Экс-ры III 9 гл Господа офицеры

Глава 9

Господа офицеры

Страсти по бане — геморрой и кресты — господа офицеры — сверхновая бомба — чешите грудь полковник

Господа офицеры

— Боже мой, Рома что происходит, опять в метро что-то творит, — спросил я, осматриваясь по сторонам. — Мы что же в музей забрались.
— Да я сам ничего не понимаю, были в подвале, а оказались в этих апартаментах, — ответил Роман, осматривая комнату.

Непонятным для нас образом мы оказались в огромной комнате за огромным столом из ореха с резными ножками, над которым висела большая люстра. Камин в котором потрескивали дрова был отделан ажурной кованной решёткой и зеркалом над ним.
— Рома, а ты себя видел, — сказал я, показывая на его одежду.
— А ты чего так вырядился, — ответил он.
Мы осмотрели себя и удивившись ещё больше.
Мы были одеты в поношенные французские двубортные  кожаные куртки, которые были сшиты ранее для авиационного батальона. На головах у нас были кожаные фуражки с пузатыми кокардами-звёздами с плугом и серпом.
Я расстегнул куртку и обнаружил на себе офицерскую гимнастёрку и два ордена, «Красного знамени» которые в отличие от позднего ордена имели надпись «Р. С. Ф. С. Р.».

На талии был двухшпеньковый английский ремень  с муфтами и двумя плечевыми портупеями и муфтой для ношения шашки. Кроме того на поясном ремне находилась кобура для револьвера и револьверный шнур сплетенный из тонких кожаных ремешков.
У Романа был только один орден, но оно было понятно, он был моложе меня какие его годы.
На нас были кожаные штаны галифе и… кроссовки.
— Чё за фигня творится, — спросил меня Роман, рассматривая мой комичный вид. Сам-то он был в американских сапогах.
— Вот я знаю, сам не меньше удивлён. Может пить надо бросать.
Роман встал перед большим зеркалом, которое было предназначено для осмотра в полный рост, рассматривая себя со всех боков.

Рядом с зеркалом стояло кресло, в котором можно было покачиваться, о чём я всегда мечтал. Напротив двери справа находился встроенный в стену четырёхдверный шкаф с  резными элементами, как и у стола с длинной узкой тумбой. Золочёного вида обои на стенах отсвечивали своим выпуклым мелким рельефом при вздрагивании пламени свечей от близких хлопков за окнами. Рядом с камином на стене висела большая картина с лесом и прудиком. На столе кроме огромного бронзового канделябра с короткими горящими свечами находилось большое блюдо с жаренной курицей от которой отходил умопомрачительный аромат. Блюдо по краям было завалено различной зеленью. Тут же подле него находилось несколько бутылок коньяка и прочая закуска. Коньяк, который мы увели ранее из подвала, был разлит в несколько рюмок и из некоторых был выпит.

 Заканчивал весь этот натюрморт квадратный початый торт, кусочки которого лежали на пяти тарелках с серебряными ложечками.
— Откуда это всё взялось, — спросил я, наливая коньяк в пустую рюмку.
— Не знаю, — ответил не меньше моего удивлённый Роман, отпив немного коньяка из стоящей рюмки. Поморщившись, он подозрительно понюхал налитое в рюмку.
— Ты чего, — спросил я.
— Да ни фига не коньяк, самогон. Фу, дрянь!
Роман поддел вилкой их тарелки куриное крылышко и откусил небольшой кусочек.
— Однако, люблю жареную кожицу, когда она хрустящая, — сказал Роман, облизывая губы.
— Слушай, если уж ты не понимаешь, что происходит, тот я и подавно не врубаюсь. Эта комната, курица, а не сошли ли мы с ума, — сказал я.
— Да ты откуси, — сказал Роман, протягивая мне крылышко.
— Смотри, вон там кто-то есть, — сказал я, показывая в сторону высокой открытой двери.

Дальше насколько позволял падающий свет от горящих свечей от канделябра стоящего на столе мы разглядели группу людей, которые сидели за столом и что-то обсуждали.
Трое или четверо стояли и смотрели в нашу сторону. Одеты они были во френчах царской армии.

Мы потихоньку встали из-за стола, и ушли в маленькую смежную комнатку, прикрыв за собой дверь и подсматривая в замочную скважину. Я же вспомнив, про налитый в рюмку коньяк закусил до крови губу и сказал о ней Роману.
— Ну, так выпей, — ответил он.

Я вышел из комнатки, и хотел было пройти к столу но, услышав звук шагов, ретировался обратно.
— Ну, всё, засыпались, — прошептал я.
Группа военных вошла в комнату, по их виду было видно, что они чем-то озадачены.

Мы по переменке подсматривали в скважину.
— Это белогвардейские офицеры, — прошептал мне в ухо Роман.
— Вижу, тихо Рома прячемся, — ответил я.
— Куда тут негде спрятаться, — ответил Роман.
Вдруг мы услышали негромкий голос.
— Господа смотрите, а здесь кто-то коньяк пил из моей рюмки и курочкой закусывал с моей тарелки.
— И ножку кто-то отломил, — сказал другой голос.
— Странно, но ещё полчаса назад здесь никого не было, — сказал другой голос.

Большая комната наполнилась голосами людей, которые, однако, разговаривали тихо и настороженно.
Вдруг мы услышали шаги, которые приблизились к двери, за которой мы прятались.
Когда дверь открылась, мы уже стояли, согнувшись за ширмой в углу комнаты.
Последовала пауза и высокий почти юношеский голос сказал.
— Однако господа не прячьтесь, если не хотите чтобы я бросил бомбу. Вас видно в зеркале трюмо.
Снова последовала пауза.
— Ну что шепчемся, господа выходите, поговорим, — сказал тот же человек. Викентий Павлович посветите сюда вашим фонариком, — сказал тот же человек.
— А что может там быть интересного, — ответил хрипящий голос.
К входу подошёл тот, которого назвали Викентием Павловичем.
— Ну что у вас поручик, — спросил он.
— Да вот тут кто-то прячется в комнате господин капитан, и выходить не хочет, посветите, мы их увидим.

Свет от фонарика осветил нас, и мы инстинктивно прикрыли глаза руками.
— О, да тут красные комиссары, да ещё и пьяные… смотрите, один ножку куриную уже обглодал.
— Эх, Рома аукнется сейчас нам эта ножка, — подумал я.
— А ну-ка ведите их сюда господин капитан, — попросил ещё чей-то голос. — Посмотрим, кто это тут без спросу на то, здесь крашеный самогон пьёт.
Постояв ещё немного, мы обречённо вышли на свет и увидели людей сидящих возле стола. Часть их видимо до того как узнав что они не одни сидели и что-то осуждали, а тут поднялись и обратились в нашу сторону. 
— Ну что же вы товарищи комиссары идите сюда и расскажите, что вы здесь делаете, — сказал сидящий у стола человек в военной форме с погонами полковника.
Мы подошли к столу.

Нас обыскали и у Романа обнаружили припрятанный дамский пистолет «Браунинг» без патронов. С меня сняли ремень с кобурой и маузером внутри. Револьвер они не нашли я его спрятал засунув за ремень за спиной.
— Как же вы это без патронов-то собираетесь воевать, плохо, очень плохо, — сказал полковник, проверяя моё оружие.
— А кто вы такие и чего нарядились как белогвардейцы, — спросил Роман и уселся на стул.
— Господа это уже интересно, а кто мы, по-вашему, артисты театра? — спросил военный в чине капитана, тот самый которого поручик назвал Викентием Павловичем.
— Если я пьян, то вы мне снитесь, — ответил я.
— Бред какой-то, — сказал Роман, отрывая от курицы крыло.
— И вы присаживайтесь, не стоите, стоять разговор будет долгим, — сказал мне капитан, приглашая сесть.

Я посмотрел на сидящего полковника и сел, но так чтобы быть ближе к нему поближе.
— Нет, — сказал полковник, сядьте рядом с вашим товарищем так мне будет удобнее с вами разговаривать.
Я мельком посмотрел на висящую, на ремне капитана гранату, но не подал виду.

Капитан, заметив мой взгляд, снял гранату и положил в карман френча.
У стены прикрываясь шторой, стоял прапорщик белобрысый с жидкими усиками и смотрел вниз из окна второго этажа. Он был удивительно похож на моего друга Саню Орлова, ну копия.
— Однако господа в городе красные, я же вам говорил, что надо уходить и вот результат, — сказал он.
— Не волнуйтесь Семён Михайлович мы уйдём из этого дома подземным ходом.
Мальчишкой я часто с сыновьями Злоказова ползал по старому подземелью. Мне даже схема запутанных ходов не потребуется, чтобы вывести вас отсюда господа, — сказал капитан.

Майор сказал, что капитан шутит и что никакого хода не существует, но полковник из контрразверки уже ухватился за эту идею. Он буквально вытянул своими расспросами о подземном ходе всё из капитана и намекнул, что он шутить, не намерен.
— А как далеко можно уйти по этому ходу, — спросил прапорщик.
— Мы уйдём под прудом до Ивановского кладбища по системе подземных ходов, а уже оттуда на лошадях до озера Песчаного там лесах есть тайный скит там и переждём, — ответил капитан.
— А откуда лошади, — спросил поручик.
— Есть верный человек, он поможет, — ответил капитан, доставая из кармана чёрные перчатки.
— Викентий Павлович не надо надевать перчатки, поговорим без мордобития, — сказал полковник.
— Мало того что они Россию под топор гражданской войны бросили так они ещё и пьют из наших погребов, — сказал небритый майор с красным лицом в шинели который стоял у входа в зал.
- Было бы что пить, - сказал Роман.
- Ну, самогон тоже водка, - сказал капитан.
— Вы посмотрите, как они одеты господа мне кажется это американцы, всё с чужого плеча, — сказал поручик. — У нас так не одеваются, вы кто господа, ах извините товарищи.
— Мы из новой будущей России, — сказал вдруг Роман.
Полковник и остальные, услышав это, рассмеялись.
— Только инопланетян у нас ещё не было в гостях, — сказал Полковник.
— Он серьёзно говорит, в какой ещё стране могут изготавливать такую обувь, — спросил я, кивая на свои кроссовки.
— И выпускать такие купюры, — сказал Роман, показывая лежащие в коробке на столе бумажные и металлические деньги. Непонятно каким образом здесь оказавшиеся.

Прапорщик отошел от окна и, взяв одну из купюр со стола, повертел её в руках.
— Обычная обёртка от конфет, — сказал он.
— А вы почитайте, что на конфетной обёртке написано, — усмехнувшись, — сказал Роман.

Прапорщик стал внимательно рассматривать бумажную купюру и по мере того как он вчитывался лицо его вытягивалось всё более и более.
— Это невозможно господа… — сказал прапорщик. — Билет банка России, пять рублей, 1997 год и двуглавый орёл это что же монархия.
— Нет, это дань уважения к гербу старой России, — сказал Роман.
— В коробке наши находки и то, что нам удалось собрать на блошиных рынках, нумизматы среди вас есть, — спросил я, обращаясь к полковнику. — Посмотрите, какой на монетах год под моим домом, где я живу, что-то взорвалось, и похоже произошёл сдвиг во времени и вот мы здесь…

Капитан пошарил пальцами в коробке и, достав юбилейную медаль, прочитал вслух надпись на ней.
— Двадцать лет победы в великой отечественной войне 1941—1945… не понимаю.

Я показал полковнику монету достоинством в 3 копейки 1924 года.
— Это монета новой многонациональной России, которая объединилась с несколькими республиками став Союзом Советских Социалистических Республик, а если короче то СССР. Но сейчас СССР не существует, по обоюдным и политическим соображениям страна распалась. Сейчас мы просто Россия или Российская Федерация. Все эти монеты и купюры доказательство.
— Невероятно господа мы, что же все давно покойники, — вскрикнул нервно поручик.
— Не знаю как вы но я себя покойником не чувствую, — сказал майор рассматривая содержимое ящика. — Смотрите это же Ленин, Боже мой, этот висельник стал богом. Билет государственного банка СССР. Двадцать пять рублей. Банковские билеты обеспечиваются золотом, драгоценными металлами и прочими активами государственного банка…
— Вот майор возьмите на память, — сказал я, протягивая ему монету на которой было написано такое, от чего он отшатнулся как от огня.

Это была юбилейная монета 20 копеек с крейсером Аврора на аверсе, с гербом СССР, 1917—1967 гг. «пятьдесят лет советской власти» на реверсе.
Майор достал из кобуры револьвер и подошёл к окну и открыл форточку.
— Сволочи! — закричал он и выстрелил.
— Георгий остановитесь вы нас погубите, — крикнул капитан, подбегая к нему.
— Вы что наделали сейчас сюда придут матросы , — сказал полковник.
Майор плюнул в окно и закрыл форточку.

— А вы что господа испугались, — спросил он, пряча револьвер. — Мы же покойники!
— Уходим господа, скоро сюда ворвутся красные, — сказал полковник вставая. — Не бойтесь господа из новой России, мы вам не причиним вреда, слово офицера прощайте.
— Вам лучше уходить в Китай, туда уходили многие офицеры, — сказал Роман.
Офицеры пожали нам руки и ушли.
— А майор фуражку забыл, — сказал Роман.