Народ безмолвствует...

/Юродивые ХХ века, гл. 17 /.



НАРОД БЕЗМОЛВСТВУЕТ . . .

Все тихо, спокойно, и протестует
одна только немая статистика:
столько-то с ума сошло, столько-то
ведер выпито, столько-то детей
погибло от недоедания . . .
Чехов
Но может быть это одному ВВ особым распоряжением Провидения не повезло, а прочая Россия благоденствовала под сенью двуглавого орла, в стране царил мир, а в человецех -- благоговение? "Народ тем временем подло дремал", - подло врет КП. Народ – что медведь: голодный в спячку не ляжет. И раз дремлет, словно журналисты из отдела комсомольской жизни КП на своем комсомольском собрании, значит сыт. Тем более, что наши услужливые половые уже точно установили: за рубль в трактире можно было обожраться в России, которую потеряла КП. (В рассуждении пожрать наши щелкоперы  - ребята не промах). 
Только вот для отца писателя В.Костылева, мелкого чиновника, мечтавшего дослужиться до жалования 25 рублей в месяц, мечта так и осталась мечтою. В гимназии, где служил учителем ВВ, многие ученики не могли внести 70 коп. (в месяц!) за завтраки. Но это еще были не самые низкие доходы в стране. Хуже всего приходилось тем, кто чистил навоз за коровами господ Обломовых или за самими господами Обломовыми. Дневной заработок, при работе от зари до зари на полях какого-нибудь князя Голицына составлял 10-15 коп. А зимой не было и этого. Как же благоденствовали 8/10 населения? Дадим слово ВВ: "И один разговор: нужда, нужда, нужда". В это трудно поверить, но в данном случае ВВ пишет совсем не о половой нужде. Если г.Обломов так и не исполнил свою мечту о возвращении в родную Обломовку, то туда съездил ВВ и увидел следующее: "…Я вошел в несколько крестьянских изб. Самое ужасное в них был пол: он был какой-то сломанный посередине; дерево как-то не отличишь от земли. Все невообразимо сорно, грязно, тесно и душно. …Еда, и сон, и труд – это все! …Сколько я не разговаривал по дороге, в голове у земледельца (кроме – добавим от себя – насекомых) нет других вопросов, понимания, кроме как: "Откуда взять помощи?"
Но что ж это так плохо жили наши земледельцы? Может работать не хотели? Ведь как бы ни были схожи добродетели господ и слуг, первые имеют возможность лежать на диване и маяться "внутренним конфликтом, драматичным и трагичным" (так теперь вежливо называют понос от переедания), а вторые – нет. Оказывается, "мужик наш не лежебока. Но он решительно сбит с ног 1)малостью земли, 2) отсутствием верных и обильных заработков. …в деревне нашей поставлен вопрос о самом "быть". …Пахарь на дохлой клячонке, держащий вместо коровы козу, …везде почти пьющий", хоть и кормил половину Европы, сам, как видим, питался не очень сытно. Быша прискорбъны людие и скоты их издыхаше… Потому что в имеющем одинаковые добродетели народе, к которому, как совершенно правильно учит КП, относятся и угнетатели и угнетенные, волки и овцы, питаются несколько по-разному, хотя и представляют собой одну великую питательную цепь. В области кулинарии у них была только одна общая добродетель: они готовы были сожрать друг друга.  Так что един этот народ только «между прочим».
Тут кто-нибудь может возразить, что  данное наблюдение относится к рубежу ХIХ-ХХ веков, а в 1913 году в России был собран самый большой на тот день урожай зерна. Тогда дадим слово Есенину, который, уезжая в 1923 году из Европы на огромном роскошном пароходе «Париж», «вспомнил про «дым отечества», про нашу деревню, где чуть ли не у каждого мужика в избе спит телок на соломе или свинья с поросятами, вспомнил после бельгийских и германских шоссе наши непролазные дороги…» --  и «разлюбил нищую Россию».
Может быть, г. Обломов потому и не доехал до своей Обломовки, что пощипывать крестьянок хорошо, когда есть за что ущипнуть. А при таком питании, крестьянки могут навести только на мысль о бренности всего земного. Такой подошла Россия к "блистательному началу 20 века". Уже после смерти Обломова и проведения в Обломовку чугунки.
 При этом любая попытка посочувствовать народу – даже сейчас, сто лет спустя после описанных событий – рассматривается как подрывная деятельность. В том числе и господами из КП, уверенными в том, что стоит только восстановить крепостное право, как Россия вновь расцветет под сенью двуглавого орла, а народ не будет ни о чем думать, кроме заготовки варенья на зиму. Такова вообще природа начальства: оно считает, что если народ безмолвствует, значит, он всем доволен и одобряет его деятельность. Безмолвие – это с точки зрения начальства самый громкий крик  одобрения, которого можно ожидать от народа.
А вот Писарев считал иначе: "Народ выражает свое возмущение против разного рода общественных зол, отравляющих его жизнь, или своими страданиями, болезнями и вымиранием, или индивидуальными преступлениями". Попробуй не согласись, если в наши дни население каждый год сокращается на миллион человек, преступность возросла катастрофически, а по количеству водки, выпиваемой на душу населения, мы уже давно впереди планеты всей. (Неужели мы движемся по замкнутому кругу!). Так обстояло дело в России, которую потеряла КП, когда в нее «ворвались идеи перестройки общества». И –как обычно, не известно откуда, -- появились нигилисты. Ох уж эти шустрые мальчики из КП – все у них как-то вдруг появляется, не известно откуда, словно призыв работать под кличем "Ни одного отстающего рядом!"
КП весьма благоразумно не уточняет, откуда взялись идеи переустройства общества, в котором народ мирно дремал, объевшись варенья. ВВ, к примеру, признавал, что все "изменения в образе мыслей" происходят от того, что "множество молодых матушек страдают бесплодием", так как "их мужья не имеют силы зачать в них". Проще говоря, доходы  сельских священников в это время великого процветания России были  настолько малы, что их  семьям просто нечего было есть. (Кстати, об этом и Чехов писал). Откуда тут возьмутся силы зачать? Как видим, бытие определяет не только сознание.
Но вообще же идеи появляются, когда для них созрела почва. Или, вернее, они созрели на этой почве, на которой в силу малого надела не может прокормиться мужик, вынужденный идти батрачить на помещика за копейки, как и батрак пера и чернил ВВ. Писаревы и Добролюбовы так прямо и говорили: "Идеи и их постепенное развитие только потому и имеют свое значение, что они, рождаясь из существующих уже фактов, всегда предшествуют изменениям в самой действительности. Известное положение дел создает в обществе потребность, потребность эта сознается, вслед за общим сознанием ее должна явиться фактическая перемена".
Вообще в КП способность не заметить какое-либо общественное явление ценится гораздо выше, чем излишняя глазастость. Поэтому и "жаждущий крови обломовской" г.Базаров у г.Вирабова тоже как-то вдруг появляется, словно нетрезвый водопроводчик на летучке в КП. Вошел с тяжелым тупым предметом в руке, в данном случае это был разводной ключ, отодрал заведующую отделом внешних сношений и опять пропал, "ждет рокового вопроса: "Что делать?" где-то в укромном месте.
 По мнению Добролюбова и Писарева дело обстояло несколько иначе: сначала народ, единый в своих добродетелях, создал чудеса промышленности, которые, в свою очередь, породила крайнюю нищету значительной части населения, а потом уже появились идеи переустройства общества и Базаров, готовый воплотить их в жизнь, не дожидаясь, пока одни перемрут от недоедания, а другие от обжорства. Опять же как сегодня. С той только разницей, что тогда чудеса промышленности создавались, а нынче только разворовываются. И опять власть имущие не желают прислушиваться к предостережению Писарева о том, что многие цивилизации, включая и помещичью, рухнули из-за разрыва между телесным и умственным трудом. Ибо, как совершенно верно сказано в Писании, "дом, разделенный в себе, не устоит". Это к сведению господ из КП, которые сначала визжат от восторга, потому что появились богатые, а потом от страха в предчувствии грядущих расстрелов.
Кстати, поспать обывателю так и не дали толком. Ибо дремать он имеет право только тогда, когда его обворовывают, но, словно юный ленинец, должен быть всегда готов бороться за то, что укажет КП. Не успел обыватель начать посвистывать носом перед телевизором, убаюканный сладкими, как варенье, речами КП, как на экранах появился, затмевая сиянием лика полную луну, Егор Тимурыч и дрожащими губками призвал живущего своими радостями обывателя, словно рядового в учебке за срок пять секунд одеться, политизироваться и встать на защиту Тимурыча и его шайки.( Кстати, жена Егора Тимурыча, выступая по первому каналу телевидения, купленному Егором Тимурычем для своего прославления в веках одновременно с КП, заявила жаждущим подробностей обывателям, что выбрала мужа вовсе не потому, что он был сгустком мужских достоинств. Но КП не обратила внимания на мужские качества Егора Тимурыча и не стала исследовать его деятельность с Фрейдом в руке, ограничившись словословиями, самое слабое из которых было "гений, титан, взваливший на свои рамена" и т.д., хотя со времен Александра Македонского  высшим признанием заслуг мужчины на государственном поприще было желание женщины забеременеть от него.
/Продолжение следует/.