Балетные

В последнее время Я увлеклась балетом. Красота, нежность, легкость поступи балерин, завораживающее парение в прыжках танцоров – всё это, как известно,  добывается тяжелым изнурительным трудом и бесконечными тренировками в зеркальных залах.

Я посмотрела множество мастер-классов харизматических педагогов в Академии Вагановой и меня, прежде всего, поразила привычная грубость в обращении педагогов-репетиторов со школярами. И, пожалуй, больше всего это касалось девочек. Слова "дура", "кретинка", "идиотка", "мертвая курица" слетали из уст балетмейстеров как само собой разумеющееся.

Ученицы плакали, падали, вставали и каждая слеза, каждое падение сопровождалось каскадом циничных усмешек преподавателей, язвительными репликами и криками: "Пшла отсюда, идиотка". Когда ученица доходила до двери ей снова орали: "Стой, дура. Иди сюда. Встань. Держи ногу, дура".

А дальше бедной девочке стучали кулаком по головке, колотили в спину и орали, орали, орали.  При этом, учителя страшно гордились собой и перед камерой возвеличивали свои заслуги так, что становилось тошно.  Особенно наглядно все это демонстрировала Л.П.Сахарова  – тренер известной балерины Надежды Павловой и преподаватель Пермского хореографического училища.

Понятно, что насильственное натаскивание педагоги балета (а в гимнастике дела обстоят еще того хуже) считают "нормой", а себя - педагогическими гениями. «Кнут, - говорят они, - лучший пряник».

Философия муштры давно уже вошла в плоть и кровь русского балета. И теперь даже сами артисты полагают, что без садизма, эмоционального и физического насилия в искусстве делать нечего.

Об этом рассказывает и артист балета, известный хореограф Б.Акимов. «Преподаватели, - говорит он, - могут не только оскорбить ученика, но и ударить его, а то и кинуть в него стулом или другим предметом».

В результате ученики и сами становятся носителями такой педагогической традиции. Потому что иного метода воспитания не знают.

Атмосфера жестокости взрослого мира безжалостно переносится в детские коллективы, где нравы  царят звериные. При этом, имеется в виду, что истязуемые жертвы обязаны сцепить зубы и молчать о балетных «традициях».

Они не могут жаловаться ни на педагогов, ни на своих сверстников. Они не могут даже писать в сетях о нравах в детских коллективах – сразу выгонят. Поэтому и продолжаются бесконечные травля, истязания, про которые ученикам лгут, что это  какой-то «задел», что это - пряник.

О своем тяжелом детстве в хореографических училищах и академиях рассказывают многие артисты балета. Рассказывают с нотками теплой ностальгии в голосе, со странной грустной радостью, как о необходимом качестве балета, без которого его просто не может быть.

А ведь такая педагогика не столько учит, сколько калечит детей. Наносит им глубочайшую психическую травму. Порой убивает. Такая педагогика, характерная для английских работных домов 19 века, знакомая нам по произведениям Чарлза Диккенса и Шарлотты Бронте, формирует из детей либо будущих демонов и демониц, лишенных разума, совести и какого бы то ни было понимания нормы, либо рабов.

Наряду с нашими мастер-классами, я посмотрела и мастер-классы известных западных балетмейстеров. Нежность и интеллигентность. Уважение к личности. Бережность в обращении с учениками. Хотя учащиеся всякие - есть полноватые, есть худенькие, есть более талантливые, есть менее. Каждому дается шанс, всем дозволено учиться у мастера, а не только тем, кто проходят жесточайший отбор по  пропорциям.  Все танцуют в меру своих возможностей. С особо талантливыми занимаются отдельно.

Переключаюсь на нашу школу - грубость, тупость, ефрейторские повадки, с одной стороны, и рабская покорность, с другой. Классическая пара - садо-мазо. Такова реальность.

И вы думаете, что сейчас, когда это садо-мазо утвердилось в академиях в качестве чуть ли не официальной сугубо русской педагогической технологии, танцевать стали лучше? Черта-с-два. Всё стало хуже. Большой Театр из Храма превратился в гадючье гнездо, где не прекращаются свары и дележка денежного и репертуарного пирога.

Н.Цискаридзе  - нынешний ректор хореографической академии имени Вагановой и пропагандист «теории кнута» в балете, утверждает, что в этой сфере нет абсолютно никакой романтики и никакой сказки. Воспитание грубое, почти тюремное. Отношения между учащимися хуже, чем среди уголовников в замкнутом пространстве камеры.

Ему всё это положительно нравится. У него и самого были такие педагоги. Пестов, - например, - мог так оскорбить, такую кликуху выдумать, что нормальный ученик рыдал бы после этого месяц, а потом бы повесился. Но балетный рыдать не будет хотя бы потому, что такие оплеухи он получает каждый день.

В результате на психике нарастает каменная мозоль, делая выжившего жестоким и нечувствительным к оскорблениям. А потом этой самой «мозолью» он, - по закону преемственности, - и сам будет лупить по головам своих учеников.

Н.Цискаридзе одобряет такое воспитание. Ему нравятся «гениальные» фильмы о «жутком» балете, вроде «Большого» и «Черного лебедя», которые у нормального человека могут вызвать только отвращение. 

"Балет - это даже не спорт, - говорит Цискаридзе. - Это хуже спорта.  Спортсмены иногда отдыхают, а балетные не отдыхают никогда..."

Но как же работала в балете интеллигентнейшая Галина Уланова, бережно относившаяся к каждому ученику? И воспитала огромное количество известных артистов. Значит, все-таки можно добиться хороших результатов без палки и насилия? Можно. Но палка нам в России куда роднее. У нас ведь всё и всегда делалось исключительно с позиции насилия - быстро, дешево и сердито.

Н.Цискаридзе закончил хореографическое училище в 90-х годах, когда цинизм, садизм и все гадости вдруг «раскрепостившегося» советского мира хлынули грязной рекой. Они проникли и в детский балетный мир.

Это было время, когда средства массовой информации, переориентированные «кураторами» на извлечение пороков из людей,  буквально силой заставляли зрителей интересоваться трусами балерин и бандажами танцоров.

И пошел-поехал разврат. Прежде кровавая бойня существовала только среди взрослых балерин, а сейчас уже в третьем классе маленькие балеринки подсыпают друг другу в пуанты толченое стекло или мажут краской концертные пачки.

Когда все храмы искусства рухнули и в жизни людей не осталось ничего святого,  балет и музыку стали называть спортом. Но балет еще куда ни шло, а при чем тут музыка?

Дело в том, что и в музыке, и в спорте, и в обычной школе явилась масса педагогов, которые выразили готовность работать «кнутами» и бороться за «приз». К этому их вынудила новая педтехнология, которая сделала муштру перед экзаменами (в том числе, ЕГЭ) нормой.

Сложилась ненормальная ситуация тотальной проверки, когда преподаватель показывает экзаменаторам не столько учеников, сколько себя. В этом постоянном и неусыпном  КОНТРОЛЕ за педагогами и учениками зарождается и развивается жестокость. Та самая, замешанная на страхе переаттестации, вымученная жестокость, которая граничит с ненавистью по отношению к ученикам.

В результате, гении исчезли, а на их место пришли натасканные спортсмены с железными мускулами и покалеченной психикой. Дурные, циничные, почти не образованные ученики.

Один из спонсоров последнего конкурса Чайковского, заявил: "Нам не нужны гениальные музыканты - нам нужны музыканты-спортсмены. Чтобы выдерживали огромные нагрузки. Чтобы могли работать на длительные дистанции..."

То есть, марафонцы им нужны. Бегуны. Безответные рабы, из которых можно выжать до последней капли жизнь, а потом выкинуть на помойку.

А помните, как было дело с воспитанием в СССР? Говорили о том, что с ребенком надо обращаться бережно. Что у него нежное, пластичное сознание. Что доброта, доверие и человеческое понимание горы двигают. Личность формируют. 

А потом всё это куда-то провалилось и из образовавшейся дыры выползло насилие. Педагогика преобразовалась в промышленную технологию по производству человека вышколенного.

Но какая из ребенка может получиться личность, если его каждый тень тычут мордой в дерьмо и называют  то сволочью, то мертвой курицей, то уродиной, то раскорякой, то гусыней? Так воспитывают рабов, а не свободных людей. Так орут на свою прислугу внезапно разбогатевшие выскочки-нувориши. Но преподаватели не должны  распускаться.

Не одна я задумывалась над этим. Многие думали, почему наши балетные пляшут исключительно под щелканье бича. Почему русская балетная школа держится на насилии. И пришли к выводу, что виной всему рабская натура русского человека, который до 1862 года, да и после этого рубежа находился в рабстве, сидел на физиологическом минимуме, был забит и привычно работал только из-под палки. И чем хуже он работал – тем больше и чаще на его голову опускалась палка.

Когда русский человек был свободен? Когда на него не давила постоянная чудовищная дисциплина? Когда он не пытался увернуться от нее и спрятаться? Когда к человеку относились иначе, чем как к машине, которую надо гонять до полного износа? Так было всегда.

Георгий Гурджиев полагал, что человек - это механическая машина, которую следует эксплуатировать сверх ее возможностей до тех пор, пока она не сломается. А когда сломается, когда психика  человека обрушится, из сокровенных глубин явится новый центр управления (ранее неизвестный) и человек механический станет сверхчеловеком сознательным.

Лихо закручено. Но вот вопрос - каким будет этот сверхчеловек? Не родится ли в результате такого «воспитания» бесчувственный монстр? 

Оглянувшись вокруг, и, осознав, сколько молодых и невинных душ убито новыми педтехнологиями, сколько покалечено, исковеркано и замучено ради рождения мифического «нового центра управления», - не пора ли каждому спросить себя – а нужно ли всё это? И если нужно, то кому и зачем?

Сегодня производство рабов стало делом привычным. И эти «новые люди», воспитанные «кнутом», не только мирятся с тем, что самозванные хозяева мира назвали «новой нормальностью», но уже и склонны признать ненормальность взаимоотношений между людьми «нормой». А если рабы не выдержит эту скотскую "нормальность"? Тогда пусть пеняют на себя.

Такое положение дел особенно опасно для русских. Пока что они успокаивают себя уверенностью, что никто до сих пор не разгадал их «загадочного» характера. Однако же они ошибаются. Господа мира давно нашли «ключ» к русской душе. Они прекрасно поняли, что, если русского человека поглубже загнать в рабство, то он уже никогда оттуда не вылезет. И даже мысли об освобождении у него в голове не возникнет. Более того, сидя в этой своей норе, он будет думать, что свободен.

Все, что мы делаем с другими, и все, что сейчас делают с нами, происходит с помощью насилия. Однако, чем больше мы издеваемся друг над другом во всех сферах жизни, чем больше следуем демоническим инструкциям «кураторов», называющих  взаимное истязание «здоровой конкуренцией», - тем больше ухудшаем свою жизнь и делаем ее невыносимой. Тем труднее нам становится вылезти из нашей дыры и войти в норму, о которой мы, в общем-то, забыли.

Но даже если мы и забыли о норме, всё же надо помнить, что чрезмерность, которая врождена в русское естество как его неотъемлемое качество – это не норма, а отклонение от нормы. Это ущербность – та ахиллесова пята, то слабое место, о котором должен помнить каждый русский человек, совершая свои поступки.

Норма держит человека в тонусе - в его оптимальном состоянии. Она не позволяет человеку распоясываться и расплываться. Поддержание себя в норме – это следование добровольной самодисциплине, позволяющей человеку оставаться человеком и не превращаться в мирной жизни в рычащего и нападающего зверя.  Именно об этом говорил А.П.Чехов, утверждая, что «В человеке всё должно быть прекрасно…»