25. 92. Пушкин. Месть Онегина, прижизненная

Месть Онегина. Прижизненная месть отсутствующего конца романа (1)

Пушкин (АСП) обожал месть и находил стремление к отмщению вполне делом христианским.

 При издании «Повестей И.П. Белкина» в 1831 г он изменил начальный план и на первое место поставил  вместо «Гробовщика» (с Адрианом его вещим сном и красным гробом) повесть «Выстрел» - повесть о провокации, дуэли, этикете и мести. Фабула повести — маниакальная жажда мести Сильвио,  вид мести - искушение и испытание им чести графа.
 Аналогично вел себя в жизни и реальный автор пяти повестей: у АСП было три мании =
1) поэтическое безумие по Платону = мания стихосложения; тут комменты почти излишни  … достаточно сказать, что Гоголь, назвав АСП  в 1835  уникальным единственным почти явлением, образцом или идеалом русского нац/ духа и в 1845 (будто спохватившись и остыв)  - « поэтом и ничего больше»!
2) мания ножек  = биографы поэт-человека насчитали 130 объектов обладательниц женских ножек в его дон-хуанском списке (113-я — Натали по его же счету!), а в его уникальном романе в стихах «Евгений Онегин» в первой же главе о «Хандре» ножки упомянуты 15 раз = столько только само его величество Ев Гений
3) мания дуэльных ситуаций (их находят в не менее, чем 30 случаях), которые Пушкин сам любил провоцировать и выстраивать, играя с неизбежной формальной  необходимостью и неотвратимостью сатисфакции с предполагаемыми смертельными рисками для противников и невозможностью от него (дуэля = le duel) отклониться без позора и потери такого суетного качества дворянина как его честь …
 
Но тексты по Пушкину же сбываются. Месть настигла его еще при жизни. Мстителем оказался его литературный сын — Евгений Онегин из города Онеги на берегу Онеги. Эта месть была спровоцирована тем, что роман у Асп не обрел конца… Дойдя до последних слов конца романа, до равнодушного (почти) прощания  в светлой печали автора с «Онегиным моим», читатель застывал в недоумении с вопросами:
- и это Всё?
- а где конец, где хэппи унт энд?
- а как же Таня?  Она, что, так и не дала Жене и точно приговорена (быть отданной другому и быть ему постылому верной аж целый мучительный бабий век:
 XLVI
А мне, Онегин, пышность эта,
Постылой жизни мишура,
Мои успехи в вихре света,
Мой модный дом и вечера,
Что в них? Сейчас отдать я рада
Всю эту ветошь маскарада,
Весь этот блеск, и шум, и чад
За полку книг, за дикий сад,
За наше бедное жилище,
За те места, где в первый раз,
Онегин, видела я вас,
Да за смиренное кладбище,
Где нынче крест и тень ветвей
Над бедной нянею моей…
XLVII
А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Я вышла замуж. Вы должны,
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна».)

И, что = всё? Таня после таких ее слов не заслуживает в награду конца — так и останется с калекой Греминым да еще и в родственных отношениях с любимым Женей
И, что, Таня так и не дала? Да где это видано то? Онегин не Нулин же… хотя конечно как Лидин он припозднился… Но ведь лучше поздно, чем никогда, а роман 10-летка без конца! Что за импотенция? 
Как-то гендерно опасно = оказалось, что герой романа не русская душою Таня, а англоман почти денди Женя: с ним и простились, и напутствовали… и вроде и крест на нем поставили …
А Таня?  Ужель та самая… так позорно брошена на произвол забвения без напутствия её странной русской души …?

Это отсутствие конца сыграло и с автором, и с героем злую шутку. Уже при жизни АСП начались являться подражательные, пародийные, дописанные, муляжные, карикатурные и даже серьезные и альтернативные  клоны Онегина. Всё вылилось в конце концов в океан фанфиков (см. в нашей, фра, е-бибке обзоры FleetinG_. Мой дядя, как Кирсанов Павел… и Nejt-Manich. Классические фандомы. История. Евгений Онегин).

Первым кажется исследователем текстов с подражанием Онегину был Розанов Ив.Н. ( http://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/v36/v36-213-.htm = Розанов И. Н. Ранние подражания "Евгению Онегину" // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии / АН СССР. Ин-т литературы. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. — [Вып.] 2. — С. 213—239)

Указав на неприятие романа (так, к примеру,  ни Жуковский, ни Козлов, ни лицейские товарищи Пушкина — Дельвиг и Кюхельбекер, ни восходившее тогда новое светило — Языков творчески не восприняли пушкинского романа; отрицательный отзыв дал Баратынский в письме к И. В. Киреевскому в 1832 г. = верно за язвительные пародии Пушкина на его излюбленный жанр - элегию) и его причины (одна из которых — отсутствие вразумляющего конца после 10 лет издевательства автора над читающей публикой),  Розанов И.Н. отметил скорое появление целого потока подражаний — их пандемию. 

Обильное подражание по Розанову суть свидетельство его колоссального влияния на всю последующую поэтическую продукцию: « ...Одним из важнейших показателей поэтического резонанса является литературное подражание. Есть три основных вида подражаний: 1) подражание — мода… эпидемия подражаний; 2) подражание — усвоение чужого творчества; 3) подражание — создание аналогичных ценностей.»

И какой поразительный факт — АСП еще жив и что-то пытается писать, а он уже под лавиной подражаний …

 Розанов ограничился рассмотрением только подражаний, появившихся до окончания пушкинского романа, т. е. до 1832 г. Будто все расчухали = конца у романа АСП не будет — он обмер, он в конце пути в Вечность  и можно и даже надо ему помочь дописать концовку. Но были и те, кто, не приняв фабулы, сюжета и стилистики романа-сатиры, принялись его переделывать, стремясь научить гения творению. Многие оправдывали свое подражание или свою альтернативу тем, что Пушкин сам подражал и пародировал в романе всему и всем, что его роман — энциклопедия заимствований и переделок в ином лишь напевном стиле. Дело просто пахло местью неудовлетворенных — Пушкин де у них получил аванс и вот что выдал то … фулиган.

Вот отмеченные Розановым подражания:
(А) заглавия в духе „Евгения Онегина“: „Борис Ульин“  А. Карамзина, „Олимпий Радин“ Аполлона Григорьева, „Семен Клевенский“  Давиденко, „Елена Деева“ Л. Столицы,
(Б) первые главы следующих романов в стихах: 0) 1825 «Сашка» Полежаева  1) 1828 г. „Евгений Вельский“, I глава (в 1829 г. 2-я и 3-я главы) 2) 1829 г. „Котильон“ Н. Муравьева (первая глава из романа „„Ленин, или жизнь поэта“)
(В) первые главы „повестей в стихах“: 1) 1828 г. „Признание на тридцатом году жизни“ Платона Волкова, 2) 1831 г. „Консилиум“ Ивелева (Великопольского) — 1ая глава из повести „Московские минеральные воды“
(С)  в журналах и альманахах появились: „Отрывок из романа в стихах“ А. Башилова („Невский Альманах“, 1830), „Владимир и Анета“ — А. Северинова („Славянин“, 1830, ч. XIII, 1я глава романа) и несколько отрывков из „повестей в стихах“: И. Бартдинского „Роман моего отца“ („Календарь Муз“, 1827), А. Башилова „Гусар“ („Памятник Отечественных Муз“, 1828), И. Косяровского „Именины“ („Северный Меркурий“, 1831, № 28), В; Горкуши „Отрывок из безыменной повести“ („Сын Отечества“, 1831, XIX)

Из потока подражаний Розанов выхватил «Сашку« Полежаева: «Первое подражание написано. было студентом Московского университета Полежаевым. Его „Сашка“ (1825 г., напечатано впервые в 1861 г.) — полупародия, полуподражание. „Не для славы, для забавы я пишу“, заявляет Полежаев.» Месть Полежаева, полная почти откровенной порнографии и мата, вызвала месть царя за Сашка = Полежева Николай I отдал а в солдаты. Но не за порно, а за против лощености и приличий того „света“, который изображен в „Онегине“.

Эта месть Онегина Пушкину была страшной = за него пострадал еще один поэт  …

(Д) последующие стихотворные повести с героем студентом. „Сашка“ Лермонтова, „Две доли“ Митрофанова, „Былое“ М. Стаховича и др.

Розанов, наисследовавшись вдоволь, уверяет: «Из всех подражаний „Евгению Онегину“, появившихся в печати до окончания пушкинского романа, первое место безусловно надо отвести „Евгению Вельскому“. За овладение онегинской строфой! Почти все авторы стихотворных романов и повестей, написанных в подражание „Онегину“, этого барьера взять не могут.»

После "Сашки"  Розанов взялся за разбор мести Онегина или Онегину в повести „Евгений Вельский“. Всего вышло две книжки этого романа: в 1828 г. первая глава, в 1829 г. вторая и третья вместе. Всё это появилось до седьмой главы „Онегина“. Булгарин и Бестужев-Рюмин поставили Евгения Вельского на один уровень с Онегиным! Это признал и АСП: в проекте „предисловия к VIII и IX главам“, приведя отзыв Булгарина, что „в сравнении с 7-й главой Онегина даже «Евгений Вельский» кажется чем-то похожим на дело“, он делает такую сноску: „Прошу извинения у неизвестного мне поэта, что принужден повторить эту грубость. Судя по отрывкам его поэмы, я ничуть не полагаю для себя обидным, если находят Евгения Онегина ниже Евгения Вельского“.
 Затем Розанов выделил в разборе три подражания „Онегину“, вышедшие в Москве вслед за „Евгением Вельским“, в 1828—1831 гг:
1) Ивелев (Великопольский) повесть „Московские минеральные воды“, называет первую главу „Консилиум“;
2) Н. Н. Муравьев роман „Ленин или жизнь поэта“ начинает главой „Котильон“
3) Платон Волков —„Признание на тридцатом году жизни“ с героем  Вадимом Лельским
Итог трудов Розанова:

Только два подражания: „Сашка“ Полежаева и „Консилиум“ Великопольского имеют законченный смысл.  С поэтикой же Пушкина не справился никто —  особо со строфикой и напевностью. Никто не справился и с объемом мук и с издевательским темпом = выдавать по главе лишь раз в 1,5 года …