7

      С раннего утра  Смешок помогал Воиславу наряжать избу. Изба была срублена давно с уже зиявшими оконными и дверными проемами и предназначалась старшему брату Домашке. Тот на заре ушел на Волхов со средним братом Тешкой удить рыбу. Воислав, не дожидаясь их возвращения,  принялся за работу.
   Бревна у избы были рублены и проложены моховыми прокладками. Печь устьем смотрела на вход. Смешок помнил, как поздней осенью отец, прежде чем срубить дерево, постукивал по нему  обухом топора, прислушиваясь к звуку, и лишь после того, как звук его устраивал своей чистотой, валил дерево.
   Сегодня им предстояло ставить в новом доме полки и палати. Воислав раздобыл даже стекляницу. Теперь у его сына в окнах будет настоящее стекло, купленное у купцов из  Царьграда. Да и то, зря что ли  старший  сын всю зиму соболя промышлял. Скоро  подошли братья, они оставили свой улов матери в старой избе и присоединились к ним. Топоры весело застучали, повеяло свежим ароматом хвои.
   От работы родственников отвлек Стоян.
 - Здраве буде, братия!
  - Здраве буде, Стоян, - дружно  поприветствовало его всё семейство.
  - Подь сюды, Воислав, - поманил  в сторонку своего соседа кузнец.
  - Стало быть, старшого  сына решил оженить? – спросил он, когда они остановились неподалёку.
  - Да пора, уж куды дале тянуть, - смахнув рукою со лба капли пота, ответил Воислав.
  - Уж и не ведаю, в пору  ли затеваешь енту справу?
  -  Почто же не в пору? - удивился тысяцкий.
  - А то, што прошел нынче с утра Дедила с варягами по селению. Што как бы для нашей корысти  нанятыми, - иронично усмехнулся Стоян. –  Молвил, што данью сверх прежнего обкладываит усех нас. Жинка Рюрика разоделося уся. Зараз молодой князь хочет ей дарунку  ишо дороже сделать, а то полюдье, што собирали, они уже промотали. Паче всякой меры данью обложить хотят.
  - И што народ с даниной порешил? - спросил  тысяцкий.
  - На Вече будем завтра собираться - тама и решать будем, - ответил кузнец, протягивая на прощанье руку. Воислав  в глубокой задумчивости пожал сильную ладонь.
   На следующий день после обеда площадь перед степенью бурлила как никогда.  Ни Рюрик с варягами, ни Дедила с приближенными на собрании ладожан не присутствовали. Со степени на этот раз обращался к народу  Стоян, подле него стояли Драган, Горемысл, Колот.
    - Были на Руси хазары и готы, и гунны, а нынче варяги объявились! - говорил с возмущением  Стоян. – Энтот Рюрик, - проговорил кузнец, указывая жестом руки в сторону княжеской крепости, - до прихода сюды рыскал по весям, как лис, и купцов, доверившихся ему, убивал и грабил. Зараз нас решил обобрать. Гнать его надоть. Он не русич. Своего князя надо на престол возводить!
   Вперед выдвинулся высокого роста крепко сложенный Драган.
   - Запамятывали  мы за века прошедшие - кто свои, а кто чужие. Ишо кады пращуры наши сотворили Сурож,  мне Ярилко не даст навет сотворить, - Драган кивнул  в сторону  старого волхва, стоявшего чуть в отдалении, – греки гостями приходили и были не хуже варягов нонешних, а славяне на них работать зачали. Тута тоже самое деяться. Дети наши посля плевать будуть нам в очи и будуть правы! Варяги так ишо человеческу жертву богам приносят, чего на Руси отродяся не было.
  Драган обратился к волхву:
 - Ярилко выкажи народу правду.
   Люди на этот раз не сидели на скамьях, а стояли, обсуждая между собою последние известия от новой власти. Ярилко поднялся на степень.
     - Слава богам и предкам  нашим! – громко произнес  он с трибуны.
    Волхв помолчал. Он приложил сложенные вместе указательный  и средний пальцы  к челу, затем к очам - сначала к одному оку, потом к другому и на уста. После чего заговорил, обращаясь ко всем:
   -  Были братия на Руси и готы, и гунны, и хазары - што и щас есть и много ишо кого было, а седни пришли варяги, хотя одной крови с нами - да иные, то правду Драган про жертвы их молвит. Но было время и римская армия бежала от дедов наших, кода они пошли на легионы и разбили их. Били готов праотцы у Воронежца реки - Гордыня славный воин тада был. Сколько было ворогов, штобы землю кровью нашей политую отнять - не перечесть. Страдала отчина Даждьбожьих внуков и поднималась от полудня до полуночи. Часом солнца не было видно от стрел. Мудрого и старшего всегда мы избирали в князья. Нонче не так уже. Славили богов завсегда мы, штобы день нам не принес, судьбой своею правя. Не прося, не моля не о чем. Ибо славяне мы – кои богам славу рекут и потому суть славяне. Учили боги праотцев наших землю пахать и злаки сеять, и жать на полях,  и ставить сноп в жилище, и чтить его. Были всегда пращуры наши, как медведи с мечами. Не придет к нам добро, коли мы силы свои не сплотим. Думайте, братия, как поступить вам. Слава Сварогу - старшему рода божьего, Перуну богу битвы - слава! И Святовиту - слава!
  Из толпы послышался чей-то голос:
   - Сами Рюрика  поставили. От усех земель надоть народ собирать и решати - кого князем ставить. В Изборск за Вадимом Храбрым посылать надобно! У него боле усех прав на престол!
  - Так и должно! Усех надобно собирать! -  раздались голоса.
   - А чего своего-то не выбрать? –  громко спросил низкий мужской голос.
   - Своего не хотят: он такой, як и усе, - ответил из толпы  чей-то ехидный голосок.
   - Тьфу, - громко сплюнул в сторону голос, который агитировал за выборы своего. - Вы чего жа, как овцы думаете, приезжий лучше управляться будет?
  - Може и не лучше, а токмо не обидно будеть, што свой возвысилси, - с лёгким смешком ответили из толпы.
   -  Ране же управлялися своими.
   -  Зараз не хотим, зависть душить! – снова со смехом прокричали в ответ.
   -  Рюрик им обещал воевать за них, вот они своего и не хотяше! - крикнул кто-то.
      В углу площади послушался звон мечей, двое из споривших по поводу выборов нового князя сошлись в рукопашной. Оба нарушили негласный закон  и явились  на Вече с оружием. Через минуту их удалось растащить в стороны.
  Стоян обратился к Воиславу:
   - Ты пошто молчишь, тысяцкий? Выйди, молви  народу свои мудрые словеса!
     Воислав взошёл на трибуну. Он дождался наступления относительной тишины и промолвил:
    -  Вот што  решим, братья. Пошлем гонца в Изборск к князю Вадиму Храброму - младшему сыну Гостомысла, да посланцев по усем землям нашим словенским до Белоозера, к Ильменю  озеру, ко всем местам. Как соберемся усе тады и обрешим. Данины по новым велениям Рюрику не давать. Собрать, как по-старому уговаривались, а не нравится - пущай хоть завтрева возвращается туды, отколь пришел.
    Колот, усмехнувшись в длинные усы, обратился к Воиславу:
  - Куда ему возвертаться -  на землях отца другие  гаспадары.
 - Пущай снова купцов обирать идет. Гляди, тама и найдёть  на себя управу, - ответил ему Воислав. - Так што порешим, братия?! -  обращаясь к собравшимся людям на площади, спросил он.
   - Вот так и решим! Любо! Не будем Рюрику дани платить! Давай усех собирать! - закричали отовсюду.
  - Говори, зараз ты, Стоян, -  сказал кузнецу Воислав.
  Тот оглядел ладожан и громким голосом прокричал над  головами:
   - И бояре, и жития люди, и купцы, и усе огнищане на Вече подле Волхова повелевавши! Слать гонцов в усе концы и звать на новое  Вече, штоб князя избирати!
  - Любо! - прокричали из толпы.