Английская забостовка глава и романа Серая зона

«Английская забастовка»

...Сдав бабе Клаве последнюю группу рабочих на молочную ферму, Михалыч взглянул на часы и задумался – куда теперь? Снова проверять их через час как положено, или к себе в кабинет?
До законного развода было еще часов семь, а для кого-то, может, и больше. Устанешь сидеть в кабинете!
«Лады...Посижу ще часов до двух--а там домой на часик свалю. Пообедать. А вечером приму цю банду, в стойло поставлю – и вильный!»
Открыв дверь кабинета, он включил телевизор и, скинув с себя куртку и обувь, завалился на диван. И задремал.
Неожиданно затрещал внутренний телефон.
«Хто це, интересно?» – с раздражением перебирал он в уме: все уже давно-давно перешли на сотовую связь, внутренним телефоном никто не пользовался. Снимать их пока не снимали, так, стояли во всех кабинетах вроде как для мебели. И по статусу положено.
«Надо бы выдернуть его з разъему...щоб не забути...или снять трубку – сквозь дрему сожалел он. – Ось чого людям треба?» – не выдержав, наконец, он и сонно потянулся к телефону.
--Це хто? – заорала телефонная трубка злым голосом.
--А вам кого потрибно? -- улыбнулся Михалыч, узнав голос Оксаны, бывшей одноклассницы, дослужившийся до старшей поварихи: весь поселок через интернат меж собой повязан.
--Лаврентий, это ты чи що? – обрадовалась трубка.
--Как видишь, я самый...-- снова улыбнулся Михалыч.--Ну давай хоч по телефону с тобой поболакаем, а то нам все никак не застринеться! Все у нас пути-дороги расходятся! Как дела-то, Ксюша? За муж-то ще не вышла?
--Да оставь ты это!  --оборвала его трубка. -- Поболтаем ще! Это хорошо что я на тебя попала! А то я до старшой медсестры дозвонится нияк не можу... и до директора не достучатся!
--Та що сталося-то? – забеспокоился он, чувствуя панику в голосе поварихи.
--А ты знаешь, що там твои выродки з кочегарки удумали?
--Ч-ч-то? – выдохнул Михалыч.
--Вони вси котлы погасили – и мий, кухонный, и те, що на прачку воду дают!  Все встало! У мене через три годины обед должон бути готов, а котлы холодны!
--Да т-ты ч-чего...--от этой новости Михалыч даже привстал с дивана, совсем забыв, что говорит не по сотовому телефону. Аппарат, медленно раскачиваясь, повис на проводе.
--Та ты скажи им, що я зараз добежу до них и порядок там  наведу в кочегарке: це им без стоматолога буде не обойтися! Скажи-скажи им!
--Та как я им скажу-то?? Вони же там внутри замкнулися и не открывают! Я им по сотовому-то позвонить не можу...
--А по внутришнему?
--Так по внутришнему звонила, вони трубку не берут!
--Ну?
--Мы с Митькой туды, с нашим грузчиком, к ним ходили,  стучали, вони ни в какую--не открывают и все!--рассказывала трубка. -- Орут –  «английская забастовка!»
--Ну, я им зараз устрою английскую забастовку! – пообещал Михалыч и хотел уже было положить трубку, но в последний момент та голосом поварихи посоветовала ему:
--Ты к ним один не ходи...це ж шпана детдомовская: их там трое. Може, напилися чого, или обкурилися! Добежи до старшой, вона тоби санитаров для силы выделит!

Через десять минут Михалыч в сопровождении двух санитаров трусил по двору интерната в сторону кочегарки, на ходу разрабатывая план штурма. 
-- Они нас там...спереди... ждут!--глотая прокуренными легкими воздух, развивал он свою мысль   – а мы их...с черного входу... возьмем! Туды! --показал он за кочегарку.

Но там, где раньше находилась дверь черного входа, возвышалась огромная куча угля. Михалыч растерянно остановился перед ней, тяжело дыша.
--Вот сволота! – рассвирепел он. -- И не лень им было столько угля на тачке перекатать? – отдышавшись, он все же нашел приятные стороны этой новости:
--Хотя... тоже хорошо!...что завалили! – успокоил он всех и самого себя – Теперь не свалят через черный ход! Давай к основной двери!

Но железная дверь главного входа кочегарки остановила наступление. Михалыч со злобой посмотрел на нее сверху вниз, оценивая ее прочность, и решительно постучал по ней кулаком.
--Открывайте!
Не дождавшись ответа, он развернулся к двери спиной, и принялся молотить по ней пяткой – способ, подсмотренный им у пациентов.
--Директора вызывайте!--мальчишеским голосом отозвалась кочегарка.  – Тогда откроем!
--Это кто там вякает??--поинтересовался санитар.--Ты кто?
Кочегарка испуганно замолчала.
–Ну раз уж ты такой смелый, назовись своим именем! А? – санитар нагнул голову к двери, вслушиваясь и терпеливо ожидая ответа.  – Ну чего замолчал?
--Да Артем я, Артем...
--Вот мы сейчас войдем к вам туда...и я на твоих ребрах, падла, Лунную сонату сыграю! – пообещал он. -- Как на пианино! А ты мне под эту игру Лазаря пропоешь!
--Оставь ты его! – шептал Михалыч санитару на ухо.-- От него там вообще ничего не зависит. Там Скворец воду мутит!
--Миха, ты там? – крикнул он и, глядя на санитаров,  приложил палец к губам: --Ц-ц-ц!
Кочегарка молчала.
--Ми-иха!!--снова позвал он.
–Ну? – нехотя прогудело где-то внутри помещения. --Чё надо?
--Давай переговоры вести!
--О чем мне с тобой говорить?
--Как о чем, Миха?? – голосом доброго школьного учителя начал  Михалыч. -- Ну, не бывает забастовок без переговоров! Зачем тогда бастовать, если вы требований не выдвигаете?
Молчала угрюмо кочегарка. Обдумывала мысль.
--Мне Папа нужен. С ним говорить буду.
--А ра-а-зве я тебе не папа?--Михалыч убедительно постучал себя кулаком в грудь и сделал такую выразительную гримасу,  что если бы Миха в этот момент заглянул за дверь кочегарки и увидел бы лицо Михалыча, то обязательно поверил бы ему. 
--Ну чего ты молчишь? Говори свои требования! Может, я вашу проблему решу и директора не потребуется!
--Да чё ты с ими как с детьми! – снова начал психовать первый  санитар. Второй спокойно, с ухмылочкой, слушал эту перепалку.  – Вот я сейчас болгарку притащу от сантехников и мы петли на двери спилим...к чертовой матери!! Вот тогда мы с вами переговоры продолжим!
--Слышишь, Миха, что тут люди предлагают? – нагонял жути Михалыч. --Но лично я против насилия. Переговоры надо вести, переговоры! Чтобы все по справедливости было, Миха, по понятиям!
--Да на фиг эти переговоры! – поняв игру, заорал санитар. --Звони к директору, пусть ОМОН вызывает! Вони их оттуда черемухой быстро выкурят!
Кочегарка затаила дыхание — о черемухе как-то не подумали, хотя слышать приходилось, что есть такой «медикамент».
Михалыч ждал, приложив ухо к замочной скважине, вслушиваясь в шепот за дверью и пытаясь понять, что же там, внутри, происходит. Потом спросил:
--Чего решили, Миха?
--Мы думаем пока...не торопи!
Минуты через три из кочегарки крикнули:
--Вы там?
--Да тут мы, тут! Куда же мы без вас-то...
--К директору ведите.
--Всих чи що? – обрадовался Михалыч.
--Не-е...–  засомневался Миха. – Я сам пиду! Они останутся.
--Ну так открывай. Буде тоби Папа – и, свирепо глядя на санитаров, Михалыч сжал кулаки, показывая, что им нужно делать.
За дверью нерешительно щелкнул засов и она приоткрылась. Первый санитар дернул ее на себя, распахнув на всю ширину, а второй с матюгами и криками ринулся внутрь.
Через минуту бунт был подавлен. Миха лежал на полу и охал, держась за ушибленную грудь. Над ним стоял первый санитар.
Другой санитар преследовал Максима, убегающего за баррикаду.
Оба препятствие преодолели с маху, вмиг оказавшись на другой стороне, где сразу завязалась непродолжительная борьба. Через пару минут возня прекратилась и на поле боя    послышались стоны раненых.
Михалыч, однако, был уже стар для такой физкультуры, потому в рядах наступающих двигался последним.
--Чого не открывали-то? – ворчал он, перелезая через горы наваленных у входа тачек с углем, лопатами и прочим хламом. --Как шахтеры решили – в шахту зализемо и не выйдем на гору николи! И сразу революция повсеместно начнется. Как в тысяча девятьсот пятом году?  Да?
--А ч-чого...! – сидя на полу и вытирая разбитый в кровь нос, начал  Артем, но тут же получил от санитара удар сапогом в грудь.
– Я тоби обещал Бетховена на ребрах сыграть? Обещал? Ну так вот держи! –  начал он с обеих ног.
--У-у-у-у! – выл забастовщик, пытаясь увернуться.
--Оставь ты его пока – сгрибился  Михалыч. --Чего, напились чи що?--принюхиваясь, поинтересовался он.--Или колес обожрались?
--«Нап-п-ились!»--охая, передразнил Мишка.--Мы уже неделю как без курева живем: за работу денег не платят. На всю кочегарку в день -- пачка сигарет. Це що, зарплата, чи що?
--Я так разумию,-- Михалыч с важным видом расхаживал по кочегарке.--Официальные переговоры с бастующими вже почалися – он остановился и, знакомо картавя, ленинским жестом вытянул руку в сторону Михи:
-- Ваши тхебования, господа хеволюционехы?
Санитары хихикнули.
Миха смотрел на него исподлобья, чувствуя в картавости труд инструктора издевку. Но ничего не сказать тоже было нельзя.
--Мы...это--нерешительно начал он – на рабочем месте раньше поваров должны быть. Так?
--Так.
--А они в шесть приходят. И вечером мы после поваров уходим!
--Ну-ну, дальше! --одобрил Михалыч.
--У нас подъем – в пять, отбой --в десять! – смелел Миха.-- А между ними -- только работа. Це що...мы тут по семнадцать часов торчим?!  Без выходных, без зарплаты, як прокляты!
--Как это – без выходных?--возмутился Михалыч.
--Ну как-как...едят-то каждый день! И готовят каждый день!
--Так готовят-то повара!--включил дурака Михалыч. --Чего ты мне тут горбатого лепишь? Работать не хотите, да? Тогда лечитесь! Я вам это дело организую!
--Мы работаем – шмыгая носом, не сдавался Миха. – Тильки нам выходной день нужен. Законный. Як всим.
--Вы чого, сами тут разобраться не можете? Двое работают, один отдыхает. А потом инший.
--Угу...--поддакнул Миха. – Мы теж так думали. А выходит що? Потом двое за троих работать должны.
--Чего еще? – дипломатом родился Михалыч – он сразу увел разговор в сторону.
--Вон кочегарам спецодежду не выдают – Миха кивнул на   Артема с Максимом.-- Мы на свои копейки ее выписывали... Потому вот так и решили...весь рабочий коллектив: забастовка!
--Так – глумился Михалыч, загибая пальцы на левой руке. --Значит, у вас требования, как у бастующих сто лет назад: улучшение условий труда, повышение заработной платы и восьми часовой рабочий день – он театрально воздел руки к закопченному потолку.--Ну ничего в этой стране не меняется!
Санитары, глядя на этот спектакль, снова прыснули.
--Ну вот что – продолжил он. – Революция на сегодня у нас отменяется. Для начала вы порядок наведете на рабочем месте – он показал на горы мусора и сваленные перед входом в кучу тачки. Прошелся по кочегарке. --Растащить бы все это надо, господа революционеры. Прибраться в кочегарке. А то что же: революции больше нет, а баррикады осталась!
--А це чого такое? -- кивнул он в угол кочегарки, где россыпью и стопками были свалены совсем еще новые книги.
--Так спалить все наказали...ось, притащили!
--А чого не сожги?
--А... це...не успели ще...и забастовка же! – подался вперед Мишка.
--Ой..блин!-- матюгнулся Михалыч и кивнул санитарам.--Веди их на фиг отсюда в пидвал, без них уберутся! «Забасто-вщики!» – передразнил он и покрутил пальцем у виска.
--Що, в карцер чи що? – по-детски надув губы и вытянув тонкую шею, поинтересовался Максим.
--У нас карцера нет – напомнил Михалыч. – Сам знаешь: у  нас – только карантин! Но он в пидвале...и только для больных людей! --добавил он.-- Вот ты приболел малость...температуры пока нет, но голова у тебе перегрелась и бред уже налицо. Посидишь в карантине чуток, оклемаешься. Полечат тебя малость...голову твою подправят – он пнул ногой почерневший от  времени и копоти кухонный стол. --А тут чего?
--Мы...это...там себе книг чуть-чуть отобрали. Чтобы читать иногда...если время свободное будет.
--Веди-веди их ...на фиг! Этот бред слушать! – махнул рукой Михалыч и нагнулся к столу.
Взяв бунтарей в тиски--один спереди, один сзади-- этап двинулся к выходу. Громыхнула железная дверь и Михалыч остался один в кочегарке.
--Посмотрим, чего они сюда нарыли – он встал перед столом на одно колено и выгреб наружу кучу старых, еще советского издания книг. Покрутил в руках, оценивая добротность переплета, полистал, поводил пальцем по подчеркнутым кем-то предложениям:
«...одна из форм классовой борьбы пролетариата против буржуазии – забастовка. Существует несколько видов забастовок...»
--Це что же...--бубнил он себе под нос, захваченный содержанием.
«...основные отличия английской забастовки от итальянской...»
--Интересно...а я и не знав!--ворчал Михалыч, теребя себя за подбородок и читая дальше:
«...при английской забастовке работать отказывается один цех. Но именно от этого цеха зависит все производство...»
Наконец он не выдержал и, плюнув на пол, со злостью швырнул книгу к топке.
*  *  *
...--Ну, к-к-онтуженные!--матерился Михалыч, топчась у входной двери  кочегарки.--Начитаются тут... а потим шизуют по повний програми: «классовая боротьба...буржуазия!..итальянская забастовка... английская забастовка!»
Он нервно пытался попасть ключом в замочную скважину:
--Я ще тогда, на собрании це говорив: изъять всю эту заразу из библиотеки и сжечь все к ч-ч-ертовой матери!
Так на заднем дворе це нужно было робить, а не в кочегарке!!
                *  *  *