Переходный возраст

Глава 1

Лето, самая замечательная пора в моём городе, в котором девять месяцев из двенадцати зима-осень, месяц-полтора лето-осень и месяц-полтора весна-лето. Само же лето бывает в июле урывками, а иногда  за день  несколько часов всего. Никого не удивляет, когда  в мае идет снег с дождём, а в августе числа с двенадцатого температура опускается до +9-11 градусов. Вы скажите, где находится этот город и как такое может быть? А находится он на побережье Балтийского моря. У него за всё его существование было много названий: Санкт-Петербург, Петроград, Ленинград. А сейчас он снова называется Санкт-Петербург.  Каждый житель этого города имеет при себе в любое время года одну вещь – зонтик. Без этой вещи коренного петербуржца невозможно   представить. Питер без дождя, это как лодка без воды. Поэтому, пусть сегодня с утра и сияет солнце и небо голубое и июль с температурой +27, но я взяла с собой ветровку и зонтик. Погода может измениться в течении пяти минут. Летние вещи не частые жители в гардеробе коренного населения нашего города, но они всё же есть. Так хочется иногда сбросить с себя надоевшие: куртку, шапку, плащ, сапоги и надеть сарафанчик на лямочках, открывающий спину, босоножки и взять в руки легкую летнюю сумочку. Но, как говорят, хотеть не вредно, поэтому я всё же взяла с собой то, без чего нельзя обойтись при резкой смене погоды и вышла на улицу.
           Минуты три я просто стояла, подставив лицо солнечным лучам, зажмурив глаза и блаженно улыбаясь. Потом глянула на часы, поняла, что опаздываю на работу и побежала к трамвайной остановке. Меня зовут Катя. Мне 25 лет. Я работаю  врачом – терапевтом в коммерческой поликлинике. Три года, после института я вела прием больных в государственной поликлинике, а потом меня пригласили в эту, коммерческую. Но, это отдельная история. Я её расскажу чуть позже.
             Живу я на Бухарестской улице в большом, длинном, как корабль многоэтажном доме, на 5 этаже в небольшой двухкомнатной квартире одна. Почему одна? Мои родители живут отдельно, на Литейном, в квартире моей бабушки, которая прожила там всю жизнь с детьми и мужем, но полгода назад она нас покинула, ушла в мир иной, и квартира досталась отцу. Они переехали с мамой туда, а я осталась здесь. Бабушка у нас была дама с дворянскими корнями, с соответствующим воспитанием и представлением о жизни. Мою маму она не приняла, так как та была плебейского роду племени, то есть её родители были простыми служащими, а родители родителей вообще пролетариями, трудились на заводе. Поэтому и я была не часто принята в доме бабушки. То есть в любимых внучках не числилась. Обычно мы с папой ходили туда 3 раза в год: в день рождения бабушки, на Рождество и в годовщину смерти дедушки.  Советских, российских праздников Амалия Генриховна не признавала. Николай Николаевич – дедушка был потомственным врачом – педиатром, был известен в Ленинграде, обласкан властью, уважаем. Его родители тоже имели дворянские корни. Графья, князья, не знаю. До поры до времени мне это было совсем не интересно. Чего о них думать, если их теперь нет? Это всё казалось таким далёким и каким-то нереальным, как в кино. Повзрослев, я стала интересоваться своей родословной и вообще историей нашей страны.И меня это так захватило. Дедушку я помню плохо, он умер, когда я была ещё маленькая.
                Бабушка и дедушка, после женитьбы сына на плебейке, отлучили его от дома на какое-то время. Потом ему разрешили их навещать, но без молодой жены, конечно.  Отец очень переживал, но маму и меня не оставил. Меня он стала брать с собой, когда мне было уже года четыре. Я ревела, не хотела туда ходить, мне там не нравилось. Отец уговаривал, обещал после похода в этот дом мороженое и я «покупалась», потому, что очень любила клубничное мороженое. У нас дружная, весёлая семья. Мы каждый отпуск родителей, мои каникулы ходили в походы, сплавлялись по рекам, пели песни у костра, ночевали в палатке и были счастливы. На месяц я уезжала летом к родителям мамы. У меня там было много друзей, подружек. Я очень любила туда ездить. Мы постоянно пропадали на берегу Невы. Это исток Невы из Ладожского озера. Летом вода прогревалась до +21-23 градусов и мы плавали там до посинения. Частенько переправлялись на лодке в крепость Орешек. Там был музей и это тоже повлияло на моё увлечение историей. Короче, я не сильно страдала оттого, что родителей отца практически нет в моей жизни. Я видела их редко и мне было постоянно неловко в их присутствии. Мне казалось, что я не так причёсана, одета, не так себя веду, как им бы хотелось. Бабушка всегда встречала нас  в строгих платьях с кружевными белыми воротниками или в юбке с блузкой и брошкой у шеи, в туфлях на каблуке и с красивой высокой причёской. Дед в костюме или рубашке, брюках, и бархатном синем или бардовом пиджаке. И хотя на мне всегда было нарядное платье, красивые туфли и банты в волосах, я сама себе казалась золушкой в их присутствии.
             До смерти дедушки мы тоже ходили к ним три раза в год, на их дни рождения и Новый год. Сам Новый год мы встречали дома, а к ним приходили часов в семь вечера, отдавали подарки, забирали подарки и шли домой. Там иногда, мы встречали папину сестру и её мужа. Они тоже всегда выглядели, как «накрахмаленные». Видимо муж дочери был тоже из «благородных», его принимали в этом доме. Всё было чинно и благородно. Там нельзя было шуметь, громко смеяться, есть, что хочется. Я ненавидела эти походы.  Мне постоянно делали замечания. Я была там единственным ребёнком. У сестры папы - Ангелины детей не было. Подарок мне на день рождения передавался с папой, когда он заезжал к ним один.
             Когда я училась во втором классе,  в автокатастрофе погибли дед и моя тётя. За рулём был муж тёти. Он очень пострадал, но остался жив. Бабушка сказала, что он убил её мужа и дочь и вычеркнула его из своей жизни. Отношение к нам после этой трагедии практически не изменилось. Отец правда стал бывать там чаще, покупал продукты, лекарства, когда бабушка перестала выходить на улицу, а я так и приходила туда 3 раза в год. Я была единственная внучка, но для неё это ничего не значило. Мы так и не стали близки с ней.  Я уже училась в институте, когда её не стало. После её смерти квартира досталась отцу. Родители предлагали мне переехать туда, но я не захотела. Старый дом, потолки выше 3 метров, громоздкая старая мебель, в пол зеркала и паркет, книжные шкафы вдоль стен. Квартира  трёхкомнатная и дополнительно ещё темная комната без окон, гардероб. Жить в музее не хотелось. Я там не чувствовала себя свободной и раскованной, даже после смерти бабушки. Мне всё время казалось, что сейчас она войдёт и выгонит меня из квартиры или посмотрит так, как она всегда смотрела на меня, сверху вниз и с жалостью, перемешанною с гадливостью. А ведь я была не только дочерью её нелюбимой невестки, но и дочерью её сына. А наша квартира с родителями, хоть и была не большой, но была светлой, какой-то радостной, тёплой и я осталась жить в ней. Странно устроена жизнь, бабушка с дедушкой ни разу за всю жизнь их сына с невесткой не позвали её в свой дом, а теперь она там хозяйка.
           Несмотря на всё это, мне с детства внушали, что я должна продолжить династию потому, что мой отец тоже врач-педиатр, а я так мечтала пойти в Университет на исторический факультет, но после смерти дедушки, отец так долго, все годы до окончания школы, уговаривал меня, так просил, что я «сломалась» и поступила туда, куда он хотел. Но, детским врачом я категорически отказалась быть. Ну не моё это. Да и вообще врачебное дело не моё, как оказалось. В поликлинике я отбывала часы работы и бежала после неё в библиотеку, где читала исторические документы, книги, рукописи или сидела в интернете, опять же на сайтах, связанных с историей нашей страны. Всемирная история, конечно, интересна, но нельзя объять необъятное.
               Я обещала рассказать, как получилось так, что я теперь работаю в коммерческом медицинском центре, у которого есть поликлиника и стационар. Где-то чуть больше года назад я поехала в отпуск на Кипр. Папа сломал руку и в поход мы не пошли, как обычно. Родители сказали, что я должна хорошо отдохнуть, набраться сил, нечего сидеть с ними в городе.А так как отпуск, с отгулами набежал более 3 недель, то я могу слетать на море и ещё успею отдохнуть у дедов Шлиссельбу;рге.
               Да, мы до сих пор ходим в походы. Другой вид отпуска мои родители не признают. Мой бывший парень Артём, с которым я встречалась, говорил, что мы ненормальная семейка. Мы встречались где-то год, когда я поняла, что он не тот, кого бы я хотела видеть рядом. Мы с ним настолько разные. Разные во всём. И я дала ему отставку. Ну это я отвлеклась. Путёвку на Кипр я купила на 11 дней в Пафос и впервые полетела отдыхать культурно на тёплое море. Отель был милый, уютный, небольшой всего на 35 номеров, море было практически рядом, метров двести, солнце, море, цветы. В общем Рай на земле. Я поняла, что мне нравиться такой вид отдыха, видимо я уже переросла отдых с палатками, а может он мне нравился пока я была подростком, и мне хотелось быть ближе с родителями. Сам номер метров пятнадцать с душевой, с красивой мебелью с видом на море. Я сразу же познакомилась с парой из Москвы, молодые ребята, чуть младше меня Аня и Саша. Саша брал машину в прокат, и мы колесили по всем окрестностям и достопримечательностям. Движение на Кипре праворульное, я не рискнула садиться за руль, а Саша довольно бодро рулил. Как-то мы ехали из очередной поездки в отель и увидели аварию. Столкнулись два «Соляриса». Мы остановились. Пострадавшие в одной из машин оказались нашими соотечественниками. Мужчина средних лет и девушка. Мужчина был весь в крови, правая нога была разорвана до кости. Он был без сознания. Пострадавшие из другой машины лопотали что-то по-немецки. У них были ушибы, ссадины, но больших повреждений не было. Девушка, которая была с мужчиной, рыдала в голос, истерила, кидалась на грудь мужчины. Я попросила Сашу отвести её, чтобы не мешала. Мы достали аптечку. Я перетянула ногу мужчины жгутом, так как видимо была повреждена вена и кровь лилась ручьём. Вколола ему противошоковый укол, обезболивающее и мы повезли его в Пафос, там нашли клинику и сдали врачам. Ждать скорую не было времени. Через три дня меня нашла та девушка, которая была с мужчиной и попросила пойти в клинику. Сказала, что Максим (так оказывается зовут мужчину) очень хочет меня видеть. Я пошла. Без крови и разорванной одежды Максим был очень даже ничего. Густые черные волосы, синие глаза, волевой подбородок, красиво очерченные губы. Красавчик, да и только. Он благодарил меня за спасение. Сказал, что если бы я вовремя не сделала всё то, что сделала, он бы умер от кровотечения и заражения. Мы разговорились. Оказалось, что он тоже из Питера и тоже врач. Правда главный врач. Он спросил кто я по образованию, что так хорошо знаю лечебное дело и узнав, что я терапевт, пригласил меня на работу в свою клинику. Вот так я и попала в престижную клинику и лечила теперь богатых больных. Их болезни очень отличались от болезней обычных людей. Нет, конечно, бывали и действительно больные, но большая часть просто приходила «чисто для профилактики», чтобы чего не пропустить или от скуки, как говорит наша главная медицинская сестра Нина. Максим поначалу пытался за мной ухаживать, но я держала дистанцию, и он отстал. Коллеги просветили меня в отношении нашего главного врача, как только я появилась в их клинике. Дважды разведён, есть сын, меняет девушек каждый месяц, не пропустит ни одной юбки. Быть очередной не хотелось, да и отношения на работе ни к чему хорошему не приводят. И так ко мне относятся как «блатной».  Зарплату мне платят более чем приличную, напрягаться особо не приходится и у меня остается достаточно времени для моего хобби – истории. Сегодня у меня последний приём больных перед отпуском и на целых две недели потом   я свободна, как птица.

       Глава 2
       - Екатерина Дмитриевна, опаздываете. До приема 3 минуты.
       Это начмед. Он меня недолюбливает. Считает, что я одна из любовниц шефа и слишком независима. Я ничего не отрицаю и не подтверждаю. Зачем? Всё равно будут так думать. И частично они в этом правы. Я же пришла сюда именно по протекции главного врача. А, то, что я с ним не сплю, или сплю, это мое дело и кроме меня никого не касается.
       - И вам доброе утро Сергей Леонидович. Как вы сами заметили ещё 3 минуты до приёма, и я уже у кабинета. Если вы меня пропустите, то через минуту я начну приём. Спасибо.
      - После приёма зайдите ко мне в кабинет.
      - Обязательно.
      Интересно, что ему от меня надо? Зачем это я понадобилась? Вот ведь испортил настроение пред отпуском. Дверь кабинета открылась.
      - Катя, слышала новость?
      Это Маша, врач гинеколог. Она единственная, с кем у меня сложились нормальные отношения здесь, в клинике. С остальными чисто профессиональные. Маше чуть за тридцать, она пухленькая, маленькая, смешливая и добрая. Говорят, очень хороший врач. Запись к ней на недели вперед. У Маши двое детей и муж, который всегда встречает её после работы. Я ей иногда завидую белой завистью. И семья хорошая и в профессии состоялась, и эта профессия и жизнь ей нравятся.
        - Что за новость?
        - Максим уходит.
        - Куда уходит?
        - Ему вроде какую-то большую должность в Горздраве предложили.
        - И он согласился?
        - Говорят, что согласился.
        - Нет, не слышала. А кто вместо него?
        - Вроде, пока Леонидович.
        - Да, этот тут наведёт порядок, будем строевым шагом ходить.
        - Если будем.
        - Ты что-то знаешь?
        - Так, немного. Давай в перерыв поболтаем.
         - Хорошо.
         Маша убежала, а я задумалась. Да, теперь понятно, почему он меня к себе пригласил. Видимо будет говорить об увольнении. Вот тебе и отпуск. Приём прошел как обычно. Одна дама жаловалась на бессонницу, другая на усталость с утра, третья на мужа, который её не замечает, а весь в работе, а неё от расстройств давление скачет. После приёма мы с Машей пошли в кафе пообедать.
        - Ну, что осталась без покровителя? – К нашему столу подошла врач-окулист Светлана. – или с ним вместе на повышение идешь?
        - Ты, что? – это уже Наталья врач травматолог присоединилась к ней. – Зачем ему б/у на новом месте?
        - Девочки, как вам не стыдно? –  вмешалась Маша – Вы, что? Перестаньте.
        - Маша, бог с ними, пусть говорят. – Я смотрела на коллег и не понимала, почему они так на меня взъелись? Я никогда никому не делала ничего плохого. Я всегда доброжелательна и готова помочь. Зависть? К чему? К моей молодости, миловидности (я не считаю себя красивой, хотя многие мне об этом говорят), к профессиональности или к тому, что я чуть ли не единственная, кто устоял пред чарами Максима и его напором? Они злятся, что я не такая как они? Не бегаю в кабинет, не ябедничаю, не оговариваю коллег, не унижаюсь и не заискиваю. Да, я знаю, что у меня за спиной всегда есть тыл – мои родители, и чтобы со мной не произошло, они мне помогут. У меня есть собственное жилье и это не коммуналка. У меня есть на кого опереться, если я останусь без работы. А у многих этого нет. Я знаю, что Наталья живёт с дочерью в коммунальной квартире на 5 хозяев и у неё нет мужа. Она одна тянет семью и готова на всё, лишь бы не лишиться работы. Светлана живёт с больной матерью и тоже одна отвечает за всё. Но, это же не моя вина?
          - Нам стыдно? – Фыркнула Светлана, - мы прицепом за шефом не ходим и на работу по конкурсу устраивались, а не через знакомство. И зарплату нам такую не платят, мы же нуждающиеся, как она, живём в хоромах, и графья по рождению.
        - А при чём тут графья? – не поняла Маша.
         - А ты не знаешь? Она же из графского рода, с золотой ложкой во рту родилась. У неё бабка и дед были благородные. Дед так тот и при Советской власти хорошо жил, во всех учебниках по педиатрии упоминается.
         - Зависть плохое чувство коллеги – Я начала заводиться. То есть они тут все про меня все узнавали, копались в моей жизни. Как противно.  - Работай так, чтобы и тебя в учебниках печатали. Кто тебе мешает? Или ты считаешь, что мой дед тоже по блату звание академика получил или потому, что его отец граф был? Извините, мне пора.
         На разговор с начмедом я шла уже во всеоружии. Пусть только что-то скажет типа того, что эти сплетницы говорили, получит по полной программе. Скажет увольняться, уволюсь. Без работы не останусь. Только вначале в отпуск схожу. Я постучала и зашла в кабинет.
         - Сергей Леонидович, я слушаю вас.
         - Екатерина Дмитриевна, я хотел с вами обсудить нашу дальнейшую совместную деятельность.
         - Вас не устраивает моя работа? Есть жалобы?
         - Нет, как раз ваша работа меня устраивает и все пациенты от вас в восторге.
         - Тогда в чём дело?
         - Я хотел бы понять, почему у вас не сложились отношения с коллективом? Говорят, что вы высокомерная, ни с кем, кроме Марии Сергеевны и Максима Альбертовича не поддерживаете отношения, не участвуете в жизни коллектива. На работу приходите максимум за 5 минут и после смены сразу домой.
         - А должна оставаться? Зачем? Мне не интересно перемывать косточки коллегам и пациентам. У меня другие интересы.
         - Значит, они правы? Вы считаете себя умнее своих коллег? Пренебрегаете ими?
         - Интересное заключение. А скажите мне пожалуйста почему я должна делать то, что мне не интересно в ущерб тому, что интересно? Мы ведь на работе и здесь должны быть рабочие отношения, или я не права? Почему я должна с кем-то дружить только потому, что это коллега? По моему разумению друзей выбирают по душе, если тебе с этим человеком комфортно и хочется общаться и есть общие интересы.
        - А работа, это не общие интересы?
        - Нет. Это общая профессия и работа. А интересы, это то, что после работы.
        - И какие же у вас интересы, если не секрет?
        - Разные. Активный отдых, история.
        - История?
        - Да, а почему это вас удивляет? Чаепития со сплетнями не удивляют, а история удивляет?
        - Да, вы все-таки язва, коллеги правы. Ладно, всё о чём мы сейчас говорили, это для лучшего понимания проблемы.
        - А в чём сама проблема, можно узнать?
        - Ну вы, конечно, слышали, что главный уходит. Я пока остаюсь И.О. на ближайшее время. А может и надолго, это как хозяин решит. Он сказал, что хочет забрать вас с собой. Типа вы его талисман.
        - Кто я? Что за глупость?! Я, что, вещь? Меня можно куда-то брать или не брать, не спрашивая меня?
        - А вы разве не обсуждали этот вопрос?
        - Нет.
        - Странно. Я был уверен, что вы в курсе. Так вот я должен понимать искать мне на ваше место врача или нет, это первое. А второе, если вы остаётесь, сможете ли вы и дальше здесь работать, если вы противопоставили себя коллективу. Мне скандалы, интриги и разборки на работе не нужны.
        - Вы хотите сказать, что это я интригую?
       - Понимаете Екатерина, вы слишком независимая, слишком красивая, успешная, молодая и с хорошей родословной. А это раздражает. Все выживают, а вы живёте. Мне, лично вы нравитесь, и я не верю в сплетни о ваших любовных отношениях с Максимом.
      - Неужели? И почему же?
      - Я давно знаю Максима. Если бы он завоевал вас, то не брал бы с собой. Он всегда любит добиваться своего, а потом охладевает сразу. Я понимаю, что вы не хотите быть одной из или ведёте более хитрую игру и надеетесь таким образом окрутить его.
      - А вы не рассматриваете другой вариант, что он мне просто не нравиться и мне не нужно его внимание? Я пришла сюда работать потому, что он мне предложил эту работу, как бы в благодарность за свое спасение. И это всё.
      - То есть вы с ним не пойдёте?
      - Нет. Если вы мне предложите уволиться, что ж проблем нет. Схожу в отпуск и уволюсь.
      - Понятно. А скажите, правда, что ваши предки были дворяне, вроде графы?
      - Правда. Но, это они, а не я. Сейчас, как вы знаете у нас демократия.
      - Нет, вы даже сами не осознаете на сколько вы именно из того сословия. Говорите и смотрите на меня с таким презрением, словно я недоумок какой-то. Теперь я понимаю наших дам и почему они вам завидуют. Да, проблема. Давайте, идите в отпуск, а там решим, что с вами делать. Зайдите к Максиму, он просил вас зайти.
       Я вышла из кабинета и села на стул. Идти к Максиму не хотелось. Начнёт уговаривать, настаивать. Да, хорошо начинается отпуск, ничего не скажешь. Видимо придётся искать работу, вместо похода на байдарках вместе с отцом. Мама в этот раз от экстремального отдыха отказалась. У неё в последнее время стало подниматься давление. Было несколько кризов. Видимо скоро и отец предпочтёт отдых на даче отдыху на природе. Он тоже стал сдавать. Хотя ничего и не говорит, но особенно вечерами это видно и без слов. Обследоваться и лечиться не хочет. Говорит, что сам знает свой диагноз – это старение. Хотя ему чуть за 60. Выглядит он молодо, больше 45 никто не дает, но видимо внутренние силы организма слабеют. Я не могу представить их стариками. Они у меня такие классные. Тут я впервые задумалась как выглядит мой отец и я. Я представила отца во фраке и цилиндре и поняла – точно граф. Высокий, стройный, с прямой спиной, голова всегда чуть-чуть приподнята. Тонкие черты лица, русые волосы, гладко зачёсанные назад, голубые глаза. Он очень похож на своего отца, моего деда, а я похожа на них обоих. Иногда меня сравнивают с Марлен Дитрих. Я впервые задумалась о моей родословной серьезно. Мне вдруг захотелось всё узнать о своих корнях и с одной, и с другой стороны. Я решила вплотную заняться этим вопросом в отпуске. А то увлекаюсь историей, а о своих близких практически ничего не знаю.
       - Екатерина Дмитриевна – вернул меня от размышлений в реальность голос секретаря Максима Ольги – вас же шеф ждет, а вы тут сидите.
       Я встала и пошла к кабинету главного. В след я услышала: - Малохольная какая-то. Сидит, мечтает. Ходи за ней. Делать мне больше нечего. Графиня, блин.
         Я усмехнулась, и этой я не нравлюсь. Почему я раньше этого не замечала? Мне казалось, что все ко мне хорошо относятся. И тут до меня дошло – раньше Максим был начальником, а я была его фаворитка. Теперь начальник меняется и не надо претворяться. Зависть и угодничество – вот сущность этих людей. Странно, они ведь все получили высшее образование, имеют профессию, не бомжи, крыша над головой есть, пусть у всех и разная. Получают не плохую зарплату, не голодают. Почему человек всегда завидует тому, кто на их взгляд живёт лучше, имеет больше? У каждого своя жизнь. Равенства не будет никогда, это понятно. Почему они считают, что мне жизнь дала больше? С материальной точки зрения, наверное, так, но у меня нет семьи, ребёнка, любимого мужчины. У меня есть родители, но у них своя жизнь. Деды и бабушки и с одной и с другой стороны, умерли. Что в моей жизни есть, кроме работы, истории и походов? Ничего. Подружек настоящих и то нет. Со школы Татьяна осталась, видимся редко у неё уже 2 детей, она вся в семье. С института Рита, но она тоже отошла от меня, когда я в коммерческую клинику устроилась. Всё время язвит, что я буржуинка, а она лечит простой народ и практически за бесплатно. Тоже зависть появилась. С ней невозможно стало разговаривать. Здесь, Маша, но она так, приятельница и не более. С годами и с парнями стало сложнее общаться. Я уже с ходу вижу, что каждый из себя представляет. Раньше как-то это не замечалось, все казались милыми, добрыми, симпатичными. А теперь знакомлюсь, одно свидание, другое и выплывают все тщательно маскируемые «заскоки». Недавно познакомилась, вроде приличный с виду парень Семён. Цветы, комплементы, одет красиво, модно, всё время улыбается. Пригласил в кафе и тут начали открываться другие его стороны. Он даже не спросил, а констатировал
           – Мы же не будем есть? Я лично сегодня поздно обедал, не хочу. Давай выпьем кофейку и, если хочешь выбери себе пирожное, хотя сейчас в них столько химии, что никакого вкуса нет, да еще и отравиться можно. Ты вино будешь? Я нет, мне сегодня еще за город ехать, я за рулём. Хочешь возьми себе. Хотя нет, тут только бутылки, ты не выпьешь одна, а оставлять официантам? Обойдутся.
            Подошёл официант и начал предлагать блюда по меню. Семён грубо оборвал его
             – Ты не понял? Мы будем кофе иди и сахар не забудь.
             Он даже не поинтересовался буду, я все же химическое пирожное или нет. В свой кофе он положил 4 куска сахара. Полчаса рассказывал, как его ценят на работе, что скоро он будет возглавлять отдел и зарплата у него будет ого-го. Чаевых при расчете не оставил, сказал, что нечего баловать этих лодырей. Раньше я бы сочла такое поведение прикольным, а теперь это так раздражало. Трепло, жмот каких поискать и бесцеремонный до неприличия. Короче, я его послала. Он так удивился и оскорбился одновременно. И смех, и грех.
               Ещё один – Виктор лет тридцати, после двух свиданий начал спрашивать есть ли у меня жилье и так обрадовался, когда узнал, что есть и я живу одна, что сразу начал планировать, что он сделает в каждой комнате. Себе кабинет, это не обсуждается, он же пишет кандидатскую. Спросил какая у меня зарплата и прикинул сколько мы сможем откладывать, чтобы купить ему новую машину. Старая барахлит. В отпуск можно года три-четыре не ездить, чтобы подкопить денег. И тоже был очень удивлён, что я его послала. Мол ты уже девушка не юная, кому нужна, кроме меня? Я тебе одолжение делаю. Я ему тоже сделала одолжение. Щека долго, наверное, горела. Лучше я буду одна, чем с такими мужьями. И выходить замуж только для того, чтобы был штамп в паспорте или ребёнок законнорожденный, нет уж, увольте. У меня есть такая приятельница, которая вышла замуж только для того, чтобы родить детей, и чтобы они были законнорожденными. Он сразу ей сказал – меня не доставай. Хочешь детей, будешь заниматься ими сама, я помогать не буду. Хочешь замуж и свадьбу, сама организовывай и оплачивай. По дому тоже, меня не трогать. Деньги на питание буду давать, остальное сама. Ну и скажите мне, зачем такой муж нужен? Правильно говорит мая мама, что замуж надо выходить либо совсем юной, либо по большой любви, когда недостатки избранника не важны, либо по расчёту, осознавая все плюсы и минусы. Юность уже позади, любви пока не нашла, а по расчету смысла нет. Может лет через десять, если статус так и останется – одинокая дама, в то время уже бальзаковского возраста, и рискну на брак по расчёту, но скорее всего нет.
        - Можно? Вызывали?
        - Да, Катюша, присаживайся. Есть разговор.
        - Уже в курсе.
        - Так быстро? Да, народ у нас шустрый, всё всегда быстрее начальства узнаёт. Хорошо, значит ты знаешь, что я перехожу на работу в ГУЗЛ. Там перспектива хорошая. Обещают вскоре место начальника. Вот хочу тебе предложить перейти со мной.
       - И что я там буду делать? Я же врач.
       - Заместителем начальником отдела будешь работать. Работа интересная. Типа инспектора. Будешь проверять работу поликлиник, больниц. Зарплата там меньше, но есть надбавки, льготы. В принципе то на то и получится.
       - Вы мне зла желаете?
       - Почему?!
       - Инспекторов всегда ненавидят. Мне зачем этот негатив?
       - Наоборот все заискивают и бояться.
       - А я не хочу, чтобы меня боялись.
       - Мне казалось тебе всё равно кто к тебе как относится. Я же знаю ситуацию в коллективе. Тебя не очень-то тут жалуют.
       - Да, мнение некоторых коллег, меня не волнует, но здесь я помогаю людям, и пациенты меня любят.
- Это тоже правда. Хорошо. Но, хочу предупредить тебя, что после моего ухода ты вряд ли тут останешься. Я, конечно, могу приказать уже как сотрудник ГУЗЛ, но тебя все равно подловят на чём-то и выдавят.  А так ты сможешь прийти с проверкой сюда и вставить им по первое число. Будут лебезить перед тобой те, кто гнобил.
       - Нет, это не для меня. Я не люблю унижать людей.
       - Правильно тебя называют – графиня. Холодная, отстранённая, высокомерная. Мне бы такую жену.
       - У вас уже есть жена.
       - Жену не долго поменять.
       - Вот поэтому я никогда и не буду вашей очередной женой. Не хочу быть одной из, которых меняют, когда надоест.
       - Ну, тебя бы я не поменял. Ты штучный образец.
       - Замечательно. Образцом я ещё не была.
       - Ну, извини, это фигурально выражаясь. Точно у меня нет шансов или всё же маленький есть?
       - Нет. Извините. Вы очень симпатичный, умный, но нет.
       - Ладно. Уважаю. Ты единственная, кто не поддался моим чарам или положению. Хотя все в коллективе считают, что ты моя любовница. В этом случае мне действительно жаль, что сплетни не соответствуют действительности. Ты с завтрашнего дня в отпуске?
       - Да.
       - Давай, отдыхай. А там посмотрим. Не прощаюсь, еще увидимся обязательно. Давай я тебя провожу.
       - Спасибо. Не надо.
       - Надо. Давай «подразним гусей». Встряхнём коллектив.
        Я не успела ничего сказать, как Максим приобнял меня за плечи и вывел из своего кабинета. Мы прошли через приёмную и вышли в коридор. Видимо секретарь успела сообщить кому-то и из кабинетов стали показываться коллеги. Вроде кто за историей болезни, кто за кофе, кто в туалет. Все здоровались, улыбались многозначительно и смотрели в след. Максим открыл мне дверь, обнял и поцеловал прямо в губы. На ухо шепнул
          – Ну всё девочка, ты пропала. Теперь тебе некуда будет деваться после отпуска. Разговоров как минимум на неделю будет. Звони, буду ждать.
         Я так же на ухо ответила
         – Не дождешься. Ну ты и козёл! Надо было проехать мимо, когда ты там валялся без сознания.
         Максим опешил, а я повернулась и с гордо поднятой головой вышла из клиники. Мне действительно было всё равно кто что подумает, но Максим специально поставил меня в неловкое положение перед коллегами, практически принародно показал, что я его любовница, прекрасно зная, что это не так. Развлёкся за мой счет и за это я вычеркнула его из своей жизни сегодня раз и навсегда. Мужчина, который «подставляет» девушку, да еще таким образом перестаёт для меня существовать. Неужели так отомстил за отказ? Как неприятно разочаровываться в людях. А я ведь действительно спасла ему жизнь. Ладно, проехали. У меня начался отпуск!

         Глава 3

         Мы  пошли в поход вдвоём с отцом. Мама, было, совсем засобиралась с нами, не смотря на давление, но у неё заболела правая  нога, колено. Сделали рентген, оказался начинающийся артрит. Я накупила ей таблеток, мазей. От уколов она категорически отказалась. Сказала, что попробует пока справиться без них. Главное, покой и никакой большой нагрузки на эту ногу. Я подозреваю, что не так болит нога, как ей просто хочется побыть немного одной. За долгие годы они не расставались даже в отпуске. Папа в последнее время стал очень требовательным, капризным, раздражённым. Он постоянно на что-то жаловался, как ребёнок. Она устала от него. Ей тоже нездоровится, но она терпит, лечится, а папа жалуется. Ну, что ж, пусть отдохнёт. Папа до последнего не верил, что она не поедет, но, в конце – концов,  смирился.
        Мы решили с ним поехать в Карелию в горный парк «Рускеала», арендовать лодку, проплыть по ущелью и обязательно заглянуть в пещеры. Я прочла, что когда-то тут добывали мрамор. И сейчас этот каньон называется мраморным. Это нелёгкое и в какой-то степени даже опасное путешествие, но отец упёрся и не хотел ни в какую менять маршрут. Ему хотелось увидеть черно-белые скалы, он видел их по телевизору и очень захотел это увидеть воочию. Мне, конечно, это тоже было интересно посмотреть. Потом, я хотела расспросить отца о его «корнях», записать всё. А по возвращении в плотную заняться этим вопросом. Я сразу предупредила отца, что в походе мы с ним равноправны. Никаких поблажек, жалоб и тому подобное. Мама проводила нас на вокзал, мы сели в поезд  до города Сортавала. Сказали, что будем звонить регулярно. Получили Ц У и поехали. В поезде папа дремал, я читала про Карелию. Мы были там дважды, на Валааме лет 10 назад и когда мне было лет 9 ездили в Кижи, но я это уже плохо помню. Родители почему-то любили ходить в походы по Волге, Уралу, дважды были в Сибири на Камчатке и Дону. Приехав в Сортавалу, мы пересели на «Ретропоезд» и вскоре были в парке «Рускеала. Машину мы решили не брать, так как будем сплавляться по реке. До места стоянки мы добрались уже к вечеру. Решили остановиться недалеко от базы отдыха Рускеала. На базу отец не захотел. Отдых должен быть на природе, а не в закрытом помещении на 100 человек. Поставили палатку недалеко от озера, перекусили и легли спать, так как очень устали. Проснулись от грохота и шквалистого ветра, который раскачивал палатку, пытаясь сорвать её с места. Я чуть-чуть приоткрыла молнию на палатке и увидела сверкающие зигзаги, разрывающие небо. Гроза была в полном разгаре. Мы сели по разным сторонам палатки, раскинули руки, пытаясь своим весом удержать её. Получалось плохо.
      - Надо выбираться наружу, - прокричал отец. Нас может понести вместе с палаткой к озеру, или к обрыву, упадем на камни или в воду мало не покажется.
      - А так снесёт по одному.
      - Не снесёт! Во весь рост только подниматься нельзя. Помнишь, я тебя как учил?
    - На четвереньках?
    - Да. Цепляйся руками за траву, кустарники, камни все, что попадётся. И ползи к вправо, к зданию, помнишь, где охранники базы находятся?
    - Так это далеко, метров пятьсот.
    - Другого варианта нет. К деревьям нельзя. Молния может в дерево попасть. На меня не смотри, выбираемся по одиночке. Вдвоём не получится. Будем только мешать и отвлекать друг друга.
    - А вещи?
    - Не бери. Только документы и деньги. Вещи мешать будут.  Давай я первым пойду, и крикну тебе, если можно хотя бы как-то передвигаться.
    - Нет, пап, первой пойду я. Я моложе, сильнее. Если я не смогу, то и ты не сможешь. А ещё лучше, если вместе выберемся. Если по одному, может палатку снести вместе с оставшимся.
    - Ты, права дочка. Плохо уже соображать стал. Втянул я тебя. Прости.
    - Пап, кончай извиняться. Ты же не предполагал такого урагана.
    - А должен был. А я метеосводку не посмотрел.
    - Охранники же видели, что мы с палаткой мимо проходили.
    - А им оно надо? Они сейчас в тепле сидят, чай пьют. Нас таких туристов много. Они за туристов на базе отвечают.  Каждый должен думать своей головой и за свою жизнь отвечать.
     Палатка начала крениться на бок, я упала на отца.
        - Давай на счёт три. Быстрее дочка!
         Мы выкатились наружу. Дождь, темень, ветер. Я практически сразу потеряла отца из виду. Сколько я ползла не помню. Оцарапала руки, разодрала джинсы и колени. Только по вспышкам молний могла на мгновение увидеть, что впереди. Боялась свалиться в какой-нибудь овраг или слететь с обрыва. Базы всё не было. Видимо я всё же промахнулась с направлением. Вдруг я упёрлась во что-то. Большой камень или скала не понятно. Понятно одно, что дальше лезть не получиться. Надо либо в какую-то сторону, либо назад. Сильный порыв ветра буквально припечатал меня к этой стене. По крайней мере не унесёт, можно привалиться спиной и передохнуть. Сверкнула молния и я увидела недалеко слева отверстие в скале. Пещера. Там можно переждать. Я даже не подумала о том, что внутри может быть какая-то живность, мне скорее хотелось в укрытие. Вскоре я влезла в пещеру и облегчённо вздохнула. В пещере было тихо, сухо и тепло. Немного отдышавшись, я попыталась осмотреть место, куда забралась. Достала мобильный, сети не было, но был фонарик. Я включила фонарик и вдруг на меня что-то полетело с огромной скоростью. Я закрыла лицо руками. Крылья каких-то птиц били меня по рукам, плечам. Я побежала к выходу. Ветер сбил меня с ног. Мобильный остался в пещере. Лежа на камнях, немного успокоившись я поняла, что это были скорее всего летучие мыши и они полетели на свет. Я снова залезла в пещеру и увидела на её стенах 3 летучие мыши. Я выключила фонарик и затихла. Пусть в темноте с ними, но в тишине и сухости. Надо дождаться рассвета. Ничего так отпуск у меня в этом году. Как начался отвратительно, так и продолжается. Папа! Сумел ли он добраться до базы? Если нет, то, где он и как он? До рассвета всё равно ничего не узнаю. Главное не паниковать. С ним всё хорошо, я уверена. Он в походах тёртый калач. Я задремала и мне приснился какой-то незнакомый мужчина. Он был высок, широкоплеч, он обнимал и успокаивал меня. Лица его я не видела. Потом я поняла, что это не сон. Меня действительно кто-то обнимает. Тусклый свет пробивался в пещеру, завывания ветра не было слышно. Моросил небольшой дождик.
       - Ну вот мы и пришли в себя. Молодец! Как себя чувствуешь?
       - Спасибо, нормально. А вы кто?
       - Спасатель я. Вадим меня зовут. А тебя?
       - Катя.
       - Катя, ты одна была? Как ты сюда попала?
       - Нет, я с папой была. Мы в палатке у озера ночевали, потом ураган и мы решили к базе двигаться, но я попала сюда, а где папа не знаю.
      - Беда с вами, с дикарями. Выискивай вас, вылавливай из реки, спасай из пещер. Нет чтобы организованно отдыхали.
      - Мы всё время так отдыхаем, не организованно. Родители так любят.
      - Так ты уже вроде большая девочка. С вами ещё мама была?
      - Нет, она на этот раз не пошла. – Я с ужасом подумала, что бы было, если бы и мама была здесь? Если не инфаркт, то гипертонический криз был бы обеспечен.
     - Умная женщина в отличии от вас с папой.
      - Вы почему меня оскорбляете? Спасатель. Без вас обойдусь. Надо было в ураган спасать, а не сейчас, когда все уже закончилось.
      - Да, тебе палец в рот не клади, оттяпаешь. Молодец. Ладно, пошли. У тебя вон колени в крови и ладони. Заражение ещё начнётся. Вставай красотка.
       Мы вышли из пещеры. Я огляделась по сторонам и ахнула. Я конечно же ползла совсем в другую сторону от базы. Прав папа лево и право для меня иногда путаются. В право от скалы был обрыв. Если бы не молния и не пещера, я бы уже лежала внизу. Спасибо, Господи!
        - Ну, что убедилась? Горе-туристка. Ангел-Хранитель видимо у тебя хороший. Бдит. Пошли быстрее. Мне тебя сдать и других искать идти.
       Мы дошли до базы, Вадим отвёл меня к врачу и убежал. Я спросила об отце, никто не слышал о нём. Меня начало потряхивать от страха. Я надеялась увидеть отца, когда мы шли сюда. Значит, с ним что-то случилось. Как только мне обработали раны, я сразу побежала к тому месту, где мы ставили палатку. Ни палатки. Ни вещей не было. Остались колышки и мой платок синего цвета, который зацепился за один из колышков. Он был порван и колыхался словно флаг. Отца нигде не было. Я начала рыдать.
      - Чего слёзы льём? – Это снова был Вадим.
      - Папы нет нигде.
      - Список тех, кого увезли в больницу смотрела?
      - Нет. А у кого?
      - Святые угодники! Ты возле медпункта штаб МЧС видела?
      - Нет. Я в медпункте спросила, никто не знает.
      - Конечно не знает. Твою фамилию спрашивали?
      - Нет.
      - Ну, вот. Ладно, пошли со мной.
      Возле медпункта справа действительно была палатка с надписью МЧС. Я видимо не обратила на неё внимание. Мы подошли туда и посмотрели списки. Отца в них не было. Я снова заревела.
       - Ну, вот, снова сырость разводишь. – Вадим покачал головой. – Может он тебя ищет где-то и с ним всё нормально. Не паникуй раньше времени. Ладно, я сейчас отмечусь и пойду с тобой твоего отца искать. Погоди чуть-чуть, хорошо? Стой здесь, никуда не уходи. Поняла меня?
      - Поняла.
      Вадим убежал куда-то внутрь палатки. Меня била дрожь. Вот это отдохнули. Получили положительные эмоции, зарядились энергией. А если с отцом что-то случилось? Что я скажу маме? Нет, надо думать только о хорошем и надеяться на лучшее. Нельзя было выбираться по одиночке, надо было вместе и держаться друг за друга. Папа был не прав, а я, как всегда, послушалась его. А надо было подумать. Он конечно же всё предвидел и понимал, что будет для меня обузой, поэтому и придумал это «каждый выбирается сам». А я «купилась» на это указание. Взрослая девочка, тётка, можно сказать, а ума своего не нажила, все папиным живу.
       - Всё, пошли.  Чего ты там шепчешь себе под нос, как старая бабка?  - Я и не заметила, как Вадим подошел ко мне. 
      - Ничего. Куда пойдём?
      - Вадим, что новую красотку себе завёл? И когда ты только успеваешь? Меняешь их, как перчатки.   – Рядом остановилась девушка лет двадцати. На её лице застыла ухмылка, а глаза метали молнии. – Ой, ей же лет тридцать, если не больше. На старух переключился? Нянька понадобилась? Спасатель!
       - Света, слушай, достала уже. У девушки отец пропал, а ты, как всегда, со своей ревностью. Угомонись. Я тебе ничего не обещал.
       - А ей обещал? Тётенька, отстань от него, у него таких, как ты вагон и маленькая тележка. Найди себе старичка лет пятидесяти и его окучивай.
      Последние слова этой нахалки меня взбесили.
      - Так, Вадим я пошла, разбирайся тут со своей подругой. А вам девушка хочу сказать, что хамство, зависть и бесцеремонность никогда не помогали в завоевании мужчины. Научитесь себя вести и разговаривать с людьми, может тогда кто-то и обратит на вас внимание. Чао! - Я быстро пошла к тому месту, где мы ставили палатку.
     - Катя, подожди, я с тобой! – Я оглянулась, Вадим бежал за мной. – Не обращай внимания на эту дурочку. Она влюблена в меня. Достала уже со своей любовью. Гоню её, чуть ли не матами уже, бесполезно. Она почему-то возомнила себе, что я всё равно буду с ней.
      - Значит, всё-таки даёте повод. На ровном месте ничего просто так не бывает.
     - Ладно, закрыли тему. Давай пойдём пройдём по берегу вначале, а потом уже по окрестностям.
      Я впервые посмотрела на Вадима внимательно. А он даже очень ничего, симпатичный. Лет тридцати, ростом где-то метр восемьдесят пять, жилистый, подтянутый. Глаза серые, волосы темные, вырубленное лицо квадратными скулами. Да, женщины таких любят. Если бы не стресс, я бы тоже сразу обратила на него внимание. Мы шли вдоль берега, он весь  был усыпан ветками, сучьями, мусором. Мы дошли уже почти отвесной скалы, когда я увидела знакомую куртку.
      - Папа - я побежала, упала, снова побежала. Вадим бежал за мной. Куртка отца была на коряге издалека показалось, что она на человеке. Отца не было.
      - Значит, мы правильно идём. Он был здесь. Пошли наверх. – Вадим начал смотреть как можно подняться наверх.
      - А если просто ветром принесло? И почему он её снял? – Меня снова затрясло.
      - Спокойно. Видь, крови на ней нет, она практически целая. Давай, поднимайся.
      - А если он в воду упал и утонул?
      - Да что ж такое! Пессимистка. Если не найдём на суше, тогда будем думать о воде и плохом. Я думал, ты сильная, а ты ведёшь себя, как ребёнок. Соберись!
      Мы пошли по верху, дошли до места, где стояла палатка и там я увидела отца.
      - Папа!
      - Дочка! Катюша! Слава богу! Жива!
      Мы обнялись. Я рыдала от счастья. У папы глаза тоже были на мокром месте.
      - Дочка, я с рассвета тебя ищу. Уже несколько раз всё обошёл. Начал отчаиваться уже.
      - Так мы с Вадимом тоже уже всё обошли и все списки проверили.
      - Значит, мы по кругу ходили. А кто этот молодой человек?
       - Это спасатель. Он меня нашёл, а потом мы с ним тебя пошли искать. Папа, я так испугалась. Мы нашли твою куртку.
      - Да, это я хотел на голову намотать от дождя и ветра, а её унесло. Я тоже очень за тебя переживал. Ну, всё, мы живы, здоровы. Спасибо вам молодой человек, мы вас больше не задерживаем. У вас, наверное, ещё много таких, как мы. – Отец пожал Вадиму руку и повернулся ко мне.
       Вадим смутился. Он так посмотрел на меня, что я оторопела. Это был взгляд  мужчины, который не хотел расставаться со своей девушкой. Мне он тоже понравился, но сейчас мне было не до флирта, да и к чему? Скорее всего мы сегодня же уедем домой. Мне не хотелось здесь больше оставаться. Палатки у нас не было, вещей практически тоже, а в Отеле творилось непонятно что, в связи с этим ураганом.
       - Катя, можно тебя на минутку?
        Я подошла к Вадиму.
      - Можно мне тебе позвонить? Дашь телефон?
      - Зачем? Мы с отцом уезжаем домой и вряд ли уже увидимся. И потом у тебя такая ревнивая девушка, а я хочу ещё пожить.
        - Ты опять? Это не моя девушка. Это просто девушка. А где ты живёшь?
        - В Питере.
        - Да?! Я тоже. Я здесь на сезон подрядился спасателем. И отдых, и заработок одновременно. А так я работаю в прокуратуре. Надоедают эти бумаги, законы, разборки, суды. Хочется живого дела и бескорыстной помощи людям.
        - А на работе корыстная помощь?
        Вадим рассмеялся: - да, я прав, вы ещё та штучка. А вы, если не секрет, кем работаете?
        - Не секрет, врачом. Я терапевт.
        - Завидую. Благородная профессия. Хотя, наши профессии похожи. Мы оба помогаем людям.
        - Вы сесть или не сесть, а я быть пусть и относительно, но здоровым?
        - Катюша, я тебя жду. – Отец помахал мне рукой. – Нам пора.
        - Катя, так, что дадите телефон? – Вадим умоляюще смотрел на меня.
        - А почему бы и нет? Пишите. – Я продиктовала ему номер и вернулась к отцу. – Пап, ну, что домой возвращаемся? Ты документы и деньги не потерял?
        - А ты хочешь вернуться?
        - А ты, нет? Палатки-то нет, одеял, спальных мешков тоже. Одежда, та, которая на нас и всё.
        - То есть, ты сдаешься?
        - А ты, нет? Что ты предлагаешь?
        - Купить новые. Деньги у меня есть. Что, с поджатыми хвостами домой вернёмся? Вот мама порадуется.
        - Ты только из-за мамы?
        - Не только. Мне здесь нравится. Очень красиво. И такой адреналин. Это же приключение дочка.
       - Завидую тебе. У тебя всегда побеждает позитив. Ты видишь всё в розовом цвете.
       - Зависть, плохое чувство дорогая. И потом, я уже в таком возрасте, что не могу позволить себе расслабляться и хандрить. Каждый день, это подарок, и я его принимаю с благодарностью. А если этот день еще и интересный, познавательный, в какой-то степени авантюрный, то это двойной подарок.
        - Папа, мне хватило авантюризма. Ещё раз пережить такое я не хочу, извини. Я не такая, как ты или даже мама. Мне нравится здесь, но я хочу домой. Ни в отеле, ни в новой палатке я не хочу здесь оставаться. Наверное, я выросла. Такой отпуск не для меня.
       - А какой для тебя? Лежать целыми днями на лежаке у моря? Есть, пить и спать?
       - Может это и ужасно, но, да. Я не хочу никуда лезть, подниматься, сплавляться, есть печёную картошку и пить травяной чай. Я хочу тепла, солнца, моря, вкусной еды, музыки, хорошую книжку и мягкую постель.
       Если сказать, что отец был удивлён, значит не сказать ничего. Он был поражен, ошарашен и в какой-то степени даже испуган. Она никогда раньше с ним так не разговаривала и никогда не перечила, со всем соглашалась и тут вдруг бунт.
        - Мне казалось, тебе нравиться наш вид отдыха. Ты никогда не говорила, что тебя что-то в нем не утраивает.
        - Раньше устраивало, сейчас нет. Люди меняются, папа. Я выросла, если ты заметил.
        - Ты испугалась и поэтому так говоришь?
        - Нет. Вернее, испугалась, конечно, но дело не в этом. Просто я считаю, что и тебе уже пора переходить на другой вид отдыха, по возрасту. Мама молодец, она это поняла раньше нас, поэтому не поехала с нами.
        - Ты хочешь сказать, что я старик? Мне уже пора сидеть на печке и лузгать семечки?
        - Папа не переворачивай. Я хочу сказать, что надо реально оценивать свои силы. У тебя сейчас красное лицо, значит высокое давление. У тебя руки дрожат и вокруг носа белый треугольник, значит с сердцем не все ладно. У меня после стресса все внутри дрожит и хочется плакать. Зачем нам здесь оставаться в таком состоянии?
       - Хорошо. Я понял. Возвращаемся домой и езжай на свое море. Отныне мы каждый сам по себе и отпуск проводим отдельно.
       - Ты все-таки обиделся.
       Назад мы ехали молча. Я переживала, но считала, что поступаю правильно. Это просто чудо, что мы оба остались живы и с нами ничего страшного не случилось. Но, могло быть иначе. Зачем рисковать жизнью, ради чего? Ради адреналина? Мне его и в обычной жизни хватает. Год был не простой, непонятно, что с дальнейшей работой. Я и так выжата, как лимон и тут такие потрясения.
       Я поняла, что пытаюсь оправдать себя, ищу причину для оправдания, потому что испортила отдых отцу. Ему-то как раз нужны эти потрясения, он их ждет, он от них кайфует. Ему нравится опасность. Поэтому они и выбирает такой вид отдыха. Да, но это он. А почему я должна это любить? Я другая. Но, ты же молчала до этого, возразила я сама себе. Делала вид, что тебе нравиться, а отец все это принимал за чистую монету. Значит, это твоя вина и твоя проблема, а не его. Ты обманывала его и маму. Ты хотела быть для них хорошей, бесконфликтной, удобной. Вот и получай.
       - Дочка, ты прости меня. Мы с мамой привыкли считать тебя маленькой и все решать за тебя. А ты действительно уже взрослая и у тебя свои мечты, планы, устремления, а мы все навязываем тебе свои. Живи, как считаешь нужным. И ты права, я действительно неважно себя чувствую, но сам себя пытаюсь обмануть. Все кажется, что я и это смогу и то, а на самом деле, это только в мыслях. Не хочется стариться и отказываться от привычек, но надо. Как не хорохорься, не пыжься, а возраст берет свое. Видимо пришло время пересматривать свою жизнь. Мать это раньше меня поняла. Она у нас с тобой умница. А я старый осёл.
           - Папа кончай самобичеванием заниматься. Никакой ты не старый. Но привычки надо пересматривать, с этим я согласна. И займись здоровьем. Я как врач тебе это говорю. Я трусиха и приспособленка. И да, я другая. Я перестала  любить  отдых на природе уже лет десять, в палатке, в резиновых сапогах и дождевике. Я ненавижу спальный мешок, комаров, мух, пчёл, ос. Но мне не хотелось с вами конфликтовать, спорить. Мне было легче согласиться.
          - Это я виноват. Я такой же. Ты в меня. Мне было проще согласиться с требованиями матери, не спорить, не конфликтовать, чем настоять на своем. Я таскал тебя к бабушке, зная, что тебе там не комфортно, что нас там унижают и обижают. Ты, глядя на меня стала такой же. Знаешь, я даже рад, что ты наконец-то высказала все что ты думаешь и стала самой собой. Я пока не привык к дочке, которая говорит, то, что думает, но я привыкну. Жизнь так коротка. Живи, как тебе нравиться, а не так как хочется кому-то, если даже эти кто-то мы с матерью. Я всю жизнь подстраивался под кого-то, боялся обидеть своим поведением или отказом. Завидовал тем, кто плюет на все условности. Завидовал тем, кто может сказать нет. Завидовал тем, кто воспринимает все легко. Хохотнул и пошел дальше. Завидовал, но не сделал ничего, чтобы стать таким, как они. Жизнь практически прошла, а я вроде и не жил. Не жил, как хотел. Этот отдых на природе, это уход от действительности и  единственная отдушина в жизни. Здесь можно было не притворяться. Здесь, на природе,   мы с твоей мамой, а в последствии и с тобой, были такими, какие мы есть. Я набирался в этих походах моральных сил, а не только физических. После такого отдыха я был снова готов к новым испытаниям.
        - Извини пап, я не знала. Ты никогда со мной так не говорил.
        - Хорошо, что поговорили. Ты тоже ничего нам с матерью не рассказываешь, а я вижу, что у тебя проблемы. Ты сама не своя. Не хочешь рассказать?
        - Пап, ничего серьезного. Так, мышиная возня. Главный врач переходит в ГУЗЛ, зовет с собой. Я не хочу. А женский коллектив клиники решил, что раз зовет с собой, то я его любовница. Поэтому мне объявили практически бойкот. И.О., который вместо главного намерен от меня избавиться. Ему такие разборки ни к чему. Вот думаю, что делать. Остаться назло или уходить?
        - А у тебя действительно роман с главным?
        - Нет, конечно. Он бы хотел, я не хочу. Помогла ему на Кипре, вот расхлебываю теперь. А женщины клиники от него без ума, завидуют, ревнуют. Он умный, красивый, успешный.
        - Значит, и тут зависть дочка. Везде зависть. Люди не любят тех, которых любят успешные, красивые, умные. Они не понимают, почему не их выбрали. А ты молодая, красивая, независимая. Таким нелегко живется. Ты поэтому и спутника жизни себе не можешь найти. Женщина изначально, по своей природе зависима от мужчины. А в тебе все этому противится. Видимо тебе настолько опротивела зависимость от нашей семьи, что ты боишься попасть в другую. И это тоже моя вина. Ты в каждом мужчине видишь врага, который стремиться тебя подавить, заставить жить так, как хочет он, а не ты.
       - Почему ты так решил?
       - Я видел, как ты разговаривала с этим парнем, спасателем. У него глаз горит на тебя, а ты как ёжик, иголки выпустила и фыркаешь. Симпатичный парень и по возрасту подходит. На вид чуть старше тебя.
       - Я таких за версту вижу пап. Бабник, привык к женскому вниманию. Зачем он мне?
       - А тебе квазимодо что ли нужен, чтобы все от него шарахались? Нет, хороший парень, мне понравился. Жаль здесь живет.
       - Он в Питере живёт. Здесь на сезон спасателем подрабатывает.
       - Да, ты что? Здорово! А ты телефон ему дала?
       - Нет.
       - Почему?! Я же видел, он тебе понравился.
       - Папа!!!
       - Всё. Молчу, молчу.
       - Успокойся, дала я ему телефон. Позвонит, встретимся. Не позвонит, забудем.


      Глава 4

        - Давай к нам заедим, а то мама не поймет и обидится. И одному объясняться не хочется.
        Мы стояли на трамвайной остановке. Отец уговаривал меня сегодня заночевать у них. Мне не хотелось, но я понимала, что мама замучает отца вопросами, и если я не появлюсь, решит, что со мной не все в порядке.
        - Хорошо, пошли к вам.
        Мама всполошилась при виде нас. Она нас ощупала, осмотрела, чуть ли не обнюхала.
         - Вот так отпускай вас одних. Единственный раз без меня поехали и вернулись назад через сутки. Что случилось?
         - Ураган дорогая случился. Палатки нет, спальных мешков нет, вещей нет. Отдохнули.
          - Господи! Слава богу живы и вроде более, менее здоровы. Ну, ничего отдохнёте и куда-нибудь поблизости выедем.
           - Нет дорогая, отходились мы в походы. Я и ты уже не можем, а наша дочь с этого дня будет отдыхать так, как ей нравится.
           - А как ей нравится?
           - Как оказалось, не так, как нам.
           - Да, что ты такое говоришь! Как это не так?
            - Родители, я вообще-то здесь рядом стою. Мама, что ты у папы спрашиваешь? Ты у меня спроси, если хочешь знать. Не надо меня при мне обсуждать.
            - Та-а-к. Что у вас произошло? Вы поругались? Из-за чего? – Засуетилась мать. – Я так и знала, что без меня у вас всё наперекосяк пойдёт. Оба упрямые, как ослы, самолюбивые.
           - Спасибо мама. Знаете, родители я, наверное, пойду. Устала я чего-то. Завтра приду и поговорим.
            Родители что-то говорили, возмущались, уговаривали, но я с несвойственной ранее мне решимостью, закрыла за собой дверь, и сбежала вниз по лестнице на улицу. Дома я приняла душ, выпила кофе и легла отдохнуть. То ли от кофе, то ли от пережитых впечатлений, я никак не могла уснуть. Проворочавшись в постели с час, я встала, оделась и пошла гулять. Погода, как всегда, сменилась за несколько минут. Когда я вышла было тихо, пасмурно, кое-где даже выглядывало солнце, и вдруг налетел шквалистый ветер, начался ливень, резко похолодало. Я забежала в первую попавшуюся кафешку, потому что ни зонтика, ни свитера не взяла. Видимо наши с отцом приключения сильно на меня подействовали, что я забыла взять зонтик. Найдя  свободный столик, села, заказала себе кофе и круассан с шоколадом.  Надо согреться и порадовать себя сладким.
        - Катя, ты? – услышала я женский голос за спиной. Обернулась и увидела, что , к моему столику идёт девушка смутно знакомая, но я никак не могу  вспомнить кто она, как её зовут и откуда я её знаю. Девушка плюхнулась на стул рядом со мной и рассмеялась. – Что не узнаёшь?
        - Нет, извините. Напомните, пожалуйста.
         - Да, подруга, стареешь? С памятью проблемы? Я тебя сразу узнала. Я Светка, мы с тобой в одной школе учились, в параллельных классах. Я в Б, а ты в А. Ты у меня ещё в девятом классе парня увела Валерку, помнишь? Вот я тебя ненавидела!
         Я вспомнила её. Тогда она была худая, в очках, с брекетами на зубах вызывающе одетая, хамоватая девочка, которая меня постоянно задирала и высмеивала. Этот Валерка ходил за мной хвостиком, но мне не нравился, а она ходила хвостиком за ним и не нравилась ему. Сейчас передо мной сидела просто ослепительная красотка. Глаза ярко синие, волосы рыжие, точёная фигурка, яркая одежда. Я никогда бы её не узнала.
         - Привет. Хорошо выглядишь. – Я не знала о чём с ней говорить. Подругами мы не были, а вспоминать о Валерке или нашей неприязни друг к другу, не хотелось. Что ж так не везёт? Два дня то ураган, то возвращение домой, практически ссора с родителями и тут ещё Светка.
          - А ты что-то не очень. Бледная, мокрая, как курица. Вот сейчас бы с Валеркой встретиться. Я думаю, он на тебя бы и не взглянул.
          - Всё сказала?  Тогда прощай!
          - Ой, ты смотри, она научилась огрызаться. Кто бы мог подумать? Раньше такая из себя тихоня была, только сопли жевала.  Не всё сказала! Знаешь, что ты мне всю жизнь испортила?
         - Слушай, столько лет прошло, почти десять, а ты все забыть не можешь?
         - Забыть?! Да ты знаешь, что  я готова была на всё, лишь бы он был со мной? А он мне говорил –«Если Катя пойдет с нами гулять, то я пойду, а если нет, то не пойду. Если Катя пойдёт в кино, на танцы, в парк, то я тоже пойду, если нет, не пойду». А я билеты покупала, придумывала, что ты, то уехала, то заболела. Всё бесполезно. Я смотрела на тебя и не понимала, что в тебе есть такого, чего нет у меня? Размазня, тихоня, правильная до  тошноты. Я тебя ненавидела и завидовала тебе. Я бы от счастья умерла, если бы Валера, хоть раз посмотрел на меня, как смотрел на тебя.  Но, он не смотрел. Я не понимала, как ты можешь отвергать его? Ты и мизинца его не стоишь!
         - Слушай, ты ненормальная? То есть если бы я принимала его любовь, ты была бы счастлива?
         - Что?! Это ты ненормальная!
          - То есть в любом случае я виновата?  Слушай, если он тебе так нужен, ты теперь красотка, найди его и завоюй. У тебя есть все шансы. Он мне тогда был не нужен и сейчас тем более.
          - А ты думаешь, я не пробовала? Я для кого линзы вставила, волосы покрасила, пластику сделала?  Встретились на вечере встречи с выпускниками, ты же туда не ходишь. А он всё ждёт. Сам сказал.  Сказал, что даже у дома твоего тебя караулил сколько раз, но так тебя и не увидел. Весь вечер снова только о тебе говорил. Катя это, Катя то, а на меня нулём.
          - Ну и чем я тебе могу помочь?  Ещё раз повторяю, он мне не нужен. На нас уже обращают внимание, перестань кричать.
         - Пусть обращают, мне плевать.
         - Прекрасно. Я пошла. Будь здорова.
         - А ты! Будь ты проклята! Ненавижу тебя!
         Я оставила на столе деньги и быстро пошла к выходу. Все, кто сидел в кафе, смотрели мне вслед, перешёптывались. Щёки у меня горели огнем, руки тряслись. Я выскочила под дождь и побежала к бутику напротив, потому, что на улице резко похолодало, по ощущениям было не более 11 градусов. Там я купила себе зонтик, джемпер, и пошла к метро. Погуляла, называется, пришла в себя. Денег потратила не меряно, нервную систему добила. Я про этого Валеру  ни разу не вспомнила, а он оказывается, все сохнет по мне. Смешно. У дома караулил.  Вот так и не подозреваешь, а оказывается ты виновата в том, что у одной жизнь, о которой ты не вспоминала несложилась и у другого, о котором забыла думать - тоже. Да ты Катя, оказывается роковая женщина. Тебе завидуют даже сейчас, спустя столько лет. Опять зависть. Везде зависть. Неужели без неё невозможно жить? Знала бы эта Светка, что у меня нет ни семьи, ни детей, практически нет работы. Чему завидовать? Ну и хорошо, что не знает, а то бы злорадствовала.
         Я пришла домой, села на диван и задумалась. Что делать с оставшимся отпуском, с работой, да и вообще с жизнью. До этого отпуска я как бы плыла по течению, особо не задумываясь. Есть профессия - хорошо, работа - замечательно, родители - прекрасно, какие-то поклонники, друзья – чего ещё надо? Ну, что-то не устраивает, что-то раздражает, но не смертельно же? И вот оказалась на перепутье. Устроила бунт родителям, перессорилась на работе, прогнала всех поклонников. Как оказалось у меня и друзей настоящих, и тех нет. Есть приятельницы и приятели для времяпровождения. Есть высокооплачиваемая работа, которая не доставляет удовольствия и с которой тоже практически уже попросили.
             Я спросила себя - и ты хочешь прожить так всю жизнь? Цепляться, подстраиваться, идти на компромисс? Не быть самой собой, везде кроме дома быть в маске? Зачем? Кому нужна такая жизнь? Да, возразила я сама себе, но ведь практически все так живут. Говорят, не то, что думают, делают не то, что хотят, живут не с теми, кого любят. Говорят, так устроен мир. Так это мы же его и устраиваем. Мои родители, в большей степени отец, он прожил свою жизнь пытаясь постоянно угодить своей матери, потакая ей и её снобизму. Да, он оградил свою жену, мою мать от унижений, не приводя ее в родительский дом, но и не встал на её защиту полностью. То есть не сказал, что либо вы её принимаете, либо я не прихожу к вам. Пошёл на компромисс. Водил меня к ним, зная, что я там нелюбимый ребёнок и знаю об этом. То есть травмировал моюдетскую  психикуосознанно. Ради чего? Чтобы соседи сказали – «Вот какой заботливый и внимательный сын вырос. Продукты привозит, внучка к ним приезжает, а они принимают, хотя и мать у неё плебейка» и завидовали таким отношениям родителей и сына.
             Я ездила на отдых с родителями последние лет 10, понимая, что это не моё, и мне нравиться другой вид отдыха. Зачем? Чтобы не обидеть и создать видимость дружной семьи. Чтобы нам завидовали окружающие. «Смотрите какие они! В походы ходят, всегда вместе». Ради амбиций дедушки, бабушки и отца я пошла в медицинский, хотя хотела на исторический. Зачем? Это моя жизнь, я её буду проживать. Опять же, чтобы окружающие завидовали и говорили – «У них династия уже бог знает в каком поколении. Все врачи. Как здорово!». В результате я обрекла себя на нелюбимую работу. Даже в личных отношениях я не логична. Ведь мне понравился Вадим. Очень понравился. Но, я решила, что он обычный спасатель, то есть неровня мне, такой учёной-приучёной, умной-приумной, а значит, зачем он мне? То есть, получается, я тоже снобка? Для меня образование, место жизни и работа важнее человека? А как же? Мне же должны завидовать. «Ты знаешь, кто у неё муж? Нет? Ты, что?! Он же…».  А иначе, будет стыдно перед близкими, подружками, коллегами. А почему? Они, что, знают его лучше меня? Они его любят? Почему нам всем так необходимо одобрение окружающих, их зависть, неважно белая или чёрная? Тогда чем я лучше родителей и бабушки с дедушкой? Или лучше коллег, которые мне завидуют? Ничем. Но, жить, не подстраиваясь, не подлаживаясь под установленные стандарты жизни сложно, практически невозможно. Если бы мы жили в вакууме. Но мы живём в обществе. А в обществе свои правила и законы. Даже в служении Богу, в отречении от мирской жизни, в монашестве свои жёсткие правила и законы, которые нельзя нарушать. Человек может какое-то время прожить один, но недолго. Человеку необходимо общение, еда, одежда, жилье, лечение, внимание. А всё это возможно только в обществе себе подобных. Отсюда и угодничество, приспосабливаемость к обстоятельствам, скрытность, обман. Зависть к тому, кто успешнее тебя, умнее, богаче, красивее, сильнее.
            Говорят, что зависть не так уж и плоха, она стимул прогресса. Каждый стремиться быть лучше другого, успешнее, богаче любым способом. Отсюда предательства, обманы, сплетни, оговоры, убийства, войны. Ноя не хочу идти по головам, приспосабливаться, улыбаться, когда хочется кричать. Я не хочу хвалить и восхищаться если не за что, но человек выше тебя по должности или если ты зависишь от него в чем-то. Да, я всего этого не хочу, но… .да, всегда есть но. Я люблю своих родителей и мне не хочется их обижать. И поэтому я иду против своей воли, напрягаю себя, что-то приукрашиваю, что-то скрываю. На работе та же картина. Я вижу, что у этой дамы ничего не болит и она просто мучается дурью, ей скучно, надо убить время, поэтому она и пришла ко мне. Она не больна.  Мне бы её послать, а я улыбаюсь ей, назначаю витамины, антиоксиданты и назначаю следующий прием. Врачебная этика и деньги, которые она платит клинике. Если я её пошлю, меня уволят. Вот сегодня, я могла вообще не разговаривать со Светкой, а я практически оправдывалась. Мне было стыдно, что люди слышат этот скандал. А почему? Не я же его устроила. Но сработал инстинкт  окружения. Что скажут люди? Но они меня не знают. Какая вроде бы разница?  Получается есть разница. Ладно, бог с ней со Светкой, людьми в кафе и коллегами на работе, надо идти к родителям. Они теперь там с ума сходят, что с их дочерью случилось, гадают. Не буду ждать до завтра. А завтра уже буду решать, что делать с работой, отпуском и Вадимом.

           Глава 5

           Родители встретили меня настороженно. Мама улыбалась, говорила преувеличенно радостно, то и дело поглядывая на отца. Отец делал вид, что что-то ищет в шкафу, отвечал матери тоже преувеличенно громко, даже со смехом. Они рассказывали мне про соседку, которая вышла с мусором к мусоропроводу, а дверьзахлопнулась и соседке пришлось вызывать МЧС. Приехали с МЧС, вскрыли замок, а потом оказалось, что ключи от двери были у соседки в кармане халата. Я слушала молча, улыбалась в ответ и ждала что будет дальше, когда рассказ закончится. Несколько минут в комнате стояла полная тишина, после чего мама робко спросила:
          - Доченька, ты как? У тебя всё нормально?
          - Да, у меня всё хорошо мама. Я понимаю, вы с папой ждёте моих объяснений. Уверяю вас, мои любимые родители, со мной все нормально. Просто я повзрослела и у меня появились другие приоритеты в жизни. Человек же меняется с возрастом, правда? То, что нравилось раньше, перестает нравиться и наоборот. А то, что и так не нравилось и раньше, сейчас вызывает уже полное неприятие и раздражение.
           - Например? – в разговор вступил отец.
          - Например – моя работа. Ну не моё это врачебное дело. А сейчас она еще наложилась на необходимость приёма скучающих дамочек, ничем не болеющих. Я не хочу заниматься этим делом всю свою оставшуюся жизнь.
          - Иди в больницу работать или в муниципальную поликлинику, там настоящее дело и настоящие больные. – Я увидела, отец начинает сердиться.
          - Папа, дело даже не в больных, мне в принципе не нравиться эта работа.
          - И что же тебе нравиться?
          - Мне нравиться история. Я люблю копаться в архивных документах.
          Мама всплеснула руками: - Дочка, ты что, хочешь в пыли, грязи копаться? Археологом что ли хочешь быть, черепки собирать?
          - Нет, она хочет сесть в пыльный архив и заработать там аллергию. И скажи мне, кому нужны эти бумажки и знания о том, что было тысячу лет назад? Ты этим кому-то поможешь? Спасешь жизни?
         - И без меня хватает тех, кто их спасает. Ты, например, папа. А я не хочу никого спасать, я хочу просто жить так как мне нравиться.
         - И что тебе еще не нравиться? – Папа уже с нескрываемым негодованием смотрел на меня – Отдых, который мы тебе с матерью навязывали?
        - Да, не нравится. Раньше нравился, а сейчас нет.
         - Да, мать, ей теперь подавай море, ванну с джакузи и «шведский стол» с бесплатной выпивкой.
        - Выпивкой? – Мама схватилась за сердце. – Дочка, ты что, начала пить?
        - Родители, давайте прекратим этот бессмысленный разговор, охи, ахи и всякие предположения. Я 25 лет жила так, как хотели вы, теперь буду жить так, как хочу я. Я выросла, поймите! Это моя жизнь. Вы свою живёте. Позвольте мне прожить свою. Неважно какой она будет плохой или хорошей, но она будет моя. Если это будут ошибки, то опять же мои ошибки, не ваши. Вам же лучше, упрекать не буду. Я вас очень люблю, уважаю, ценю, буду заботиться о вас, вы можете на меня рассчитывать, но принимать решения о своей дальнейшей жизни буду сама.
        Родители смотрели на меня, как на умалишённую. Я поняла, они привыкли, что я делаю всё так, как они скажут, никогда не перечу, со всем соглашаюсь. Они и сами так жили, никогда не перечили своим родителям. Они в шоке. Надо дать им время, чтобы «переварить» всё это. Папа думал, что я просто перенервничала, поэтому так с ним в поезде разговаривала. А сегодня я снова стану такой, какой они меня привыкли видеть. Поэтому и сердился. Но, в  меня, после этой поездки словно бес вселился, я не могла остановиться.
         - Чтобы для вас не было сюрпризом, сообщаю, что я собираюсь поступить в Университет, получить второе высшее образование и стать историком. Пока учусь, буду подрабатывать. Всё, на мне династия врачей заканчивается. Извините.
         - Ты профессию врача меняешь на неизвестно что? В школе, детей будешь учить истории? Или экскурсии водить по Эрмитажу? А может в археологи пойдешь в грязи ковыряться? – Папа уже практически кричал. – А может в архивах будешь сидеть и пыльные папки разбирать?
         - Всё лучше, чем на больных людей каждый день смотреть, на их страдания.
          - Ты же жаловалась, что у тебя сплошь и рядом только здоровые, и богатые. – Это уже вмешалась мама. – Чем тебе плохо? Зарплата хорошая, работа престижная. Многие об этом мечтать не смеют.
          - Любимые мои родители, дорогие, поймите меня наконец! Вы привыкли работать для того, чтобы жить, а я хочу жить и работать для удовольствия. Бежать на работу и с работы с улыбкой.
          - Это утопия, дочка, - папа с жалостью смотрел на меня. – Один процент из тысячи, когда человек доволен своей работой, даже если она любимая. Ты работаешь в коллективе, а не в вакууме. А в коллективе всегда есть люди, которые завидую, подсиживают, подставляют, оговаривают. Эти разборки делают жизнь и работу невыносимой. Кто-то из-за этого меняет работу то и дело, а кто-то терпит, приспосабливается. Врач, в поликлинике, не в больнице, как раз может избежать этого, потому, как практически весь день сидит один или с медсестрой. С коллегами до работы, после работы несколько минут и все. Больной пришел, ушел. Редко кто скандалит, в основном в рот заглядывают. Я понимаю тебя. Я тоже в молодости бунтовал, хотел мир перевернуть, высот в медицине достичь, круче отца стать. На матери твоей женился против воли родителей. Помощи у них никогда не просил. А в какой-то момент сломался. Проблемы, условности, окружение – всё давило, придавливало. Тебя начал к родителям водить, сам ходил выслушивал, терпел. Видел, как тебя коробит их отношение, что тебе там плохо, видел, что твоя мать чувствует себя ущербной, наращивает комплексы, из-за того, что её не принимают и молчал. Знал, что ты не хочешь идти в медицинский, но уговорил. Как же, иначе мои родители будут недовольны, надо соответствовать. И с отдыхом, ты тоже права. Почему ты должна проводить свой отпуск так как нравиться нам с матерью? И ты права, это твоя жизнь. Живи, как хочешь. А мы всегда тебе поможем и поддержим. Набивай шишки, наступай на грабли, пробуй всё. Прости нас. Дерзай, дочка! – Отец тяжело опустился на стул. Он как-то сразу постарел лет на десять и стал выглядеть на свой возраст.
           Я вначале растерялась, потом заплакала, обняла родителей, мы попили чаю, поговорили ещё с полчаса, и я поехала домой. Настроение было с одной стороны приподнятое, с другой тревожное. Я радовалась, как ребёнок, который впервые сам завязал шнурки на ботинках. Я отстояла свою жизненную позицию. Я крутая! Но  тревога не покидала меня, а к ночи, настроение испортилось совсем. После полуночи у меня началась практически паника. Пока я отстаивала свою точку зрения, все казалось лёгким и понятным. А теперь, когда мне сказали – иди, делай, что хочешь, я растерялась. Куда идти, зачем? Второе высшее образование – легко сказать. Это снова учиться 4 года. Сессии, зачёты, гора учебников, ночи без сна, практика, диплом. А дальше что? Отец прав, куда идти работать?  Дети, школа, вообще не моё. Архив? Наверное интересно. Читать древние документы, анализировать информацию, писать статьи. Но, с другой стороны, всю жизнь просидеть с бумажками? И платят там копейки. Жить, во всем себе отказывая? Археология? Снова жить в палатках, с комарами и слепнями в дождь и зной? Двадцать лет каждое лето так проводила. Научным сотрудником в каком-нибудь музее? Там надо защищаться, писать кандидатскую, докторскую, иначе смысла нет. Защиты, нервы, стрессы. Оно мне надо? А главное, для чего, бумажки, что я кандидат наук? И что же получается? Весь мой бунт был, как буря в стакане воды? Просто чтобы доказать родителям, что я взрослая и сама буду решать, что мне делать? Получается, так. Поздновато взбунтовалась.  Катализатором явилась наша поездка с отцом и ураган или то, что произошло на работе? Видимо, всё вместе. Накопились усталость, недовольство окружением и собой, стресс, испуг, одиночество. Зависть.
           Да, я завидовала родителям, их любви, взаимопониманию. Они всегда вместе, заботятся друг о друге. У них общие интересы, мысли, желания.  А я одна, у меня ничего не получается с мужчинами. Отца и маму ценят и уважают на работе. У меня ничего не складывается и с коллегами и ценить меня не за что. Я действительно высокомерна, всегда настороже, жду подвоха с их стороны.
             У меня замечательная профессия и работа, но я отношусь к ней с пренебрежением и недовольством. Пациенты вызывают во мне глухое раздражение. А почему? Потому, что я предвзято отношусь к их жалобам. Я считаю, что они бесятся с жиру от того, что им скучно. А, может, это не так? Может эти дамы и богаты, но живут в постоянном стрессе. Надо хорошо выглядеть, не болеть иначе муж найдет моложе и здоровее. Они просто бояться, так же, как и я остаться одни. Мне бы пожалеть их, а я злилась, что они отнимают у меня время. Но, это было рабочее время! Мне за это платили. Холёные мужчины, которых беспокоит прыщик на носу или усталость. И что? Они заботятся о своём здоровье. Разве это плохо? То есть я эгоистка, думающая только о себе и своих «проблемах», которых, в принципе нет. Получается, это я бешусь с жиру?.
             У меня запоздалый переходный возраст? Я бунтую, противоречию, ставлю условия, настаиваю на своем. А когда мне говорят – давай, действуй, вперёд, мы тебе не мешаем, живи, как хочешь, то и действовать не очень-то и хочется. И походы с родителями мне нравятся. Так здорово вечером сидеть у костра и петь песни под гитару. Здорово есть печёную картошку, уху с дымком с костра, пить чай на травах, купаться в реке и просыпаться с восходом солнца. Да, на этот раз не повезло с ураганом, с настроением из-за работы, но это произошло практически впервые. Мы были без мамы, и я испугалась за отца.
             Работа. У меня замечательная работа. Ну, уволят, найду другую. Не уволят, буду работать. В свободное время читать книги по истории, копаться в интернете, библиотеках, для себя. Вадим позвонит, встречусь с ним, а дальше, как получится. Решено, завтра пойду к родителям, повинюсь и попрошу остаток отпуска провести где-нибудь в Подмосковье на Оке или на Истре, чтобы не далеко от Москвы и мама могла с нами поехать. А лежать у моря десять дней на жаре и есть без перерыва, скучно. Родители правы.
              Интересно устроена жизнь. Ты. Вроде живешь, плывёшь по течению, тебя всё устраивает, потом наступает момент, всё начинает рушиться, рассыпаться на глазах. Ты не понимаешь, что делать, как дальше жить и начинаешь искать виновных в своих бедах и неудачах. Конечно же ими оказываются самые близкие и незащищённые, потому что любят тебя. Ими часто оказываются друзья, коллеги, даже незнакомые или еле знакомые люди. Потому, что у них всё не так, всё хорошо, с твоей точки зрения. И ты обвиняешь их всех, а не себя. Ты завидуешь им и поэтому делаешь им больно, чтобы они сравнялись с тобой. Почему им должно быть хорошо, если тебе плохо? Именно так я себя и повела. Как мерзко на душе. Больше никогда и никому не буду завидовать и переносить свои проблемы и настроение на других. Я уже большая девочка и буду справляться со всем сама.
       Может, именно для того, чтобы я всё это осознала мне и дано было пройти через это всё, что со мной случилось в последнюю неделю? Видимо да. Наверное, каждый человек когда-то должен остановиться, чтобы понять, как он живёт, для чего живёт, осознать это и двигаться дальше, а не просто плыть по течению, копя в себе раздражение, злость и ненависть. Осознать, что ты не пуп земли, во круг которого всё вертится. Понять, что вокруг тебя люди. Если можешь, помочь, поддержать, то надо это сделать, а не проходить мимо с высоко задранным носом. А именно так я себя вела до сегодняшнего дня и с коллегами, и с Вадимом, и в школе. Поэтому и подруг настоящих нет и друзей. Они чувствовали моё высокомерие, снобизм.  Я действительно считала их менее умными, образованными, компетентными. А почему? Графиня, как есть графиня, коллеги правы. Думала всегда только о себе и своих запросах и все мне были что-то должны, а я никому. Дворянка, блин. Простите меня все, кого обидела. Простите.
        И тут зазвонил телефон. Это был Вадим.
        - Привет, Вадим. Встретиться? Конечно, я не против. Где? Хорошо, скоро буду. Жди!