Выборы

Из-за деда Парфентича, которому уже давным-давно стукнуло 80 лет, деревня Бреньково раскололась надвое. Можно сказать разразилась настоящая гражданская война. Нет, дед Парфентич никогда политиком не был и даже не смотрел телевизор, потому что на одно ухо был глухой. Просто дед Парфентич заядлый пчеловод, и его пчелы стали яблоком раздора односельчан. 

Бреньково деревня небольшая. Постоянно живущих дворов штук десять. Но летом за счет дачников народу становится вдвое больше. И вот эти самые дачники с весны до осени докучают деду. Мол, из-за твоих пчел и по деревне лишний раз не пройдешь, и к речке через поле не прогуляешься. И вообще деревня она чтоб отдыхать, а не испытывать трудности, а меда вон и в магазине полно. Другая половина деревни, те, что круглый год местные, за Парфентича были готовы встать горой. Мол, благодаря его пчелам и в огороде урожай лучше, и в поле цветы для коров вкуснее, и вообще мед – самый полезный продукт на земле, а ежели пчелы кусают, так оно тоже полезно. Сам Парфентич в этих дискуссиях участия не принимал, и, зачастую, даже не знал об очередных противоборствах соседей. Он все время был занят по хозяйству, шутка ли в деле – одних только ульев у него двести штук, а еще огород, куры, кролики и бабка, которая дальше калитки на двух костылях никуда не выходит.

Из-за всех этих и еще множества других разногласий деревня поделилась на два враждующих лагеря, и общались эти лагеря меж собой лишь по нужде, сквозь зубы.
И вот однажды среди зимы из администрации сельского поселения пришла в деревню разнарядка – в связи с новым законом нужно срочно под протокол на общем собрании избрать в деревне старосту. А ежели такового не изберут, то не выделят денег на подсыпку дороги, на замену фонарных столбов. И вообще деревня ничего не получит.
Коренные местные стали заранее думать кого избирать из своих, чтобы голосами дачников, которых количественно оказалось на двое человек больше, не избрали своего.

Решили устроить предварительный сход в доме у бабки Марьи. Она старуха хоть и одинокая, но дом у нее огромный, готовый разместить всех.
Дело было в субботу утром. Поставили вдоль горячо натопленной печки лавки, подвинули на середину залы огромный стол. За окном хлопьями валил снег. Стали собираться.   

Сердобольная бабка Марья сдуру достала литровую пузырь самогонки и тазик квашеной капусты.

- Да ты чего старая, совсем ошалела? Мы пришли вопросы деловые решать, а ты нам пьянку сейчас тут устроишь. – Чуть не заорала Борисовна, снимая с головы пуховый платок. – Ладно, ладно, не убирай, может выпью стопку для снятия стресса.

- Манька, да ты бы еще картошки наварила, - глядя на самогонку с капустой  ехидно сказала учительша райцентровской школы Раиса Ивановна.

- А сейчас будет картошка. Чугунок вон в печке томится, - недоуменно и очень искренне ответила Марья.
Пока все собирались двое баб Митрюшина и Смирнова успели опрокинуть в себя по стопке. Борисовна глядя как они вкусно руками едят капусту попросила у Марьи стакан и залпом его выпила, занюхав хвостиком пухового платка.

Собрались.

Последним вошел Парфентич, снял с головы ушанку и уселся в уголке при входе.

В центр стола уселась учительша и положила перед собой бумаги.

- Дорогие односельчане, - важно начала она. – Все вы знаете про новый закон.

- Ты давай нам тут агитацию не разводи. Мы итак накормлены твоими агитациями. Что ни выборы ты только бегаешь и молишь – голосуйте за того, голосуйте за этого. Голосуем мы за твоих кандидатов, а толку от них, что от козла молока. – Грозно возмутилась раскрасневшаяся Борисовна. – Ты по делу начинай.

- Вот именно, мы тут не про закон слушать пришли. Нам перед официальным собранием надо решить кого мы все дружно, так сказать единогласно, поддержим. Чтобы эти дачники, никого своего чтоб не выбрали. А то они нам устроят кардебалет со своими правилами. – Сказала одна из выпивших марьину стопку баб.

- Давайте порассуждаем, кого выбирать. Нас местных восемнадцать человек. – Продолжила горланить Борисовна. – Я так понимаю, что староста этот тот, кто самый старый, поэтому я предлагаю избрать Марью.

- Одумайся, ей скоро девяносто. Дачники за нее точно голосовать не будут. Нам нужен такой, чтоб часть дачников за нашего кандидата проголосовало. Чтоб перевес в голосах был. – Визгливо стала доказывать учительша.   
Борисовна наливая себе еще стакан с дельным как у учительши видом твердо ответила:

- Ну тогда я предлагаю или Гальку Смирнову или Верку Митрюшину. Они моложе. Им по восемьдесят. Скотины у них нет, забот мало, пусть проблемами деревни занимаются сколько хотят в свое удовольствие. Тем более они без конца в райцентре на рынке трутся, лишний раз не обломятся зайти в сельсовет.

- Товарищи, нам нужен человек помоложе этих, не пьющий, работающий, чтоб мог и в сельсовете и в райцентре для деревни чего-то выбить. – Косясь на бутылку сказал дед Иван Палыч, сминая в руках ушанку.

- Ванька, чего на капусту глаз косишь? Иди капну в рюмку, - подмигивая Ивану Палычу прохихикала Борисовна и потянулась за пузырем.

- Нет! Мы с таким подходом кандидата не изберем. Хватит пить и другим наливать, - провизжала учительша в сторону довольной Борисовны.

Тут началась перепалка. Из всего этого выходило, что старостой хотела избраться учительша, но вся деревня ее люто ненавидела за ее особенности. Все живут люди как люди, по-человечьи, а она все время важная, ни с кем за столы не собирается, считает себя особой птицей, - Рассуждали меж собой жители.

Когда выпили третью литру самогонки Борисовна приказала Марье сгонять к ней домой взять полторашку настойки на кедровых орехах, холодец и чугунок щей, - У тебя, Манька, печка натоплена, сейчас мы щи в ней разогреем и решим кому старостой быть.
Манька с дельным видом взялась исполнять приказание – схватила санки и сломя голову помчалась к Борисовне домой.

В это время изрядно охмелевший народ уже забыл тему собрания. Митрюшина со Смирновой сидели развалившись на диване и обсуждали дела на рынке, мол торговля плохая, ходить туда пять километров до райцентра, чтобы продать три луковицы, нет смысла. Дед Иван Палыч сидел в кресле и улыбаясь засыпал. Борисовна размахивая сальными руками с хохотом рассуждала о жизни.   

Не выпивали только учительша и Парфентич, но они вскоре ушли. Парфентич, к слову сказать, вообще не понял зачем собирались и из всего собрания, в силу своей тугоухости, расслышал только одно – все дачники жулики и нахалы. 

Закончили посиделки уже вечеру со словами – давно так душевно всей деревней вместе не сидели.

Прошла неделя.

В том же марьином доме собралась вся деревня вместе: местные и дачники напыщенные важностью, от которых сильно разило разными одеколонами. Приехал глава администрации сельского поселения Авдеич, немолодой мужчина, которого в округе знала каждая собака. Рядом с ним уселась учительша, пристроив на кончике своего носа очки. 

- Разведка донесла, что дачники не определились за кого голосовать. – Шепотом среди своих разносила информацию Борисовна.

- Товарищи, землевладельцы. У нас по новому закону все собственники земельных участков должны проголосовать кто будет от деревни старостой. – Начал свою речь Авдеич. – Неважно кого мы изберем. Должность эта номинальная. Чисто для галочки. Поэтому давайте изберем того, кто умеет ставить свою подпись. На большее тут мозгов не надо. Желательно избрать мужика, а то где прошли собрания выбраны одни бабы – лет под восемьдесят каждой. Так что для статистики выбираем мужика.

- А чего тут думать? Давай мы тебя Авдеич и выберем. – Утирая кулаком нос проорала Борисовна. – Ты у нас мужик, и ишшо не старый.

- Мне нельзя. Мне по статусу не положено. Я глава сельсовета. Да и земельного участка у меня тут нет. Я права никакого не имею. 

- Ну ты Борисовна как скажешь, будто в лужу плюнешь, - Встрял в разговор Иван Палыч.

- Вот! Вот кого надо избрать старостой. – Указывая пальцем на Ивана Палыча опять заорала Борисовна.

- Борисовна, да какой из него староста? Ведь Палыч алкаш, да и лет ему много. И вообще, он при полномочиях может за взятку подпись поставить. – Заорала вытаращив глаза Верка Митрюшина.

Иван Палыч терпеть оскорбление в свой адрес не стал и уставившись на Митрюшину стал обзывать ее обидными словами. Лишь после вмешательства Авдеича удалось избежать драки.

Парфентич все это время сидел у входа, поодаль от стола с собранием, и разглядывал как у Марьи обтесаны стены и коряво побелена печка. Ничего из происходящего он не слышал.

- Господа, уважаемые деревенские. – Встала из за стола увешанная бусами женщина, держа в руках больших размеров мобильный телефон. – Довольно устраивать тут ваши разборки. Мы приехали дела решать, а не ваши отношения выслушивать. Давайте, я предлагаю. Избирать как советует председатель, не старого мужчину. С нашей стороны есть предложение избрать Александр Саныча. Он профессор, ездит на машине. Ему из города до вашего райцентра ехать не более часа, ну, до деревни полтора часа. Поэтому даже зимой он всегда сможет приехать. А все лето он живет в деревне, работает над научными статьями. Я думаю, это достойная кандидатура.

- Выкуси! – плюнув в кулак сунула кукиш под нос выступающей Борисовна. – Чтобы я голосовала за этого в шарфике? Да избави Боже. Я лучше за Парфентича проголосую. Мужик он хозяйственный, ответственный хоть и глухой.
Парфентич, сидевший незаметно в уголке, по уставившимся на него взглядам понял, что речь идет о нем, и приложив к уху ладошку заорал: - чаво?

- Тебя, глухой, старостой избирать хотят. – Прогорланила Борисовна.

Началась перепалка. Дачники стали обзывать Парфентича за его пчел, от которых им не было никакого житья. А местные стали Парфентича защищать, особенно старалась Борисовна, готовая встать в драку со словами «Наших бьют». Вскоре перебранка перешла от Парфентича к проблемам деревни. Мол, дачники изъездили всю дорогу вдоль деревни, мол дачники, нарыли межевых канав между огородами, а деревенские навозили навозу, от которого у дачников в домах мухи.

Авдеич с учительшей шепотом посовещавшись встал и грозно заявил:

– Будем проводить тайное голосование. Сейчас настрижем чистых бумажек и пусть каждый собственник напишет имя того, кого хочет видеть старостой. Тот, кто наберет большее количество голосов, того в протокол и напишем.

- Поддерживаю! Однозначно поддерживаю! – завопила Борисовна.
Учительша по шустрому настригла бумажек, выхватила у деда Ивана Павловича шапку и деловито сказала:

- Сейчас все выходим на улицу. Заходим по одному в дом, пишем имя и бросаем в шапку. А мы с Николаем Авдеевичем потом при всех посчитаем, за кого выйдет большинство.

Пока толпой выходили на улицу Борисовна то и дело трясла перед дачникам указательным пальцем и приговаривала – ну я вам покажу.

- Голосуем за Парфентича. – Грозно раздавала указания Борисовна своим односельчанам. – Я этим козлам его обидеть не дам. Пусть все наши, слышишь меня, все за Парфентича голосуем. Назло дачникам за Парфентича.

- Да ты сдурела Борисовна, какой из него староста?

- А другого кандидата у нас нет. Палыча я с рождения не люблю. А про Веркиного, про Кольку Митрюшина, ты сама все знаешь. Да мы просто назло дачникам сейчас Парфентича выберем и всех делов.

После голосования все молча уселись по своим местам. Авдеич провел рукой по пустому столу и сказал – близко не подходить, чтобы не было подлога; и вывалил на стол кучу бумажек.

Учительша пересчитала и сказала, что бумажек на одну меньше чем присутствующих. Стали выяснять, кто не голосовал. Оказалось, когда толпой выходили из дома, Парфентич подумал, что собрание кончилось и ушел к себе, так и не проголосовав.

- Ничего страшного. Кворум у нас и без Парфентича имеется, - произнес Авдеич и учительша начала раскладывать по стопкам бумажки вслух произнося написанные имена.

- Александр Александрович профессор! Александр Александрович! Александр Александрович!

- Ешкин дрын, сейчас выяснится, что избрали этого профессора в шарфике. Ты посмотри сколько за него голосов. – Начала среди своих шептаться Борисовна.

- Да погоди ты раньше времени смуту наводить. Это учительша просто по стопкам раскладывает.

- Ларин! Снова Ларин! – продолжала зачитывать бумажки учительша.

- Это еще кто? Что за неизвестная нам личность? – Возмутилась Борисовна.

- Это тот дачник с женой юристкой. – Прошептала Марья.

- Это Ляксеич который? Да он же набожный. Он будет к попу в церковь бегать каждую подпись согласовывать.

- Парфентич! Еще Парфентич! Снова Парфентич!

- Ну, что Борисовна, отлегло от сердца? Парфентич пошел.

- По итогам голосования, раз, два, три… значит… четыре, пять. – Начала подводить итоги учительша, - Значит у профессора Александра Александровича двенадцать голосов. У Ларина тоже двенадцать. У Парфентича, ух ты…хм…

- Тоже что ли двенадцать? – Расхохоталась Борисовна.

- Тринадцать. У Парфентича на один голос больше. – Разочарованно и снисходительно приглушенным голосом объявила учительша.

- Вот и чудно. Ничего, что глухой. Ничего, что ничего не соображает. Главное мужик. Мне для статистики важно. И главное ответственный. – Восхищенно произнес Авдеич и стал собирать бумаги. – Погодите, а как хоть у Парфетича фамилия, имя. Мне же надо протокол составить.

Когда дачники уехали деревенские решили, пока не разошлись, собрать наскоро стол.

Марья достала три литровые самогона, капусты, огурцов, Борисовна, Митрюшина и Смирнова тоже слетали домой и тоже чего-то принесли.
Через пару часов вспомнили, что надо пригласить Парфентича.

- Иди, Марья, приведи этого именинника. Поздравим его.
Парфентич зашел в избу, сел у порога, а вся деревня, под руководством Борисовны встала и дружно проскандировала: Поздравляем!
Парфентич тоже недоуменно встал и выпучив глаза удивленно произнес:

- С чем?

13 февраля 2022 года.