Отчий дом

Стояла та самая пора...
Пора буйного цветения фруктовых деревьев. В воздухе витал нежнейший аромат. Жужжали пчёлы, собирая сладкий нектар.
В безупречной синеве неба сияло яркое солнце.
На покосившемся заборе, крыше дома и ветвях деревьев без умолку щебетали птички.
Природа распустилась сочной молодой зеленью и яркими цветами, радовала глаз.

Налетевший ветер зашумел листвой старой яблони, растущей у дома. Подхватил белые лепестки и рассыпал по заросшему двору.
Хлопнул ставней, завыл в проводах и унёсся прочь.

Старый дом будто бы устало вздохнул, думая о чём-то своём и наклонился словно подбоченясь.
Ему уже шёл восьмой десяток. В его стенах взросли три поколения большой семьи. Дети рождались, взрослели и разъезжались кто куда, но непременно собирались все вместе на праздники у престарелых родичей.
Их не стало, как в сказке: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день», а осиротевший дом стоял, словно погрузившись в глубокую дрёму.

Кто знает, какие ему виделись сны, а может это были воспоминания?
Воспоминания о шумных семейных гуляньях, тихих зимних вечерах со сказками на печи или грустью неизбежных расставаний.

Дом всё ещё помнил тот день, когда не стало его хозяев.
Помнил, как в его стенах собрались многочисленные дети, внуки и даже правнуки, провожать родичей в последний путь.
Как стенали взрослые и плакали дети, поддавшись общему состоянию утраты.
Как после, все разъехались.
Он всё это помнил и хранил в своих стенах.

Его хозяева жили просто и скромно. Богатств и излишеств не имели, так что наследства как такового после них не осталось. А старый дом в глухой деревне взрослым детям и внукам оказался не нужен. И о нём как будто все забыли.

Прохладным осенним утром вернулся младший сын хозяина, с женой. Дом пах старостью и пылью, а вот сырость и плесень его не тронули.
Они открыли ставни и двери, впустили свежий воздух. Сквозняк поднял пыль, свет заиграл красками, отражаясь от стеклянной люстры.
Растопили печь, бросив ветку можжевельника и пучок душицы для аромата.
Стали разбирать вещи, оставшиеся от родителей.
Юрий прошёл на кухню, поставил чайник и привычным движением протянул цепь старых часов с кукушкой.
- Слушай, нужно было Егора с Аней прихватить. Здесь же столько всего, – сказала Тамара, выглядывая из зала.
- Может ты и права, – ответил Юрий, подходя к ней.

В просторной светлой комнате он остановился у шкафа и стал перебирать корешки книг. Ценнейшая библиотека русских классиков, которая досталась его матери в наследство.
Разве это возможно выкинуть или сжечь?
Нет, невозможно!
Поэтому книги были бережно упакованы.

А в серванте красовался сервиз и хрусталь, который торжественно доставали по праздникам. И тогда, даже обычная пюрешка с голубцами, на этих тарелках казалась вкуснее. А каким восхитительными были компот и кисель из хрустальных бокалов, ммм.
Тамара бережно заворачивала каждую тарелку, бокал и салатницу в газеты, а Юрий укладывал в коробки и подписывал.

Из антресоли Тамара достала семейные фотоальбомы и просто фото россыпью, присела на потёртый диван. Самые старые снимки огрубели, потрескались и пожелтели, чёрно-белые местами потеряли яркость.
- Знаешь, а ведь здесь почти вся история твоего рода, – проговорила она, перебирая снимки. – Нужно будет разделить меж всеми, чтобы внуки и правнуки помнили свои корни.
- Ты как всегда права, милая, – глухо ответил Юрий и принял протянутое фото юных родителей.
- А ведь ты похож на неё, а я это только сейчас разглядела, – проговорила Тамара, чуть улыбаясь. – Говорят, если сын похож на мать, а дочь на отца – будет много счастья в их жизнях. Ты был счастлив? – спросила она, заглядывая в глаза мужа.
- Я и сейчас счастлив. У меня есть ты, наши дети и внуки, – не раздумывая, ответил Юрий, поднял жену и крепко обнял.

Дом, соскучившийся по людям, словно бы замер, разделяя с ними счастье. В тишине раздалось звонкое «Ку-ку» два раз подряд.
- Ого, как быстро летит время, – удивлённо проговорила Тамара.- Ну что продолжим?
- Давай, – согласился он, помолчал и предложил: – Может, сегодня останемся здесь?
- Давай, - легко согласилась она.

В тот вечер старый дом наполнился жизнью и ароматами съестного. Кукушка вновь отсчитывала время, дрова потрескивали в печи и велись неспешные разговоры, перемежающиеся воспоминаниями из прошлого.
- Знаешь, я тут вдруг понял. Родители ведь правильно жили. Просто и ладно, вот и у детей нет поводов для ругани и делёжки наследства. А то немногое, что осталось после них несёт поистине великую ценность. Но ценность эта не материальная, а скорее душевная. Взять хоть эти фото, по сути они ничего не стоят и одновременно стоят всех богатств мира.
А техника и мебель, так оно всё уже постарело и устарело. Словом, более не актуально, – закончил он.
- Да, ты прав, – подтвердила она, и добавила. - И ещё, то, что ценно для тебя, для твоих детей или внуков может вообще ничего не значить.
Они помолчали, глядя на танец языков пламени через приоткрытую дверцу топки.

Тамара налила свежезаваренного чая в праздничные чашки и протянула мужу.
- Получается, что ценность предмета определяется не столько его ценой, сколько воспоминаниями связанными с ним, – сказал Юрий.
- Ага. Вот положим, хотя бы эти часы с кукушкой, – сказала она, делая глоток и показала на настенные часы. - Ведь их ценность для ваших родителей, для вас – детей, ваших детей и внуков будет абсолютна разная.
Для родителей – начнётся с покупки и это будет целая история. Ведь так? Такие особенные вещи выбираются, а не просто покупаются.
Для вас – они были вообще всегда, и вы знаете историю их появления в семье. Но для каждого из вас по отдельности, с этой кукушкой будет связана своя личная история.
Ваши дети тоже будут знать их историю появления, но у них будут свои памятные моменты.
А внуки ещё могут знать историю, но у них уже не будет личных воспоминаний связанных с этими часами, ведь они с ними не растут, – закончила Тамара и добавила: – Хотя эти часы вполне уже могут сойти за семейную реликвию, которую будут передавать потомки из поколения в поколение.

На следующий день они уехали, а часы с кукушкой так и остались висеть на стене. Она ещё полдня отсчитывала время и дому казалось, что они вернутся. Потом кукушка замолчала и он остался в полной тишине.
Сначала ждал, но со временем перестал, погрузившись в глубокую дрёму.

И вот теперь он смотрел пустыми глазницами-окнами на улицу и казалось, болел. Изредка вздыхая о чём-то своём, поскрипывал половицами и завывал сквозняком в печной трубе.
У него осыпалась завалинка, облупилась и потускнела небесной синевы краска на ставнях. То тут, то там поотваливалась замазка, обнажая серый деревянный скелет. Покосились ступеньки крылечка и заклинило входную дверь.

С того памятного вечера прошло много лет. Осиротевший дом тосковал по жизни, а тоска до добра не доводит. И он постепенно приходил в упадок. Так бы и разрушился в полном одиночестве, но одним весенним днём у ворот остановилась машина.

Приехала правнучка с мужем. Они обошли двор и сад, спугнув птиц. Прошлись вокруг дома, касаясь его стен и обсуждая будущий ремонт. Она воодушевлённо расписывала, как и что они сделают и в какие цвета выкрасят облупившиеся ставни, а он улыбался, глядя на жену.

Дом встрепенулся от неожиданного тепла и внимания, засиял открытым ветром окном, засвистел сквозняком и как-то даже подтянулся, приветствуя родную кровь.

#писакль#ваша_Я