Оркестровые трудности

- Степанов! Степанов!
Трубач Степанов, преодолевая желание выспаться неохотно повернулся. 
- Чего?
- Ты знаешь когда нам вступать? 
- Я не считаю.
Тромбонист Козлов был не на шутку взволнован, струнные уже во всю играли побочную партию, близилась разработка, а в секции духовых решительно никто не считал такты до вступления. Козлов сказал другому тромбонисту Малышеву
- Ну и что будем делать?
- Так, - Малышев оживился, - литавры перешли на три четверти?
- Нет еще. Чего сам - то не слышишь?
- Значит, время еще есть, давай ка спроси Дубинского.
- Почему я?
- Потому что идея моя, давай время идет!
- Дубинский! Валторна! Дуби...
- Ну чего?
- Ты считаешь?
- Да вот до арфы считал, а потом бросил. Не нервничай, Сусликов считает.
- Не нервничай! Сусликов далеко сидит! Давай спроси у него!

Да, когда пауза сто семьдесят девять тактов, для тех, у кого вчера была вечеринка по случаю юбилея оркестра, это может стать проблемой.   
- Кларнеты подключились, - Малышев тоже беспокоился, такты шли, а не вступить было нельзя.
- У дерева свои дела, чего на них смотреть. Ну, Дубинский, ну чего он сидит!
- Не переживай, в конце - концов дирижер покажет.
- Ты не знаешь нашего дирижера? Он так покажет, что ты еще пол жизни будешь задумываться, что он имел ввиду!
Дубинский, тоже пребывая в некотором волнении, тщетно пробовал до шептаться до Сусликова. Но тот сидел неподвижно, как - будто вообще отсутствовал.
Дубинский знаком показал Козлову, что мол, не получается. Козлов также знаком энергично дал понять Дубинскому, чтобы он не прекращал попытки выйти на связь с Сусликовым.               
Тем временем дело шло. 
- Ускорились, значит скоро мы.
- Ну, все, завал, уволят! Уволят же Малышев!
- Спокойно, Дубинскому тоже надо вступать там тутти, так что он постарается. 
Дубинский, уже не стесняясь, вызывал Сусликова. Все знали, что Сусликов, в каком бы состоянии ни был, всегда все считал. Он не подведет. Вот только докричаться бы до него. 

Публику великая романтика не слишком занимала, кто - то разворачивал конфету так, чтобы в курсе было пол зала, кто - то дремал с выразительно умным видом, кто - то читал новости в телефоне. Придя в этот зал на колоссальной инерции огромных информационных объемов, темпов и нагрузок современной жизни люди попросту не смогли переключиться на непосредственность и чистоту романтизма, на его эмоциональный, чувственный образ. Да честно говоря и не очень старались. Вообще - то совсем не старались.

- Он что - то показывает.
- Не пойму. Козлов напряг уставшие от нот глаза.
- Двадцать два.
- Да, вроде.
- Вот уже двадцать один. Малышев обретал уверенность.
- Во! Двадцать, это точно!
- Ну, слава богу!

Хороший концерт в хорошем зале, элегантный дирижер, милые программки и духовые вступившие вовремя.