25. 72. Пушкин. Месть и Заговор - красные ультрафе

Месть и Заговор -  «красные» ультрафешенебли - «красные» императрицы и князь Петр Вяземский

Часть 2 - почему Вяземский так яростно обвинял «красных ультрафешенеблей»

В части 1 мы отметили персон узкого круга «красных танцор-кобелей» императрицы АФ:
- Бархат – князь Александр Вас. Трубецкой
- князь А.Б. Куракин
- Маска - Г. Я. Скарятин
- А. Бетанкур
- князь  П. А.Урусов
- барон Ж.-Ш. д-Антес (стажер)

Прим.
0) первая четверка – это т.н. АФ-ой «моя четверка кавалергардов», Урусов – измайловец, д_Антес в этом списке – стажер, наемный заграничный жиголо на испытательном сроке 
1) у разных авторов состав шестерки красных разный = есть вариант самой владельцы – имп-цы АФ = моя четверка танцоров, есть варианты шестерки  красных у пушкиноведов и дантесолюбов,  есть варианты кружков в воспоминаниях самих кавалергардов и их окруженцев по дансингу и блудуарам Двора и дворовых
2) термины красный  и ультрафешенебли придумал Вяземский (об этом ниже) при описании жертв его нападок в поисках истоков драмы пушкинской дуэльной истории и ее  конца 29 января = у Ласкина: <…Все варианты прозвища «красный», ... — и «красный человек», и «очень красный», и «красный в высшей степени» — относились в письмах Вяземского только к Александру Трубецкому. Но 16 февраля 1837 г Вяземский действительно говорил не об одном человеке, а о группе лиц:
«Мои насмешки над красными принесли несчастье».

Вяземский П.А. обвиняет:

<…Кто же эти «красные», окружавшие Трубецкого и императрицу, равно с ними виновные в гибели Пушкина?>

«Ультрафешенебли» — это каста. Они имеют свой кодекс, свои нормы поведения. Попасть в круг «ультрафешенеблей» — большая честь. 

Все названные персоны ультра круга – недруги Пушкина и друзья д-Антеса:

1. Трубецкой Александр Васильевич (АВТ) – «Бархат» (по письмам АФ) в четверке высочайше избранных любимцев кавалергардов,  их лидер и абс. любимчик и явная пассия АФ =  ее «Бархат». Ласкин: в 30-х годах дом Трубецких был гнездом, куда слетались так называемые „красные“, т. е. избранный кружок „ультрафешенебельных“ офицеров Кавалергардского полка. Это были Куракин и Бетанкур, Скарятин и Урусов — друзья Дантеса. Все сыновья князя Трубецкого тоже служили в Кавалергардском полку. Но если Александр Трубецкой в шутливой переписке Вяземского назывался в 1837 г „красный по преимуществу“, Куракин — „просто красный“, а Урусов — „красный человек“, то Сергея Трубецкого уже тогда называли „mis;rable“ (отверженный, несчастный)».

В 1835 г в семье А. Трубецкого случилась неприятность — его младший брат кавалергард Сергей Трубецкой за шалости переведен в Гродненский гусарский полк. «Бархатные глаза могут рассказать Вам о бале, — писала АФ своей подруге и кузине братьев Трубецких С. А. Бобринской, - они словно бы грустили из-за участи брата, но постоянно останавливались на мне и задерживались около двери, у которой я провожала общество, чтобы перехватить мой последний взгляд, который между тем был не для него». Вероятно, Трубецкой не был великим конспиратором, если АФ легко выделила его заинтересованное внимание. Думаю, не очень трудно понять зрелую даму, на которую так небезразлично смотрит 23-летний красавец.  Трудно не заметить, что внимание, взгляды Трубецкого ей льстят, как бы подтверждая негаснущую молодость АФ, ее женское очарование.

К развязке 1836-го (устройству Пушкину Западни) августовские августейшие признания императрицы становятся более лиричными … 26 октября – апофеоз: «во время вальса потеряла подвязку, как раз с Труб[ецким]». Скоро А.В.Т. потеряет голову и остатки ума, обидит неловкостями и шалостями царицу, обозлит Двор, Императора и будет наказан: неосторожно и явно увлекся Тальони, 18.01 1842 г уволен со службы «по домашним обстоятельствам» и был в опале аж до 1855 г.

2. Скарятин Г. Я.  Штаб-ротмистр, сын крупного вельможи, одного из убийц Павла I; это тот, кого АФ в своих записках к Бобринской называет «Маской». Известна дневниковая запись А. И. Тургенева от 27 января: «Скарятин сказал мне о дуэли Пушкина и Геккерна». Скарятин не запятнал себя прямыми свидетельствами участия в акциях против Пушкина. Он, вероятно тот, про кого со светлой печалью поют: Кавалергарда путь не долог: Георгий погиб в Венгерской компании в 1849 г. на 41-ом году жизни.
 
3. Бетанкур А. Штаб-ротмистр. Также всюду сопровождает АФ. Идалия Полетика многократно упоминает Бетанкура как своего ближайшего друга и друга Дантеса: «Мы часто говорим о Вас с Бетанкуром, — писала она Дантесу в Париж. — Это один из моих верных, я вижу его через день». На свадьбе Дантеса и Екатерины Гончаровой Бетанкур — шафер со стороны жениха. Бетанкур один из тех «красных», о которых говорит Вяземский. Доказательство тому — его связь с врагами Пушкина: Трубецким, Полетикой, самим Дантесом, а также его принадлежность к свите императрицы.

Прим.  Об отношении Г. Я. Скарятина и А. О. Бетанкура к Пушкину серьезные сведения отсутствуют. В приятелях и хороших знакомцах АСП не значатся. Зато они откровенные друзья и сторонники д-Антеса  независимо ни от чего, а, скорее всего, именно благодаря этому «чего».

4. Куракин Александр Борисович.  Князь, штаб-ротмистр кавалергардов, сын министра Двора, родственник Нессельроде. 27 Марта 1837 г Куракин отправляет Дантесу письмо, впервые опубликованное Щеголевым, в котором подчеркивает свою солидарность с убийцей Пушкина: 
«Если, дорогой друг, Вам тяжело было покидать нас, то, поверьте, что и мы были глубоко удручены злосчастным исходом Вашего дела… Огорчение, которое мы испытали, особенно я, оттого что не смогли проститься с Вами перед Вашим отъездом, было чрезвычайно велико. Я надеюсь, что Вы не сомневаетесь в моей дружбе, дорогой Жорж.Бог знает, встретимся ли мы когда-либо, тогда, быть может, мы вспомним более счастливые времена. Едва я узнал, что Вас высылают, я бросился первым делом в кордегардию Адмиралтейства, чтобы обнять Вас, но было уже поздно, Вы были уже далеко от нас, я этого не подозревал… Я надеюсь, что Ваша супруга будет столь добра, что передаст Вам мое письмо, равно как и небольшой подарок, сопровождающий его, это безделица и весьма слабый залог моей дружбы, дорогой Жорж, но примите их, так как я посылаю это от души, уверяю Вас… Целую Вас нежно, дорогой Геккерн, и прошу Вас вспомнить порою Вашего сослуживца и друга, будьте счастливы и верьте той искренной привязанности, которую я к Вам питаю.  Ваш искренний друг».
Немаловажна и женитьба А. Куракина на Е. Гурьевой, сестре М. Д. Нессельроде, — все это известные и последовательные враги А. С. Пушкина, которых он ославил в своих знаменитых злых эпиграммах.

«О презрительном кружке» (coterie), о людях, «в которых нет ничего русского», «коноводах нашего общества», знал, конечно же, не только Вяземский. Чего-то явно не договаривает в своих дневниках и письмах осторожный А. И. Тургенев – начальник команды почти тайных похорон Пушкина в СвГМ.

Прим. Наиболее интересными и особенно серьезным свидетельством существования такой группы «ультрафешенеблей» являются письма великого князя Михаила Павловича к жене — вел. княгине Елене Павловне. 3 Февраля Николай I отправил записку своему брату Михаилу в Геную, в которой, не решаясь писать лишнего, так как «бумага не все терпит» — это слова самого императора! — просит положиться на верного человека, адъютанта великого князя А. И. Философова. 23 Февраля, после приезда Философова в Геную, Михаил Павлович пишет своей жене об убийстве Пушкина:   «Не является ли это еще одним последствием происков этого любезного комитета общественного спасения, который хочет во все вмешиваться и все улаживать, а делает одни глупости».
27 Февраля, отвечая Елене Павловне на письмо, вел.кн. Михаил Павлович пишет подробнее:
«Увы, мои предвиденья слишком осуществились, и работа клики злословия привела к смерти человека, имевшего, несомненно, наряду с недостатками, большие достоинства. Пусть после такого примера проклятие поразит этот подлый образ действия, пусть, наконец, разберутся в махинациях этой конгрегации, которую я называю комитетом общественного спасения и для которой злословить — значит дышать». Д. Д. Благой утверждает, что под «кликой злословия», как и под «комитетом общественного спасения» Михаил Павлович подразумевал Нессельроде. С этим трудно согласиться. Слова Михаила Павловича о «любезном комитете», который «хочет все улаживать», а делает «одни глупости», предполагают скорее Александру Федоровну и ее услужливых помощниц вроде Бобринской, вечно вторгавшихся в чужую жизнь, но, по сути, делавших «одни глупости». Неоднократные истории — то с обручением Сергея Трубецкого и Екатерины Мусиной-Пушкиной, то свадьба Марии Трубецкой со Столыпиным, то другие «улаживания» конфликтов — как раз и подчеркивают подобные пристрастия этого «комитета». Положение великого князя дает ему право на такого рода суждения, — правда, в личном письме. Императору Михаил Павлович пишет сдержаннее: уже не подчеркивая участия «комитета злословия», пишет о дуэли как о громадной катастрофе, вызванной «мерзкими и гнусными сплетнями».

Дочь поэта Ф.И. Тютчева Анна Федоровна, фрейлина цесаревны Марии Александровны, в своих воспоминаниях писала об императрице Александре Федоровне: «Император Николай I питал к своей жене, этому хрупкому, безответственному и изящному созданию, страстное и деспотическое обожание сильной натуры к существу слабому, единственным властителем и законодателем которого он себя чувствует. Для него эта была прелестная птичка, которую он держал взаперти в золотой и украшенной драгоценными каменьями клетке, которую он кормил нектаром и амброзией, убаюкивал мелодиями и ароматами, но крылья которой он без сожаления обрезал бы, если бы она захотела вырваться из золоченых решеток своей клетки».

В 1835 г. вокруг императрицы Александры Федоровны образовался кружок кавалергардских офицеров, дежуривших при ней. Она называла их «мои четыре кавалергарда». Среди них были: штаб-ротмистр Адольф Августович Бетанкур; поручик князь Александр Борисович Куракин; поручик Григорий Яковлевич Скарятин; поручик князь Александр Васильевич Трубецкой. В письмах императрицы Александры Федоровны к графине Софье Бобринской, опубликованных Э.Г.Герштейн в 1962 г., кавалергард Скарятин фигурировал под кличкой: Маска; Трубецкой — Бархат. На совместный сбор прусских и русских войск в польский город Калиш, который проходил в период со 2 августа по 10 сентября 1835 г., от лейб-гвардии Кавалергардского полка были командированы «А.А. Бетанкур — командиром гвардейского сводно-кирасирского эскадрона и взвод под командованием Г.Я. Скарятина и А.М.Олсуфьева». В письме к графине С.А. Бобринской из Калиша императрица так описывает торжественную встречу русских и прусских войск в присутствии короля Фридриха-Вильгельма III: «Верхом со своими кавалергардами я дефилировала перед моим отцом (добавлю в скобках, рядом с Маской) <…> Маска меня занимает и даже вызывает жалость, когда мне это кажется слишком серьезным». Герштейн называла Г.Я. Скарятина платоническим обожателем императрицы. Фаворитом же императрицы Александры Федоровны был князь Александр Васильевич Трубецкой (1813-1889). В письме к графине Бобринской императрица писала: «Бархатные глаза (будем раз навсегда говорить обо всем Бархат, так удобнее) могут рассказать вам о бале. — Они словно грустили из-за участи брата, но постоянно останавливались на мне и задерживались возле двери, у которой я провожала общество, чтобы перехватить мой последний взгляд, который между тем был не для него».
Брат фаворита — князь Сергей Васильевич Трубецкой (1815-1859), корнет лейб-гвардии Кавалергардского полка. Его судьба удивительным образом связана с судьбою Лермонтова. Они познакомились в 1834 г., когда Лермонтов учился в Школе гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. В 1840 г. вместе воевали на Кавказе. Сергей Трубецкой — секундант на дуэли Лермонтова с Мартыновым, скрытый участниками дуэли от следствия.
1 сентября 1935 г. Дантес сообщал в письме Геккерену: «На днях Сергей Трубецкой и еще двое моих товарищей более чем обильно отужинали в загородном ресторане и на обратном пути принялись крушить фасады пригородных домов; можете себе представить, какой шум случился назавтра. Владельцы явились с жалобой к графу Чернышеву, а он приказал посадить виновников на гауптвахту и направил рапорт Его Величеству в Калугу». С.В. Трубецкой 27 октября 1835 г. «за причинение ночью в Новой Деревне с двумя другими офицерами беспорядка и по жалобе жителей» был переведен корнетом в Орденский Кирасирский полк, расположенный в Бессарабии. 19 декабря 1835 г. в письме к Геккерену Дантес писал: «забыл тебе сказать, что князь Трубецкой тотчас отправился в Царское Село благодарить Императора за то, что тот сделал сына армейским офицером».

Николай I внимательно следил за играми своей жены с кавалергардами. Он приставил к этой компании А.Х. Бенкендорфа и А.Ф.Орлова. Императрица писала С.А. Бобринской 22 марта 1837 г.: «Я вам говорила, что это Бенкендорф, Орлов и Раух составили союз против этих бедных молодых людей, которые вели себя безукоризненно <…> Все это было замечено, добавлено наблюдениями, сделанными на Елагином, и вылилось наружу. Император со мной говорил от своего имени и от имени других». Николай I слишком хорошо знал, к чему приводят подобные игры. Недаром же, как пишет А.О.Смирнова (Россет), беседуя с К.И. Арсеньевым, который должен был преподавать наследнику великому князю Александру Николаевичу русскую историю, император сказал: «До Петра вы, а с Петра — я». Историю дворцовых переворотов наследнику Николай решил преподавать лично.
источник:Ссылка

5. князь  Петр Урусов  - не кавалергард, а поручик Измайловского лейб-гвардии полка… В списке кавалергардов с 1826 по 1908 есть двое князей  Урусовых = Урусовъ Александръ Львовичъ и Урусовъ Михаилъ Александровичъ.

6. барон Жорж д-Антес. В этот круг странного увлечения и тесного телесного  (в прямом смысле) окружения императрицы, в этот один из штабов питерской Конгрегации Клеветы и Комитета Общественного спасения, в этот исполнительский орган Штаба Большого антипушкинского Заговора и устройства для Пушкина западни,  был принят специально нанятый в Париже барон роялист д-Антес. Причина удивления первая = врачи запретили императрице с 1832 иметь небезопасный секс, а она окружает себя далеко не евнухами и неосторожно резвится с ними в СПб и его окрестностях (напр., Елагине). О своих увлечениях и полученных удовольствиях явно не платонического характера (так, к примеру, Трубецкого Ал-дра она называет Бархатом…).  АФ в частной переписке сообщает своей подружке и мастерицей-сводницей – графиней Софи Бобринской. Причина удивления вторая = зачем там потребовался именно д-Антес… пусть и в качестве стажера  или дублера на испытательном сроке?  Какие выдающиеся качества в нем были обнаружены умельцами блуд-кастинга за тысячи верст от сверкающей во тьме тухлодырства столицы мерзлой Росс. империи?  Попадание д-Антеса в круг ультра холостых кобелей в возрасте бурного гона путем многоходовой и явно не маскируемой комбинации удивляет.

Князь Вяземский П.А. и круг красных

Но еще более удивляет стремление князя Вяземского П.А. (ПАВ) самому быть ультра фешенеблем (прим. Вторым, кто был отмечен этим ярлыком из хороших знакомцев и даже приятелей Пушкина был Виельгорский)
Ласкин: И «дядюшка Вяземский» из них. Далее Семён отмечает: <… В 1962 г в статье «Вокруг гибели Пушкина» Э. Герштейн обратила внимание на «красных», в целом повторив мнение Бартенева:
«Партией „красных“, — писала она, — в узком светском кружке, к которому принадлежал и Вяземский и его корреспондентка Э. К. Мусина-Пушкина, назывались по цвету их парадной формы офицеры кавалергардского полка». И ниже: «Под „красными“ Вяземский подразумевал не весь кавалергардский полк, а только избранный кружок его офицеров».

Мы же заметим:
1) клан ультрафешенеблей за ширмой разудалых баловней-увесилителей  пораженной секс-недугом АФ предназначался явно для иной цели – радикальной борьбы с личными недругами Романовых, неугодными им или общественно опасными персонами и целыми их партиями. Пушкин выдвинулся в первый ряд этих персон и стал с 1835 главной мишенью «красных»;
2) в группировку красных входили не только кавалергарды, но и заискивающие перед ними «своими» Двору,  ищущие с ними дружбы мужчины – прежде всего Вяземский П.А., Сухозанет И.А. (директор м.п. пажеского…), Голицыны   и дамы – Бобринская Софи, Нессельроде М.Д., Мусина-Пушкина Э.К.,  Полетика И,  Белосельская, Фикельмон Долли, Голицына-Балк …часто целыми семейными кланами толпящихся у трона и по контуру Двора.

 Среди них нет друзей Пушкина или даже просто хорошо к нему относившихся и ценивших его талант лиц. Например,  Пушкин в «Дневнике» писал о Сухозанете с презрением: «Человек запятнанный, вышедший в люди через Яшвиля, педераста и отъявленного игрока».

Пушкин не был ни в салоне Нессельроде, ни у Сухозанетов-Белосельских, куда торопится Вяземский… в мрачные для Пушкина январские святочные дни и вечера…
Потрясает письмо Софьи Николаевны, написанное брату 26 января 1837 года (!), накануне убийства.

Напомню приведенные раньше слова: «…Дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает свое лицо и отвращает его от дома Пушкиных».

Увиваясь возле «Незабудки» - Эмилии Карловне Мусиной-Пушкиной, в конкуре с Тургеневым А.И., Вяземский Петр («дядюшка Вяземский») интересуется исключительно  «блестящими людьми», «сливками общества», «выдающимися дамами», то есть самым верхним слоем, «ультрафешенебли», как иногда именуется небольшая группа вельмож, приближенных к императору и императрице.

Доказательство = дневничок «К Незабудке», как и январские письма к Мусиной-Пушкиной, — это хроника жизни фешенеблей и изложение целей поэт-князя и пушкинского завистника  Петра Вяземского

И вот вдруг Вяземский, предприняв непонятное с первого взгляда личное расследование причин дуэли 27 января, начинает атаку  на … ультрафешенеблей именно «красного» имперского круга, доведя ее до прямого их обвинения в гибели АСП!   

Очевиден прокол князя – он отводил подозрения в его не пассивном участии в устройстве, если не Заговора, то дуэльной Западни!   На воре сгорела шапо (руж).  Крутился в стане ультра, мечтая пролезть в стан ультракратов, и не знал об их целях, намерениях, планах и акциях!?  Знал и тешил свою зависть ее возможными результатами.

Князь Вяземский своего добился:

- своими письменными с «разоблачением» преступной акции «красных» он отвел угрозу от подозрений в своей реальной роли в конечном итоге Дуэльной истории 1836-1837 =  он знал на кого и зачем он «нападает»;  эти нападки были известны только «узкому кругу своих», которые и так всё знали  и многие из которых вынуждены были заниматься тем же самым – мифологизацией Дуэльной истории и своей роли несведущих, незапятнанных и неприкосновенных… в своей хате с краю и вдали от обрыва и пропасти …

- он добился высочайшего  одобрения своего бездействия – бездействия того, кто всё знал о Заговоре и Западне и не только не предпринял каких-либо вполне доступных ему мер по спасению нашего лит. гения, но и закрыл калитку для спасателей, публично об этом заявив и не явившись на решающий разбор полетов в последний послесвяточный святой еще вечер в своем же доме!

- он сделал приличную и удивительную гос.карьеру – однако не при Никсе1 (тот ему не доверял, хоть Петр покаялся, сломался и сдался…), а при АлII, уже пройдя полный путь катарсиса с внутренней эволюцией от либерализма и свободомыслия к консерватизму и глубокой религиозности:
 1) в 1855 г. вернулся из Швейцарии в Россию и получил пост товарища министра народного просвещения при министре Аврааме Сергеевиче Норове, в   декабре 1856— марте 1858 одновременно возглавлял Главное управление цензуры, руководил подготовкой цензурной реформы
 2) 31 августа 1855 г. стал тайным советником, 25 декабря 1855 г. — сенатором, 3 марта 1861 г. — гофмейстером Двора Его Императорского Величества, 28 октября 1866 г. — членом Государственного совета и обер-шенком Двора Его Императорского Величества! До самой своей смерти ПАВ сохранил влияние при дворе, а в 1869 году был назначен состоящим при Особе Её Императорского величества государыни императрицы Марии Александровны, в этой почётной должности он пребывал до конца жизни.
Конец этот наступил в Баден-Бадене в ноябре 1878. Пушкина уже не было 40 лет. Но ПАВ, ревностно наблюдая ренессанс пушкинской славы,  успел рявкнуть:  современный лит.язык – не изобретение Пушкина, это детище Дмитриева – Жуковского –Батюшкова, а Пушкин лишь придал ему особую напевность, выступив в роли чеканщика и ювелира …

Своим инициативным «расследованием» акций и лиц в Дуэльной истории АСП Вяземский выступил первым пушкинистом = он заложил основы пушкинистики. Но это была мифологическая пушкинистика по формуле: «На фоне Пушкина снимается семейство», А это уже другая тема и статья…
 
Приложение 1
Справочник биографий «красных»
(пропущен)

merci beaucoup pour votre attention