Валентина

ВАЛЕНТИНА
Студенты медицинского института, в перерывах между занятиями, переезжают из одной клиники в другую. Занятия по терапии, хирургии, неврологии шли в профильных клиниках – в разных районах Москвы. По дороге в клинику - делились новостями, обменивались шутками со студентами своей группы; юношами и девушками. За долгие годы учебы, сложились дружеские отношения - казалось, что во время работы в клиниках, многие представляли свою жизнь в паре с однокурсницей.
 Примеров за время учебы было много, когда супружеские пары работали в одной клинике, даже династиями - работали в медицинских учреждениях. Уже на пятом курсе, некоторые студенты сочетались браком и даже имели маленьких детей. Была пара, которая уже после четвертого курса имела ребёнка и продолжала успешно учиться, а после окончания института уехали работать в районную больницу, города Петушки.

 В СССР проблема с жильём была острой, только с приходом к власти Хрущёва Н.С. - жилищная проблема стала не такой острой, но так и не решённой. Решить вопрос с работой и отдельной квартирой молодым врачам, после института, было чрезвычайно трудно. Геннадий, всецело отдаваясь учебе, даже и не думал о семейной жизни, занимаясь в хирургических кружках; в институте Склифосовского у В.П. Демихова, и у Б.В. Петровского, в Первом Медицинском институте Москвы.

  Когда навещали родившегося малыша, у студентов соседней группы, радовался вместе со всеми. Но мысль, как же студенты будут учиться, и растить малыша - не выходила из головы.  Но молодожёны  хорошо учились, малыш рос и через год уже ходил и говорил. Когда, на кафедре пропедевтики смотрели детей, представить не могли, что их родители такие же студенты – как и мы. Появление ребенка у студентов соседней группы, был примером для восхищения.
 А ларчик то открывается просто, пояснил  друг Рудольф, надо тебе влюбиться, жениться - и все дела. Я тебе советую найти такую девушку как моя ткачиха - улыбаясь, продолжил Рудольф.
 - Что за ткачиха? ты рассказывал, что у тебя литовка - удивленно посмотрел на друга Геннадий.
- Она у меня святая, как Харитина Литовская, кстати, 18 октября, православные отмечают « праздник первых холстин» раньше, по всей России  отмечался этот праздник. Заканчивалась уборка урожая, женщины садились за прялки, готовить шерсть для одежды, вот и моя Раиса, как святая Харитина ко всему приучена, всё умеет в домашнем хозяйстве.
 – Я познакомился с ней на Трехгорке, изучали профвредности, до сих пор восхищаюсь своей «ткачихой», теперь она то же студентка, политехнического института, закончил историю своего знакомства Рудольф.

- Да где же мне встретить  Харитину, как твоя Раиса, вздохнул Геннадий.
- А вот поедем на практику, после пятого курса, на периферии и найдёшь Харитину, подмосковную – смеясь, объяснил Рудольф.
 А ведь  мне уже двадцать пять, задумался Геннадий, пора искать подругу. Всё книжки, лаборатории, больные, ночные дежурства – даже жалко стало себя, и неожиданно искрой  отозвалось в глубине души, никакой личной жизни, в корне надо изменить жизнь. Но не ехать же в Трехгорку, за ткачихой.
- А Рудольфу сказал « тут один больной предлагал билеты в Большой театр, может быть - сходим, приглашаю и вас с Раисой».
- Рудольф, не задумываясь, ответил «спасибо за приглашение, мы люди простые, лучше в кино сходим, а ты посети Большой Театр, может быть - балерину найдешь».
- Кстати, обрати внимание на Свешникову Аллу, она с тебя глаз не сводит, сказал Рудольф.
- Да, Рудольф, это еще началось с биохимии, она помогала мне решать задачи. Все студенты знают, что у неё отец профессор на кафедре физиологии, но я к ней равнодушен, она обычная девушка, нет в ней особой женственности.

 –Ну, тогда на Ларису Гонтарь, первую красавицу в институте, продолжал Рудольф.
 – С первой красавицей еще сложнее, поступив в институт, на первом занятие изучали позвонок, парами. Преподаватель, выбрал меня с Ларисой и дал нам позвонок. Первое занятие закончилось через час, на этом позвонке я по уши влюбился в неё,  эта любовь продолжалась два первых курса. На лекциях я смотрел на неё как на богиню, а после лекции старался не попадаться ей на глаза. Что это было? – скромность, страх, трусость, не мог понять. А она дружила с отпрысками богатых родителей, ты же знаешь Рудольф, нам с тобой – прошедшим суровую армейскую школу, было не до прогулок с такими красавицами, тем более у неё отец военный атташе в нашем Посольстве, в США. Закончилась моя любовь после второго курса- погасла, перегорела, перестала светить как лампочка. Правда, ещё долго теплилась холодным светом - остывая. Да и как я мог с ней ближе познакомиться, вед шесть лет учиться; один курс, одна 22 группа. Ты, Рудольф, поэзией не увлекаешься, а я расскажу тебе, как относились классики к женитьбе.
 
Вот послушай, диалог Александра Блока  о первой брачной ночи с женой, после свадьбы, «Сашура, ты меня не любишь? Но почему?» «Потому что это тёмное начало, ты пока этого не понимаешь, но скоро …. Сама посуди: как я могу верить в тебя как в тёмное воплощение, вечной женственности и в то же время употреблять  как уличную девку! Пойми, плотские отношения не могут быть длительными! «Я всё равно уйду от тебя к другим»
 - Начитался ты поэтов, Толстого ещё приведи в пример, Толстой не был таким лириком как Блок. От большого ума это всё, или признак голубизны.   Жаль, ты мне раньше не рассказал про её отца, а то бы я за ней приударил, шучу, конечно, улыбнулся Рудольф. 
- Как знаешь, может быть - в Большом Театре, встретишь и ушёл, попрощавшись.

  Геннадию, предложили билет в Большой театр на «Жизель». Он тщательно готовился, поехал в универмаг Москва, купил немецкий костюм светло – серого цвета, за пятьдесят семь рублей.  И вот подошла суббота. Приехал за два часа до начала, думал посмотреть театр изнутри, не получилось, в театр пускали только за тридцать  минут, до начала.  Знакомый подарил Геннадию билет в пятый пояс, сказав – зрение хорошее, всё увидишь.
 Действительно всё увидел и получил огромное впечатление. Ожидал чисто эстетическое удовольствие, а получил сильнейшую эмоциональную  вовлеченность. Неожиданно, потрясающе сыграно. Все мои соседи сидели с мокрыми от слез глазами. Получилась современная история о любви, страдании, роке. Финал, в котором Жизель не уходит в могилу, а растворяется в природе, а над местом её упокоения вырастают цветы. Вот это Геннадия потрясло больше всего.

 Геннадий увлекался поэзией, но без слез не мог декламировать свои собственные стихи. Даже не думал, что слёзы будут неудержимо катиться по щекам. Конечно сразу же влюбился в Жизель, а в программке, узнал - Жизель исполняла Наталия Бессмертнова. И сразу же влюбился, разве можно было не влюбиться. Как она пела и танцевала, Геннадий так переживал,  так боялся, вдруг она умрёт. Всё кончилось ещё более странно – она растворилась в природе, надежды на встречу улетучились. На следующий день, Геннадий поделился с Рудольфом впечатлениями о балете.
 – Да ты влюбился, вот и носи цветы в Большой Театр, сделал вывод Рудольф.
 – Нет, Рудольф, видно не судьба, два часа сидел, переживал, даже плакал - а любовь улетучилась, вместе с балериной.
– Для семейной жизни тебе надо встретить девушку простую, а ты видишь какой – любовь и слезы, это не для хирурга, возьми мой совет за основу, если влюбился, не плачь.
- Извини, пойду встречать Раису, сказал Рудольф.

 Лето в разгаре, студенты разъехались на каникулы. Геннадий, то же готов был уехать к маме в деревню, но сестра пригласила на свадьбу - выходит замуж. В то, прекрасное время, свадьбы проводили по месту жительства жениха, или невесты. Молодожены жили в соседних подъездах, поэтому гулял весь дом. Музыка, песни, гармони, баяны, гитары, вся самодеятельность своя. Гуляли два дня, да так, что собиралась вся округа во дворе дома «Пчеловодство», на Ленинском проспекте.
На Третий день, Геннадий удалился, по английски, попрощавшись  только с молодожёнами. Надо было готовиться, что бы сдать последние зачеты перед летними каникулами.

 В метро, в субботу вагоны полупустые. В основном молодёжь, весёлые парни и девушки группами, или парами. Наблюдая за ними, Геннадию стало тоскливо, опять один. Немного отдохну и пойду в Библиотеку имени Ленина, подумал он и вдруг мысль его и всгляд остановился на высокой, очень красивой блондинке. Точёную фигурку даже не мог скрыть плащ  типа Болоньи  не для выходного дня, или праздника, белокурые волосы, собранные в пучок как у Брижит Бардо, отливали серебром.
 – Да это же Харитина, воскликнул Геннадий. Никто не слышал восклицания, да и было ли оно, потом вспоминал Геннадий. Девушка стояла, прижавшись к противоположной от выхода двери, отвернувшись от шумящей, веселой компании, как – бы обиженная на что то. Геннадию показалось, что есть, что то общее между ним и этой красивой девушкой.
– Была, не была, сказал про себя Геннадий и подошёл к красавице.
 – Извините, пожалуйста, что Вас так опечалило? Спросил Геннадий.
– Нет, абсолютно ничего, просто я была на субботнике, на овощной базе, разгружали капусту, вот и устала. Геннадий, поделился воспоминаниями об               овощной базе, студентов то же посылали на субботники. Нашлась тема для разговора.  Проехав две остановки, девушка собралась выходить.

- Ну, все сейчас она уйдет, и я её больше не увижу - никогда, подумал Геннадий.               
 – Геннадий, набравшись храбрости, а можно я Вас провожу?
 – Я очень далеко живу, в районе Новые Черёмушки, улыбнувшись - ответила девушка.
 – сейчас так много пишут об этом районе, мне будет интересно посмотреть Новые Черемушки, там новые жилые районы возводятся, поспешил сказать Геннадий.
 – Если Вы интересуетесь новостройкой в новых Черёмушках, можете меня проводить, улыбаясь, сказала девушка.

 Вышли у метро Университет, пошли по Ломоносовскому Проспекту,  разговаривая и шутя, дошли до троллейбусной остановки. Каждые выходные Геннадий выходил из метро Университет, спешил к тете Дусе, жившей в доме «Пчеловодство» на Ленинском проспекте, или к тете Нюре, на Первой улице Строителей, голод не тётка есть захочешь, поедешь и на Сокол к тете Марусе, или на электричке в Пушкино к тёте Леле с дядей Володей. Но у них клопы, к ним часто не поедешь. Приходилось студенту кататься, что бы насладиться домашним обедом. Почему то хотелось рассказать всё это незнакомой девушке, но подумал, вдруг это прозвучит как просьба на обед. Это был бы верх наглости, и так она не послала меня подальше, мелькнула мысль у Геннадия. Прошли мимо ювелирного магазина, где работала сестра Геннадия – Лида.

 – А вот и мой троллейбус, номер 49, сказала девушка. Проехали Ленинский Проспект, рынок Новые Черемушки, Профсоюзную улицу, вышли у метро Новые Черемушки. Долго не решался  спросить, как же зовут это милое создание. За время поездки, как то незаметно представились друг другу. Геннадий узнал, что девушку зовут Валентина. О чём говорили в транспорте, потом трудно было вспомнить, только понял, Геннадий, что ближе Валентины у него никого не было. Может быть только мама, воспитавшая одна трёх сыновей, растившая их одна, без погибшего мужа в Великую Отечественную Войну.
 
Теплый, московский вечер, белоснежные дома в районе  Черёмушек, вызывали радостно, торжественное настроение. Сталинские дома на Ломоносовском и Ленинском проспектах сменились кварталами белых, как бы воздушных домов с широкими проспектами. После старых, кирпичных домов на Малой и Большой Пироговских улиц, эти новые кварталы казались будущим коммунистическим городом, с аллеями посаженных деревьев, клумбами, кинотеатром, детским садом, школой, всё будто вышитое гигантским мастером на гигантском поле. Завораживал вид голубого неба с плывущими облаками, новый город с пятиэтажными домами не загораживал солнечный свет, как на Пироговских улицах. Подумалось, вот что такое советское государство! Как партия заботится о людях, строя новые города по всему Советскому Союзу. Надо вступать в партию, зря во время службы не вступил.

 - Валентина, Вас, что то расстроило, не понравился новый район?
- Геннадий, совсем нет, у меня возник вопрос, как быстро вырос этот новый город?
 – Валентина, этот район Новые Черёмушки построили за пять лет.
 –Геннадий, это фантастика, как можно так быстро построить? Я смотрел передачу о Новых Черемушках, но не знал, что здесь уже живут люди, работают магазины, школы, кинотеатры. А как здесь блестит и пахнет свежий асфальт. Из общежития; в клиники к больным, на лекции, зачеты, экзамены, через улицы высоких, кирпичных домов - весь день не видишь ясного неба, а здесь простор, хочется дышать полной грудью.
 
 Сохранившееся свадебное торжество, как бы  поддерживало смелость в  диалоге с Валентиной. Блеск её голубых глаз, цвет волос с золотистым отливом, стройность высокой фигуры и мягкие манеры в обращении, привлекали и пугали Геннадия. Не балерина ли она? При взгляде на неё, казалось Геннадию? Но то, что такую красавицу, в своей жизни, он ещё не встречал, как молния проносилось в мозгу. Она, казалась Геннадию как Жизель, сошедшая со сцены Большого театра.
 - Странно, неужели такую красавицу могли послать на овощную базу, на погрузку капусты?
До самого вечера гуляли по улицам Новых Черемушек, Геннадий забыл о книгах, оставшихся зачетах, но время неумолимо приближало к расставанию. Как бы набраться смелости и спросить, есть ли у меня шанс еще раз её увидеть, думал Геннадий, но не хватало храбрости спросить.
 – Ну, вот мы и пришли, спасибо что проводили, родители заждались, а вот и моя квартира, сказала Валентина, и  расстались.
 
 – Геннадий, возвращаясь, шёл и ругал себя – как же теперь встретиться с Валентиной, неужели потерял её навсегда. Ведь даже не спросил, может быть, у нее есть парень. Хорошо квартиру её запомнил, но не будешь же сидеть около дома, и ждать её. И вдруг промелькнула мысль, напишу ей письмо, как это делали влюбленные - во все времена и брошу в почтовый ящик. Вечером, сел за стол и начал писать письмо. Красивыми буквами, с вензелями, начинал письмо и тут же заканчивал. Никогда не писал писем девушкам, из армии писал только маме. Нет, не удается написать, ругал он себя, вырывая очередную страницу из тетради. Всё воскресенье он писал поэтическое послание Валентине, но всё не мог подобрать вступительную часть письма, начиная и выбрасывая исписанные листы бумаги.
 
 – А что, если обратиться к Пушкину, Лермонтову, перебирал в памяти Геннадий, известных поэтов? Вот кстати на книжной полке Блок, что же выбрать из его стихотворений. Если из Пушкина взять, будет сразу понятно, что это не своё и не искренне, а вот Блок – это то, что нужно. «Эта прядь – такая золотая, Разве не от старого огня? Вот ещё одно «Мне страшно с тобою встречаться. Страшнее тебя не встречать». Перечитывая; Пушкина, Блока стало понятно – красиво написано, но для другого времени и для женщин прошлого века. Неужели я сам не могу написать, для нашей встречи с такой красавицей, думал Геннадий, глядя на строчку из Блока «И веют Древними поверьями её упругие шелка». Нет, надо своё, советское – ударные стройки, субботник по уборке капусты, упругий плащ -  после субботника, как бы, сошедший со сцены Большого театра. Она же настоящая русская красавица и, наверное, такая же хорошая хозяйка, как Харитина. Рудольфу не буду рассказывать о моей встрече с девушкой, что - бы не сглазил. Отложил в сторону сборники классиков и начал писать.
Я долго ходил в незнакомом саду,
Тянулись ко мне и кусты, и цветы.
Искал средь красавиц березку одну.
И в этом саду повстречалась мне ты.

 Закончил писать на десятом четверостишье, описал планы на будущее, но решил остановиться на первом, глупо описывать жизнь вперёд, когда еще малознакомы.
 Геннадий, на следующий день – в понедельник, после сдачи зачета, поехал в Новые Черемушки, вдруг где - то около дома, надеясь встретить её. Надо было бы спросить номер телефона, да она сама бы предложила, если бы захотела. Время уже приближалось к вечеру,  что то надо решать, заволновался и вдруг вспомнил – стихотворение он забыл дома. В руках была газета Правда, вот на ней и напишу, как искал встречи, ждал - не дождавшись, написал стихотворение на центральной газете Правда. Будет смешно, если из почтового ящика газету вынет кто - то из членов семьи мама, или папа и на этом закончится наше знакомство.

 Я прошу тебя, прости! За невежество такое. Повстречались мы в пути, было небо голубое. Поздний вечер наступил, небо без тебя другое. На газете написал, не было бумаги. В дверь квартиры позвонить, не набрал отваги.  Искренность моей души между строк газеты. А сейчас я ухожу – где ты, где ты, где ты. Я еще к тебе вернусь только в конце лета. Не прощаясь с Вами, уезжаю в отчий дом, к моей милой маме. Геннадий, положил газету в почтовый ящик её квартиры и пошагал в сторону метро, по дороге вглядываясь в прохожих, вдруг встретит её.

 На следующий день, рано утром ехал на электричке в Калужскую область, где его ждала мама, отчим, любимый дядя Нил и его семья. Станция Бабынино 204 километр от Москвы, районный центр через который Геннадий проходил, проезжал на велосипеде, или на лыжах зимой в сельскую школу села Бабынино. Хотел, скорее, встретится с мамой, родственниками, подумал зайти в школу, но решил зайти в следующий раз и пошагал через лес в родное село Сабуровщино. Село, с таким названием единственное в мире, нет такого названия ни на одной карте. По легенде, оно произошло от сборщины, здесь собирались защитники отечества, защищая Родину от войн с монголами, литовцами и другими захватчиками земли Русской.

 Пешком до села Сабуровщино от железнодорожной станции Бабынино семь километров, пройти через два леса и два поля. Один из этих лесов с названием Сеча, здесь сражались русские войска с ханом, все леса здесь носят название; Голубки, Сеча, Поваляево, Забугришки, Закаюшки. По берегам небольшой речушки, впадающей в реку Угру, раскинулось село. До реки Угра 30 километров, в 1480 году все эти поля были истоптаны конями и баранами войском хана Батыя, пытавшимися пройти на Москву. Река Угра была пограничьем, где на левом берегу стояли русские войска, преграждавшие путь на Москву. В истории это известно как великое стояние на реке угре. У войска Батыя кончилось продовольствие, бараны и кони съели и истоптали всю траву, а войско съело всех баранов. В октябре начались морозы, что бы избежать голода,  войско Батыя ушло на юг, в степи. Считается, икона Богородицы, защищает российскую землю от врагов. Это место стало называться поясом Богородицы.

 Геннадий шагал через эти поля и леса, и трепетно торжественное чувство окрыляло его, в пути. Думал, вот бы так пройти здесь с Валентиной, рассказать ей об этих исторических местах, лесах и полях. Рассуждая об истории, о Валентине, о студенческой жизни в Москве, незаметно как подошёл к деревне. Непередаваемый запах трав, обработанной земли, открывшийся вид деревни, наполняли сердце радостью, благодушием. Как же здесь хорошо, тишина и покой, солнце уже садилось, включились фонари на улицах, окна домов светились сквозь фруктовые деревья. Одноэтажные дома, в новой части деревни, с хозяйственными пристройками появились совсем недавно. Однокашник дяди Нила сумел выпросить у Министерства Сельского хозяйства двадцать домом такого типа. Дядя, инвалид войны, был секретарем партийной организации совхоза, для рабочих совхоза ездил в Москву, на своём горбатом запорожце, выбивая эти дома. Геннадий вначале зашел к дяде Нилу и утонул в его объятиях. Тетя Валя, его жена, учительница в деревенской школе, была настолько рада, что слезы радости не успевала вытирать платком. И сразу скомандовала за стол, на что Геннадий предложил.

  - А поехали все вместе к маме и отчиму, в мой отчий дом.
 – Ну что же, ты прав, поехали на горбатом, сказал дядя Нил.
 Государство выделяло для инвалидов войны бесплатно автомобиль марки запорожец, на котором он разъезжал по делам совхоза, а со своего участка вывозил по три мешка картофеля, за один раз. Дядя Нил, был ранен осколками разорвавшейся мины под Белой Церковью в 1942 году, во время наступления наших войск. Ему было 23 года, политруком он поднимал в атаку таких же юных солдат на немецкие окопы. После ранения был комиссован, раздробленное колено срослось, не сгибалось, так и ходил он,  хромая на левую ногу. На запорожце подъехали к родительскому дому, на свет фар вышла мама.

 – Что случилось Нил, спросила мама.
 – Ты посмотри, кого я тебя привез, сказал ей дядя Нил.
 – Ой. Гена, воскликнула мама и бросилась на шею Геннадия.
– Как же хорошо, что ты приехал, не уставая повторять она.
  – Из дома вышел отчим, здравствуй Гена, и стал он обнимать Геннадия.
 –Здравствуй отец, крепко обнял его Геннадий.
 Василия и Геннадия воспитывал Дмитрий Александрович, отец братьев погиб в 1942 году защищая Ленинград. Дмитрий Александрович – добрейший человек, был строгим бригадиром соседнего колхоза Егорьевский. Из той плеяды коммунистов, готовых вынуть своё сердце, не говоря уже о жизни на благо коммунистической идеи, не зная и не понимая её сути. Учиться, да какая учеба – партсобрания каждый месяц и чаще, проводили такие полуграмотные коммунисты. Молодыми ушли воевать, а вернулись - восстанавливали разрушенное войной хозяйство, по два, по три мужика оставалось на деревню, это невозможно представить - тридцать  миллионов мужчин погибло.

  Работали с утра и до глубокой ночи; сеяли, пахали, выращивали животных на фермах. По их понятиям - колос с зерном не должен был оставаться на полях, всё в закрома государства, если какая - то женщина - набрала в подол колосков с зерном, и несла домой, могла попасть под статью. Правда, не было такого случая, чтобы отчим выдал кого то органам. Воспитывая детей, никогда не говорил, делай так, а вот так не делай, он просто, когда что - то делал, всегда напевал.  Его напевы слушали не только дети, на все семейных торжества, он пел - слушая его люди, представляли, что вместе с ним идут защищать Дальний Восток от самураев, брать Берлин, собирать урожай, сражаться в окопах, идти в атаку. Дети, окончили среднюю  школу, отслужили, по три года в армии - в гвардейских частях, поступили в институты, стали настоящими патриотами отечества с твердыми моральными принципами. Вот такой был отчим и воспитал детей твердых в убеждениях, готовых противостоят любым противникам отечества. Воспитывал и всегда гордился детьми, без лозунгов и громких слов.

- Проходите, проходите в дом, я сейчас приготовлю ужин на террасе, засуетилась мама.
 Расположившись на террасе,  стали расспрашивать Геннадия о Москве; был ли у тетушек, у дяди Мити, как они там поживают, трудно ли учиться? Разговор затянулся за полночь, проводив семью Варфоломеевых, родители пожелали  спокойной ночи, и Геннадий уснул на благоухающей постели.
 В шесть утра, замычали коровы, захлопал кнутом пастух, стадо коров погнали на пастбище, Геннадий, понял – теперь не уснуть, пора вставать. Умывшись, вышел на крыльцо, свежий воздух приятно бодрил тело, сделав лёгкую гимнастику - услышал, мама позвала к завтраку.  За завтраком, мужу и Геннадию два по два яйца – вкрутую, сыр и по кружке молока с ароматным хлебом, мама пила чай с сыром и хлебом. За завтраком мама сказала, отец утром отбил две косы, пойдет косить сено.
 – Вот хорошо, что есть вторая коса, я то же пойду - разомнусь, сказал Геннадий.
 - Отец, да ты, наверное, уже забыл, как косить?
 - Посмотрим, но я думаю, эта техника остаётся на всю жизнь, я же косил с 15 лет до самой армии, ответил Геннадий.

 Косили траву для заготовки на зиму, после обеда надо разбить ряды, при стоящей сухой погоде скошенная трава быстро высыхает, её надо потом привезти и убрать в сарай.
– Ты думаешь, только недельку побыть в деревне? Спросил отец.
 – Может быть - смогу и больше, ты меня загружай работой, ответил Геннадий.
 - Отец, до армии ты был талантливым скирдоправом, двухэтажные скирды возводили с первой бригадой совхоза. Если согласишься помочь, я скажу бригадиру, его бригада будет подвозить сено, а ты укладывать и возводить скирды. Сейчас пошла мода, скатывать сено и солому в огромные валы. Но с нашими оврагами лучше сохраняется сено в больших стогах – осенью не мокнет и не гниёт, а аромат от сена не передать словами. Только теперь некому возводить такие стога, всё на европейский манер накручивают техникой, отец вопросительно посмотрел на Геннадия,  продолжая косить, тихонько запел «во поле берёза стояла».
 Геннадий подождал, когда он допоёт первый куплет и сказал «чувствую, пап, ты думаешь меня оставить в колхозе, но уже поезд ушёл, я на четвёртом курсе института, лучше давай посмотрим место для больницы, вдруг надумаю  хирургом здесь работать».
 
– Вот это ты, хорошо планируешь, больница здесь очень нужна, а место – вот оно, два гектара пустуют, до самого совхозного сада, восхищенно ответил отец. За разговорами незаметно подошли к дому, около двора мама доила корову, цинковое ведро звенела от упругих струй молока. Полное ведро молока мама процедила  и разлила в  трёхлитровые банки.
- После обеда пойду на почту и занесу соседям, у кого нет коровы, спешила успеть в обед подоить крову, накормить кур, гусей и поросёнка, а сейчас -  будем обедать, у меня ещё двадцать минут есть, предупредила мама.
- Какая же ты моя мама, восхищались с Рудольфом  его Харитиной, да разве под силу современным барышням выполнять такие нагрузки, Геннадий восхищенно смотрел на маму и молчал.
 – Ты что - то стал задумчивым, повзрослел, стал серьезный. Заметила мама.
 Мама работала начальником почтового отделения связи, всю войну сама разносила письма в свою деревню, помогая почтальонам, и соседние; Серьгиево, Егорьево, Шугурово  и вела домашнее хозяйство. За всю жизнь, ни одного отпуска, ни одного выходного дня, предлагали путевки в санаторий, да разве она могла – оставить на кого - то почту и своих животных, урожай картофеля, чеснока, лука, яблок. Всё телилось, размножалось, расцветало, созревало. Всем нужно было тепло, вода, ласка и внимание, что будет без неё, жизнь здесь остановится и всё начнёт чахнуть и умирать. Так говорил о ней наш отчим – Дмитрий Александрович, он и сам не мог оставить колхоз, даже на неделю, да и желающих его заменить, не находилось.

 – Гена, очнись, ты опять задумался, отвлекла его от мыслей мама.
 – Мне показалось, что у Зорьки глаза влажные, вот даже слеза покатилась, не болеет ли она, спросил Геннадий.
  Наша Зорька, удивительная коровка, это она вспомнила тебя, как ты до армии пас её в лугах, кормил хлебом и яблоками, это слезы радости у неё - видишь, как хвостиком машет, улыбалась мама.
  Как же я раньше не замечал, такие особенности за ней, подойдя к корове, прижался к её мягкой щеке, Геннадий.
 – Мама - за рутиной и загруженностью люди, иногда и в глазах друг, друга искры божьей не  замечают, а надо учиться видеть и слышать ближнего своего, остановиться и посмотреть.
 – Геннадий, никогда от тебя не слышал таких глубоких суждений,  что веришь ты во всех святых, всегда знал, в твоём святом уголке как всегда стоит красивая иконка, рядом лампадка постоянно горит.

 -  Мама - ты помнишь, что осталось от наших красивых церквей в деревнях Сергиево и Сабуровщино, одни остовы. А люди думали, что вернётся православная вера, верили в бога - молились каждый в своём уголке. Такие, деревенские коммунисты как твой отчим, безбожники, их разве можно переубедить. Проповедует коммунизм, а остался совсем один, все деревенские «политработники» спились, или погрязли в воровстве. Всю жизнь мне пришлось молиться в своём уголке, а он не обращал на это внимания. Ни хорошо, ни плохо не говорит, просто не обращает внимания на мою лампадку, иконку. Он добрый, хороший человек, но получивший молодым вирус коммунизма, до сих пор не может от него избавиться. Главное - не принесет вреда ни себе, ни обществу. Много и тяжело работает и мне с ним легко жить в любви и согласии,закончила мама.
 – Можно сказать Вы образцовая семья для нас, ваших детей, такими родителями можно гордиться, выслушав маму, подвёл итог маминых признаний Геннадий и робко спросил.
 
 - Знаешь мам, я хотел у тебя попросить благословения, познакомился с красивой девушкой и сразу влюбился, не будешь ли ты возражать.
 – Мама, как же я могу возражать, или отговаривать, ты же взрослый, самостоятельный, армию отслужил, институт скоро заканчиваешь, решай сам. Если это любовь, конечно надо жениться, мы с твоим отцом через 6 месяцев после знакомства обвенчались, не наша вина, что война загубила нашу молодость и отобрала у вас с братом отца, у меня мужа.
 – Геннадий, спасибо дорогая мамочка, если у нас с Валентиной пойдет дело к свадьбе, я вас с отцом приглашу.
 
Целую неделю Андрей летал как на крыльях, везде старался помочь; на сенокосе, в огороде, за эту неделю уложил сена в два скирда - с двухэтажный дом каждый, вместе с колхозниками. Отвык от тяжелого физического труда на лекциях, да в лабораториях - набил мозоли на ладонях. Пора уже возвращаться, стал волноваться за Валентину, как там она, вдруг пригласят в балет – такую красавицу. Перед отъездом, вечером посидели с родителями за чаем, получил напутствие от отца и мамы, посоветовал им беречь себя.

 Рано утром, Геннадий пошёл по проселочной дорожке на станцию, через лес Сеча. В лесу Голубки обошёл небольшое озеро Круглое, где прогуливали, иногда, уроки и ловили карасей.  Солнце уже просвечивало через вершины берез, закралась мысль – не вернуться ли обратно, но сразу вспомнилась Валентина, прогулка по Москве и сразу заторопился на станцию – не опоздать бы на электричку. До станции дошагал за тридцать минут и на подошедшей электричке покатил в Москву. После тяжелой работы,  на свежем воздухе, в вагоне электричке сразу уснул, проснулся уже при подъезде к Москве, от громкой связи сообщения о прибытии. Вот и закончились летние каникулы в отчем доме, думал Андрей – скоро опять на учебу и надо оформляться на работу в НИИ им. Склифосовского.

 Была предварительная договоренность с кадрами в НИИ им. Склифосовского, а в деканате выдали студенческую справку, что могу совмещать работу с учебой. Однокурсники не понимали необходимость совмещения учебы с работой. Они были сыты, обуты, одеты – что нельзя было сказать о Геннадии. Пусть эти детки просиживают в кинотеатрах, или кафе, а мне надо учиться и работать, думал он. А самое главное – хирургическая практика, даже присутствие на операциях повышает уровень знаний и уверенность в своих силах. Особенно ночные дежурства, участие в оказание экстренной хирургической помощи больным. Поступивший больной нуждается не только в сочувствие, но в первую очередь уверенной и грамотной работы персонала. Если, больной в твоих глазах увидел страх, или суетливость мысли, неуверенность движений – установить правильный диагноз будет гораздо сложнее. В общем, решил совмещать работу с учёбой.

 Приняли на работу в третье хирургическое отделение НИИ им Склифосовского, на должность медицинского брата. Первое ночное дежурство без сна и отдыха, не успевали принимать больных с переломами, ножевыми ранами, аппендицитами. Три хирургических отделения - администрации приходилось госпитализировать больных с травмой в хирургию и наоборот. Поэтому и название институт имел – Скорой медицинской помощи. Институт старый, требовал капитального ремонта. В 1965 году еще встречались деревянные больницы, после войны все силы были брошены на восстановление экономики, а финансирование медицины по остаточному принципу. Но слава об институте шла далеко за пределы Советского Союза, приезжали и Итальянцы и Французы. Не случайно, ведь здесь работали; С.С. Юдин, Б.А. Петров, В.П. Демихов – родоначальники травматологии,  ожоговой медицины, трансплантации.

 После дежурства, лекция на кафедре акушерства и гинекологии, читал профессор К.Н. Жмакин. Геннадий забрался на последний ряд, если вдруг усну, после бессонной ночи, как рассказывал, потом студентам, не будет так стыдно перед известным профессором. Но, на удивление внимательно прослушал всю лекцию. Правда, со сном пришлось побороться, после лекции зашёл в буфет, купил батон хлеба за 13 копеек, бутылку кефира, теперь бы добраться до тети Зины, на Первую улицу Строителей к ужину, а потом поехать в Новые Черемушки, мысли о красивой девушке – её походка, золотистые волосы, стройная фигура, не давали сосредоточиться. Вместо метро Университет, доехал до метро Октябрьская кольцевая и уснул, проснулся у метро Новые Черемушки. Спал 15 минут, да так сладко, то ли кефир подействовал, то ли ночное дежурство, но почувствовал - что готов горы свернуть.

 Да и день был такой чудесный, солнце играло с облаками, или облака с солнцем, а просто была пятница - поэтому приподнятое настроение, легкость в движениях, полная свобода – казалось, что ты один на белом свете и перед  тобой весь мир, подаренный одному тебе – Создателем. Подойдя к дому, решил позвонить, номер квартиры 325, позвонил и на звонок открывает дверь, Геннадий потерял дар речи, с трудом произнёс - здравствуйте, перед ним стояла Валентина. В проеме двери стояла русская царица, черты её лица были настолько совершенны - казалось, что это икона. Лёгкий румянец щек, голубые глаза, ровный носик, лицо обрамляли золотистые волосы.
Грудным голосом, с улыбкой на лице, «Входите, пожалуйста, Геннадий, я только что приготовила обед, родители уехали на дачу, вот к их приезду и занималась кулинарным творчеством».
 «Если не возражаете, вместе пообедаем, я весь день убиралась и готовила обед» «Конечно, я с большим удовольствием пообедаю с Вами, я большой любитель покушать, правда - сегодня съел батон хлеба и бутылку кефира выпил», улыбнулся Геннадий, а в голове пронеслось « Да это же настоящая Харитина, которая умеет готовить и квартиру убрать».

 За обедом, Геннадий нахваливал украинский борщ, который последний раз кушал у мамы неделю назад.
- Геннадий, «очень и очень вкусно - а приготовлено, будто из овощей только что снятых с грядки».
- Валентина, «Вы правильно заметили, родители с дачи привозят свежие овощи, полезно для здоровья, так ведь – доктор».
 Геннадий, «конечно, ведь в свежих овощах сохраняются минералы, витамины, а самое главное нет нитратов».
 Геннадий, раскрасневшись, продолжал активно работать ложкой, поглощая борщ и остановился - увидев, что Валентина внимательно смотрит на него, не кушая.
Геннадий, что с Вами, почему Вы не кушаете, такой наивкуснейший борщ?  Валентина, смущенно улыбнулась, а не кажется ли Вам, что в борщ я не положила соль.
- Соль и сахар, белая смерть, быстро нашёлся  Геннадий, соль  на столе, по вкусу можно добавить, мне кажется было очень вкусно,  если Вы не возражаете, после такого вкусного обеда можем пойти погулять.
- Валентина,  только сейчас помою посуду, и можем пойти.
  Ну, настоящая Харитина, аккуратная, хорошая хозяйка, вкусно готовит, а какой характер ровный, спокойный, безо всяких экивоков, рассуждал про себя Геннадий.
 – Валентина, вот я и закончила, сейчас  переоденусь, для прогулки и можем пойти гулять.

 До самого вечера гуляли вдоль Битцевского парка. От Зелёных берёз и молодых елей исходил душистый аромат, прохлада парка приятно освежала. Геннадий потом даже не мог вспомнить, о чем конкретно говорили, но было приятно в общении и весело, да и что вспоминать, о чём говорили, когда тебе 25 лет, а ей двадцать. Во время прогулки, пришли к общему заключению – будем встречаться чаще. Встречались часто; гуляли по Москве, ходили в гости к подругам Валентины, но чаще всего в клиниках института. Она заинтересовалась медициной и ходила вместе на лекции с нашей группой, а иногда одев медицинский халат, присутствовала на занятиях. Лекции по педиатрии читала Домбровская, уже пожилая известная профессор. Валентина с Геннадием сидели на самом верхнем ряду, слушали лекцию и Геннадий замечал, как Валентина поглощала слова профессора.
 – Геннадий, послушай, может быть тебе то же поступить в медицинский институт.
 - Валентина, мне очень интересно, но я боюсь, крови и не могла бы заниматься в анатомичке.
 А однажды, она решила пойти с Геннадием на  дежурство в НИИ им. Склифосовского, побыть в клинике до вечера и вернуться домой. Закамуфлировав её под медсестру, она помогала разносить лекарства по палатам. Но, к вечеру изрядно устав засобиралась домой.

 – Ехать уже поздно, оставайся со мной на дежурстве, предложил Геннадий.
 - Сегодня освободилась палата люкс – Валерия Брумеля, он уехал в город Курган, на консультацию к профессору Илизарову Г.А., у Валеры оскольчатый перелом наружной лодыжки, а профессор использует новый метод лечения компрессионными аппаратами, вот на сегодня палата свободная, предложил Геннадий - остаться.
 Валентина расположилась в палате Брумеля. Геннадия вызвали в операционную. До шести утра, в операционной менялись бригады хирургов – скорая помощь, подвозила больных  со Сретенки с ранением грудной стенки. Трое больных с проникающим ранением грудной стенки, у одного тампонада сердца, после ранения остро заточенной велосипедной спицей, Всех троих удалось спасти, после операции много времени пришлось записывать протоколы за ведущим хирургом. В шесть утра - Геннадий осторожно приоткрыл палату Брумеля, но Валентина сидела за столом решала кроссворды.


 – Доброе утро! Приветствовал её Геннадий, я думал - ты ещё спишь?
 – Валентина, я всю ночь не спала, за это время прочла историю НИИ им. Склифосовского,  была потрясена историей создания и трагической любви - простой крестьянки Прасковьи Жемчуговой и графа Николая Петровича Шереметьева.
- Прасковья была такой доброй девочкой, что последние гроши отдавала бедным. Влюбленный в неё граф построил странно приемный дом для помощи страдающим нищим и больным. Когда в 1893 году Прасковья Жемчугова умирает от туберкулеза, безутешный граф поручил из странно приёмного  дома сделать памятник. Так ф в 1810 году этот дом переименовали в Шереметьевскую больницу. Здесь лечились раненые русские воины и французы после оккупации Москвы, кстати - французы разграбили и осквернили здание, в котором лечились.
 Всё это прочла Валентина и рассказала Геннадию. Геннадий, в ответ поведал свои познания в истории НИИ Склифосовского.

 –  В 1919 году здесь открылась станция скорой помощи. А знаешь ли ты, что здесь в 1924 году лечился Сергей Есенин по поводу раны руки и написал письмо маме «ты еще жива моя старушка? Жив и я привет тебе привет».
 – Валентина, вот теперь и я знаю, в какой знаменитой больнице ты работаешь, не случайно здесь лечится чемпион Мира, мировой рекордсмен по прыжкам в высоту – Валерий Брумель.
  Сдав дежурство, вышли на садовое кольцо - ранний час, а вереницы троллейбусов и машин уже везли  людей на работу.
 –  мне на занятия по фармакологии, на Пироговскую, сказал Геннадий.
 – Валентина, а мне на работу в Госбанк, на Неглинную, я в компьютерном отделе работаю, можем поехать на одном троллейбусе, только я сойду раньше.
 Проехав две остановки попрощались,  договорившись встретиться завтра.

 После ночного дежурства Геннадий, клевал носом на занятиях по фармакологии, но рецепты в тетради старался писать без ошибок. Преподаватель сразу предупредил, что с ошибками выданный больному рецепт, грозит уголовным преследованием. Вот так и учились, везде врача поджидали опасности, приходилось всё учить назубок (как говорится). Кто не смог, или не успевал, таких студентов отчисляли. Многие и сами уходили в другие вузы, или после получения дипломов уходили из медицины. Не у всех получалось учиться хорошо, надо быть совершенным во всем. Чтобы освоить массу предметов таких как;
Физика – первокурсникам казалось, этот предмет совсем не нужен, разве только в физиотерапии. Никто и не мог подумать тогда, что медицина будет развиваться так стремительно. Иван Антонович Ефремов в 1957 году в романе «Туманность Андромеды» высказал массу идею «прыгающего скелета» на основе физики и механики. В повести «Сердце змеи» описал насекомообразного  хирургического микробота, способного проводить операции внутри организма. В рассказе «Атолл Факаофо» он фантазировал на тему подводной телевизионной трансляции. Читали фантастику Ефремова и не верили, что это коснётся медицины.


  Химия органическая – привлекала внимание лекциями профессора Дебова, студенты перешёптывались и спорили, одни говорили; Сбарский и Воробьёв бальзамировали,  другие – Сергей Сергеевич Дебов. В те годы всё было настолько засекречено, что узнать - кто бальзамировал Ленина невозможно. Но,  что С.С. Дебов участвовал в бальзамировании И.В. Сталина, нам намекнул - преподаватель кафедры, под страшным секретом. Органическая химия – увлекательная наука. Поняв цикл Кребса, легко представлялось переход белков в жиры, жиров в белки, глюкозы в кровь из крови в мышцы. Поймешь, как работают АТФ (аденозинтрифосфорная кислота), и АДФ (аденозиндифосфорная кислота) и органическая биохимия становиться праздником.
Язык латинский – трудный, но необходимый для врача, так убеждали преподаватели. Всех смущал своей агитацией за Эсперанто Анатолий Мартынов. Его не смущало то, что этот язык создан искусственно в 1887 году польским врачом Людвиком. Названием языка послужил псевдоним Эсперанто, что в переводе означает «Надеющийся». На этом языке разговаривают от 2 до 16 миллионов человек, в Прибалтике, Корее, Китае. За три месяца удалось выучить два десятка слов, но зато Анатолий произвёл фурор. Все указывали на него, говоря – вот этот студент говорит на Эсперанто. Правда, латынь он пересдавал три раза.


 Язык иностранный – конечно ближе всего к латыни английский, или французский, слова звучат по - иначе, но медицинские термины похожи, или близки. С немецким языком, гораздо сложнее, поэтому учебники немецкого языка многие забросили, да и фашистский он, поэтому многие студенты перешли на французский, или английский. Таким образом, образовался  провал в познание языков.
 
Физиология нормальная – функционирование здорового организма, второй курс института. Этот предмет необходимо знать и понимать всем врачам, независимо от специальности, с таких слов начинал лекции П.К. Анохин, ученик И.П. Павлова и В.М. Бехтерева. Закономерность возбуждения тканей, рефлексы, рефлекторные дуги. Что позволяет понять принципы работы скелетных мышц и внутренних органов. Зная физиологию сердца, можно описать любой клапанный порок. Опыты на мышцах лягушачьих лапок, были настолько интересны и убеждали студентов в том, что путь - выбранный в медицину правильный и этот путь на долгие годы. Если перечислить все кафедры и описать, как трудно получить зачёт перед экзаменами нужно написать отдельную книгу, попробую, в уме перечислить остальные кафедры. Насчитав в уме около тридцати кафедр, на которых учился, сдавал зачеты и экзамены и удивился, как же через всё это прошёл.

  После знакомства с Валентиной, все эти науки ушли на второй план, жить стало свободно и легко. Можно было освободить себя от душных залов библиотек, дышать полной грудью на прогулках, посещать кинотеатры, пополнять интеллектуальный запас на дружеских встречах вместе с красавицей Валентиной.
 Глядя на её фигуру и походку, напоминающую балерину, Геннадий спросил,  не занималась ли ты балетом, здесь и в дальнейшем мы уже перешли, на простое обращение друг к другу.    
- Валентина, я совсем немного занималась в ансамбле «Берёзка», но мне это не понравилось, и я  перестала ходить на занятия. После упоминания о «Берёзке», Геннадий вспомнил слова Рудольфа, после посещения Большого театра, вот тебе и Харитина, пронеслось в мыслях. Как же встречаться с балериной, придётся учиться танцевать, подумал Геннадий. И вот, на Малой Пироговской, в общежитии студенческий вечер первого медицинского института. Танцы, выступление самодеятельности студенческих коллективов. В танце, Геннадий боялся наступить на ногу Валентине, поэтому весь вечер держался как загнанный, мокрый кролик. Слава богу, она не заметила, или не показала волнения партнёра, но Геннадий оценил деликатность Валентины. Наши отношения быстро прогрессировали, и на предложение руки и сердца, Валентина ответила согласием, так Геннадий рассказывал - студентам по группе и Рудольфу. На следующий день Геннадий поехал в ювелирный магазин к сестре Лидии за кольцами. Лида, просила дать размеры, а она подберёт кольца самой высокой пробы.


 Решили, не откладывая готовиться к свадьбе, родители Валентины посоветовали провести свадьбу у них дома. Геннадий, по согласованию с Валентиной и её родителями, позвонил маме и сообщил им радостную весть, мама сразу же ответила «приедем всем «совхозом». Назначили дату свадьбы, во дворце бракосочетания №1, на улице Грибоедова, на 10 декабря. Геннадий пригласил студентов из учебной группы; Михаила Смелянского, Сергея Быкова, Фуада Ибрагим Мухамеда с женой, родителей дядю Нила с тетей Валей и двумя их детьми, дядю Леню с тётей Лёлей.  Валентина пригласила двух подруг, тётю Нину, сестру Катю с мужем – оперным певцом Большого театра, маму с папой, всего около тридцати человек. Трудно представить, но свадьба, действительно проходила в двухкомнатной  хрущёвке. Как могли - разместиться и праздновать; петь, плясать и веселиться такое количество людей. Но было красиво, весело, искренние речи – родителей, родных, друзей и подруг. Музыка, песни, стихотворные пожелания, лёгкое вино и деликатесы собственного приготовления. Особенно выделялся Лев Журавлев, своим выдающимся голосом и дядя Лёня исполняя песни Вертинского. Свадьба осталась в памяти на всю жизнь не только у молодых, но и у всех участников свадьбы. Долгие годы люди, при встречах спрашивали, что – неужели стены в квартире раздвигали, что бы разместить - такое количество поющих и танцующих людей. И сами себе отвечали, видно счастливые стены в этой тесной хрущёвке и счастье молодой семье на долгие, долгие годы.


 После свадьбы время покатилось так быстро; в гости к друзьям, окончание института, работа Валентины, кино, иногда театры. Жить решили у родителей Валентины, её родители сами предложили. Степан Дмитриевич – отец Валентины сделал заключение, что на одном кефире долго не протянете, а Анастасия Николаевна – мама Валентины хорошо готовит. Такой тещи вряд ли кто  встречал; она могла своими руками делать всё; всевозможные хлебобулочные изделия, из рыбы, мяса, птицы. А какое заливное она делала из судака, какие борщи, рассольники, солянки. Весь спектр кулинарной науки хранили в памяти её руки, казалось - именно её руки помнят все рецепты. На даче, выращивала цветы, клубнику, овощи, смородину, малину, яблоки и у неё всё шло в дело. По 40 трёхлитровых банок компотов, соков заготавливала на зиму, ничего у неё не пропадало, не вскрывалось. Тяжелые послевоенные годы научили её выживать, голодное время, безденежье - заставляло приспосабливаться, как прожить. Иногда, она просила, Гена отвези меня на Дорогомиловский рынок, попробую продать клубнику, или яблоки. У неё, на участке, росли разнообразные цветы, особенно хороши были пионы, но продать их никак не удавалось, местные воры обрезали их и увозили на рынок. Она страдала, но никому не показывала душевных переживаний. Господь отпускает мало времени людям -  наслаждаться плодами своего сада. Создал цветущий сад, а что будет с ним после тебя, развитие жизни идёт по каким - то другим, не людским законам. В России, у народа всегда была тяга к земле – кормилице, нечеловеческая спираль технического развития ведет к уничтожению землепашцев, да и самой жизни на планете.


 Построил человек домик, вырастил плодоносящий сад, продолжать бы и совершенствовать его дело, так техническое спираль жизни разбросала детей и внуков; сын стал пилотом, внуки разъехались в поисках счастливой жизни, соседи построили терема в три этажа, закрыв солнечные лучи для сада. Мода на Европу – огромный дом и крохотный газон. Социалистическое государство давало землю для садоводческих участков, что бы население могло прокормить себя в послевоенные годы. С этих участков садоводы собирали урожай для себя и еще сдавали овощи, фрукты, мёд, птицу и мясо государству. Степан Дмитриевич строил дом из отходных материалов; упаковочных ящиков и из чего бог пошлёт (как говорили). Чудовищные грузы таскал на спине, через лес, от станции Хлюпино – цемент, кирпич, доски. У него не было личного времени, выходных и отдыха, не было времени покушать – всё на ходу. Он всё хотел делать так, что бы было лучше, чем у других, сам заливал в формы  бетон, создавая огромные столбы для забора. Это был непосильный, адский труд, это был каторжный – рабский  труд, а ведь во время войны он был пилотом.

 Так советские люди устраивали добровольную каторгу для себя, Смешно читать Солженицина, о его рабском труде в лагере. После лагерей многие «узники» прожили до 80 и более лет, а многие наши дачники умирали, не успев достроить дом. Наш участник войны, уважаемый Степан Дмитриевич умер в 57 лет от рака желудка. Ни во время войны, не в послевоенные годы не удалось ему соблюдать диетическое питание как тем же заключённым Гулага. Пытались лечить, оперировал сам Б.В. Петровский, по просьбе Геннадия, который в то время занимался в кружке по хирургии Первого Московского Медицинского института.
 Пришлось Геннадию возглавить это страдающее семейство, в такие траурные дни. Некогда было задумываться - балерина Валентина, или Харитина. Поехали на дачу, помочь Анастасии Николаевне, поработали на грядках, пообедали, стали собираться домой и заметили, что Валентина ушла, вышла за калитку.
 – Да ушла к соседке, или прогуляться, пойди, пожалуйста, позови её - да скоро надо идти на станцию, сказала Анастасия Николаевна.
 Геннадий прошел, по дорожке, до зарослей кустов орешника и увидел, что Валентина стоит «насупленная».
 - Что случилось, ты расстроилась? Спросил Геннадий и продолжал – пойдём домой, пора уже в дорогу. Валентина стояла, опустив голову, смотря перед собой, не отвечая на вопросы. – Мы же не можем уехать без тебя, давай я тебя возьму за ручку, Но Валентина стояла, не шевелясь.
 – Ну как хочешь, я ухожу, мы уедем, а ты оставайся, предупредил Геннадий, - Да что тут думать – капризная избалованная девчонка, да и лет то ей всего двадцать, шёл и думал Геннадий.


 Через десять минут Валентина сама прибежала, как ни в чём не бывало. Всю дорогу шутили, смеялись и не вспоминали этот случай. Только позже, Геннадий стал замечать, что в случае малейшей обиды, она опять уходила в себя и только лаской возвращалась из этого состояния.
 – Что это за симптом, задумывался Геннадий, просто избалованная девочка, поздний ребёнок? Совместная жизнь отшлифует наши характеры.
 Геннадий, успешно оканчивал шестой курс института - работая в НИИ им. Склифосовского, Валентина работала в Госбанке СССР, в июне 1968 года родилась красавица дочь – Светлана. Время полетело так быстро, что Геннадий не заметил, как закончил ординатуру по онкологии в ОНЦ Минздрава СССР, как подросла дочь, как начал работать в Кремлевской больнице. Появились новые друзья, новый коллектив, новые заботы по дому и на даче. Началась новая интересная жизнь; лечение знаменитых артистов, членов правительства, операции с известными хирургами и самостоятельная деятельность. Консультантом онкологом, по совместительству, устроился в поликлинику № 1, в Сивцев Вражек.

 Страна строила социалистическое общество - решая грандиозные  промышленные вопросы, помогая странам Восточной Европы, Ближнего Востока и Африки не думая о жизни простого человека, его будущем. Люди работали за мизерную зарплату, коэффициент зарплаты к труду человека был нулевой. Начало разваливаться сельское хозяйство, вымирали животные на больших и малых фермах. Сельская местность обезлюдила, особенно в центральных областях России. Семейная жизнь  в трудах и заботах; работа, воспитание дочери и наконец,  решили поехать в деревню, навестить родителей. Дочку оставили на даче, на электричке доехали до станции Бабынино.
 – Помнишь, Валюша, я тебе рассказывал об истории этих мест, о Великом стояние на Угре, вот сегодня пойдем через лес «Голубки» а затем лес «Сеча», предупредил Геннадий.
 Только не сказал, что идти семь километров, решил проверить Валентину на выносливость. Прошли первые два километра, прогулочным шагом, щеки у жены порозовели от свежего солнца и солнечных лучей, как будто с Геннадием шёл ангел, сошедший с картины Брюллова «итальянский полдень». Настолько она была хороша, излучала здоровый блеск глаз, нежный овал лица и красоту тела. Прошли ещё метров двадцать, на зелёной опушке она присела и заявила, всё больше не могу идти.

 – Давай немного отдохнём, смотри какая травка бархатная, какой чудесный лес, послушай - как шумят берёзы, щебечут птички, отвлекал жену – Геннадий.
 На что Валентина ответила – нельзя ли сюда такси вызвать, кажется, я больше не могу идти.
 – Что ты дорогая, что бы вызвать такси мне надо идти обратно на станцию.
 – Нет, нет, я не останусь одна в этом историческом лесу, лучше пойдём дальше, с ужасом воскликнула Валентина.
 Пошли дальше, медленно, разглядывая каждую елочку, каждый кустик, что бы отвлечь её усталости. Да и какая усталость, прошли всего два километра, прогулочным шагом, мы ежедневно, с братом - десять в школу и десять после школы домой, шёл и вспоминал каждую елочку, Геннадий. Как же они выросли, прошлый приезд не замечал, шёл быстрым шагом, а сейчас как бы проснувшись, увидел огромные, стройные деревья, затеняющие от солнца тропинку и создавая прохладу. По лесной тропинке с упругим грунтом легко шагать, сама тропинка облегчала передвижение. Валентина повеселела и восхищалась красотой юной поросли елочек. В некоторых местах, плоды диких лесных яблонь и груш, в изобилии, свисали над тропинкой.

 - Кто же их здесь сажал, восхищенно спросила Валентина.
 – Это путники, которые останавливались здесь на отдых, кушая плоды - оставляли семена, вот и выросли фруктовые деревья, объяснял Геннадий.
– Вот бы и нам здесь остановиться отдохнуть, со вздохом сказала Валентина.
 – Нам еще немного пройти и перед нами откроется панорама села утопающего в зеленых садах, обрадовал жену Геннадий.
 Вышли из леса «Голубки», слева зеленел лес «Сеча», а впереди открылась панорама села, с ровной проселочной дорогой ведущей к нему.
 – По этой дороге, под солнцем, я не дойду, это очень далеко, упавшим голосом прошептала жена.
– Это так, кажется далеко, а всего - то два километра, успокаивал Геннадий, и вспомнил о рассказе соседа по даче.


 Сосед был, что называется «рубаха парень» рассказывал. Валентина, до замужества ходила три километра через лес, на дачу с родителями, а однажды даже на шпильках по лесу шла. Геннадий, не мог понять, почему так тяжело дается ей дорога, по красивому лесу, длиной в семь километров, не спеша, прогулочным шагом, или это симптом страха расстояния.  Пошли по этой ровной, проселочной дороге, дорога шла немного с уклоном, так что ноги сами несли, до самого села юная жена больше ни разу не намекнула об усталости. И вот перед нами село, речушка разделяющая село на две половины, на перекатах играла от солнечных лучей. Переходя по камешкам, держа мужа за руку, боясь намочить ноги, Валентина казалась такой воздушной, что хотелось взять её на руки и перенести через не широкий ручеёк. Господи, как же пересохла наша речка и превратилась в ручеёк, подумал Геннадий. На речке проводили всё лето, строили плотину, что бы можно было плавать и нырять в воду с берега. Ловили рыбу под водой, в корнях кустов. Став постарше таскали ведрами воду для полива овощных растений в домашнем хозяйстве. В таких раздумьях подошли к дому и сразу оказались в объятьях родителей.


 – Мы Вас заметили, когда вы к деревне подходили, по этой дороге редко кто ходит, поэтому поняли, что это ты Гена идёшь с Валентиной, радостно, наперебой с отцом говорили родители.
 – Проголодались с дороги, пойдёмте обедать, на террасе я уже стол накрыла, суетилась мама. За столом родители рассказывали о новостях деревенской жизни, как скучно им без детей и внуков, три сына и все уехали из совхоза учиться. Да и вернутся - если только в отпуск, очень далеко все разъехались, Вася даже в Уссурийском Крае космической связью занимается. Серёжа в Ленинграде, служит в Армии – пишет,  то же будет учиться в Москве. Побыли бы в деревне, недельки три, надышались бы свежим воздухом.
 –Мамочка, дорогая, только недельку мы побудем у Вас, работа и семейные дела не позволяют дольше оставаться, вот наследующий год - обязательно приедем со Светланой, она ещё маленькая для таких коротких поездок, объяснял Геннадий. На следующий день, во время завтрака, Геннадий объявил – сейчас схожу в «Закаюшки» за грибами.
 – Валентина ты так говоришь, «пойду за грибами, будто в магазин».
 – Здесь, такой грибной край, отойдешь от дома на пятьсот метров и собираешь белые грибы, кстати - ты не хочешь со мной сходить, предложил Валентине, Геннадий.
 – Нет, я лучше пока разогрею сковороду, будем жарить твои «грибы», улыбнулась Валентина.
Геннадий взял два ведра и вышел за калитку. Через тридцать минут принёс два ведра молодых белых грибов.
 – Хозяева, принимайте грибы, сковорода успела нагреться, входя во двор, громко воскликнул Геннадий.
 – Ой, правда, смотри Валя, сколько грибов Гена принес, а мы живём и не знаем, что рядом столько грибов, позвала Валентину – мама.
 Геннадий, да вам и ходить некогда, работа , да хозяйство, а я всегда помнил эти места.


 – А завтра, мы поедем в «магазин» и привезём ведро вишен, возьмём мотоцикл у дяди Нила и поедем в заброшенную деревню «Каменка», там вишнёвые сады, просветил свои планы – Геннадий. Назавтра отправились с Валентиной к дяде Нилу. Проходя вдоль деревенских домов у ворот - стояли соседи, будто ждали, что бы поздравить. Видно сарафанное радио разнесло  весть, что Генка женился и приехал с женой. Все приглашали в дом, но мы вынуждены были отказаться, сославшись на скорый отъезд. Уж если согласиться, то из деревни и через месяц не уедешь.
 Наконец добрались до дома дяди Нила, радости не было предела, опять за стол – тосты, поздравления, до самого вечера продолжалось застолье, пока не пришла мама, и забрала молодых домой. Перед уходом дядя Нил сказал, а мотоцикл можешь забрать в любое время, ты же знаешь, где он стоит.

 – Да знаю, даже помню марку ИЖ – 49, который выпущен в 1951 году, Ижевским машиностроительным заводом, вес 165 килограмм, скорость 90 км/час. Помню, как ты начинал меня учить эти данные, прежде чем я мог сесть за руль, ответил Гена.
 На следующий день, дождавшись - когда разогреет солнышко, поехали на этом мотоцикле в заброшенную деревню. В деревне не осталось ни одного дома, только кирпичная кладка фундаментов заросших травой. А помнится,  посреди деревни   пруд, с одной стороны пруда пять кирпичных домов, с другой три бревенчатых дома. Помню, в одном из бревенчатых домов жил Анатолий Осечкин с мамой, тихий, спокойный парень. С первого класса ходил в школу за два километра в школу в наше село. Жили они очень трудно, отец погиб на войне и Толя был хозяином в доме с детских лет. Учился он в нашей школе «с тройки на двойку», но семь классов закончил, как дальше его судьба сложилась неизвестно. Говорят, мама его умерла, дом он продал на дрова соседу, а сам потерялся на бескрайних просторах России. Трудно было и остальным жителям этого маленького села. Налоги и полная разруха в социальной сфере, даже электричество не стали проводить, в планы ГОЭЛРО эта деревенька не входила, была она на отшибе, забытая богом и советской властью. Но в состав колхоза всё - таки была включена, оказывая посильную помощь в социалистическом строительстве государства Советского. Деревенька утопала в сохранившихся фруктовых садах, особенно хороши были вишни.


 Набрав полную корзину ароматных ягод, погуляв по пустынным улицам и садам, вернулись к Варфоломеевым Нилу Петровичу и Валентине Степановне. Тетя Валя усадила за стол, в беседке увитой хмелем. За чаем, Геннадий поинтересовался у дяди Нила о деревеньке «Каменка». Скажи ка дядя, что же в эту бывшую  деревню никто не наведается, дороги и сады заросли травой и крапивой, земля пустует, неужели никому это не нужно?
 –Эх, Гена - мы воевали, изгоняли врага с земли нашей и мечтали, вернувшись, домой превратить нашу землю в цветущие сады, перед войной только начинали жить в достатке. Прослезился и продолжал « Революция, гражданская война, борьба с кулаками, ты же знаешь, что твоего деда раскулачили и сослали в Астраханскую область, вот так  стёрли с лица земли такие деревни как «Каменка», вокруг нашего села еще несколько таких маленьких деревень пришло постепенно в упадок».
– Земля пустует, фрукты никому не нужны, спросил Геннадий.
 – Получается, что никому не нужна ни земля, ни фрукты, активная борьба с самогоновареньем, кто же захочет попасть в тюрьму. Я так полагаю - Россия зачахнет, с такой политикой – стукнув по столу кулаком, сказал дядя Нил. Долго еще беседовал Геннадий с дядей Нилом, много ещё он чего рассказал о современном этапе развития России, прощаясь – предупредил,  ты никому не рассказывай, о наших колхозных проблемах, может быть найдется такой руководитель страны как Иосиф Виссарионович. Вот ведь грузин был, а Россию любил, его боялись все - люди шептали, вот в соседней деревне, он уже был, смотрите - как они сразу стали жить и к нам приедет.

ЧАСТЬ 2

 Глава 2
Неделя пролетела быстро, словно один день. Перед отъездом, Валентина спросила «А автобус здесь имеется? Чтобы доехать до станции».
 – К сожалению, об автобусе приходится только мечтать, даже дети в среднюю школу ходят за 10 километров, объяснил Геннадий.
 Да Вы не волнуйтесь, у меня лошадка молодая, телега новая, быстро домчим – успокоил Дмитрий Александрович.
 – Твой папа издевается над нами, или так шутит? Шепнула на ухо Геннадию Валентина.  – На самом деле он с радостью отвезёт нас на телеге, для него это будет высшей наградой, что он может сделать для нас, объяснил Геннадий.
 – А если хочешь, можем попросить дядю Нила, он на горбатом отвезёт, но лучше поедем с отцом, по лесной дороге, где мы шли с тобой, это более романтично, убеждал Геннадий.
 – Нет уж, лучше поедем с дядей Нилом, на Запорожце всё - таки это современная техника, улыбнулась Валентина.
 – Хочу тебе объяснить, у них в деревне соперничество; водитель Запорожца и хозяин породистого жеребца каждый норовит оказать услугу дорогим гостям, внушал Геннадий.   - Давай не будем спорить - посмотрим, что за телегу твой папа подгонит к дому, сказала Валентина.


 После обеда, мама вышла провожать молодых со словами «Вот и наши водители кобыл прибыли». Выйдя на крыльцо, мы остановились как вкопанные; на солнце блестел – белой краской горбатый, рядом с ним стояла пролетка запряженная вороным конём с расчесанной гривой и длинным, чёрным хвостом.
 – Выбирайте, на каком транспорте поедете, хором торжественно, будто сговорившись, предложили дядя Нил и отец.
 – Пап, где же ты нашёл такое четырёхколёсное чудо, спросил Геннадий отца, о пролётке. – Она осталась  в наследство, от твоего раскулаченного деда, была спрятана в сарае -  не было случая, какую ни будь красавицу прокатить, считаю сейчас подходящий случай.
 – Я считаю, выбор должен быть за дамой, наблюдая - как к этому отнесется Валентина, сказал Геннадий.
 Валентина, не раздумывая подошла к пролетке, села на кожаное сидение, «Эх шляпы не хватает» шутя - воскликнула она.


Настоящая балерина, подумал Геннадий, любуясь ей и прощаясь с родными. Пролетка бесшумно катила по проселочной дороге, конь кривил шею, левым глазом посматривал на нас, отец держал вожжи, напивая вполголоса.
 – Как же хорошо бежит лошадка, какой тенистый, прохладный лес, как же я не замечала когда мы шли со станции, шептала Валентина.
 – В труде рождается истина, вот тебе трудно было идти 10 километров со станции, зато теперь ты ощущаешь и оцениваешь красоту природы, видишь - как трудится лошадка, как доволен отец, управляя ей.
- На Запорожце ты могла бы увидеть пыльную дорогу, её неровности и шум мотора, не скупился на описание пользы труда и красоты природы, Геннадий. Отец остановил коня у  Железнодорожной станции, мы сошли с пролетки.
 – Вот и приехали, давайте прощаться, сказал отец. Прощаясь, отец спросил, когда же теперь Вас ждать?
 – Дочка подрастёт, на следующий год приедем обязательно, на всё лето, пообещал ему Геннадий.


 Расцеловались и на этом расстались. Через три часа приехали в Москву, дочка - остающаяся с Анастасией Николаевной, бросилась к родителям и с радостью сообщила, что уже умеет играть на фортепиано.
-Здорово, вот подрастешь и через два года пойдешь в музыкальную школу, сейчас тебе три, а через два года уже можно будет заниматься с педагогом, сказал Геннадий. – Ну уж нет, меня отдали в семь лет в музыкальную школу, где я так намучалась, учиться там очень трудно, у меня и слух хороший, но музыкальную школу не закончила и Светлане не пожелаю такой каторги, сказала Валентина.
 - Мы ещё посмотрим видите - как она бойко читает по картинкам и напевает, через пару лет отдадим в музыкальную школу, сказал Геннадий.
 А сам вспоминал, как хотел научиться играть на каком ни будь инструменте; на гитаре, гармони, слышал на деревенских праздниках как играют гармонисты. Но сосед Слава Нестерков и Миша Гуркин приучили к занятиям спортом, ежедневные пробежки, перекладина, гири, помощь родителям не оставили места для занятий музыкой.


 Выйдя на работу после отпуска, мы с женой не заметили, как прошёл год и вот уже следующий отпуск. Ежедневно в операционной, ночные дежурства, совместительство, воспитание дочери, жили - не оглядываясь назад и не видя перспектив впереди. Защита диссертации, но профессура была занята своими ординаторами, на своих кафедрах, В Кремлевской больнице не было научных тем. Да и каких больных отбирать для научной статистики; жену Сергея Лазо, членов правительства, известных артистов, академиков. Часто встречался рак молочной железы, вот обнаружил рак молочной железы у Веры Петровны Марецкой, из архива никаких историй болезни брать нельзя. О науке и речи быть не могло.


 Оперировать можно было по дежурству острые случаи, все операции контролировались органами. Так пострадал приятель Геннадия – Сметанкин Николай, в ночное дежурство оперировавший больного с острым аппендицитом, который умер от анафилактического шока, при введение антибиотиков, в дренаж - на следующее утро, после операции. Правда от судебных разбирательств его спас отец, руководитель одного из подразделений КГБ. Николай жил в доме Правительства, на набережной, несколько дней, приходилось его выводить из стресса алкогольными напитками, но из медицины он ушёл со словами, простите коллеги оперировать больше не смогу, болтаться в клинике третьим ассистентом стыдно.


 Злопыхатели говорили о ЦКБ, полы паркетные – врачи анкетные, Геннадий всегда останавливал себя на мысли, по какой анкете попал в эту больницу; отец погиб в отечественную, у матери трое детей и распределили в целевую ординатуру Онкологического научного центра с последующей работой в ЦКБ. В ОНЦ ассистировал всем профессорам, особенно нравилось оперировать с Б.Е. Петерсоном и слушать его лекции. Его докторская диссертация, рак проксимального отдела желудка и операция - резекция проксимального отела желудка, получила мировое признание. Много операций по поводу опухолей лёгких, в которых он был виртуозом, спасая жизнь онкологических больных. Горьковская школа Н.Н. Блохина; Б.Е. Петерсон, Н.Н. Трапезников, О.В. Святухина.О.В., заняла ведущее положение в созданным Н.Н. Блохиным онкологического центра. Существует легенда, что нарастающая онкологическая проблема с лечением больных в СССР, позволила Н.Н. Блохину убедить И.В. Сталина создать онкологический центр. Учреждение Института экспериментальной патологии и терапии рака 22 октября 1951 года, с таким названием институт работал в ВНИИ лекарственных растений, пока шло строительство здания на Каширском шоссе. В 1952 году институт экспериментальной патологии и терапии рака, затем ставший онкологическим научным центром. Н.Н. Блохин создал школу советских онкологов; хирургов, радиологов, вирусологов, биохимиков, химиотерапевтов. Добился организации районных диспансеров, укомплектованных кадрами для лечения и наблюдения за онкобольными.


 Геннадия навещали мысли, а не зря ли отказался от предложения Петерсона Б.Е.,   остаться на кафедре, он гарантировал освободить от перевода в ЦКБ. Что теперь говорить, отработал уже целый год в ЦКБ, за это время - сотни операций без осложнений, консультировал Хрущева Н.С., оперировал брата Л.И. Брежнева, Твардовского. Авторитет у сотрудников и больных возвышал и работалось с удовольствием. Семейная жизнь не вызывала особых трудностей, заниматься с быстро развивающейся дочкой было интересно, да и тёща помогала. Она была не просто хозяйственной, но еще и мудрой женщиной. Если случались какие - то недомолвки с Валентиной – тёща коротко успокаивала одной фразой «Задириха и неуступиха». После этого восстанавливалось полное взаимопонимание, уступать друг другу Геннадий пытался всю жизнь.


 Так бы и продолжалась размеренная жизнь – работа хирурга, работа у Валентины, семья и основная радость, подрастающая дочь. Но вся налаженная жизнь, вдруг сменилась и полетела в неизвестность. Жили не тужили, купили старенького Москвича, воспитывали дочь, ковырялись на дачке и вдруг, собираемся в Африку. Пациент, лечившийся у Геннадия, предложил поехать врачом в Посольство. Соколов Геннадий Дмитриевич, назначенный послом в Нигер, набирая сотрудников в Посольство предложил поехать врачом.
– Я слышал, что Вам Е.И. Чазов обещал квартиру, а профком отказал - сославшись, что надо ещё поработать, в Африке Вы быстрее заработаете на квартиру, сказал Г.Д. Соколов.
 – Посоветуюсь с женой, с родителями и завтра Вам сообщу, благодарю за уважительное отношение ко мне, ответил Геннадий.
 – Как ты отнесёшься к моей работе в Африке? Придя домой, сказал Валентине Геннадий.
 – Какая Африка? У нас маленький ребёнок, я боюсь всякой заразы и пауков, возмутилась Валентина.
 – Подумай, сколько я могу работать, на трёх работах, целыми днями мотаюсь из стационара в поликлиники, а там заработаем на квартиру, для дочери, возражал Геннадий.
– Нам ещё рано думать о квартире, пока есть где жить, ты же сам восхищался Новыми Черемушками, «какой район, какой район», говорил.


 – Говорил, но не думал - что такие маленькие квартиры, а на кухне только вдвоём можно чай попить, возражал Геннадий.
 – Понимаешь, мне завтра надо ответ дать, больше такого шанса может и не быть.
 – Ты согласись, а мы потом можем отказаться, по - детски улыбнулась Валентина.
 – Я в такие игры не играю, в жизни как в медицине и наоборот – хирург сказал, хирург сделал, совсем ещё девчонка, глядя на жену, подумал Геннадий. При встрече с Послом, Геннадий озадачил его – жена боится пауков и всякой заразы.
- Знаете, мы в Ниамей летим через Париж, наш ИЛ-62 может только в Дакаре садится, дешевле лететь через Париж а оттуда на ДС 8, в Ниамей, можете сказать жене о таком маршруте, пауков не встретите, с улыбкой сказал Соколов.
 Соколов Г.Д. был удивительным человеком, улыбка не сходила с его лица. Был он невысокого роста, по - спортивному; крепкий, подвижный, любил играть в теннис, волейбол, любил рыбалку, глядя на него хотелось двигаться и восхищаться таким энергичным человеком. Добрейшей души человек и дипломат от бога.
– Как ваши успехи с прохождением партийных комиссий - в ЦК КПСС и в райкоме партии Киевского района, позвонил Геннадий Дмитриевич.
 – На удивление прошёл всё быстро, меня предупреждали, что не члену КПСС пройти трудно, но все беседы с серьёзными людьми прошёл, на все вопросы ответил, доложил Геннадий.
 – Я через три дня улетаю, оформляйтесь в ВФУ, маршрут у Вас с семьёй через Париж, до встречи в Ниамее, сказал Соколов.


 – Через две недели мы будем в Париже, сказал Валентине Геннадий.
 – Ну что, давай собираться, взяла лист бумаги, ручку и начала писать Валентина. Скарб небольшой, собрались быстро, дочка активно помогала упаковывать свои игрушки, детские книжки и вот мы уже в Париже, аэропорт Шарль де Голль. Берём такси и по маршруту намеченному Г.Д. Соколовым подъезжаем к огромному, старинному зданию, Отель д Орсе. Роскошный холл, супер уважительные сотрудники, широченные лестницы, Геннадий Дмитриевич покорил своим вкусом к старине, видно было - здание отеля представляло какую - то историческую ценность. Номер на четвертом этаже состоял из двух комнат – огромная прихожая и таких же размеров спальня с кроватью какого - то из Людовиков, и поменьше для нашей принцессы Светланы.
 – Валюш, ты укладывай Светлану, и сама отдохни, а я посмотрю на улице, куда бы пойти погулять вечером, сказал Геннадий.
 – хорошо, сказала жена - распаковывая чемодан и занимаясь Светланой.


 Октябрь 1972 года размышлял Геннадий и я гуляю по набережной Сены, которая называется д Орсе, надо потом рассказать Рудольфу, как мы с Валентиной – Харитиной прикатили в Париж, с ума сойдёт со своей Раей. Прошёлся по набережной совсем немного, как вдруг пошел дождь. Проходя мимо метрдотеля, он мне два раза сказал плюй и пара плюй, я понял можно наплевать на дождь, здесь гуляют и под дождём. Поднимаясь по лестнице - подумал, с немецким языком здесь далеко не уедешь, надо срочно доучивать французский. Вспомнил как по - французски  зонт, ведь метрдотель говорил о зонте, от дождя. Войдя в номер, увидел – дочка сладко спит, а Валентина читает какую - то брошюру.
– Смотри дорогой, что я нашла – историю этого старинного здания, слушай - я тебе прочту, сказала Валентина и начала читать. В начале XV11 века здесь находилось имение знаменитой Марго (в романе Дюма) Маргарита Наваррская – бывшая жена Короля Генриха 1V. В 1810 году. По приказу Наполеона здесь был построено Министерство Иностранных Дел, позже переданное Государственному совету. Но в 1871 году во время коммуны, дворец был сожжён и более двадцати пяти лет оставался заросшие бурьяном руины. В 1896 году железнодорожная компания выкупила эту землю для строительства вокзала приуроченного к всемирной выставке 1900 года. Вокзал получил название от набережной д Орсе. В одной из частей здания и располагается Отель на 400 номеров. О пышности отеля можно судить по бальному залу и ресторану.


- Шикарно, да у нас такие отели то же есть; отель Националь, Отель Москва, студентами ходили, за 17 рублей обедали. Геннадий Дмитриевич говорил, что В 1971 году президент республики Валери Жискар д Эстен принял решение сделать из вокзала музей, когда будем возвращаться из Африки здесь - уже будет музей, заключил Геннадий и глядя на Валентину подумал, какая же она внимательная и любознательная. На следующее утро пошли гулять по Парижу, времени было мало, по музеям ходить не пришлось, побродили по улицам и набережной, зашли в некоторые магазины, в обувном купили Светику туфельки – хором нахваливали красиво сидевшие на детской ножке туфельки, на изящном каблучке.
– Умеют же французы делать красивую обувь для детей, сказала Валентина.
– Да ещё как умеют, смеясь воскликнула Светлана.
 – Погодите, погодите, разглядывая коробку из - под обуви – туфельки то итальянские, прочитал Геннадий.
  – А как хотелось купить в Париже что ни будь французское, с жалостью сказала Валентина.


 – Давайте мороженное купим, сравним Парижское с Московским, сказал Геннадий и пошёл покупать в соседний магазинчик.
 – Вот, пожалуйста, попробуете, сказал он, раздавая мороженное.
– Какая красивая упаковка, обрадовалась Светлана.
  Через десять минут, слопав мороженное пришли к единому мнению – нет, Московское значительно вкуснее, да и улицы в Москве почище. Здесь у дворников, в Париже красивые зеленые мётлы, метут и метут – а собак больше, чем людей на улицах, и грязь от них повсеместно. Что же будет в Африке? наверное там собак ещё больше.
 - Может быть вернемся к бабушке, вздохнула Света.
 – Завтра уже будем в Африке - ты увидишь какие там красивые птички, успокоила дочку, Валентина. Геннадий, оценивающе посмотрел на жену - оправдывает все ожидания, способна внести спокойствие в переезды, перелёты.


 Вечерний рейс Париж – Ниамей, ДС – 8, компании Дуглас, вмещающий более 180 человек. Из Москвы летели на ИЛ – 62, разницы в сервисе не заметили, только стюардессы Аэрофлота были более красивые и по - домашнему внимательные. В три часа ночи приземлились в Ниамее, вышли из самолета – горячий, влажный воздух как в сауне. Спустившись из самолёта, даже через толстые подошвы ботинок ощущаешь раскаленный асфальт. Если асфальт в таком состояние ночью, то какой же он днем, как же здесь живут и работают люди? Если бы перед поездкой почитали о климате, десять раз подумали, чтобы согласиться. Из Посольства за нами приехал дипломат с водителем на Ланд Ровере, поехали по рыжей, пыльной дороге. От аэропорта до Ниамея двадцать километров. Геннадий с женой и дочкой ехал в Ланд Ровере и вспоминал всё, что вычитал в библиотеке.


 С начала XX века Нигер владения Франции. Крупнейшее государство в Западной Африке 1267000 км. Большая часть страны расположена в пустыне Мира Сахаре. Нигер – одна из самых жарких стран Мира. Язык официальный французский. Во время оформления, в кадрах МИД один сотрудник сказал, не имей сто рублей, а имей Ниамей. Всё это наплывало в сознание; перелёты, тревога за семью, привкус пыли во рту от пыльной африканской дороги. Дорога желтого цвета с клубами пыли от впереди идущей машины. Водитель, Трофимов Борис, вёл машину тщательно всматриваясь в туманную пелену дороги, старожил Посольства – один месяц как приехал из Москвы; рассказывал, как привыкал к такому жаркому климату, где будем жить, как с продуктами для взрослых и детей. Закончил словами, поживете немного и сами всё узнаете, мы поняли – в Посольстве не принято говорить лишнего. Приехали на виллу, которую президент страны, Амани Диори рекомендовал Посольству. Вилла со всеми удобствами, кондиционеры во всех спальных комнатах, полы в доме выложены кафельной плиткой, садовник, повар - положенный по законам французских колонистов.


Посольство начало работать в Республике Нигер с 6.Х.1972 года. Врач Посольства прибыл в Нигер 25.Х.1972 года. После отъезда французских специалистов Республика осталась с собственными кадрами, которых было очень мало, своих врачей вообще не было. Приехали рентгенологи из Польши, остался один акушер – гинеколог, доктор Бьянки – француз. В Дакаре начали обучаться студенты из Нигера, а пока стране помогали врачи из СССР и социалистических стран. В обязанности врача Посольства входило; анализировать состояние медицинской помощи в госпиталях, помогать в консультациях и лечение как сотрудников Посольства, так и больных в госпиталях. Президент страны, своим распоряжением дал свободу действия врачу Посольства, в организации медицинской помощи населению страны. Республика Нигер беднейшая страна на планете, да ещё засуха в 1971 году, падёж скота, голод, эпидемии. Самые страшные полиомиелит и малярия. На улицах Ниамея и по всей стране масса детей, передвигающихся по улицам с миской в руках, с просьбой о милостыне.

 Первым делом - Посол – Г.Д. Соколов, запросил из Москвы полиомиелитную вакцину, через две недели Посольство получило более двух миллионов доз вакцины и сразу началась вакцинация по всей стране. Авторитет Нашего Посольства был невероятно высок, врача узнавали на улицах, на рынках, в общественных местах. Через неделю, после приезда, некогда было обращать внимания на жару. На солнце более 50 градусов, ходил без головного убора - казалось, никакая жара не возьмет. Но, заболел малярией, не смотря на ежедневный приём Нивакина, на операциях кружилась голова, но никому не показывал, что болен, колол Кинемакс и болезнь уходила. Угадать, когда ещё укусит малярийный комар, спастись нельзя, если ты всё время в операционной, а комары все малярийные. Да и как защититься, если в госпиталь, через жалюзи залетают, даже тараканы.


 Через шесть месяцев, на совещание с Послом согласовали приглашение наших медиков для работы в местных госпиталях. Можно было перевести дух и заняться семьёй и воспитанием дочери. Геннадий, однажды пошёл на рынок, в одном из овощных рядов, продавцы шепчутся - это доктор «мадам Нет – Нет». Что за мадам мне клеят, а спросить неудобно, вроде бы всегда один, жена и ребенок на вилле. Приду домой, спрошу у повара, он иногда ездит на велосипеде за мясом. Повар, не задумываясь объяснил, это они Вашу жену так зовут, я ей объяснил, чтобы она с ними не торговалась. Вот она - проходя мимо и отвечает им нет – нет.
- Знаешь Амани, на рынке положено торговаться, иначе обидишь продавцов, сказал Геннадий.
 – Амани знает, но я мадам объяснил, лучше пройти мимо, она самая красивая в нашем городе, а может и во всём Нигере, закончил Амани.
 -Мерси Амани, я поговорю с мадам что бы она с Русского перешла на Французский, она знает Английский, но здесь все только на французском, да на Хауса говорят.
 Придя домой Геннадия радостно, как всегда, встречали жена с дочкой. Они только что пришли из бассейна, где встречались с русскими детьми, были усталые и весёлые. За обедом восхищались, как весело было в бассейне, Валентина рассказывала о удивительных способностях дочери в плаванье. Уложив дочку спать, Валентина, поправляя прическу стала рассказывать какой красивый золотой браслет видела на рынке.


 – Красивый, золото всегда красиво, сколько же он стоит, спросил Геннадий.
 – Ты только не упади, стоит он как Волга Газ – 24, но он мне так нравится, улыбнулась Валентина.
 – Дорогая, ты же помнишь нашу Антилопу, на которой с трудом добирались на дачу – Москвич – 402, напомнил Геннадий, и продолжал - браслет купишь и будешь пешком ходить на дачу.
 – Жена советника купила и мне хочется, ты же говорил, не имей сто рублей, а имей Ниамей, обиделась Валентина.
 -Знаешь, я каждое утро буду ходить на реку, благо близко река, забрасывать невод, поймаю золотую рыбку и попрошу её принести браслет, пошутил Геннадий.
 По пути в госпиталь, Геннадий рассуждал – кругом нищета, грязь дикая, нет никаких культурных мероприятий, бассейн, да редкие встречи с коллективом Посольства – зачем ей дорогой браслет. Вернёмся на Родину, купим Волгу, вот это будет дорогой подарок для всей семьи. Вдруг вспомнил как Рудольф рассказывал о своей Раисе, какая она хозяйка, да скромница. Валентина, то же скромница дорогих вещей не носила и не просила купить, может быть это болезнь? За работой, встречами с больными и коллегами, о браслете даже не вспоминал.

 Но пришлось поехать консультировать больного в Торгпредстве СССР, в Сенегал – Дакар, столицу Западной Африки. Сенегал с запада омывается океаном, температура воздуха примерно одинаковая, в разные сезоны, от 23 до 28 градусов, бывает несколько дней с более высокой температурой, но с жарким Нигером никакого сравнения. Днём город замирает, только туристы бродят по Медине, в поисках сувениров. А вечером начинается бурная жизнь; гремят тамтамы, в центр города доносится запах от костров, жареных овощей и мяса долетающих с Медины – рынок, в мусульманских странах. Закончив с медицинской частью, решил пройти до берега посмотреть океан. По бульвару Шарль де Голь, шагал наслаждаясь океанским, влажным воздухом, вдруг навстречу остановился африканец и зазвучал привычный в Африке монолог.
 - Господин, я три дня ничего не ел - купите что ни будь у меня, обратился африканец.
 – Чем же Вы торгуете, спросил Геннадий.
 – У меня есть высокого качества золото, и начал показывать кольца и браслеты. Один браслет был точно такой какой смотрела Валентина в золотой лавке. – Сколько же он стоит спросил Геннадий и посчитал в уме наличие денег в бумажнике.
 – я Вам могу уступить, поскольку очень хочу кушать, за 80 ЗАФ могу отдать.
 – Да у тебя фальшивое золото, сказал Геннадий и подумал – 8 французских франков, да это бутылка дешёвого вина.


 – Смотрите как оно блестит, закоптил золото спичкой, протер его, потёр браслет об асфальт – видите, как оно сияет, заулыбался африканец.
 – Может быть это действительно золото, а он действительно голодал три дня, хотя   не скажешь по его виду, подумал Геннадий, и купил золотой браслет. Африканец быстро исчез, лишь получив деньги. Прилетев в Ниамей, доложил послу о проделанной работе, поспешил домой. У ворот виллы, садовник встретил Геннадия с убитой им змеёй - которую демонстрировал объясняя, «доктор эта ядовитая змея - спускалась с дерева на вашу дочь».
 - Да Вы просто герой Амаду, сказал ему Геннадий, вынимая 100 ЗАФ, за спасение дочери. 100 ЗАФ – 10 франков французских.
 – Сегодня, доктор, хороший день, вы приехали, я за Вас так усердно молился, сказал Амаду, вопросительно поглядывая на Геннадия.
– Вот Вам ещё 100 ЗАФ, это Вам к свадьбе, третья жена последняя, или ещё будешь женится? спросил Геннадий.
 – Я работаю садовником у богатого русского доктора поэтому у меня должно быть много жён, поклонившись сказал Амаду. Услышав разговор, на веранду вышли жена и дочь взволнованно заговорили, «Амаду правда убил змею, которая чудь было не укусила ребенка».
 – Да я поверил Амаду и верю Вам, мои дорогие, впредь надо быть осторожнее, не подходить близко к деревьям, а про себя подумал – где же он нашёл эту чертову змею.


 – Пошли обедать, я была на рынке, накупила мяса и приготовила вкусный обед, сказала Валентина.
 За обедом Света рассказывала, как она училась плавать в бассейне Посла, с детьми сотрудников посольства. Валентина добавила, успехи в плаванье у Светы очевидны.
 – А теперь смотрите, что я Вам привёз, сказал Геннадий, доставая из пакета коробку, а в ней – браслет и крестик.
 – Ой, какие красивые; браслет маме, а крестик мне, воскликнула Света.
 – Умница, всё угадала правильно, сказал Геннадий.
– Валентина, посмотрела на браслет и сказала «Даже не буду спрашивать сколько оно это стоит – подделка, завтра пойдёшь на реку, сети ставить».
В каждой шутке есть доля правды, хотел пошутить, а вышло даже обидно, для жены. Но ничего, время лечит, браслет красивый, не отличить от браслета у жены советника, поносит и забудет про фантастически дорогой браслет. Какова же жена, как она быстро и точно оценила качество браслета, вот тебе и Харитина после субботника. Время летит быстро, прошло два года нашего пребывания в Нигере. Дочке пора в школу готовиться, в первый класс. Противомалярийных препаратов изрядно откушали, ежедневно Нивакин, жара дикая, пыль, песок, тоска по Родине, родным – навалилась. Здесь саванна кругом, не хватает тебя, пышной зелени трав – Мать Россия моя, каждый день напевал Геннадий. Через две недели браслет облез, пришлось выбросить, золотую рыбку так и не поймал, собираемся домой.


 Летим через Париж, заказали номер в Отель Виктор Гюго. Прилетели, цена за номер не для нас, пожить в этом отеле неделю - как раз заложишь дорогой браслет. Нашли Отель Лонг Шамп, в пять раз дешевле. Пожили пять дней, посетили Эйфелеву башню, Музей Инвалидов, базилику Сакре Кёр, погуляли по Елисейским полям, так устали, что решили – пора ехать осваивать свои поля, на даче. До Северного вокзала на такси и через четыре дня были в Москве. Через неделю, Геннадий пригнал белоснежную красавицу Волгу, к подъезду. Вышедшая Валентина, восхищаясь машиной сказала - «Достойная замена моему браслету». Геннадий, восхищенно переводил взгляд с Волги на жену, с жены на Волгу и мысленно повторял, «Ну настоящая Харитина».
Г. Киселев