Еще не итоги 1. 30 лет спустя

               

   Прошло тридцать лет со времени развала громадной империи. Немногие участники и свидетели тех событий уцелели в жерновах бесчеловечных «реформ» и «стабильности», обрушившихся на осколки страны. Выжившие стали другими людьми. И не только возраст тому причиной.
    Через тридцать лет после кровавой Гражданской войны начала прошлого века принято было говорить, что герои прошли через ее горнило, вышли из него закаленными и это позволило им потом создать на руинах новое могучее государство созданное для счастливых потомков. Это было оправданием перенесенных поколением лишений и страданий. Справедливости ради надо отметить, что руины тоже дело их рук.
   Счастливым потомкам не повезло с горнилом. Им пришлось пройти мусорный полигон через сортировку в высокооборотном барабане. В результате обработки не всё оказалось пригодным для дальнейшего созидания. Многое просто сгорело на этой свалке. Никто не сравнивал количество жертв прошлой и нынешней катастроф.  Возможно сопоставимо. Только оправдания этому нет.


   Такие невеселые мысли бродили в голове Олега Сергеевича ранним утром бредущему по пустынному пляжу небольшого черноморского городка. На морском горизонте показался гребешок поднимавшегося из морской глади утреннего солнышка. Вместе с ним поднималось настроение, которого не было после бессонных ночей вследствие смены привычного уклада жизни. Бессонница часто сопутствует взрослению, как-никак дело к середине восьмого десятка.
   Нахлынули воспоминания связанные с местами в которых не был несколько десятилетий и где прожил самую интересную часть своей жизни. Многое бы отдал за то, чтобы вернуться в то бесшабашное время, когда был полон сил, не оглядывался и сначала делал потом думал. Жил по настроению, руководствовался эмоциями и интуицией. Когда – «наломал немало веток, нарубил немало дров».

   Он приехал сюда как говорится на постоянное место жительства. Закончилась активная «взрослая» жизнь, переезды, суета порой неизвестно для чего. Работа давалась все труднее. Замечал, что давно живет в чужой стихии. Хуже того – становится препятствием в этой жизни, тормозит, его обходят, поглядывая недовольно как на досадную помеху шустрые, энергичные молодые коллеги.
   Все они делали не так. Ко всему относились несерьезно, поверхностно, дела начинали в спешке, не закончив бросали, перекидывались на другие. К цели шли какими-то зигзагами, скачками, оставляя после себя кучи мусора. Последние годы он больше боролся, чем занимался производительным делом. Эта круговерть заставляла одновременно смотреть в разные стороны. Чувствовал, что не успевает. Видел, что многое идет не так как он привык и хотел. Замечал, что часто обходят, не посвящая в детали. Приходил в негодование, когда обнаруживал отступления от заведенных порядков, нарушения норм технологических, а больше этических. То, что в его время было запретным и даже преступным сейчас стало нормой. Это нервировало, заставляло растрачивать энергию на тщетные попытки опровергать, исправлять, назидать.
   Несколько лет назад во время двухнедельного отдыха впервые за многие годы жена заметила, что ему с работы ни разу не позвонили. Это его озадачило.

- Точно! Надо перезвонить, вдруг что случилось.
- Случилось. Только не вдруг. Просто ты не замечаешь, что времена меняются. Другие они. Не звони, дай людям отдохнуть. И мы другие. Раньше ты полдня на пляже отвечал на звонки коллег. Сейчас без тебя обходятся. Сам полдня звонишь только уже детям и внукам. Они не отвечают, у них дела, а ты за ними гоняешься. Пора сбавлять обороты. Ровесники уходят на пенсию.

   Олег Сергеевич не верил, что без него можно обойтись. Ведь ничего же не умеют! Потом понял, что это он отстает. От времени, от ритма, от современности. И то, за что он порицал коллег дает им возможность приходить к цели быстрее с использованием новых технологий и навыков. Да, часто в ущерб его моральным установкам. Но это не их установки, потому они так недоуменно и смотрят на его возмущение. Они шагают так что стоять на пути опасно. Ладно если перешагнут. Могут и растоптать, при этом не заметив. А заметят – не поморщатся. Нормы сейчас такие. Прав был кто-то, сказав, что с развитием технического прогресса человек будет деградировать сначала нравственно, потом и умственно. Зачем ему изучать историю или помнить таблицу умножения при наличии интернета и калькулятора.

Он не привык откладывать принятие решений, поэтому по возвращении сразу оповестил руководство о желании сменить место работы сославшись на возраст и здоровье.
   Переместился на несколько уровней вниз по табелю о рангах, непосредственно на производство. Туда, где чувствовал себя как рыба в воде. Опыт и связи работали на него, новая работа казалась развлечением. Подчиненные смотрели на него с восхищением. То, над чем бились всем коллективом он мог разрешить одним звонком или советом. Вернулся интерес, появилось второе дыхание, легкость. Казалось, что вернулась молодость. Те же ощущения, привычное стремление к движению, востребованность лидерских навыков.
   Прошло еще несколько лет. Сверстников становилось все меньше. Уже его «молодые» коллеги начали выходить на пенсию, пространство вокруг снова начало заполняться свежими людьми, и он вдруг стал ловить себя на том, что уже это проходил.
   Жизнь не стоит на месте. Осознание собственной ненужности на этот раз постиг самостоятельно. Его ровесники стали казаться медлительными, даже несуразными среди коллег. Над ними беззлобно посмеивалась молодежь, иронизируя над возрастными, мягко говоря, особенностями. При их появлении стали замолкать, при вспышках раздражения снисходительно улыбаться, что бесило особенно. Он тоже посмеивался, но однажды на объекте перепрыгивая через препятствие не рассчитал и неловко сорвался с невысокой площадки. Ничего особенного, физически не пострадал. Но поднимаясь увидел, что к нему встревоженно кинулись сразу несколько человек как к малышу в детском садике. Окончательно доконали его их искренние сочувственные взгляды. Он понял, что перерос очередной этап в своем развитии. Точка. Проблема отцов и детей. Закономерность.


   После семейных консультаций с женой и детьми, списался со знакомыми, подобрал в этом городке скромный таунхаус и решили переехать сюда на место жительства. Смолоду мало жили на одном месте. Род его деятельности, или скорее характер не позволяли задерживаться. По несколько лет жили в столицах, в том числе и европейских. Все примелькалось, набило оскомину. Уже не привлекали неведомые дали. В последнее время стали ездить по родной стране обнаружив что знают ее хуже, чем чужие. Правда на пляжный отдых ездили по-прежнему на привычные заморские курорты.
   Но два года назад впервые за три десятка лет этой возможности не стало. На весь мир напала паника, вызванная заразой неизвестного происхождения. Все растерялись. Появилось много версий, ни одна из которых не была доказана. Все дружно объявили локдаун и стали отгораживаться от соседей. От стран до отдельных жителей. Люди перестали ходить в гости, провизию доставляли под дверь, а в частные владения передавали на палке как хищникам в зоопарке.
   Такая веселая жизнь и подтолкнула к решению обосноваться на море, чтобы дети и внуки могли приезжать хотя бы на лето. Иначе живя в одном городе можно не видеться месяцами. Кто знает на сколько времени растянется эта пандемия.

   И не ошиблись. За два года удалось всего пару раз выехать после отмены заездов, возврата денег за путевки, открытия, закрытия границ и курортов.
   И хотя сервисом в привычном понимании здесь и не пахло, а сезон был короче, все же приспособились и стали привыкать к новому образу жизни. Чтобы избежать гомона назойливых продавцов всего на свете, чего даже в Египте и Тунисе давно нет, стали ходить на море рано утром пока море чистое, а возвращаться с появлением первых посетителей пляжа. Днем на нем находиться было невозможно, да и просто негде. Места не хватало для полотенца. О санитарных нормах не вспоминалось, очистные сооружения, которые в его здесь бытность почти были закончены строительством и до пуска требовались небольшие средства и бюрократические формальности, так и не запущены в эксплуатацию. Их постигла печальная участь всего народного хозяйства страны. Разворованы и сданы в утиль.
  Что говорить об этих несчастных сооружениях, если вся страна превратилась в утиль.

   В молодости, когда Олег Сергеевич ухаживал за своей будущей женой студенткой мединститута, он случайно попал в анатомический кабинет. Войдя в помещение с морозного свежего воздуха в смрадную взвесь формалина, он сначала задохнулся и со слезами от рези в глазах выскочил снова на улицу, не распознав в нескольких девушках в одинаковых белых халатах свою избранницу. Она выскочила со смехом, объясняя, что это с непривычки. Несмотря на мороз он больше туда не пошел. Но успел разглядеть в густом тумане морозного воздуха, впущенного им при входе, два трупа расположенных возле двери. На одном была вырезана часть живота в виде откидывающегося клапана для доступа к внутренним органам. Его называли «Маша» по наколке на руке. Второй препарирован так чтобы можно было изучать кровеносную систему человека. Различного диаметра и расцветки артерии и прожилки оплетали труп с содранной кожей. Говорят, что в качестве наглядных пособий использовались невостребованные покойники. Бездомные и бесхозные. Назначение их было специфическое, никто им не сочувствовал, извлекали пользу, а когда приходили в негодность их просто заменяли другими. Совершенно бездушное отношение. Пособие оно и есть пособие.
   Глядя на то, что стало с Россией Олег Сергеевич часто проводил аналогию с виденным им когда-то в анатомическом кабинете.
   Россия напоминала сейчас эти ничейные трупы, один с разверстыми недрами, второй с содранной кожей оплетенный нефте-газопроводными трубами. Другие части их не востребованы, и сами они будут утилизированы по прошествии надобности. Вместе с лишними людьми не нужными для обслуживания этих «пособий». Они дадут жизнь другим объектам. Более приятным. Их много. Челси, яхты, дворцы.


   На противоположном конце пляжа показалась грузная фигура неторопливо идущего ему навстречу человека. По мере приближения он все пристальнее всматривался в Олега Сергеевича, а когда поравнялся заговорил:

- Олег Сергеевич, я не ошибаюсь? Привет!
- Привет! Не ошибаешься Александр Николаевич. Ты с родного моря ни ногой?
- Ни ногой. Я птица не перелетная, зимородок. А ты какими судьбами к нам? В гости?
- Нет, уже не в гости. На днях переехал, надеюсь насовсем.
- Вот это дело. Хватит по чужбинам мотаться. К старости пора на родные гнездовища. Я тоже выезжал, пробовал у детей пожить. Даже женился, но через пару лет вернулся назад. Жена осталась у себя дома. Внуки выросли, помощь стала не нужна. Хожу каждое утро на море летом и зимой, наблюдаю и философствую. Помнишь, ты меня созерцателем называл? Не созерцатель я, а наблюдатель. Смотрю, осмысливаю, обдумываю.
- Сколько лет здесь отработал в разных должностях, а знакомого первый раз встретил. Не то постарели, не то вымерли.
- Ну во-первых не там смотришь. Ты забыл, что местные на море до октября не ходят? Во-вторых, половина действительно вымерла. А остальные изменились до неузнаваемости. Сколько лет прошло?
- Тридцать с лишним.
- Ну правильно. Зато я всех, кто остался знаю. Кто не остался помню. Если будем встречаться будет о чем поговорить.
- Я сюда прихожу до восхода солнца. Если не возражаешь, будем встречаться.
- Давай. А то живу среди людей, а поговорить не с кем. С молодежью не о чем. Им некогда, темы не совпадают. Мы для них история. А они сейчас в будущем. На прежнюю работу заходил?
- Да, один раз. Порядки как везде. На входе охрана. Правда узнала меня какая-то тетка. Взвизгнула, на шею кинулась. Я долго не мог понять кто такая. Оказывается, перед переходом на другую работу я ее принимал в общий отдел после окончания института. Хрупкая, стеснительная, симпатичная. А сейчас комплекция как у тебя, чуть не задавила. Возвестила кто я. Все смотрят недоуменно, она сбегала привела главу. Прошли в кабинет, смотрит как на чудо. Действительно, мы для них история, причем давняя. Не чаяли, что живой. Да еще и ходячий. Приглашали в случае затруднений заходить. Чувствуешь, затруднений. Я ответил, что готов в случае их затруднений помочь. У него глаза загорелись. Спросил, где я работаю. Ответил, что не работаю, помочь могу лишь информацией и советом. Глаза потухли.
    Давай присядем на часок, если не спешишь расскажи о себе. Мы с тобой сейчас классические пикейные жилеты. Много воды утекло с тех пор, много событий минуло. Что ты думаешь о переменах в жизни страны за это время?
- Это ты все о стране думаешь. Помню, как горел перестройкой и предсказывал светлое будущее. Вот оно наступило. Что скажешь?
- Я участник, мне трудно судить объективно. Это же ты наблюдатель и аналитик. Выдай мне результат. Помнишь, я в 87-м году после поездки в Прибалтику сказал, что скоро она от Союза отвалится? Вы возмущались, а я просто видел процессы, которые там шли полным ходом.
- Тогда страна казалась монолитом, к которому не подступиться. Коммунисты стращали себя и население внешними врагами, а опасность под носом не разглядели.
- Что, если бы разглядели сумели бы сохранить?
- В каком-то другом виде возможно. Без Прибалтики.
- Но это же цепная реакция. Если от монолита отколоть кусочек с краю, краем становится следующий кусочек, который тоже начинает разрушаться. А тут посыпалось со всех краев. Россия стала остовом, как скелет динозавра в музее. Эти процессы и сейчас продолжаются. Чтобы продержался еще немного придумали скрепы и духовность.  Скрепы ржавеют, того и гляди костяк обрушится и задавит хранителей музея. Что уже в недавней истории, бывало. Духовностью предмет без оболочки не наполнишь. Где сейчас монархисты начала прошлого века, где демократы конца его? То же ждет и скрепоносцев с духоносцами нашего времени. Тем более что у их вождей дворцы и суперджеты при нищем народе. «Революция грядет, батенька», - как говаривал идейный создатель, гроб которого на всеобщем обозрении не уступает в роскоши пирамидам Египта.
- Этот монолит начал трескаться по границам, которые твой создатель и проложил между автономиями. Они отвалились, а в середине образовалось брожение и кипение. Потом наступила эра благоденствия в виде нефтедолларов. Срочно закупили новый цемент и давай заливать этот бетон сверху свежим слоем. Раствор проникал внутрь, конструкция прекратила на какое-то время расползаться. Но скрепоносцы управляющие процессами безбожно крали цемент и создавали себе подальше от этой мертвеющей глыбы локальные капсулы рая. В надежде что при неизбежном обрушении осколки до них не долетят.
   Сейчас процессы пошли по кругу. Манны небесной на всех перестало хватать, косметического укрепления оказалось недостаточно, а кипение и бурление снизу нарастает. Монолит снова затрещал. Что дальше? Вообще на эти вопросы не я должен отвечать, а ты. Ты тридцать лет вращался в верхах, мелькал на страницах газет. В первые годы до нас частенько доходили слухи, что ты в команде реформаторов, потом реже, в последние лет десять не стало слышно вовсе. Думали, что вместе с реформаторами улетел на земли обетованные.
А я лучше тебе буду рассказывать, как мы здесь на земле переживали все катаклизмы и менялись. Многие не дожили, многие из ничего стали всем, другие, наоборот, превратились в пыль. Есть и такие что сказать, не поверишь. Приличные прежде люди превратились в людоедов и подлецов. Люди ко всему привыкли. Знают, что среди них живут откровенные грабители и убийцы и считают, что так и надо.
   Говорят, война все спишет. Еще говорят, что у нас обошлось без войны. А почему же тогда множество людей исчезло, а их убийцы ходят среди людей как ни в чем не бывало? В войну солдаты тоже были убийцами. Но они защищали Родину и это считалось не преступлением, а подвигом. Потом с чистой совестью жили среди людей. Сейчас линия фронта не между странами, а между людьми. Так что война идет. Никто ее не объявлял, но есть много жертв, которые списаны.
   Меня все знакомые считают пацифистом. Но нельзя все прощать бесконечно. Я поверю в государство тогда, когда отменят сроки давности за преступления против личности и когда полковников, генералов в отставке и судейских пенсионеров вереницами поведут в наручниках. А потом и ныне действующих. Но этого не будет. Значит такое государство всегда будет под вопросом. Потому что оно не для всех граждан.
   Чтобы не ходить далеко расскажу о себе. Хотя не считаю себя самым невезучим. Как видишь, живой и здоровый. О многих расскажу гораздо больше.


   Николаев Александр Николаевич. Одного года рождения с Олегом Сергеевичем. В молодости сблизились. Никогда не были в тех или иных служебных отношениях, что возможно этому и способствовало.
   Местный уроженец, потомственный агроном, но в сельском хозяйстве работал мало. Получил в университете специальность «ученый агроном» и всю жизнь работал в смежных сферах. То озеленителем в пансионате, то землеустроителем в исполкоме, то специалистом по составлению земельных кадастров на крупных предприятиях.
   Интересный человек как в общении, так и в умении занимать независимое положение в любой обстановке. Ненавязчиво, без демонстрации, но уверенно. Не допускал со стороны руководителей вольного обращения с собой. Если по незнанию и привычке на первых порах попытки случались, то пресекались немедленно, натыкаясь на спокойный, твердый взгляд.
   Эта его самодостаточность одних заставляла соблюдать дистанцию, других наоборот привлекала. Олегу Сергеевичу такие люди нравились. С Александром Николаевичем они не то, чтобы дружили, но при встречах с удовольствием общались. Иногда обращались за помощью друг к другу по незначительным вопросам.

   Познакомились, когда Олег Сергеевич во времена всемогущества КПСС по горбачевскому призыву попал на должность секретаря парткома совхоза вместе со всем авангардом советского народа строить «социализм с человеческим лицом». Жена Александра Николаевича была заместителем председателя профкома. Женщина очень активная умеющая вовлечь в орбиту своих разнообразных увлечений всех, кто ей был нужен для массовой работы. А уж мужа тем более, независимо от того, где он в данный момент работал. Поэтому ему приходилось часто появляться в совхозе, к тому же он с детства знал в нем всех, помогая отцу агроному. Кроме того, считал, что за женой надо приглядывать - она привлекала мужское внимание ослепительной русской красотой. Посмеиваясь, напропалую эксплуатировала своих поклонников.
   У них был сын, за ним родились двойняшки девочки, беленькие совершенно одинаковые, очень похожие на мать. Муж не сводил с жены влюбленных глаз, чувство со временем не иссякало. Добродушно признавал себя подкаблучником. Народ иронизировал, но понимал его и уважал.
   Все у них было прекрасно, но подкралась беда. Когда девочкам было годика по три Вера Ивановна заболела. Год борьбы с онкологией привел к ожидаемому исходу. Похоронил. Чего это ему стоило можно только догадываться. Уход за тремя малолетними детьми, больной женой немногим по силам. Он разрывался между семьей и работой. Престарелые родители были скорее дополнительной нагрузкой, чем подмогой. Рядом закрутились доброхоты, детей одному не вытянуть. Да и возраст такой что о жизни надо думать. Но он знал подноготную всех соискательниц и по здравом размышлении ни на ком так и не остановился. На вопросы отвечал, что на роль жены желающие находятся, а вот мать детям он разглядеть не сумел. Хоть и не отвергал эту надежду категорически, но не задалось. Наверное, сказывалось чувство к покойнице, которая снилась ему постоянно. Он уверял, что она ему как при жизни дает указания по хозяйству и воспитанию детей.
   Время шло, дети росли. Схоронил и родителей. Старший сын поступил в институт, окончил его, женился. Пора было думать об образовании дочерей. Понимая, что девочек в город одних не отпустить, переехал с ними.
   Незадолго до этого произошли неприятности, в результате которых лишился работы.
   Во времена вольного обращения с государственным имуществом, все старались ухватить все что под руками. Под руками Александра Николаевича была земля. Сам бы он не догадался как из этого извлечь пользу. Но нашлись опытные советчики. Каким-то образом директор совхоза, в котором он раньше работал, депутат Верховного Совета еще РСФСР и директор пансионата богатого ведомства нашли общий язык и объединились для создания совместного предприятия. У одного была земля, у второго деньги. Идей хватало у обоих. Они уже поняли к чему идет дело и работали на опережение. Им нужен был толковый исполнитель и одновременно Фунт, ибо еще неизвестно куда поведет генеральная линия и не придется ли за свои дела отвечать к чему они не привыкли, будучи убежденными коммунистами.
   Александр Николаевич подходил им как человек порядочный и даже простоватый. Что немаловажно он был знатоком земельного законодательства.

    Пригласили и предложили ему войти в сотрудничество. Ошалевший от оказанной чести, от внимания всеми уважаемых людей, от обстановки банкетного зала о существовании которого он не знал, он оторопел.
   Спросил почему выбрали его и о своей роли в совместном предприятии.
   Ему объяснили все без прикрас, не скрывая истинных целей.

  - Сейчас все идет к тому, что отмирает общественная, т.е. государственная собственность. Все будет поделено. Пока неизвестно каким способом, вариантов предлагается много. И надо работать на опережение, могут обойти. Справедливо в истории еще ничего не поделено. Он понадобился как специалист по земельным вопросам и как честный человек. Учреждаем многопрофильное предприятие. Сделать поможет администрация района, у нас везде свои люди. В совхозе много участков земли, оставшихся с тех пор когда она вся принадлежала сельхозпредприятиям. При выделении муниципальных земель, отводились только застроенные жильем земли населенных пунктов. Участки, на которых раньше и не думали селиться люди, остались за совхозом. Речь прежде всего идет о тех, что расположены на берегах моря и многочисленных впадающих в него рек. На них нерентабельные сады и огороды и только священный статус земель сельхозназначения спас их от отвода для застройки объектами оздоровления и отдыха трудящихся Советского Союза. Задача грамотно вывести их из этого статуса и законно передать нашему предприятию. А мы уже их освоим, деньги на наших пока государственных предприятиях найдутся. Сами возглавить не можем, потому что при деле и надеемся свои предприятия «освоить». А ты сейчас работаешь озеленителем в санатории на нищенской ставке. У тебя семья и материальные затруднения. Мы создаем первоначальный фонд для деятельности и содержания штата. Твой оклад будет больше раз в двадцать. Когда раскрутимся будем жить на дивиденды. Что это такое пойди изучи, будешь потом просвещать нас. Сейчас столько нового, что голова пухнет. А мы займемся поиском инвесторов. Инвесторы — это такие люди, которые дают деньги под свой интерес. Он нам деньги, мы ему коттедж или базу отдыха на берегу моря. Но цена такая что второй коттедж, построенный на его же деньги, мы уже продаем. Схема понятна? Твоя задача чтобы она работала законно.

   Александр Николаевич не понимал, что такое дивиденды, но ему понравилось, что  уже через месяц можно получить зарплату, которая закроет все его прорехи в семейном бюджете. От мысли куда девать доходы после этого закружилась голова и он спросил, когда приступать к работе.

- Сегодня пиши заявление на увольнение, завтра приступай. Мы подскажем с чего начинать. Надеемся ты понимаешь, что лишнего люди знать не должны. Особенно о нашем участии. Запомни первое правило капитализма - деньги любят тишину.

   За дело взялся энергично, то и дело советуясь с партнерами. Собственно, они и руководили, он понимал, что его дело исполнять.
   Полгода ушло на организационные мероприятия. Занимались отводом первых участков, приобретением техники, стройматериалов. Директор пансионата нащупал золотую жилу в атомном ведомстве. Это была отрасль, почти не подлежащая контролю. Во-первых, ее предприятия были закрытыми, во-вторых, посещать их объекты желающих не находилось. Все очень хорошо помнили Чернобыль. Поэтому в эту отрасль все уходило как в прорву. А оттуда расползалось, разносилось, разлеталось. Так на их предприятии появились несколько десятков самосвалов, кранов, автоцистерн и другой строительной техники с московскими номерами. Передавалась она в аренду или считалась в командировке. Оттуда же пошли вагоны с материалами. Александр Николаевич иногда ощущал себя персонажем «Золотого теленка». Но оглядываясь видел, что вокруг творятся дела еще и почище.
   Человек пунктуальный и ответственный, он все приходовал и проводил через бухгалтерию. На этой почве у него иногда возникали недоразумения. У предприятия собственных складов не было, поэтому он арендовал у партнеров в совхозе или пансионате площади, благо стройматериалы можно было хранить на открытых площадках. К тому же экономия на охране.
   В это же время его партнеры начали возводить на отдельно выделенных участках собственные хоромы. Да с таким размахом, что отец директора пансионата, увидев плевался и спрашивал сына зачем ему эта казарма.
   Строила бригада переселенцев из среднеазиатской республики, когда русских погнали отовсюду поганой метлой. Сначала они работали на объектах пансионата, потом ее передали в общее предприятие. Работали они на всех объектах. Бригадир был скользкий тип с азиатским менталитетом, хозяином считал директора пансионата, хотя числился у Александра Николаевича.
   Потом им выделили на отшибе участки под жилье, и они начали строиться. Успевали везде. Выходных для них не существовало, работали весь световой день.

   Все шло хорошо, но стали возникать недоразумения. Первым звоночком стала инвентаризация, которую затеял Александр Николаевич. И проводить в силу своей дотошности начал сам вместе с главным бухгалтером.
   На первом же складе обнаружил недостачу плит перекрытия. Немедленно вызвал Никитина, прораба. Тот появился и с нахальным видом заявил, что этот вопрос «не их ума дело».
   Савельев, директор пансионата по телефону распорядился немедленно отправить к нему главного этого «азиата» Никитина. На следующий день плиты оказались на месте.
   На следующем складе заметил отсутствие кирпича, металла и еще некоторой мелочи. К нему подошел автокрановщик и спросил кто ему будет оплачивать сверхурочные и зачем эти ночные перевозки со склада на склад.
   Александр Николаевич понял, что его грабят. Пригрозил Никитину милицией. После обеда его пригласил к себе Савельев.
   Обычно приветливый и благожелательный, на этот раз он был сумрачным и недовольным. Начал с того, что не дело выносить сор из избы.

- Кто тебе дал право единолично распоряжаться материалами? Ты хоть один кирпич достал? Получаешь все готовое и не твое дело указывать как это использовать.
- Это элементарный учет. Если его не будет как я перед вами буду отчитываться?
- Завтра собираем совет учредителей и поговорим. Нам нужно прояснить некоторые позиции.

   На совете Савельев поднял вопрос о неправильном учете, который сковывает инициативу.

- Кто тебя просил приходовать все подчистую? Мы это добываем, чтобы иметь возможность маневра. У нас много вопросов, которые нужно решать помимо твоих.
- Тогда не нужно направлять в адрес моего предприятия. Чтоб не приходовать и отчитываться. Я не знаю на каких условиях и откуда идут материалы, но понимаю, что отвечать придется мне.

   Александр Николаевич понял, что ему уготована роль не Корейко, а Фунта.
У директора совхоза претензии были иного рода:

- Почему ты установил зарплату работникам выше, чем на наших предприятиях? Мало того, что они убегают к тебе, еще и по совхозу разносят слухи о твоей щедрости.

   Расстались недовольные все всеми. Между учредителями появились трещины. Директор пансионата считал, что все живут за его счет. Директор совхоза заподозрил, что из общего котла ему достается меньше. А оба они не понимали, что делать с этим чистоплюем. Неужели трудно понять, что социализм давно закончился?

   Александр Николаевич следующую ночь не спал. Он понимал, что о его дочерях никто не позаботится и они далеко не в самостоятельном возрасте. Ему казалось, что сколько веревочке не виться, а придется держать ответ. И хорошо если перед государством. А если перед бандитами, которые уже вовсю подменяют власть?
   На следующий день принес два заявления. Одно об увольнении, второе о выводе из состава учредителей без материальных притязаний.
       Он понимал, что здесь ему не будет места, поэтому решил переехать в краевой центр вместе с дочерями.

   Сын остался хозяином небольшого подсобного хозяйства. Образование как-то не применилось. Времена настали самые лихие, закрутились сомнительные дела. Начал запутываться. От отца свои трудности скрывал, зная его заботы с подрастающими сестренками.
   Кончилось плохо. Попал в зависимость к недобросовестным партнерам, начал заливать проблемы алкоголем, как-то стремительно опустился. Заболел и вскоре умер от цирроза печени. Старания отца, участие медицинских светил не помогли, болезнь была запущена. Помимо горя на Александра Николаевича свалились заботы по еще одной семье с неприспособленной к жизни невесткой и внуком дошкольником.

 Так и тащил этот воз. Невестка потом вышла замуж, дочери выросли выучились, обзавелись семьями. У одной родилась двойня и Александр Николаевич несколько лет прожил с ними. Пахло от него всегда младенцами.
   Потом подросли и внучата, купил под городом дачку, женился. Но семейная жизнь не задалась, и через два года он переехал домой на побережье. За двадцать лет его все забыли, никому он уже не был нужен, кроме детей в летний сезон регулярно привозивших ему внуков.

- Это так, крупными мазками. Есть еще детали, они живописнее. Как-нибудь расскажу и о них.