрса, и оно упало в лес.
   Не знаю, почему в 2009 году Дегтярск был занесен в список городов всемирного наследия ЮНЕСКО. Какую-то роль в этом, видимо, сыграли все описанные мною выше события.