Сорок первая симфония Мясковского

СОРОК ПЕРВАЯ СИМФОНИЯ МЯСКОВСКОГО

Внучка Ульяна после очередной прогулки на горном мотоцикле по селу Делехово, что в Рязанской области, попросила меня не задерживаться  вечером за работами в саду. Лихая Ульянина езда по деревне неизменно вызывала бурную реакцию с долей зависти у местной детворы. Мотоцикл достался ей от старшего брата Алексея.

В этот раз катание не обошлось без слез: при неудачном повороте она упала вместе с мотоциклом и сильно придавила ногу.

– Успокойся. К утру все пройдет. Похоже, просто ушиб, – расстроенно  успокаивал  я Ульяну и спросил, чтобы отвлечь  от неприятной прогулки, – а что  вы запланировали на вечер?
– В воскресенье будет праздник села, и мы там выступим, а дома сегодня будет генеральная репетиция. Мы хотели, чтобы вы с бабушкой нас послушали.
– А кто будет выступать?
– Мы все: папа, мама, мы с Артемием и сестренки Лера и Саша. Их сейчас всей семьей с мамой Женей из Москвы везет на машине дядя Денис. 
– А что вы будете исполнять? Концертные костюмы у вас есть? Или будете выступать в обычной одежде?
– У нас есть после поездки с родителями на реку Вожу под Рязанью, где Дмитрий Донской впервые разбил татарское войско, старинные русские платья и сорочки, вышитые узорами и орнаментами. Мы их там приобрели на ярмарке. Тема сыграет на виолончели, а затем мы споем «Русь называют святою…». 
– Очень хорошие у вас номера.  Мы с бабушкой Ниной обязательно придем на праздник села. 

Ребята слаженно, старательно и, главное, душевно выступили на концерте. Хорошо играл Тёма на своей виолончели на летней эстраде. Он исполнил «Лунную сонату» Бетховена. Необычный для деревни инструмент и маленький Тёма в своей вышитой белой рубашке выглядели очаровательно в березовой роще на фоне вечернего заката.

Затем мы угостили детей – накрыли для всех общий стол в клубе, и местный фермер покатал ребят верхом на серой лошади, чем очень  угодил им и родителям.

Забавлялись с маленьким потешным медвежонком, который настойчиво клянчил у ребят всякие сладости и вкусности. Особенно ему нравилась сгущенка. Он очень честно отрабатывал все награды. Лазал на дерево и подавал свою когтистую мохнатую лапу.

Весь вечер на импровизированной сцене играл до темноты замечательный любительский  ансамбль из соседнего села Павелец. Музыкантов и солистов очень тепло встречал местный люд.

По дороге домой после концерта мы всей семьей,  как принято с того трагического дня гибели наших внуков Ивана и Машеньки от удара молнии – 6 июля 2002 года, остановились на этом месте у памятного креста в тени посаженных нами каштанов…

Ване тогда было пятнадцать лет, он заканчивал музыкальную школу и проникновенно играл на саксофоне. Особенно меня покоряла мелодия  «Yesterday» – «Вчера», которую он очень душевно  и трогательно исполнял с площадки, устроенной ребятами  на ветвях раскидистой ветлы во дворе нашей усадьбы. Обычно это происходило поздним вечером, когда село погружалось в полночную тишину. Звуки чисто и красиво разносились по улицам и садам засыпающего села, удивительно переплетаясь в наших душах с Божественной космической музыкой яркого звездного неба. Утром кто-нибудь из местных жителей обязательно заходил к нам, чтобы поблагодарить  внука за игру, с просьбой, чтобы Ваня вечером снова поиграл что-нибудь всему селу. Машеньке было всего пять лет. Она была просто очаровательный ребенок.

Ульяна и Артемий родились у Лены со Славой уже после гибели ребят. Родителям было в то время около сорока. Я называю столь поздних внуков нашими спасителями от вечного горя и тоски. Хотя эта боль потери  первых внуков будет с нами всю жизнь,  до конца наших дней.

После концерта,  дома, за ужином на просторном столе в саду среди яблонь мы оживленно обменялись своими впечатлениями и еще раз похвалили ребят. Нина угостила всех жареным в духовке толстолобиком на сметане со свежей молодой  картошкой и зеленым  лучком со своего огорода, к бокалу домашней сливянки прошлого года. Посмотрев по интернету последние известия, я вышел в сад подышать свежим воздухом. 

Все в доме и в деревне тоже уже спали. Над кронами исполинских ветел, шевелящихся от слабого теплого летнего ветерка сказочными чудовищами, сиял в черном, всегда загадочном небе как будто вымытый Млечный Путь, обе Медведицы, Полярная звезда и множество звезд и планет бесконечной Вселенной…

Здесь, в центре Среднерусской возвышенности, в отличие от смогового прокопченного воздуха промышленной и густонаселенной центральной части России, было всегда чистое, четкое и читаемое звездное небо. Оно обязательно приводит неравнодушного и любящего русскую природу человека к непостижимой мысли о вечности и бесконечности мироздания.

Стояла удивительная до глухоты тишина, пока ее не начал неожиданно нарушать прилетевший из соседнего оврага соловей. Да на краю села изредка, выслуживаясь перед хозяином, а может, от одиночества или страха,  тявкала в ночи дворняжка. Я сел в увитую виноградом беседку послушать этого самодеятельного и, безусловно, талантливого артиста живой природы. А птаха всего лишь с ноготок и с невзрачной сероватого цвета внешностью. Под его удивительные и виртуозные трели я невольно задумался. Очень радовала и окрыляла возможность наших детей и внуков получать сегодня, кроме обычного, еще и специальное  музыкальное или  художественное образование. Было бы желание. Чего мы и тем более наши родители по разным причинам были лишены в свое время…

1. Патефон

В нашем далеком послевоенном времени во второй половине  пятидесятых годов прошлого столетия в таежном поселке  ссыльных спецпереселенцев Шангинск в Вагайском районе Тюменской области музыкальное образование и обеспечение жителей песнями выполнял колхозный патефон с набором заезженных пластинок. Электричества не было. Его дали, когда я уже учился на четвертом курсе института. Соловьи у нас не водились из-за жгучих зимних холодов. Правда, два лета залетала пара шальных певцов. Но скворцы тоже не уступали своими песнями заносчивым заморским птицам. Из патефонных пластинок первенствовала пластинка с народными песнями Лидии Руслановой.

Был в колхозной конторе еще большой приемник на батареях «Родина-47», но он в основном молчал, так как его большие, достаточно тяжелые, залитые черной смолой квадратные батареи быстро разряжались, а новые привозили только из района. Зимой дороги часто переметались пургой и были не надежны, а летом постоянно полевая страда да сенокосы. Грунтовые дороги в дождливую погоду были тоже не проезжие. Не до музыки было.  Парней и девушек вечерами и на полевых станах веселил одинокий самодеятельный гармонист. Так что неизменно и надежно всех выручала Лидия.

Раз в одну - две недели в колхоз приезжала кинопередвижка со старыми фильмами, и это было событием. Весь живой люд – и старый и малый шли в клуб или на площадь возле него смотреть кино. Некоторые шли со своими скамейками или табуретками. Вначале киномеханики приезжали без электрогенераторов, и тогда мы, пацаны, создавали очередь, чтобы покрутить киноаппарат вручную.  Крутить разрешалось только одну часть. Вот это было по-настоящему массовое приобщение к культуре. Затем передвижки уже приезжали со своими трофейными генераторами и узкопленочным проектором «Украина», но они часто ломались. Народ кричал «Механика на мыло!», а трактористы шли помогать чинить агрегат.

Но с патефоном тоже однажды вышел казус. Вечером молодежь и свободные от работы жители, а также днем в праздники все собирались возле правления колхоза. Вытаскивали из конторы стол с патефоном, стулья и скамейки. На утоптанном до пыли кругу танцевали все желающие. Танцевали даже босиком. Остальные на скамейках и стоя лузгали семечки.  Приносили целые подсолнухи.

Нам, мальчишкам, по очереди доверялось заводить патефон и точить на бруске для заточки косы иголки для головки патефона. Строго предупреждали, чтобы не перекрутили, не порвали пружину патефона и не завернули при заточке кончик иглы. От этого искажался звук. Патефон начинал хрипеть. Но от пыли загрязнялись звуковые дорожки пластинок,  и звук и голос с музыкой все равно искажались.

Однажды тракторист Андрей Гемель, из ссыльных приволжских немцев, принес на танцы бутылку керосина и предложил протереть пластинки от пыли тряпочкой, смоченной в нем. Но керосин, в отличие от бензина, содержит маслянистые вещества и не испаряется до конца. В результате такой операции мы, мальчишки, патефон с иголками, пластинки и все окружающее пространство на танцплощадке провоняли керосином.  Более того, пыль, поднятая ногами танцующих, оседала и прилипала на маслянистые пластинки, закоксовываясь на звуковых дорожках и окончательно забивая их. Порой было даже не разобрать, что играет патефон. Досталось от всех Андрею и нам.

Пришлось промывать и протирать все оборудование в бензине. Его великодушно дал нам колхозный кузнец и одновременно  механик, дядя Яша Родиков. Все трактора и комбайны работали на солярке и керосине, а бензин давали колхозу в очень небольшом количестве, чтобы при заводке газогенераторной полуторки заливать его из бутылки через специальные краники с махонькой воронкой прямо в цилиндры.
 
2. Вечеринка

  В колхозе «Победа» у нас была художественная самодеятельность и даже свой хор. От весны до осени всегда было много работы, поэтому самодеятельность в основном выступала и ставила концерты зимой. Один год даже подготовили спектакль по пьесе А.П. Чехова  «Чайка».  Мне это запомнилось, потому что я играл роль дворового мальчика вместе со взрослыми. Зимой мы даже ездили с этим спектаклем на розвальнях по соседним деревням. После нас обычно вкусно угощали.

А еще ставили постановку «Цыгане», в которой роль цыгана исполнял дядя Петя Медведев, поселковый сапожник. Очень представительный и интересный мужчина, если не считать его деревянной ноги, с пышной  кудрявой шевелюрой и мужским обаянием. Закончил семилетнюю школу, что в то время считалось хорошим образованием, а по характеру и натуре был инициативен и развит. Знал на память много стихотворений, а четкая дикция и выразительность, с которыми он их читал, очень всех привлекали. Его сапожная мастерская и одновременно мужская парикмахерская была информационным центром поселка. Семьи Медведевых, Ширшовых и Соколовых были ишимские и аромашевские.  Их всех с родней ссылали к нам. Власть не простила народу  крестьянского восстания в Западной Сибири в 1922 году. Из-за покалеченной ноги дядя Петя на фронт не попал.

Но больше всего оставили в моей памяти впечатлений песни земляков во время общих государственных праздников, или чьих-то семейных, или юбилейных. Что было очень редко. Устраивать праздники с выпивкой у людей  не хватало средств и времени. Все отнимала своя и колхозная работа.  Земля и скот постоянно требовали рабочих рук. На таких общих застольях обычно пили самодельные пиво или бражку. Как правило, выпивали по два-три стакана бражки, закусывали солеными огурчиками или грибами, жареной картошкой  и обязательно пельменями, которые каждая семья намораживала и хранила в мешке. Говорили простые хорошие поздравительные слова в адрес хозяев, чествовали их, а потом по голосам протяжно и красиво пели. 

Исполняли песни тех краев, откуда были сосланы. Основными были: «По Дону гуляет казак молодой», «Хаз-Булат удалой», «Катюша», «Эх, дороги…», «Бежал бродяга с Сахалина», «Распрягайте, хлопцы, коней», «Степь да степь кругом», «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина». Также пели военные песни.  Более половины мужчин из поселка погибли на войне, и эта грустная тема была очень к месту для полузамученных работой и нуждой молодых еще по возрасту поселковых вдов. У каждой было на руках, кроме престарелых родителей, по два - три ребенка. Запевалы каждой песни были известны, и они знали слова. Хорошо пели наша мама, тетя Оня Родикова, Анна Дорофеевна Гребенщикова, дядя Петя и тетя Мария Медведевы, Фомин Михаил, тетя Тоня и дядя Иван Хатеновы, Койнова тетя Сёна и семьи Ширшовых и Соколовых. Остальные хором подпевали. Если кто-то, не зная мелодии или слов, встревал во время песни, его одергивали.

Никогда мы не слышали песен и частушек с ненормативной, как теперь говорят, или пошлой лексикой. Вообще в поселке даже мужчины на работе никогда не матерились. Особенно при женщинах и детях. Простые, порой без образования, измотанные тяжелым беспросветным существованием и бесправием женщины и мужчины  были в этом вопросе образцом целомудрия, даже в минуты раздражения и возмущения. Что не скажешь о жителях, вплоть до детей, окружающих поселок местных деревень.

Мы, детвора, во время гулянок, как правило, забирались куда-нибудь на печь или в угол и слушали песни. Женщины при этом нас угощали вкусной едой и втихаря наливали не более половинки граненого стакана самодельной бражки. Нашу маму всегда приглашали во все компании. Её уважали, и у нее был просто замечательный сольный голос и хороший правильный слух.
Конечно, при этом имело место и значение ее высокое человеческое достоинство и порядочный честный образ жизни. Медицинские знания, полученные ею от отца до его ухода на фронт, всегда были необходимы простым людям, особенно женщинам и детям, в слабо защищенной  от различных невзгод сельской жизни. Как это ни парадоксально, мама, без необходимого для этого образования и воспитания, имела высокий уровень интеллигентности. Видимо, все дело было в истинной любви, сострадании к людям и уважении к каждому, независимо от общественного положения.

Слова песен она тоже все помнила. Потом музыкальный голос  пропал совсем от простуды, при косьбе травы на залитом холодной водой болоте, где ей выделили делянку под покос. Она жалела об этом всю жизнь.

3. Радиоприемник «Тула-2»

 Мама была прогрессивным человеком, хотя по причине лишения гражданских прав ее родителей в школе не училась вообще.  Не разрешала местная власть.  До самой кончины, уже в преклонном возрасте, она читала ночами при бессоннице журнал «Наука и жизнь», который я выписывал по ее просьбе, а также Библию, Евангелие, Псалтирь и другую православную литератур. С мелким шрифтом при плохом зрении использовала лупу. Потом, когда я приходил со службы вечером, расспрашивала меня по непонятным ей специальным или техническим вопросам.

Я во время учебы в институте, а потом службы в армии, пока она не переехала жить к нам, любил читать ее письма, отправленные из нашего поселка Шангинск к очередному месту моей службы. Она писала их на листках в клеточку, вырванных, видимо, еще из наших школьных неоконченных тетрадей. Из-за бережливости и попросту отсутствия другой чистой бумаги. Письма были написаны плотным текстом по три - четыре листа, с обеих сторон. Особенно умиляло, что при окончании письма она заполняла все пробелы. Писала даже поперек текста на полях или  «вверх ногами». Дописывала пришедшие с опозданием мысли.

Молю Господа, чтобы поддержал мое уже немолодое здоровье и тело, а также разум для создания из ее писем очень нужной нашему обществу книги. Книги о святом, чистом, как горная вода из ледников, и уже забываемом поколении простых рабочих людей без званий и наград державы. Земляках, живших при ограниченных правах и нужде,  державших страну в годины невзгод на своих плечах и никогда до самой кончины в любых трагических и драматических жизненных ситуациях не предавших и не терявших  такую высокую  Божескую  черту души, как совесть.

Когда мы уже учились в старших классах, мама на последние денежки, заработанные ею на пошиве поздними вечерами одежды соседям, заказала в Омск через Союзпосылторг двухламповый радиоприемник «Тула-2» на обычных круглых батарейках. Это был первый собственный приемник в поселке, купленный одинокой бедной необразованной женщиной для развития трех подрастающих сыновей. Мама всегда стремилась учиться и учить нас. Да и отец, уходя на фронт, просил ее об этом.  И у нее получилось. Правда, во вдовьем  одиночестве, без отца и мужа.

Мы сходили в лес, срубили высокую тонкую березку, ошкурили и сделали антенну выше избы. Заземлили и включили приемник. Было интересно наблюдать, когда в грозовую погоду электрический ток, взятый антенной из атмосферы, блестящей струйкой и с характерным треском грозовых разрядов в переключателе перетекает в заземляющий провод. Какое же это было счастье услышать рано утром позывные радио Тюмени из нашего крошечного домашнего  радиоприемника в промерзлой, занесенной снегом избушке с земляной крышей  на окраине  забытого маленького таежного поселка.

Сибирский край с тайгой непроходимой,
Шумит Байкал студеною волной,
Ты дорог мне, как дорог дом  родимый,
Ты стал моей любимой стороной.

С тех пор к нам постоянно заходили соседи послушать радио, песни или последние известия.

4.  Струнный оркестр

После окончания начальной школы мы продолжали образование в селе Ушаково за десять километров от нас. Там была десятилетняя школа. Старшая пионервожатая и учитель пения и рисования Мария Ивановна Бавыкина и ее супруг военрук Виталий Иванович прекрасно играли на баяне и пели. Семья Бавыкиных была сослана с Кавказа. Они были душой всех школьных вечеров. Марии Ивановне позднее было присвоено высокое звание «Заслуженный учитель России». Виталий Иванович окончил экстерном военное училище и получил звание лейтенанта. К счастью, война закончилась, и его направили работать военруком в нашу школу, а не на фронт. Ходил он в сапогах и военной форме. Тогда вообще мужчины при должности старались носить полувоенную форму и брюки галифе.

Вот они-то и стали идеологами и организаторами школьного струнного оркестра. Не знаю, кто – Заготзерно, Маслозавод, МТС или местные колхозы, как теперь говорят, выступили «спонсорами», расщедрились и нашли средства на приобретение комплекта струнных инструментов для школы. Но факт такой произошел, и оркестр был создан.  От желающих не было отбоя. Меня тоже приняли как легкого на подъем и инициативного мальчика. Играл на балалайке. Тяга к познанию музыки и желание научиться играть на домбре, балалайке, мандолине или  гитаре, даже при отсутствии малейшей, пусть начальной,  музыкальной  грамоты,  была у всех огромная.

Кому-то прислали из города для ускоренного ликбеза непонятные цифровые ноты и самоучители игры на струнных инструментах, и мы в интернате по очереди, закрываясь втихаря ночью после отбоя в классе, до умопомрачения пытались их освоить.  Худо - бедно, но с помощью Виталия Ивановича и его терпения, а также личного титанического усердия каждого новоиспеченного музыканта оркестр заиграл, и нас стали приглашать на разные мероприятия и торжества  сельского масштаба.

Репертуар был прост и понятен слушавшей нас деревенской аудитории: «Светит месяц», «Коробочка», вальс «На сопках Маньчжурии»,  «Во поле березонька стояла» и другие подобные произведения. Наше старание и подвижнический труд были вознаграждены, и мы стали участниками районного смотра на  первенство художественных коллективов и оркестров народных инструментов, который проходил в марте в районном центре села Вагай в ста километрах от нашей школы.

5. Районный смотр самодеятельности

Смотр проходил в районном Доме культуры. В Вагай нас вместе с инструментами отвезли на двух розвальнях на лошадях. Жили в Доме колхозника. Сносно ели в общепитовской столовой. Приехало более двадцати коллективов самодеятельности. Были еще струнные оркестры,  хоровые коллективы и танцевальные ансамбли. Выступали  в течение двух дней. На третий был дан общий показательный концерт лауреатов конкурса для зрителей.

Наш оркестр появился на музыкальном небосводе района так неожиданно и стремительно, а играли мы столь самозабвенно и азартно, что заняли первое место среди струнных ансамблей, нас поощрили комплектом струнных инструментов и вручили диплом лауреатов. Это была   победа, которой мы все, в том числе Виталий Иванович как руководитель ансамбля, были очень рады!

За время выступлений я стер себе струнами до крови указательный палец правой руки вместе с ногтем. Мой напарник по балалайке Толя Заикин из параллельного восьмого класса простудился и сильно заболел, и в последних выступлениях партию на балалайках играл я один. Виталий Иванович попросил меня играть громче, за двоих, что и привело к членовредительству. Медиаторами мы, балалаечники, обычно не пользовались, да у нас их и не было. Но это была, как оказалось позднее,  еще не главная проблема нашей музыкальной одиссеи.

Запомнился финал. Нас несколько раз вызывали на бис. Формы и специальной обуви мы не имели, и каждый выступал в своей повседневной одежде и валенках. Но недаром говорят: нет худа без добра. Так получилось и у нас, только наоборот.

На третий день в районе разыгралась сибирская метель. И мы, участники показательного концерта, оказались в западне. Все остальные своевременно разъехались по домам еще до пурги. Завьюжило по-настоящему на целых трое суток. Перемело дороги. Всем из ближних деревень помогли их колхозы. Только за нами, пятерыми ребятами из самого дальнего Ушаково, лошадей не прислали.

Дом колхозника по просьбе организаторов согласился разместить нас до конца непогоды, а столовая кормить бесплатно наотрез отказалась. Денег у нас собой тоже не было. Районный комитет комсомола проявил великодушие и выделил каждому по три рубля. Сказали, что больше денег у них нет. На эти три рубля мы питались в столовой три дня.

Через трое суток метель потихоньку прекратилась. Телефонной связи с Ушаково из-за обрыва проводов не было. Дороги еще не расчистили.  Жить было не на что. А в Доме  колхозника тоже стали прозрачно намекать, что не все коту масленица, пора и черед знать. Помощи ждать было неоткуда, и  утром следующего дня, купив на остатки мелочи на дорогу пару буханок хлеба и полкилограмма конфет - подушечек, мы отправились пешком домой в свое стокилометровое путешествие. Одеты мы были в фуфайки и куртки, обуты в валенки и несли с собой  комплект струнных инструментов. Награду, второй комплект инструментов и свой баян Виталий Иванович, к нашему счастью, увез с какой-то оказией перед началом пурги. Тащить на себе по бездорожью такую тяжесть нам не хотелось.

6. Бременские музыканты

Ребята мы были бывалые, жизнью не избалованы. Ходить пешком привычное дело. Каждую неделю ходили с котомкой продуктов из Шангинска и других деревень в Ушаково и обратно  в любую непогоду по двадцать километров. В валенках особенно не разбежишься, да еще по переметенной дороге, поэтому за первый день прошли около тридцати километров. Договорились, чтобы не идти в темноте по незнакомой лесной дороге, заночевать в селе Птицы.

Попросились на ночлег в дом на краю деревни. Во дворе остервенело залаяла собака, и вскорости нам открыла калитку, приструнив ее, женщина в накинутом на плечи черном полушубке.

– Что, ребята, случилось?  Вижу, вы не наши местные.  Куда путь держите в такую непогоду? – Заботливо стала расспрашивать она нас, внимательно разглядывая своими добрыми глазами.
– Мы участвовали в районном смотре художественной самодеятельности в Вагае. Вот теперь добираемся домой. Может, пустите переночевать? – за всех ответил Коля Федорчук.
– Про смотр мы слышали по местному радио. Особенно всем в селе понравилось выступление струнного оркестра с русскими народными песнями. Что же местные организаторы бросили  вас одних в такую пургу?!  А из какой вы школы? Далеко еще вам идти?
– Мы из Ушаково.
– Это же за деревней Шишкина и Ашлык. Вам, ребятки, еще шагать почти семьдесят километров по такому бездорожью.  В валенках сотрете себе ноги.  А что это вы несете с собой в таких больших свертках и мешках?  Не тяжело? – забеспокоилась хозяйка дома.
– Дойдем дня за три. А несем мы свои музыкальные инструменты.  Они не тяжелые, – ответили мы.
– Так это ваш оркестр так хорошо выступил?! – оживилась женщина.
– Да!  Мы заняли первое место! – хором ответили мы.

– Какие же вы молодцы! И теперь вместо почета вынуждены идти домой пешком да еще нести с собой инструменты. Чего только не случается в нашей жизни. Заходите, отогрейтесь. Как-нибудь разместимся вместе.  У меня такие же, как вы, свои подрастают ребята.

Хозяйка, Софья Поликарповна, с материнским беспокойством и заботливостью приветливо проводила нас в дом.  И в прихожую высыпали посмотреть на неожиданных гостей стар и млад. Только сам хозяин не вышел, потому что, со слов хозяйки, уже отдыхал, так как очень устал и намерзся на работе:

– Ездили на дальнюю лесосеку за бревнами для строительства скотного двора. Дороги после пурги нет. Дровни с бревнами часто зарывались в снег или опрокидывались. Лошади с таким грузом  не справлялись. Несколько раз пришлось разгружать сани и вручную вытаскивать бревна поштучно на твердую дорогу. Намаялись сильно мужики.  Наломались.

Мы тоже прилично устали. Питались всухомятку, поэтому уговаривать нас поужинать не пришлось. Особенно когда тетя Соня поставила на стол полную кастрюлю горячих с паром пельменей. Затем  еще большую чашку сметаны и кринку молока. Ее трое детей нашего возраста тоже решили за компанию поужинать второй раз. Стали спрашивать о нашем селе и о школе. Всем было интересно узнать поподробнее о районном смотре, на котором мы выступили.

Ребята попросили нас сыграть что-нибудь. После вкусной и сытной еды в теплой избе настроение у нас очень даже поправилось. Усталость куда-то улетучилась. Мы быстро достали свои инструменты и, подстроив, с большим удовольствием в благодарность к приютившей нас семье начали играть  «Коробочку».

При первых же звуках хозяин дома – крепкий и крупный мужчина средних лет дядя Семен проснулся и вышел из своей комнаты. Послал младшего сынишку к соседям, чтобы пришли послушать музыкантов. В течение вечера, пока мы не переиграли весь свой репертуар, постоянно подходили все новые люди. Некоторые мелодии просили повторить.

К концу импровизированного концерта изба была полна народа. Все хлопали, благодарили нас за слаженную красивую игру и одновременно сочувствовали. Решили вместе, что утром дядя Семен подвезет нас на розвальнях на лошади до следующей деревни. Остановимся у его родственников перед очередным пешим переходом.

После завтрака нам дали гостинцы и еду с собой от гостеприимных жителей села. Дорога шла в основном по лесу. По обочинам возвышались высокие отвалы снега, образованные после бурана бревенчатым треугольным снегоочистителем, который тащил за собой  гусеничный трактор. Для утяжеления, а также просто для перевозки на платформе лежали обычно бочки с горючим, ящики, огромные коробки и различные строительные материалы и оборудование.

Стоял мартовский солнечный день, и окружающие нас огромные сосны и кедры, засыпанные снегом, были похожи на сказочных богатырей.  Рыжая упитанная лошадка была молодая и, видимо, застоялась к конюшне. Бежала упругой рысью. Розвальни, покрытые мягким душистым сеном, легко скользили по накатанной  дороге. Ехали мы быстро и через два часа уже были у родственников дяди Семена.

– Ну, Семен, показывай своих артистов. Кроме нашего хромого гармониста никогда, сколько живу, не видела музыкантов, – весело встретила нас румяная хозяйка дома, вышедшая через открытые ворота.

– Посмотри на них, Екатерина! Обычные ребята, а играют здорово. Вот только бросили их вдали от дома наши районные горе - организаторы культуры. Да и ваши ушаковские тоже хороши! Идти им еще более пятидесяти километров, тащить свои инструменты. А это вот тебе и детишкам подарки и гостинцы прислала моя Софья, – ответил, обнимая женщину, дядя Семен.

– Спасибо! Софью в следующий раз захвати с собой. Давно я ее не видела. Хорошо, что вчера позвонил, что ребят привезешь. С голоду помереть им не дадим.

В этот раз все повторилось как в селе Птицы. Тетя Катя очень вкусно покормила нас жареной картошкой с мясом и топленым  в печке молоком. В доме опять собрались из соседних домов женщины и дети, и мы им тоже поиграли песни и романсы. В дорогу положили много разной вкусной еды. Все беспокоились и советовали, как нам продвигаться.

– Ребята! Дальше пойдете самостоятельно. С основной дороги  никуда не сворачивайте. До темноты часа через четыре дойдете до татарской деревни   Каишкуль.  До нее километров двадцать. Там постучитесь в дом  к Рахимовым. Он друг моего отца. Вместе уходили на фронт.  Мой  погиб, а он, хоть и раненый, но вернулся домой живым. У него и переночуете. Спасибо вам за музыку.  Хорошее дело веселить людей, когда им нелегко живется, – озабоченно проинструктировал и на прощанье обнял каждого из нас дядя Семен.

Мы весело зашагали  по белому  снегу к темнеющему вдали лесу. В начале марта в Сибири вечером и ночью бывает морозно, иногда до двадцати градусов, а днем солнце не только светит, но уже и хорошо пригревает. За два дня мы даже успели немного обветрить и загореть. На снежном покрове появляется твердый наст, который выдерживает не только лыжников, но и пешеходов. Можно ходить не только по наезженным дорогам, а в любом направлении. Шли быстро, без привалов, но время тоже спешило.

Никого не встретили, кроме двух подвод с сеном в начале пути. Да уже в сумерках  нашу дорогу быстро и шумно перебежал прыжками большой лось с громадными ветвистыми рогами. Последние километры какое-то сказочное ощущение в неестественном лунном свете вокруг создавали высокие отвалы снега и темные кроны елей над нами.

Наконец, за поворотом из-за деревьев увидели огоньки в окнах домов, услышали лай собак  и  поняли, что добрались до запланированного привала и ночлега.

7. Вечер в татарской деревне

В деревне Каишкуль, как и в нашем поселке, не было электрического света. Впереди по дороге между домами  неторопливо шли две девушки.

– Здравствуйте! Как дойти до дома Рахимовых?  –  спросил их идущий впереди Толя Заикин.
Девушки остановились и стали нас разглядывать. Потом одна из них с небольшим акцентом сказала своей подружке:
– Тебе не кажется, что это как раз те ребята, которых мы ждем?
– Да. Я тоже так думаю, – ответила вторая девушка. – Идемте с нами.
Мы познакомились. Их звали Сулема и Зульфия.
– У Рахимова  Хабиба большой дом. Он очень добрый человек и сказал, что тоже попросит вас сыграть для жителей нашей деревни.

Озадаченные, мы стали объяснять, что не профессиональные музыканты, а, скорее, случайные самоучки. И из инструментов у нас только гитара, балалайки, мандолина и домра.

– Людям нравится, как вы играете, – успокоила нас Зульфия.

Мы остановились у большого бревенчатого дома. В нем светились окна. Видно было, что нас здесь ждут.

В  натопленном  просторном доме с полами из неокрашенных широченных плах нас встретили хозяин с женой и детьми. Он был высокого роста, крепкого сложения с седыми волосами, особенно на висках.

– Ну, где же вы заблудились? Я уже хотел сына посылать в ночь верхом на лошади на ваши поиски. Давайте знакомиться. Меня зовут  дядя Хабиб. А это моя жена Азиза. – Здравствуйте! – хором поздоровались мы и назвали себя.

– Ночевать будете у меня. С утра продолжите свой путь.  Встать придется пораньше. До конца дня вам предстоит пройти около тридцати километров. У нас здесь очень глухие леса. Во время  и после войны снова стали появляться волки. Осенью прошлого года один парень прогулял долго с девушкой в соседней деревне и возвращался домой поздно ночью.  Так они напали на него.  Хорошо, что рядом оказалось большое дерево, и ему удалось на него забраться.  Они до утра  его  сторожили  на дереве,  как тетерева.  Уже утром, когда волки ушли, его полузамерзшего сняли проезжающие мимо мужики.

– А почему их не прогонят охотники?
– Оружия и припасов нет. В начале войны их обязали сдать в милицию.  А хороших охотников забрала война. Вот волки и расплодились.
– Хабиб!  Ребята с дороги. Пусть быстро раздеваются, умываются и садятся за стол ужинать, – перебила наш разговор тетя Азиза.

Хозяйка дома поставила на стол большую горячую сковороду с жареными карасями с картошкой,  залитыми яйцами, и  горячий чай с булкой. Все было очень вкусно. Татары в Сибири всегда жили по берегам рек и озер и занимались рыболовством.  Зимой они часто  приходили в наш поселок с большими берестяными туесами. (Это большие, как рюкзаки, корзины.) И приносили для обмена на продукты карасей и щук.

 Дядя Хабиб расспросил о наших родителях и когда узнал, что у меня и Толи Заикина отцы погибли на войне, сразу посерьезнел, крепко обхватил свою голову натруженными жилистыми руками и надолго замолчал, видимо, вспомнив свое военное прошлое. Сказал вполголоса:

– Как это, ребята, неправильно и страшно, когда на войне у тебя на глазах погибают хорошие и, главное, очень полезные всем для жизни люди. Наши боевые товарищи и земляки.  Вот сколько бы мог, Толя, за свою жизнь вылечить людей твой отец, если бы его не убили на войне?! Как я понял, ты родился в татарской деревне Юрмы, а твой отец лечил в ней моих земляков.

После ужина в дом набралось опять много народа, и мы снова играли.

 8. Опасный переход   

Утром, как только рассвело, тетя Азиза разбудила нас и быстро усадила за стол позавтракать. На дорогу она нас угостила очень вкусными  татарскими мантами:   

– Вы, ребята, вчера очень старательно и душевно играли военные песни, про рябину и ямщика. В каждой семье кто-то погиб на войне или произошли несчастья. Ваша музыка волнует и одновременно успокаивает людей. Передайте от всех женщин нашей деревни привет и поклон вашим мамам, которые вырастили и воспитали таких талантливых и добрых мальчиков.

– Счастливо, ребята. Постарайтесь дойти засветло. Не забывайте старого солдата, – дядя Хабиб обнял нас на  прощание.

Нам предстояло пройти в этот день более тридцати километров.

За околицу деревни нас проводили Сулема и Зульфия, а также несколько местных ребят и девочек, с которыми  мы успели познакомиться и подружиться.  Мы договорились не терять друг друга и даже писать, если получится. В их школе струнного оркестра не было, о чем они очень пожалели, послушав наше выступление, хотя художественная самодеятельность и детский хор были. Дальше мы пошли одни в очень хорошем настроении. День обещал быть солнечным и не очень морозным.

Дорога была уже накатанная и в то же время пустынная.  Мы, сытые, отдохнувшие и предчувствующие конец путешествия, весело переговаривались, вспоминая детали нашего выступления. Так шли около трех часов и к полудню прошли поворот на деревню Шишкина и деревню Ашлык.  До  нашего Ушаково оставалось еще около восемнадцати километров. Теперь главное было пройти половину оставшейся дороги до деревни Пузыри.  Но эта дорога шла в основном через глухой лес вдоль извилистой и замерзшей реки Ашлык. Ее нам нужно было обязательно пройти до темноты.

Мы присели передохнуть и заодно перекусить на бревно, лежащее на обочине дороги. Тетя Азиза положила очень много вкусной еды:  пирожки с картошкой, вареные яйца, бутылку молока,  куски мяса и, конечно, хлеб с маслом.

– В Вагае во время пурги нас так не кормили за деньги райкома   комсомола, – со смехом сказал Толя Заикин.
– Ишь, чего захотел! На один рубль в день в столовой мы и так имели утром кашу с чаем, суп с макаронами на мясном бульоне, комбинированную котлету с капустой и кисель фруктовый в обед и блины со сметаной и молоко на ужин,  – перечислил все еще кашляющий Кирюша.
– А мне ничего, наоборот, нравилось обедать в общепитовской столовой. Не шикарно, но зато не надо каждый день себе самому готовить еду три раза в день, как у нас в школьном интернате с пятого по десятый класс.  Да еще каждую неделю таскать на себе продукты за десять верст, – высказал я свою точку зрения.
– А  также  мыть посуду, ждать голодному очередь  у плиты  по пять человек на каждой дырке, чтобы сварить еду. Пока у всех, кто впереди тебя, сварится еда. Помереть с голоду можно. Мы же, кроме того, все время дежурим по кухне, носим воду и дрова, – подержал меня Толя Заикин, который тоже жил в интернате.
– Мне кажется, ребята, нам нужно не сравнивать одно с другим, а сказать большое спасибо тете Соне, тете Кате и тете Азизе за заботу о нас, – обобщил Коля Федорчук.

Мы с ним согласились. Ему, конечно, было легче так говорить, потому что он жил с родителями в Ушаково. Его отец по брони не призывался на фронт. То есть каждый день был дома. Еду готовила мама.

Перекусив, мы не стали засиживаться на морозе и быстро пошли дальше. Но время спешило быстрее нас. Кроме того, с ветром налетела облачность, и в лесу стало быстро темнеть, а до Пузырей было еще далеко. Эта перемена погоды и наступающая ночь очень нас встревожили. Луна часто закрывалась облаками. Мы почти бежали еще с полчаса.

– Стойте, ребята! – вдруг неожиданно остановил нас Толя Заикин. – Послушаем.  Мне показалась, что в лесу справа от дороги кто-то есть.
Мы стали прислушиваться и вглядываться в темноту.  Ничего подозрительного, кроме шума ветра в хвое деревьев, не было слышно.
– Видно, показалось, – сказал Толя, и в это время вышла луна. Мы увидели в глубине леса несколько сверкнувших  глаз  и мелькнувших среди деревьев серых теней. Одновременно раздался приглушенный расстоянием негромкий вой.
– Волки! – вместе воскликнули мы.

Испуга  не было, но мы озадачились, что же делать дальше. Вспомнили рассказ дяди Хабиба о волках. Решили: каждому взять в руки большую толстую крепкую палку из сучьев от лежащих вдоль дороги деревьев, чтобы было чем отбиваться, если  волки вдруг станут нападать. Что быстро и сделали. Договорились бить волков по голове и ногам, чтобы отогнать или покалечить. Кроме того, в качестве второго варианта, присматривать  во время движения ближе к дороге дерево с низкорасположенными сучьями, чтобы на него можно было быстро залезть. И последнее, идти или даже бежать как можно скорее. Чтобы выйти из леса и добежать до деревни Пузыри. В поле волки нападают реже.

Мы торопились изо всех сил. Но волки, видимо, зная, что рядом деревня, стали сближаться с нами. Временами мы видели их блестевшие в темноте глаза.

– Ребята! От такой быстрой ходьбы мы уже устали и долго не продержимся, а волки совсем рядом. Они могут наброситься на нас в любой момент. Вон впереди слева возле дороги громадная ель, засыпанная снегом. Давайте заберемся на нее, чтобы волки нас не достали. Лазать по деревьям они не могут. У них когти, как у собаки. Не выпускаются и плоские.  Сучья у ели  толстые и низко. Нас выдержат. Хвоя очень плотная и засыпанная снегом. Продувать ветром на дереве нас будет не так сильно, – запыхаясь, проговорил  Коля Федорчук.
– Тогда бегом к этому дереву и быстро лезем наверх. Конечно, в фуфайке на дереве зимой долго не просидишь, но сразу не замерзнем, а потом, может, кто-нибудь будет ехать по дороге и спугнет волков, – поторопил ребят я, и мы припустили.

Волки тоже ускорили свой бег. Добравшись по глубокому снегу к стволу раскидистой ели, мы  начали подсаживать друг друга, хвататься за засыпанные снегом сучья и карабкаться на дерево, все время оглядываясь, далеко ли волки. В валенках и одетым лезть на дерево было очень неудобно. И сверху с ветвей все время сыпался снег. Постепенно мы устроились на дереве и стали отряхиваться.

9. Конец   путешествия.   

Вдруг впереди между деревьев мелькнули яркие огни, и мы услышали звук работающего мотора. Быстро спрыгнув обратно на землю, несмотря  на приближающихся волков, мы снова выбежали на дорогу, чтобы из машины нас увидели и не проехали мимо. Это была легковая машина ГАЗ-69. Она подъехала и остановилась. Из неё выскочил мужчина и громко закричал:

– Вот они! Наконец-то мы вас нашли! Как же вы нас всех напугали.  Уже трое суток не можем вас разыскать. Как будто сквозь землю провалились! Где вы были все это время после ухода из Вагая? Здесь же кругом тайга. В этих снегах можно запросто затеряться на незнакомой местности. Особенно зимой.  А вы еще дети.

В мужчине мы с радостью узнали бригадира бригады мелиораторов Семена Георгиевича Южакова. Их у нас еще называли целинниками. Дядя Семен еще во время войны в пятнадцать лет закончил в Ишиме училище и работал трактористом, пока ему не стало восемнадцать. В то далекое и тяжкое время на тракторах в основном работали женщины и девушки.  При поломке все звали Сёму Южакова. И он, конечно, всем помогал.  Трактора тогда были колесные ХТЗ. Семен был молодой, по характеру добрый и отзывчивый.

Когда ему исполнилось восемнадцать лет, его почти одновременно с Виталием Ивановичем Бавыкиным призвали в 1944 году  в армию. Виталий Иванович был направлен в Омское военное училище, а Семен Георгиевич – на Дальний Восток, в Монголию в пограничные войска, где он прослужил до 1954 года. Участвовал в войне с Японией. Затем вернулся домой, был бригадиром бригады  мелиораторов, а позднее преподавал предметы труда в Ушаковской средней школе. Позднее в одном из документальных фильмов он показывал всем свою воинскую часть с номерами автомашин во время военных действий на Дальнем Востоке. Виталий Иванович после окончания училища вернулся домой, так как война, к счастью, закончилась.

Семен Георгиевич хлопал нас по спине, обнимал и был несказанно рад.

– А вы чего с палками, как будто с кем-то подраться собрались, и все время оглядываетесь? – спросил он.
– За нами уже давно гонятся волки, – ответили ему мы.
– А где они?
– Вон там, за деревьями,  в глубине леса, – показали мы ему палками направление.
– Коля! Включи обзорный прожектор и направь в лес, куда показывают ребята.

Шофер Николай Плесовских быстро навел прожектор в указанном направлении, и все увидели в глубине леса на заснеженной поляне блестевшие в его свете глаза волков. Они сидели полукругом и наблюдали за нами, явно не собираясь уходить. Это была небольшая стая, пять волков.

– Вот сволочи! Были готовы растерзать наших ребят.  Вовремя мы подъехали, Николай! Возьми быстро в машине мою двустволку и вдарь по этим гадам дуплетом из обоих стволов, чтобы впредь было неповадно нападать на детей.
– У нас, Семен Георгиевич,  патроны только с дробью. С жаканами нет. А сидят они  далековато. Можем не достать.
– Заряди патронами, где дробь покрупнее. Она летит дальше.  Не убьем, так хоть напугаем.

Николай зарядил ружье, прицелился и дуплетом из обоих стволов одновременно выстрелил в волков. Длинное пламя из ружья в темноте осветило ночной лес, а грохот выстрелов потряс воздух. С окружающих деревьев посыпался снег. Николай все-таки достал  волков, и заряд дроби их задел. Они взвыли от страха и боли и бросились наутек в глубину леса.

– Ну вот, теперь можно ехать обратно. Коля, разворачивайся и включи печку для обогрева в машине на повышенный режим. Ребята, быстро в машину со своими инструментами. Дрожите? Нанервничались с этими волками и замерзли совсем. Налей им из термоса горячего чая.  Подожди.  У нас же  есть пирожки?  А что-нибудь  во фляжке осталось?
– Да, есть пирожки и  во фляжке есть  ещё  почти половина.
– Плесни  ребятам в кружки с чаем по наперстку.  Для  согрева.  И мне налей глоток. Слава Богу,  отыскались мальчишки.

Мы забрались в теплую машину, сели на два сиденья - скамеечки, идущие вдоль бортов, и особенно после выпитого чая с пирожками вдруг стало хорошо и спокойно. Впервые за эти дни мы почувствовали себя надежно, как дома. Хотя везде, где мы гостили и ночевали, к нам относились очень внимательно и заботливо. Но тут были свои. Развернувшись на узкой лесной  дороге, похожей из-за снежных валов на коридор, Николай лихо при свете фар повез нас по ночному лесу домой.

Мы по очереди попросили его разрешить нам через открытую форточку, вращая обзорный прожектор, подсвечивать ночной лес с засыпанными метелью заснеженными деревьями. Все страхи и переживания прошли, и мы, разговаривая, с удовольствием любовались постоянно меняющейся сказочной картиной перед глазами.

– Ну, рассказывайте, гвардейцы, где бывали и что видали.  Как это получилось, что мы вас потеряли. Секретарь райкома партии уже два дня трясет из-за вас всех, как грушу, а организаторов смотра и комсомольцев обещал раздеть и отправить в рубашках искать вас, а потом разогнать, если не найдут к завтрашнему дню.

Перебивая и дополняя друг друга, мы рассказали все, что с нами произошло со дня заключительного концерта в Вагае.

Дядя Семен перебрался к нам с переднего сиденья. Обнял своими громадными руками и заговорил об очень серьезных вопросах каким-то непривычно глуховатым добрым голосом. Заговорил как с взрослыми:

– Мужики! Вы даже не представляете, какие вы замечательные ребята! В деревне на земле народу живется тяжело и трудно. Простые деревенские люди устали от такой жизни. От ежедневных постоянных неотвратимых проблем и непосильного труда! От постоянной зависимости от комендатуры, власти,  переменчивой суровой погоды и суровой северной природы, неурожаев и бесконечной не проходящей нужды. Устали от разорительных налогов при крайнем безденежье. Устали от вечной бедности и послевоенного горя. Очень соскучились люди  по красивому и музыке.

Особенно тяжко одиноким  молодым  вдовам. Вашим матерям! У каждой на руках по двое - трое детей и  больные старики. Мужиков же наших, сибиряков, всех еще в первые годы  войны поубивали под Москвой, Ленинградом, Ржевом, Сталинградом и на других фронтах. Ваших отцов! Оружия настоящего в начале войны не хватало. Прикрывались людьми. А на немцев работала вся Европа. В колхозе надо работать, свое хозяйство содержать и вас вырастить и до ума довести. С ума можно сойти от безысходности! Или же потерять интерес к жизни.

И где эту красоту найдешь? В отдаленные, забытые Богом лесные деревни, да еще с концертом  никого  пряником не заманишь. В такую глушь только налоговик приезжает. Света электрического нет. Дорог тоже нет. Один хромой гармонист на три деревни или сиротский балалаечник на стуле. А тут вдруг вы. Как небесные ангелы! Безгрешны! По зову души и сердца целый оркестр просветленных веселых лиц! Появились, чтобы порадовать людей любимыми песнями и музыкой. Растрогали до слез…

Нам было очень приятно слышать от дяди Семена  такие необычайные слова.   

– Во время пурги и сразу после было как-то не до вас. Два дня расчищали дороги и чинили порванные провода связи, подвозили корма скоту. Потом сообщили из школы, что на занятиях нет нескольких учеников. И это уже было чрезвычайное происшествие. Подняли всех на ноги, пока из села Птицы не сообщили, что вы ночевали у них. После этого поехали вам навстречу.

Очень получилось конфузно. Вы нам заработали первое место в смотре, а про вас все забыли.

– Но это же не специально. Пурга помешала. Главное, что вы приехали вовремя и спасли нас от волков.

…Тот наш далекий культурно-просветительный добровольно-подневольный поход зимой после пурги по сибирским таежным деревням со стихийно происходящими выступлениями перед жителями во время ночлегов потом долго вспоминали  в районе.  Говорят, даже была какая-то статья в газете.

10. Сабантуй

Через несколько десятков лет, отмечая мое восьмидесятилетие, мы вспомнили на праздничном вечере в Москве, в ресторанчике в Северном Чертанове, с родственниками, друзьями и сослуживцами - офицерами этот случай.  Тогда еще живой участник тех событий Толя Заикин, такой же седой как я, преподаватель немецкого языка в МГИМО, кандидат педагогических наук, вдруг вспомнил выражение одного из ссыльных  поволжских  немцев из нашего поселка спецпереселенцев Шангинск, которое тот говорил с акцентом  в случае какой-нибудь досадной жизненной неудачи: «И было, конечно,  шалко.  Но не так шалко, как «опитно».  И не так «опитно», как зло берет».

Мы смеялись от души.  Это выражение в нашем кругу  с тех пор стало крылатым.

Но жизнь сурова и непредсказуема. Пережив на год свою замечательную жизнерадостную супругу Нину, Анатолий Ефимович Заикин, мой сибирский землячок и друг, летом 2021 года трагически прихватил вселенский вирус, не дожив полгода до своего восьмидесятилетия, и в течение недели ушел в мир иной.

Впоследствии наш школьный струнный оркестр часто приглашали на разные культурно-массовые мероприятия, празднества, юбилейные события и так далее. Выезжали при необходимости в соседние колхозы, школы и деревни. Особенно мне запомнился своей колоритностью Сабантуй, посвященный окончанию весенних посевных работ, в селе Ушаково,  в ельнике  возле больницы. Во второй половине  пятидесятых  годов, уже после смерти Сталина, в обществе чувствовалось ослабление комендантского надзора. Раньше такие праздники отдыха просто не проводились. Только Новый год, Первое мая и День Великой Октябрьской социалистической революции. Почему-то не праздновали официально даже День Победы.

Был яркий солнечный красивый день. Люди со всей округи съезжались на лошадях, грузовых колхозных машинах и приходили просто пешком. Иметь в собственности личные машины даже не могли и представить. За счастье считалось иметь велосипед. Все были нарядно одеты, если можно назвать праздничной одеждой смену обычной постоянной рабочей на чистые рубахи, штаны и поношенные костюмы из прошлых запасов. У кого они были. Закончив трудоемкие и спешные посевные работы, народ даже внешне расслабился: успешно завершился первый важный этап – подготовка земли, посев зерновых и посадка овощей. Впереди всех ожидали сенокос, заготовка кормов, вечная изматывающая людей и животных беспросветная  война с гнусом и мошкарой, а позднее осенние уборочные работы и подготовка хозяйства к зиме.  Но это все будет позже, а сегодня праздник.

После официальной части Сабантуя и выступлений руководителей сельсовета, колхозов и МТС по итогам работы был концерт, на котором перед хлеборобами и их семьями выступили представители художественной самодеятельности, в том числе и наш оркестр. Всем очень понравилась наша игра. Долго не отпускали, хлопали и просили повторить  некоторые любимые мелодии. Местные артисты даже исполнили под наш аккомпанемент несколько песен. А кое-кто пустился в перепляс. Специальной сцены не  было, играли на открытом воздухе прямо на земле, на поляне между кустами, а зрители располагались вокруг на траве. Семьями или группами друзей рассаживались на разостланных покрывалах или дождевиках с домашней едой, закусками и напитками, слушали нас и отмечали одновременно праздник.

Работал даже передвижной буфет, в котором продавали сладости, печенье, шанежки и пирожки из местной пекарни, а также водку в пол-литровых  бутылках и четвертинках с крышками из толстой алюминиевой фольги и красное вино. Большая бутылка водки стоила два рубля двадцать копеек, а четвертинка, то есть четушка, стоила  один рубль двадцать копеек. Мы, шангинские пацаны, тоже расположились прямо на траве. Родители всем дали с собой на праздник еду: пирожки, вареные яйца и картошку, соленые огурцы и для интереса по тридцать копеек денег.

Глядя, как празднуют взрослые, мы не хотели от них отставать. А копейки в карманах возбуждали воображение.

– Ребята!  Я никогда не пробовал водку. Давайте купим  в буфете бутылку вскладчину и выпьем, как взрослые, – неожиданно предложил Коля Ермолин.
– Мы тоже никогда не пробовали настоящей водки. Самодельное пиво дома пробовали, а водку нет, – загудели остальные ребята.
– А  мы с братом Юрой пробовали самогон в прошлом году, но он нам  не понравился. Очень горький и вонючий.  И от него закружилась голова, – добавил я.
– А где это вы пробовали самогон?– поинтересовался Петр Дудкин. Их семья приехала к нам в поселок из Белоруссии.
– Весной в субботу после занятий в школе в Ушаково мы, как всегда, шли домой в Шангинск на выходные дни и за продуктами. В деревне Новоселово, чтобы сократить путь, перелезли через ограду и пошли прямо через огороды.  Проходя мимо бани с открытой дверью, из которой шел дым, заглянули внутрь проверить, нет ли пожара. Оказывается, баня топилась по-черному, а не как у нас в колхозе, и у нее не было трубы.  Дым выходил через дверь.
– В местных деревнях все бани топятся по-черному. Нормальные бани с трубой только в поселках. Ну и что было дальше?
– В бане на топке с камнями стоял бак.  Из него через таз с холодной водой выходила кривая трубка, из которой в стеклянную банку текла тонкая струйка.  Мы догадались по рассказам, что это гонят самогон.  Рядом стояла кружка. Никого из взрослых не было. Вот тогда мы и попробовали этот самогон.  До сих пор противно.
– Говорят, что водка тоже горькая. Давайте возьмем только четвертинку. Да и денег у нас мало. А на остальные копейки конфет - подушечек, – предложил Володя Бородин.

 Все согласились с ним и в буфет отправили Петра Дудкина, как наиболее высокого из нас. Он быстро вернулся с покупками. Кружек и стаканов не было. Решили пить прямо из горлышка.  Чтобы на всех хватило, нужно было делать только один небольшой глоток. Каждый приготовил себе закуску из принесенных из дома продуктов.

– А чем откроем бутылку?
– Мы откроем ее по-взрослому. Я видел, как открывают мужики в соседней компании, – авторитетно заявил Петр и раскрутил левой рукой бутылку перед собой. Затем ладонью правой руки резко стукнул по дну, и пробка со щелчком улетела в сторону. Мы от удивления раскрыли глаза, глядя на гордого Петра. Водка всем ребятам не понравилась, и Петр со словами «Как ее пьют взрослые?!» запустил пустую бутылку в лес. К нашему ужасу, бутылка отрикошетила от чего-то и целая упала на середину сидевшей в стороне от нас компании  взрослых.  Мы повскакали со своих мест, предчувствуя назревающий скандал.

Действительно, со словами угроз и агрессивным видом к нашей компании уже направились двое взрослых парней. Мы испуганно и торопливо стали объяснять, что это случайность. Парни все поняли, но предупредили нас, что разбрасывать бутылки и засорять лес битым стеклом нельзя. К счастью,  брошенная нами бутылка  никого не задела, но, как я понял,  это было первое в жизни всем нам предупреждение о вредности употребления алкоголя.

На главной улице села к этому времени уже заканчивались приготовления к спортивным соревнованиям. Вначале выпускали велосипедистов на первенство сельсовета. Трасса гонки проходила от Ушаково до деревни Петровщина по существующей в колеях грунтовой дороге. Участников было около десяти. В основном механизаторы. Каждый ехал на велосипеде, собранном собственноручно из случайно подвернувшихся запчастей, в обычной одежде.  Чтобы штанина шаровар не попала под цепь, ее пришпиливали обычной деревянной бельевой прищепкой. Велосипеды были повседневных марок с разным соотношением звездочек.  Запомнились слова одного из болельщиков: «Иван  всех обойдет.  Он же на Диаманте заменил ведущую звездочку. Поставил большего диаметра».

Гонщики последний раз затянулись папиросами и, выдохнув клубы дыма, тронулись в путь по пыльной дороге.

На старте в это время уже выстраивалась команда девушек. Начинался легкоатлетический кросс на первенство села. Форма одежды у всех была индивидуальная по возможностям каждого.  Но когда вышла группа молодых медсестер - студенток, прибывших на практику в местную больницу из медицинского училища города Тобольска, общество зрителей и болельщиков содрогнулось.

 Девушки были одеты в облегающие белые майки и тоже белые укороченные спортивные шорты. Что такое шорты, в деревнях никто не знал, и их посчитали за обычные белые бельевые  трусы.

 «Бесстыжие!» – виделось во взглядах и слышалось от всех присутствующих женщин. И запомнились, наоборот, приятно удивленные молчаливые  лица парней и молодых мужчин.  Когда же девушки побежали, и их налитые телесные достоинства пришли в движение, реакцию присутствующих было очень трудно описать.

Оценивая происходящее с высоты сегодняшних дней и своего солидного возраста, могу сказать, что при отсутствии общения с внешним миром и ограниченных возможностях занимающиеся только трудом и бытом люди просто не представляли  иного образа жизни.

Приглушенные неброские цвета одежды, максимально закрывающей тело, удлиненные женские юбки и платья свободного покроя были обязательны и считались нормой, вольности не допускались. Поэтому не случайной была эта патриархальная, почти ханжеская, реакция чистых и добрых людей со скромными и целомудренными взглядами на естественное поведение молодых приезжих девушек в обычной спортивной форме.

Но жители местных деревень при своей простоте, забитости и отсталости  всегда неудержимо тянулись к красивому, к музыке, чтобы дать отдых и дополнительные силы  усталой и измученной душе.

11. Музыкальный студенческий  ликбез

После окончания школы я поступил в Челябинский политехнический институт на инженерно-строительный факультет. Прямо скажу, учебная программа была очень плотная, и после основных занятий в аудиториях приходилось самостоятельно заниматься в общежитии. Много времени отнимали курсовые проекты с объемными и сложными расчетами и чертежами по несколько полноформатных ватманских листов. В то время не было компьютеров. Все выполнялось на логарифмической линейке, а чертежи делались вручную на чертежных досках с рейсшинами. Иногда даже в туши.

Но мы были молоды и, учитывая недостаток нашего развития в деревне, всячески стремились даже при дефиците времени наверстать упущенное. В условиях крупного промышленного, социального и культурного центра, каким являлся тогда Челябинск,  это было возможно. Правда, всегда не хватало денег, но кроме стипендии выкручивались за счет шабашек. Постоянно посещали различные выставки, музеи, картинные галереи, концерты и театры, разумеется, с учетом скромных  финансовых возможностей.

Наш период студенчества совпал с появлением в общественных местах, красных уголках общежитий и на танцплощадках новой музыки и новых танцев. Неторопливые  вальсы, падеспань, польку, краковяк и танго стали все чаще вытеснять рок-н-ролл, фокстрот, твист и чарльстон. Появились первые стиляги с высокими коконами причесок, щедро смазанных бриолином, и длинными, лежащими на плечах волосами. В противовес массовой прическе по всей России, боксу и полубоксу. Узкие до невозможности надеть, в клеточку укороченные брюки и массивные  на толстенной или, наоборот, тонкой, как корочка, подошве ботинки и туфли стали визитной карточкой прогрессивной молодежи.  «Чувак»  и  «чувиха», обращения молодых людей  между собой, родились именно в это время.

На городских танцплощадках было не протолкнуться. В красных уголках студенческих общежитий  под звуки самодеятельных оркестров с выключенным освещением танцы шли до умопомрачения от тесноты и близости танцующих. Хипповая тематика отдыха сменялась непонятным образом хоровым распеванием задорных комсомольских и патриотических песен. Независимо от музыкального образования и способностей, всегда были востребованы певцы, знающие текст. Мелодию дополнял оркестр и сила легких.

Лидировали здесь всегда песни композитора Александры Пахмутовой. Это было время покорения целины, комсомольских строек и студенческих строительных отрядов. Наш  политех, считавшийся больше мужским институтом, постоянно братался с соседним педагогическим – девическим.  Именно там училась Лидия Скобликова, побившая пять рекордов на Олимпийских играх в беге на коньках. «Наша уральская молния», как её тогда все называли. Она  была общим для всех кумиром и примером.   

Без излишней скромности иногда замахивались даже на посещение концертов классической музыки, в  которых,  если говорить откровенно,  пока очень слабо что-то понимали. Скажу больше, однажды по льготной цене купили себе месячные абонементы на посещение концертов симфонической музыки в городскую филармонию. Это при нашей-то музыкальной безграмотности, но с потрясающим желанием  восполнить этот пробел.

В отделе музыки в книжном магазине, чтобы предварительно как-то приобщиться и хоть немного подготовиться к новому для нас, деревенских, культурному направлению, приобрели тоненькие карманные брошюрки голубого цвета за семь копеек с основами классической музыки, информацией о музыкальных инструментах и названием и составом различных оркестров. Знакомились с жизнью и биографией композиторов и  содержанием музыкальных произведений, которые  мы собирались слушать. Интернета и сотовой связи тогда еще не было, а телевидение только появилось. Правда, черно-белое и  на маленьком экране. Купить телевизор было не всем по карману. Моя будущая теща, например,  вырастила для этого целого поросенка. К ней обычно каждый вечер собирались все соседи, как к нам в Сибири послушать музыку и последние известия из нашего  приемника «Тула-2».

Но прелюдией явился неожиданный поход в местную филармонию, организованный  однокурсником из нашей группы ИС-34 Володей Дубовиком.

Владимир родился и вырос в Челябинске. Его отец был ведущим специалистом на тракторном заводе. Во время войны завод выпускал тяжелые танки ИС и КВ, артиллерийские установки и другое тяжелое вооружение, поэтому он имел бронь от призыва на фронт. Володя, в отличие от нас, сельских пацанов, потерявших отцов в первые годы войны  на жертвенных Центральном, Волховском, Ржевском и Сталинградском фронтах в период недостатка тяжелого вооружения, имел возможность закончить музыкальную школу, а также  школу английского языка. Прекрасно и творчески играл на баяне и других музыкальных инструментах.

Шла война с немцами и, видимо, не зная, сколько она продлится и что ждет страну в будущем, в сибирских сельских школах нашим иностранным языком по инерции, на всякий случай, по-прежнему был только немецкий.

Володя был веселый, общительный и дружелюбный парень. После занятий часто задерживался у нас в студенческом общежитии. Особенно он засиживался в нашей восьмой комнате второго общежития – общественном центре притяжения.

Однажды Володя, увидев наше стремление как-то приобщиться к музыкальной культуре, сказал мне, Володе Ащаулову из Орска  и Николаеву Роберту:

– Парни! Пошли завтра в филармонию.  Будет замечательный концерт. Билеты и пиво в антракте за мой счет.  Приглашаю!

12. На концерте в филармонии

На следующий день, как и условились, мы к началу концерта были в филармонии.

– Привет, ребята! – встретил нас бодро и уверенно на крыльце  Володя.
– Здорово, Вовка. Ты хоть скажи, на чей концерт мы пришли.
– Какой-то композитор Мясковский. Да я сам толком не  знаю.
– Как это ты не знаешь композитора, который написал такое количество симфоний? Ты же нам не чета. Окончил полномасштабную музыкальную школу.
– Мы его не проходили. Учительница из музыкалки посоветовала сходить на концерт и сказала: «Не пожалеете». Что эта Сорок первая симфония Мясковского – изумительное произведение.
– Может, Чайковского?
– Нет, Чайковского я бы запомнил. Да у него и не было столько симфоний. Ну, что мы тут топчемся? Быстро пошли в зал искать свои места.

От полного непонимания услышанной музыки, нашей сельской неуклюжести, особенно когда увидели нарядную публику, прогуливающуюся  парами под руку и ведущую непостижимые для понимания разговоры об искусстве, чувствовали мы себя не в своей тарелке. Конечно, от   нашей скромной, если прямо не сказать бедноватой одежды, я, например, тоже очень расстроился. Но даже не мог предположить, как развернутся события дальше.

Володя умудрился уйти в буфет до объявления антракта и сразу же принес на каждого по две бутылки пива и по какому-то рыбному бутерброду. Наш маленький заставленный бутылками столик не был образцом сервировки для музыкальной публики, с явным любопытством поглядывающей за происходящим.

– Володя! Ты куда взял столько пива?  Мы просто не успеем его выпить  до  третьего звонка. Да и с туалетом могут возникнуть проблемы во время концерта. Кроме того, мы же пришли не в пивной бар, а послушать симфонию. Что подумают люди?!
– Бросьте, пацаны, ёжиться. Раз в буфете продают пиво, значит, его можно пить. Обычно двери в зрительный зал не закрывают, чтобы было не так душно.  Только зашторивают.
Будем слушать музыку свободно, не в тесноте. Отсюда, из буфета. Под пиво!

Прозвенел третий звонок. Все, не торопясь, направились в зал. На нашем столе половина бутылок еще не были начаты. Мы забеспокоились, что будем делать с пивом и вообще в дальнейшем. Стали озираться на буфетчицу. Подошедшая официантка подтвердила слова Володи:

– Мы, например, все концерты слушаем из буфета.  И ничего, нравится, и даже кое-что понимаем. Только громко не разговаривайте и не шумите, – предупредила  она.
  Заслышав музыку, я стал шушукать на ребят, чтобы разговаривали потише.
– Да они еще только настраивают инструменты, – успокоил нас Володя Дубовик и рассказал к случаю анекдот.
–  «Учились два друга в школе. Закончили десятый класс. Один решил учиться в техническом институте, другой собирался поступать в консерваторию. По глупой случайности, первый оказался перед поступлением замешан в драке и попал в колонию на несколько лет. Другой благополучно закончил консерваторию по классу скрипки и уже стал выступать в сольных концертах. После отбывания первым положенного срока друзья встретились вновь.
– Знаешь, Лева! Я ведь в тюрягу попал по молодости и случайности. Поэтому она для меня не дом родной. Буду дальше жить порядочно и цивилизованно. Прошлое забуду, как дурной сон. Продолжу, хоть и поздно, образование.
– Да, тюрьма тебе, Коля, сильно подпортила жизнь. Но раз ты решил жить по-новому, давай сразу же и начнем. Не унывай. Ты еще молод. Я тебе помогу. Завтра в театре мой концерт. Приглашаю послушать.  Для начала прикоснемся к прекрасному.
– Спасибо, Лева! Обязательно приду.

После концерта друзья снова встретились, и Лева стал расспрашивать Николая о концерте:

– Ну, как тебе концерт? Что особенно понравилось? Как ты оцениваешь мою игру?
– Мне особенно понравилось, как играли музыканты перед началом концерта.
– Так это они настраивали инструменты.
– Ты сам играл бесподобно. Вот только когда ты перебирал струны на грифе скрипки пальцами, мне показалось, что  ты  выделываешься».
– Ты, Вовка, рассказал анекдот в точности про нас! – мы откровенно расхохотались без обиды на него.  А он смеялся вместе с нами. Вот такой Володя был откровенный парень. Почему был?

Потому что наш студенческий товарищ и друг Владимир Гаврилович Дубовик  трагически ушел из жизни от непредсказуемой болезни в возрасте около сорока лет. За три года до этого мы с Робертом Николаевым в Челябинске встречались с Володей в кафе, и он даже сделал нам экскурсию на Челябинский завод металлоконструкций, где в то время работал главным инженером. Завод готовился к производству очень ответственной  промышленной продукции большого государственного заказа и производил реконструкцию и модернизацию всего технологического оборудования. Я тогда читал ребятам свои первые стихи…

Владимир был талантливым специалистом. Уже в то время объехал ведущие заводы Европы и США. При очередном звонке на его домашний телефон незнакомый хрипловатый мужской голос сообщил мне о несвоевременной и трагической кончине  нашего друга. Это был его сын.   

А история приобщения к серьезной музыке и знакомства с Сорок первой симфонией Мясковского имела, как и все в жизни, свое продолжение.

13. На Севере диком

Через много лет вспомнилась эта удивительная история моих музыкальных познаний  совершенно в другой ситуации. Человеческая мысль под трели деревенского соловья повела меня дальше. Теперь в далекое армейское прошлое.

После примечательного концерта в Челябинской филармонии минуло более двадцати лет. После окончания института вместо предполагаемого направления по комсомольской путевке на целину в Казахстан на строительство элеваторов  я был призван в кадровый состав Вооруженных сил СССР и служил в то время в должности главного инженера Управления начальника работ. УНР обеспечивало выполнение военно-строительных задач для нужд воинских частей, предприятий Министерства  Обороны и войск  ПВО страны на северо-западном  направлении.

Командование округа окончательно достали беспрерывные нарушения  нашего воздушного пространства  в зоне ответственности самолетами стран НАТО, наших  вероятных противников. Дежурное звено стоящих в то время на вооружении дальних самолетов-перехватчиков  с ближайшего аэродрома поднималось в воздух для встречи нарушителей границы. Но при их приближении в акватории Северных морей самолеты НАТО успевали уходить в нейтральную зону. Скорость наших истребителей не позволяла застичь противника на месте нарушения. Дежурное звено истребителей возвращалось впустую на родной аэродром.  Так могло повторяться по несколько раз в сутки. Службы аэродрома вынуждены были нести практически беспрерывно круглосуточное боевое дежурство. Это положение изматывало и нервировало весь гарнизон, а также командование округа и в целом Министерства.

Но, слава Богу, отечественная  наука  и промышленность страны совместно с военными структурами и специалистами создали удивительный по тому времени  истребитель-перехватчик МиГ-25. Первые же неожиданные появления этой мощной, недостижимой пока для других, скоростной   техники, оснащенной современным ракетным оружием в руках наших опытных летчиков, быстро остудили  горячие головы не только пилотов нарушителей, но что более важно, и  многих военных и политиков сопредельных государств. Терять дорогостоящую технику и опытных летчиков в мирное время не хотел никто. Безнаказанно нарушать наше воздушное пространство больше не стали позволять никому.

Разумеется, для обеспечения возможностей столь мощной современной техники необходимо было  создать весь комплекс объектов инфраструктуры. Это было задачей не только аэродромной службы, но и военных строителей, то есть  нас.  Командующий  войсками округа поручил нашему управлению   обеспечить ввод основных  объектов аэродрома под новую технику на этом  отдаленном  северном участке нашей державы в очень ограниченные сроки.

Военный городок было необходимо перевести на газовое обеспечение и теплоснабжение. Для этого нужно было проложить газопровод среднего давления через болота и северную тайгу  до государственной магистрали «Северное сияние». Требовалось выполнить реконструкцию и модернизацию энергоснабжения городка со строительством дополнительной высоковольтной линии передач в необжитой местности  и новой мощной  подстанции. Серьезной и объемной задачей было сооружение защищенного склада авиационного топлива с железнодорожными и подъездными путями и топливопроводами.

С переводом полка на новую технику возникла необходимость сооружения дополнительных жилых домов, казарм, столовых, школы, детского сада и других социальных объектов и инженерных сооружений, в том числе реконструкция без остановки гарнизонной котельной с переводом с угля на газ. Много работ предстояло по реконструкции взлетно-посадочной полосы (ВПП), рулежек, мест стоянок  и взлетно-посадочной  и осветительной системы аэродрома.

Необходимо было разместить и развернуть подразделения РЛС и ракетных средств ПВО для защиты аэродрома от воздушного нападения. Вне очереди требовалось выполнить строительство укрытий специальных объектов для содержания и обслуживания новой техники.

 Для организации работ и оперативного управления строительными подразделениями мне как главному инженеру несколько лет пришлось постоянно курировать эту стройку, проводя большую часть года на  объекте в  командировках.

Выполнение столь сложных работ в слабо освоенных отдаленных от базы территориях Севера и короткие сроки требовали значительного напряжения всех сил и возможностей участников строительства. Работы практически велись по очень уплотненному графику, не считаясь со временем. Круглосуточно. Очень осложняли ситуацию бытовые условия, жесткая таежная природа и капризная северная погода с постоянными дождями, снегопадами, ранними отрицательными температурами и морозами зимой. Все  время отнимала работа. Бесконечная служба и работа. Много работы. Культурно-массовые мероприятия носили редкий случайный характер и ограничивались кино и концертами местной художественной самодеятельности в Доме офицеров и гарнизонном клубе.

В таких суровых условиях и напряженной жизни люди грубели и становились раздражительными по малейшему поводу, а то и без повода, что накладывало отпечаток на служебные и личные человеческие  взаимоотношения и формировало свой особый упрощенный армейский менталитет. Конечно, образование, воспитание и дисциплина не давали людям опуститься, но реальность действовала угнетающе. Выезды в город по служебным задачам, на учебу и в отпуска были глотком свежего воздуха.

Однажды зимой при пересадке на электричку, чтобы добраться до места назначения на узловой станции, я взял билет в местный драмтеатр на спектакль. Когда объявили, что начало задерживается  по причине опоздания  артистов из-за пурги, я с теплотой вспомнил свою  школьную одиссею возвращения  пешком с районного смотра художественной самодеятельности.

 14. Оперативка

Ежедневные оперативные совещания по строительству объектов в конце рабочего дня с руководителями подрядных и субподрядных организаций, командирами военно-строительных отрядов, офицерами ротного звена, бригадирами и инженерно-техническими работниками строительного участка были необходимыми мероприятиями по организации производственного процесса и решению всех вопросов по обеспечению быта и служебной деятельности подразделения на следующий день.  На этих совещаниях обычно делался анализ работы за предыдущий день и подводились итоги работы всех подразделений, а также проверялся ход работ в соответствии с директивным графиком строительства и ввода объектов.

Особой темой было рассмотрение  недостатков, нерешенных вопросов в работе и возникающих периодически проблем. Эта часть совещаний обычно проходила  бурно и конфликтно с накалом страстей и эмоций, так как виноватым никто не хотел быть, но график постоянно и неумолимо отставал от утвержденных сроков.

Рассмотрев в этот раз работу основных бригад, отделений и взводов,  поставив задачу на следующий день, я отпустил с совещания бригадиров, сержантов и мастеров военнослужащих на ужин. Затем без перерыва мы перешли к рассмотрению проблемных вопросов с ИТР участка, субподрядными организациями и офицерским составом военно-строительного отряда.

– Павел Данилович! Доложите, как идут дела по повторной сборке и ремонту стальной  дымовой трубы на котельной после ее непредсказуемого обрушения во время монтажа неделю назад. К счастью, без трагических последствий. Когда Вы планируете ее новый подъем? В сентябре начинается отопительный сезон, а до его начала нам нужно выполнить индивидуальную и комплексную наладку всего оборудования котельной на газе. Разобрались, в чем была причина? – обратился я к начальнику участка, руководителю стройки капитану-инженеру П.Д. Тарасову.
– Анатолий Петрович! Работы по подъему выполнялись согласно  разработанным ППР и технологической карте на монтаж. Круглую стальную трубу диаметром один метр и высотой 30 метров, уложенную и закрепленную на шарнире на двухметровом фундаменте  борова  дымохода, поднимали автокраном с десятиметровой стрелой и бульдозером на оттяжку с тросом, закрепленным за оголовок трубы. Уже в начале подъема разрушился  шарнир опоры трубы на фундаменте, и труба упала. При падении разбилась на несколько звеньев и частично деформировалась.
– Хорошо, что обошлось без человеческих травм и повреждения техники и объектов.
– Все необходимые меры приняли до монтажа. Выставили оцепление. Освободили все прилегающие объекты, котельную и зоны монтажа от людей. Расчистили  площадку. Тщательно проинструктировали всех участников.
– Ну, а трубу своими силами сложно восстановить? Может, Павел, привлечем  проектировщиков?
– Причина обрушения из-за низкого подъема трубы краном с короткой стрелой на начальном этапе. Более мощного крана на участке не было. Это могло привести к увеличению нагрузки на опорный шарнир в момент подъема конструкции бульдозером  и недостаточного набора прочности свежим бетоном, в котором были забетонированы закладные детали опорного шарнира. Сборку и ремонт трубы заканчиваем, и на следующей неделе будем планировать повторный подъем. Использовали железнодорожные  домкраты и привлекли дополнительных сварщиков из треста Спецстальконструкции, которые нам монтируют  емкости под ГСМ. Одновременно усилили опорный шарнир.
– Анатолий  Петрович! Проектировщиков не надо! Сами разберемся. Мы же в карманах носим одни и те же дипломы инженеров - строителей.  Вы Челябинского политеха, а мы с Женей Вахниным – Воронежского. Он заканчивал институт на год раньше меня. Как он там сейчас в лесах на севере Костромской области  поживает?
– Тоже хлопот хватает. Площадка, не в пример твоему авиационному городку, пока обустроена недостаточно. Живут они дружно в любви и согласии со своей Татьяной в дощатом вагончике, обогреваемом буржуйкой, со всеми удобствами на улице и, конечно же,  без горячей воды, а холодную воду носят в ведре из местного колодца. Зимой их засыпает пурга снегом по самую крышу. А ты уже в теплой квартире. А у них тоже Север.  Не слабее твоего! Никаких жизненных благ. У него тоже горящий объект на контроле начальника штаба округа.
– Передавайте, Анатолий Петрович, ему  с супругой от нас с Натальей привет. Когда будете в командировке  у них?
– Обязательно передам им привет и расскажу о твоих делах здесь.  Планирую по графику быть у них в начале следующего месяца.

Георгий Федорович!  Почему-то у Вас на месте стоят дела по покраске емкостей под горючее на складе ГСМ. За неделю я не увидел никаких подвижек. Ваши ржавые красно-рыжие цистерны высотой около шести метров напомнили мне с высоты  при подлете на объект огромные заброшенные марсианские города из рассказов писателя - фантаста  Брэдбери. У американских космонавтов уже, наверное, мозги свернулись от невозможности разгадать, что за странные сооружения строят русские военные на Севере. При таких темпах коррозия металла  быстро перейдет в стадию слоистой, и это прибавит нам дополнительных проблем.

– К сожалению, ржавчина очень сильно прогрессирует.
– Думаю, что приближающаяся осенняя непогода в этих краях окончательно заблокирует вашу работу. Вы можете объективно объяснить суть  и причины такой неудовлетворительной ситуации? Площадь покраски только одной емкости огромна. А емкостей  у нас восемь. Их нужно окрасить за два раза изнутри и снаружи. Даже без трубопроводов и запорного оборудования при Вашем темпе работ по 30 квадратных метров в день нужны годы, чтобы окрасить весь комплекс. Этого нам никто не позволит!

Даже при многоступенчатой очистке топлива мы должны гарантированно исключить попадание ржавчины или краски в топливную систему этих дорогостоящих перехватчиков во избежание аварий. Кроме того, после вашей покраски необходимо на складе ГСМ выполнить еще обвалование и много других работ и испытаний оборудования, чтобы сдать объект в эксплуатацию, – обратился я к начальнику отделочного участка  капитану Г.Ф. Радченко.

– Докладываю! С покраской емкостей нет никаких проблем. Материалы, специалисты, подмости и инструмент  на  объекте имеются.
– Проблем нет, но и работы же нет! Объясните конкретнее!
 – Проектом предусмотрена не просто механическая очистка поверхностей емкостей от ржавчины с последующей окраской, а пескоструйная очистка до металлического блеска при помощи сжатого воздуха и высушенного крупнозернистого песка при сухой металлической поверхности. Выполнить эти требования в больших объемах в  производственных условиях строительного участка и при постоянно меняющейся погоде практически невозможно. Именно здесь скрыта главная причина срыва графика работ по окраске.
– Ну, и какие у Вас есть предложения по ускорению работ?
– На сегодня пока нет никаких. Смотрите сами. Специального оборудования для просушки песка в промышленных объемах на  объекте нет. На печке с дровами такой объем песка не высушишь. Даже если оборудование найдут, его сюда на Север нужно доставить и запустить.  А у нас к этому времени уже наступит зима. Кроме того, поверхность  металлических емкостей постоянно влажная из-за непрекращающихся дождей. Сделать над емкостями навес такой площади затратно,  трудоемко и  нереально. Зимой эта работа будет вообще невозможна, так как окраску по техническим условиям разрешается производить только при положительной температуре выше пяти градусов.
– Да, получается безвыходная ситуация. Тупик. Но задачу же, мужики, командование с нас не снимает. Что будем делать?
– Получается так. Нам своими силами, товарищ подполковник, эту проблему не решить, – вставил капитан П.Д. Тарасов. –  Нужно изменить технологию подготовки стен резервуаров под покраску или срочно оснастить участок необходимым оборудованием и специалистами.

15. Об ортофосфорной кислоте,  алмазных коронках и других изобретениях

О том, что невозможно выполнить подготовку стен емкостей под окраску пескоструйной очисткой в наших условиях, я понял давно.  Эта проблема  могла сорвать ввод объекта в целом.

Несколько дней назад я доложил о ситуации начальнику Строительного управления округа полковнику В.И. Андрееву и предложил ему внести изменения в проект, заменить пескоструйную очистку ржавчины на химическую обработку заржавевших стен емкостей под ГСМ составом ортофосфорной кислоты, преобразующим ржавчину в нерастворимое соединение железа, о чем раньше прочитал в журнале «Изобретатель и рационализатор». Чтобы узнать, как решается этот вопрос, попросил Тарасова соединить меня с Москвой:

– Попытайся, Павел Данилович, соединиться с полковником А.И. Галиновским,  заместителем по МТО начальника  Строительного управления округа. Пока диспетчер дозванивается до Москвы, расскажи коротко о ходе строительства газопровода.
– Работа идет  согласно графику, несмотря на сложные условия из-за сильной заболоченности трассы. Ребята из Газпрома очень опытные, и  техника у них хорошая. Сейчас идем по обводненному болоту. Прошли уже две трети трассы. Проблем пока никаких нет. Направляем им постоянно отделение бойцов для устройства лежневки, чтобы не утопить технику.
– Выполненные работы заказчику сдали? Процентовки подписали?
– Пока нет. Приезжал инспектор заказчика  из финотдела подполковник Бригадный и требует вывозки на склад, возврата и оприходования в отчете использованного леса и подтоварника.
– Как это? Вы что, должны вытаскивать этот утопленный в болоте лес после прохода экскаватора и другой техники, выносить вручную  на сушу и вывозить на склад?
– Выходит так.
– Он что, дурак?!  Хорошо! Я с ним сам разберусь.

 Зазвонил телефон военно-полевой связи, и сержант - диспетчер доложил, что соединение установлено, полковник А.И. Галиновский на проводе.

– Анатолий Иванович!  Здравия желаю!  Докладывает подполковник Ефимов.
– Здравствуй, Анатолий Петрович!  Ты где сейчас находишься?
На объекте, на Севере.  У меня есть к Вам несколько вопросов.
– Выкладывай свои проблемы.
– Инспектор заказчика Бригадный не принимает работы по газопроводу. Требует возврата и  оприходования утопленного в болоте подтоварника, использованного при устройстве лежневки для прохождения техники по болотистому участку газопровода. Естественно, я с этим категорически не согласен и прошу его остановить.
– На него это похоже.  Он и не такие еще откалывает порой кренделя. Нашел на чем экономить. Хорошо. Разберемся с ним вместе с главным инженером КЭУ округа  полковником В.В. Поповым. Он человек умный, фронтовик, как и я, опытный. Долго служил на Севере. Думаю, он в двух словах ему разъяснит все популярно.  Что еще у тебя за пазухой?
– Помните, в конце прошлого года вы мне разрешили увеличить дозировку цемента для прочности при приготовлении бетона для монолитного каркаса строящегося технологического здания на аэродроме ввиду критических нагрузок на станцию РЛС при работе в штормовых  погодных условиях с переменной изменяющейся нагрузкой и мелкой фракции песка в местном карьере?
– Да, конечно, помню.  А в чем, собственно,  дело? Я же дал тебе добро.
– За это вам спасибо.  Но мы наказали сами себя.
– Как это?
– Пришло дополнение к проекту. На Дальнем Востоке при работе уже построенной аналогичной станции в штормовых условиях разрушились от перегрузки  приводные валы редуктора вращения.  Конструкторами принято решение увеличить их диаметр на всех станциях. Для этого нужно высверлить закладные детали крепления привода в монолитном железобетоне и установить новые большего диаметра.  А наш бетон после увеличения дозировки цемента по Вашему разрешению не берут отбойные молотки. Даже искры летят.
– Анатолий! Что-то я тебя не пойму.  От меня-то ты что в этот раз хочешь?
– Нужен станок с алмазными коронками, чтобы высверлить старые закладные детали из железобетонной плиты из очень прочного бетона с плотным армированием.
– У нас с тобой события развиваются как в сказке твоего тобольского сибирского земляка Ершова «Конек-Горбунок»: «Поди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что»... Они в жизни-то, эти коронки, существуют? Я о них слышу впервые.
– Существуют, Анатолий Иванович. Я их видел на выставке,  и  нефтяники давно их применяют.
– Буду искать твои алмазы. Умеешь ты, Петрович, задавать шарады, как наш с тобой горячо любимый начальник. Я только что получил от него урок ликбеза.  У меня такое ощущение, что тут без тебя не обошлось.
– О чем шла речь?
– Тебе знакомо слово «ортофосфорная кислота»?
– Да, знакомо, – ответил я, одновременно поняв, что мои вопросы Андрееву дошли до исполнителей.
– Вот видишь, тебе оно знакомо, а  я об этой кислоте  раньше  слышал только в школе. И сегодня от начальника в очень поучительной форме. Представляешь,  утром  меня срочно вызывает полковник Владимир Иванович Андреев и задает вопрос, знаю ли я, что такое ортофосфорная кислота.  И после моего отрицательного ответа он разразился многословной тирадой об уровне профессионализма и прогрессивности ИТР в нашем управлении. Почему только у него одного должна болеть голова о современных методах строительства, научном подходе и о совершенствовании работы  в коллективе. Затем он вызвал начальников отделов и главного инженера проектной организации и устроил всем разнос. Оказывается,  из-за слабого проектного технического решения срывается ввод важного окружного объекта на Севере, а рядом имеется оригинальная технология, и никто о ней ничего не знает и не слышал. Все надеются только на него. Когда он наконец-то сказал, о чем идет речь, я понял, что все нитки тянутся к тебе, и хотел позвонить сам.  Но ты меня опередил.

- Ты звонил начальнику об этой проблеме?
– Да, звонил. У нас стоит работа.  По старой классической технологии мы не можем ее выполнять. Поверхности стен резервуаров, подлежащие окраске, огромные, а работа по их очистке от ржавчины стоит на месте. Уже надвигается зима.  Можем сорвать ввод объекта. Нужно переделать проект и применить для очистки емкостей от ржавчины вместо запроектированной старой и трудоемкой механической пескоструйки современный химический преобразователь ржавчины на основе  ортофосфорной кислоты.
– А где ты сам о ней узнал?
– Из  журнала  «Изобретатель и рационализатор», который я выписал для нашего УНР. Он приходит мне как главному инженеру. Очень толковый журнал.
– Он к нам тоже приходит в технический отдел.
– Итак, Анатолий Иванович, что окончательно решили по нашему вопросу? У нас ведь действительно дело – труба. Скоро белые мухи полетят, а с покраской этих огромных площадей ржавого железа емкостей еще ни коня, ни возу. Их же еще нужно затем обваловать, а это только завести из карьера более двадцати  тысяч кубометров песка. Командующий войсками округа нам головы поотрывает, если не введем в этом году объект в эксплуатацию.
– Что с нами сделает командующий,  мы, Анатолий Петрович, знаем не хуже тебя. Сидим к нему поближе, чем ты. Теперь слушай меня внимательно.

Первое, ты хорошо знаешь нашего начальника.  Он, кроме разносов, окончательно всегда принимает по проблемам конструктивные решения. Проектировщики за свои пенки в проекте получили такой пендаль под зад, что у меня на столе уже лежит согласованное изменение к  проекту по твоему  предложению. Виноватым за срыв стройки быть никто не хочет. Наши и ваши спецы - инженеры тоже эту халтуру в проекте проморгали.

Действительно, химиками разработан и уже внедрен в промышленность и в производство очень эффективный преобразователь ржавчины, позволяющий без трудоемкой работы по очистке металла пескоструйкой образовывать после обработки составом ортофосфорной кислоты нерастворимые соединения железа в виде защитной пленки, предотвращающей дальнейшую коррозию,  по которой можно смело красить металлические конструкции из стали.

Второе, я провел разведку, как и где можно быстро получить ортофосфорную кислоту.  Это строго фондируемый материал, и заказывать его нужно за год до получения. Нам этой твоей дрёбаной кислоты нужно около сорока тонн. Почти два вагона. Я уже сегодня с письмом за подписью начальника главка генерал-лейтенанта  Виктора Ивановича Чаркина еду в Госплан.  Обещали помочь. Два вагона у железнодорожников заказал. Постараюсь их тебе отгрузить в течение недели. Быстрее не получается.

Третье, эта твоя кислота отгружается в больших стеклянных бутылях, упаковывается дополнительно в плетеные деревянные  корзины и обкладывается стружкой. Сам догадываешься, что это делается потому, что она ядовитая, и при прямом контакте человека с ней требуется осторожность. Особенно для слизистых поверхностей тела, органов пищеварения, глаз и органов дыхания.  Будь с ней осторожен.  Людей, что будут работать с кислотой, необходимо проинструктировать отдельно под роспись. Оснасти их спецодеждой, масками и очками. Подробная инструкция по ее применению в нашей работе имеется при каждой бутыли.  Кроме того, проектировщики посвятили правилам работы с ортофосфорной кислотой целый раздел в дополнении к проекту. Изменение я тебе завтра высылаю нарочным на объект со штампом  «К производству работ» от нашего  горячо любимого заказчика, который тоже прохлопал  недостатки  основного проекта.

Четвертое, не теряя времени, готовься принимать кислоту и хорошо продумай и раскрути работу по новой технологии на всех емкостях одновременно и круглосуточно. Задействуй больше личного состава.

Молодец, что не побоялся начальства и раскрутил этот скандальчик. Сегодня всем уже понятно, что могли завалить объект.  Теперь, Петрович, дело будет за тобой. Крутись сам и крути всех.  Дальше стрелочником будешь ты. Все сошлись на тебе. Помогать будем. Начальник за такой общий критический прокол озверел. Никому спуску не даст.  Звони.

Положив трубку, я с облегчением вздохнул и посмотрел на  сидящих рядом офицеров.

– Павел Данилович! Георгий Федорович! Командиры! Есть приятная новость. Правда восторжествовала. Согласно принятому решению емкости пескоструить больше не будем!

Все облегченно  вздохнули  и вопросительно посмотрели на меня, ожидая подробностей. Бывая  постоянно на объектах управления, подлежащих сдаче в эксплуатацию или же в сложные технологические периоды строительства, мне не раз приходилось убеждаться в очень высоком уровне ответственности наших людей за порученное им дело. Действительно, инженеры и командиры  устали от беспросветной работы  по подготовке емкостей под окраску. Особенно в осенний период.

– Принято новое проектное решение. Пескоструйку заменили на обработку ржавых емкостей раствором ортофосфорной кислоты.  Прошу срочно скомплектовать  бригады по очистке и покраске поверхностей резервуаров от ржавчины. Работы по окраске емкостей нужно закончить до наступления  отрицательных температур. У нас в распоряжении еще почти две недели.

  Все люки в перекрытиях емкостей для установки огнезащитных и предохранительных клапанов, в том числе транспортные, использовать для установки вытяжных вентиляторов и прожекторов внешнего освещения. Временного двенадцативольтового освещения внутри емкостей будет недостаточно. Работу организовать на всех емкостях одновременно и круглосуточно.

16.  Операция «Высший пилотаж»

Оперативка затянулась. Присутствующие уже устали, и стихийно возник небольшой перерыв. С ужина из столовой подошли сержанты, мастера и офицеры ротного звена. В  конторе участка дым от курева стоял, хоть топор вешай. Никогда в жизни я сам не курил, несмотря на то, что шесть лет жил в интернате, месяцами летом – на полевых станах, пять лет в студенческом общежитии, а в армии  все держалось на куреве. И конечно, много всегда страдал, глотая дым. А курили-то в то время не ароматные сигареты,  а самокрутки из махорки и табака самосада.  В лучшем случае папиросы «Красную звездочку», «Памир» и «Беломорканал».

  Подошел к группе молодых офицеров, которым что-то увлеченно изображал в предбаннике капитан Г.Ф. Радченко. Офицер имел сухощавый аскетический вид и свои анекдоты и шутки всегда рассказывал без улыбки с невозмутимым лицом. Особенно ему удавались и вызывали смех окружающих некоторые из серии «про палату дистрофиков».

Однажды я был свидетелем его очередного разговора с молодыми офицерами о семейной жизни.

В том году при организации стройки для размещения нового ракетного полка в первозданном таежном лесу мы, строители, на начальном этапе развертывания работ селились со своими семьями, где кому придется. 

За полгода смогли построить два временных четырехквартирных домика на окраине деревни из продуваемых всеми ветрами щитовых панелей с несовершенным отоплением и без теплых санузлов.  В них заехали молодые офицерские семьи, в том числе я – начальник строительства лейтенант А.П. Ефимов с женой и двухлетней дочкой, лейтенант А. Попов с женой Эммой  и малолетней дочкой, лейтенант Радченко с женой Раей и дочкой Ирой – ровесницей нашей, лейтенант Серебряков с женой Любой и маленьким сынишкой, старший лейтенант Соловьев – прораб электриков и другие.

В условиях севера Вологодской области  наши жилища промораживались зимой насквозь. Иногда ночью мы просыпались дома от инея на одеяле.  Вода в ведре покрывалась корочкой льда. Наша дочка Лена за ту зиму дважды переболела  воспалением легких.

Разговор Георгий Федорович как раз завел  про неуютные жилищные обстоятельства в первые годы службы.

– Мужики! Женой в этом вопросе нужно управлять тонко и постепенно. Я вот женился на своей Рае при окончании военного училища. Ни у нее, ни у меня, кроме тощих фибровых чемоданчиков с металлическими уголками с бельем и уставами по воинской службе, ничего не было. Старшина роты сжалился и разрешил мне поставить кровать в каптерке.  Уже не на улице живем.

Затем, как в фильме «Офицеры»,  удалось отгородить угол в казарме. Когда же через год в Череповце нам выделили комнату в коммунальном бараке, мой авторитет главы семьи поднялся на небывалую высоту. А сейчас мы живем в отдельной двухкомнатной квартире. Неважно, что холодной, без туалета и воды на окраине деревни. Зато в собственной, которой для нее добился я. Рая только не молится на меня. До ушей довольная, что отхватила такого пробивного мужика.

 И не только мы так жили.  Посмотрите,  как скитался Петрович. Пока его Нина заканчивала институт, он сменил несколько съемных жилищ и заканчивал свою холостяцкую жизнь уже в должности начальника участка, в пристройке к казарме, приспособленной из бывшей котельной.  Котельную демонтировали, а  комнату к магистральной теплосети подключить забыли. Так они с лейтенантом Н. Пальниченко ютились до нового года без отопления. Согревались только «козлом» из асбоцементной трубы с накрученной вольфрамовой спиралью. Боялись пожара и из-за недостатка выгорающего от раскаленной спирали кислорода на ночь и днем «козла» выключали. К утру вода в ведре покрывалась льдом, а на шинелях, брошенных поверх солдатского одеяла, образовывался иней. Позавтракав сгущенкой из трехлитровой  оцинкованной банки с двумя отверстиями, отправлялись на службу.  А сколько раз они с супругой переехали потом! С каждой новой стройкой менялось жилье.

Подойдя к офицерам, я остановил их интересный разговор:

– Все, мужики, кончайте базарить. Перейдем, Георгий Федорович, к нашим баранам. Понимаю, что устали, поэтому  не будем тянуть.

Павел Данилович! Что-то не вижу  механиков и слесарей, которые два дня назад приехали из управления, чтобы запустить в зимнем варианте растворобетонный узел.  Куда они подевались?  Дело же ждет!  Кроме  РБУ, они еще должны выполнить монтаж кольцевой кранбалки с направляющими  тележками на станции РЛС.

– Завтра будут на работе.  Сегодня с ними получился прокол.  Ушли в загул.  Не уследили!
– И как умудрились?   Мы-то куда смотрели?
– Анатолий Петрович! Их перехватили еще на станции  офицеры из ОБАТО.  Аэродромщики хозспособом самостоятельно монтируют систему централизованных автоматических пунктов заправки самолетов. Хороших специалистов и оборудования не хватает, а начальство торопит. Каким-то образом пронюхали, что к нам приехала группа опытных гражданских специалистов по железу – монтажников, слесарей  и сварщиков. Быстро договорились, подкинули шабашку, и наши ребята прямо с поезда уже оборудовали батальону два пункта из четырех.  Расчет за работу, само собой,  спирт и закуска. Я уже проверил их невменяемый вагончик.  Вылил около трех литров масандры и султыги.  Но сегодня мужики не дееспособны.  С завтрашнего дня свое отработают.  Поклялись!
– Впредь нужно учитывать и такие варианты. Смотри, чтобы еще кто-нибудь их не перехватил. Морозову же вообще пить нельзя с его сердцем.  Наоборот, беречь надо как специалиста с золотыми руками и умной головой.
– Не напьются.  Деньги и командировочные я у них забрал и заплатил в столовую вперед на месяц за питание.
– Зачем спирт весь-то вылил! Оставил бы ребятам опохмелиться. Все-таки они его заработали честным трудом.
– Перебьются.
– Михаил Львович! Как хорошо, что при всей занятости Вы приехали, – обратился я к главному инженеру УНР-262 подполковнику М.Л. Файнголду. Монтажный УНР в управлении округа вел строительство и сборку крупнопанельных домов и крупных  большепролетных сооружений и спецобъектов. Программа в конце года была напряженная. Заводы – поставщики конструкций тоже стремились  ликвидировать отставания  от графика. Кроме того, ввод в эксплуатацию жилья было основным показателем по выполнению государственного плана, поэтому особенно крутиться приходилось руководству. Здесь, на аэродроме, управление заканчивало монтаж пятиэтажного 75-квартирного дома и  двухэтажной столовой. Оба объекта по плану вводились в эксплуатацию в этом году. – В двух словах расскажите обстановку.
– С домом все в порядке. На этой неделе получаем недостающие конструкции на покрытие  кровли и входных крылец и до конца месяца все закончим.  Буду делать заявку на демонтаж башенного крана.
– Очень хорошо. С демонтажем, Михаил Львович, на месяц притормози.  Передай его в эксплуатацию  генподрядному УНР. П.Д. Тарасову и отделочникам нужно закончить кровлю, подать на этажи в комнаты материалы для отделки и оборудование для сантехников и электриков, чтобы не таскать потом вручную.
– Но этот кран, Анатолий Петрович, по графику должен быть установлен для монтажа дома в Смоленске. Туда уже начали поступать   стеновые панели. Пока  для разгрузки направил автокран.
– Вернемся в Москву и соберем совместно с УНР-300 механизации совещание по корректировке  графика  монтажа башенных кранов до конца года. Там все и  предусмотрим, чтобы у вас не было простоя.
– Монтажные работы по столовой тоже практически закончены, – продолжил Михаил Львович. – До конца недели объект передадим под отделочные и монтажные работы сантехникам и электрикам. Не решен вопрос по устройству  технического подполья. При последнем его рассмотрении  вы лично были  категорически не согласны с принятым проектным решением и остановили  работы. Это вообще-то основная причина моего присутствия на совещании.  Что будем делать дальше?  Нужно срочное решение.
– Спросим главного инженера проекта. Как он собирается в условиях отрицательных температур уплотнить предусмотренную проектом  двухметровую песчаную подсыпку под полы первого этажа столовой. Чтобы они  вместе с оборудованием и перегородками не просели при дальнейшей эксплуатации. Правильным решением было бы сделать при монтаже каркаса дополнительное цокольное перекрытие из сборных плит на нулевой отметке и создание в столовой технического подполья.  Что проектом, к сожалению, не было своевременно предусмотрено.

Начальник строительного отдела окружного Военпроекта, главный инженер подполковник В. Козлов, откашлявшись и посмотрев в свою записную книжку, неторопливым спокойным голосом доложил, что проект столовой выпущен без конкретной  календарной привязки к срокам, поэтому производство работ в зимних условиях определено в нем в виде общих указаний со ссылкой на СНиП.

– При разработке  проекта подрядной организацией было необходимо самостоятельно детально разработать раздел строительства в зимних условиях. Заказчик проектировщикам при согласовании дополнительных условий не давал. Если будет поручение, окружной  Военпроект готов разработать ППР по устройству  подсыпки, – закончил невозмутимым голосом  Козлов. Бывая с Владимиром на стройках, я всегда отмечал в нем при решении сложных вопросов рациональный ум, собранность и спокойствие. Мы, между прочим, были с ним годки.
– Как всегда, виноватых нет, а дело стоит на якоре. Что предпримем, братья - строители? Время идет, объект должны сдать в эксплуатацию.  Зима не ждет, скоро полетят белые мухи. Предложение В. Козлова требует дополнительного времени и может быть реализовано только после пуска системы отопления в здание, что возможно  не раньше средины декабря, после окончания реконструкции котельной и перевода ее на газ, – констатировал я первые итоги переговоров  по проблеме. – Михаил Львович! Что можете сказать по поводу  нашего с Вами эксперимента под условным кодовым названием «Высший пилотаж»?
– Согласно Вашему предложению опытные специалисты и механизаторы нашего УНР выполнили монтаж фрагмента цокольного перекрытия в стесненных условиях подвала при смонтированном каркасе и перекрытиях верхних этажей здания.
– И что же в результате получилось?
– Первое. Участвующие в эксперименте инженеры, механизаторы и рабочие единогласно обругали все начальство, в том числе Вас лично, последними словами за такое бездарное руководство стройкой и организацию работ через одно известное место.
– Это, как говорится, понятно и молча принимается.
– Второе. Если другого выхода нет, то технически и технологически эту работу выполнить можно при определенных условиях.
– И какие же это условия?
– Необходимо срочно решить следующие вопросы: выдать рабочие чертежи на цокольное перекрытие подвала с фундаментами, разработать ППР и технологические карты на монтажные работы, убрать излишки грунта и срочно сделать черновой бетонный пол, в течение недели поставить на объект фундаментные блоки и плиты перекрытия согласно спецификации и номенклатуры, укомплектовать необходимой техникой и инструментом,  составить совмещенный график, предусматривающий запрет работы на объекте по вертикали на верхних этажах в одном пролете.
– Все условия, Михаил Львович, исполним, – подтвердил я. – Итак, принимаем следующее решение: песчаную двухметровую подсыпку под полы первого этажа делать не будем, вместо нее делаем техническое подполье. Наоборот, нужно убрать из подвала лишний грунт и выполнить планировку грунтового основания подвала. С опережением всех работ за два дня сделать бетонную подготовку в подвале.

Необходимо в условиях  наличия  смонтированного каркаса и междуэтажных перекрытий верхних этажей, в стесненных условиях, ограниченных сеткой колон  6-6 и 6-4, выполнить монтаж внутреннего  дополнительного цокольного перекрытия, по фундаментам из облегченных фундаментных стеновых блоков и укороченных стандартных плит перекрытия. При монтаже использовать малогабаритную технику, автопогрузчики и малую механизацию.

Оформите решения в виде технологической карты и завтра представьте  на утверждение. Срочно совместно с проектировщиками разработать проект цокольного перекрытия столовой и завтра представить на 250-й завод железобетонных изделий заявку на необходимые конструкции согласно спецификации. И последнее,  укомплектовать рабочие звенья по монтажу перекрытия в подвале всей необходимой оснасткой, механизмами, малой механизацией и инструментом. Организовать работы в три смены с окончанием в течение десяти дней. Обратить при разработке технической документации и организации работ особое внимание на охрану труда и соблюдение правил  техники безопасности.

Всех участников при своевременном завершении представить для поощрения в приказе по Управлению. Прошу всех должностных лиц обеспечить выполнение принятых решений.

17. Опять Сорок первая симфония Мясковского.

– В заключение, – продолжал я, – коротко   рассмотрим ход выполнения директивного сетевого графика строительства и предусмотрим меры по ликвидации имеющегося отставания. Павел Данилович, доложите основные позиции.
– Анатолий Петрович! В целом по стройке работы ведутся в соответствии с графиком, есть некоторые проблемы, в том числе:
– задерживается поставка  основного трансформатора на реконструируемую подстанцию мощностью 2 500 киловатт. Уже дважды сдвигали договорные сроки выделения специализированной организацией из города тяжелого крана для разгрузки и монтажа трансформатора. Вынуждены оплачивать штрафы.
– Нужно срочно скомплектовать автомеханизированную колонну УНР-300 и организовать завоз песка для обвалования емкостей склада ГСМ. Очень большой объем грунта – более 25 000 кубических метров.
– Отстают работы по обвязке емкостей трубопроводами и запорной арматурой. После монтажа нужно много времени на опрессовку емкостей и проверку на прочность и проницаемость всей системы топливного комплекса. Могут быть непредвиденные  работы.
– До наступления отрицательных температур, кроме окончания прокладки основного газопровода среднего давления до городка, необходимо поручить «Газпрому» проложить  магистральные трубы  внутри жилого городка с вводом в существующие здания.
– В связи с переводом котельной на газ и заменой  всего основного оборудования нужно срочно ускорить подключение специалистов заказчика и местной районной КЭЧ для проведение пусконаладочных работ.
Остальные недостатки и отставания от графика будем решать своими силами, – закончил доклад капитан П.Д. Тарасов.
– Сегодня уже поздно, поэтому завтра свяжемся по телефону с руководителями соответствующих организаций. Заказчику и в «Газпром» нужно подготовить письма за подписью начальника Управления.

Терпению участников затянувшегося оперативного совещания от усталости пришел конец. Первым не выдержал командир второй роты  капитан В. Щеглов, который вгорячах бросил диспетчеру:

– Да выключи ты этот ящик!  Уже всех достал твой репродуктор!  И без его вальсов  голова давно раскалывается!
– А зачем выключать? Это же «Сорок первая симфония Мясковского», – заметил я через некоторое время, прислушавшись к музыке.

В конторе наступила гробовая тишина.  После минутного оцепенения капитан Щеглов, незаметно повертев пальцами у виска, тихо бросил:

– Все, мужики. Заканчиваем митинг. У главного инженера уже крыша поехала.
В это время музыка из репродуктора закончилась сама, и диктор приятным женским голосом объявила:
– Исполнялась «Сорок первая симфония Мясковского».

В помещении опять наступила мертвая тишина, в которой на меня уставились в упор ничего не понимающие квадратные глаза всех присутствующих участников оперативки.  Почти как в «Ревизоре» Гоголя.

До сих пор не могу найти объяснение этому загадочному случаю – феномену, случившемуся со мной, достаточно  далеким от глубокого  музыкального  образования человеком,  в 1978 году прошлого века. Эту симфонию я слушал один раз в жизни 20 лет назад.

18. Белые грибы   

Моя командировка  на объекте заканчивалась, как и основные проблемные дела на стройке.  Через неделю,  согласно  решению  командования, уезжаю на другой объект. Пока есть на земле люди, понимающие необходимость совершенствования окружающего пространства, и строители, которые осуществляют эти устремления, у главных инженеров всегда будет работа. Задача на ближайшие дни – комиссионная передача промышленникам под монтаж технологического оборудования здания РЛС и внешних коммуникаций.

Утром, посмотрев в окно общежития, ставшего моим пристанищем почти на весь командировочный год, я был потрясен чудесной картиной.  Ночью выпал первый снег и перекрасил все пространство из грязно-серых осенних невзрачных тональностей в чистый первозданный белоснежный вид, оттененный изумрудной  подсветкой древних северных сосен.

На душе после тягомотных, порой беспросветных проблем  и задач строительства вдруг возникло ощущение, что мы  выкарабкались и победили все встреченные нами невзгоды и преграды на этом клочке земли по защите  Отечества в отпущенное жизнью время. Победили благодаря ответственности и долгу, а также  огромному желанию выстоять.

Выехал на отдаленную от городка связную площадку пораньше. Было необходимо уточнить некоторые технические детали. В лесном массиве на  холме, огороженном колючей проволокой, сошел заранее, чтобы проверить периметр объекта. Непросохшая серая шинель, в которой я в любую непогоду часами в течение двух лет отстаивал на этих бетонных конструкциях, отслеживая каждый арматурный стержень, привычно давила на плечи. Личный состав еще не привезли, и я один прогулялся по пустынному, покрытому первой порошей лесу.

 Удивился, увидев на всем обозримом белом  полотне торчащие из снега белые грибы. Грибы были от  маленьких белоголовых до больших с шапками. И совершенно не червивые от уже низких температур. Они заполняли собой все пространство. Огороженный колючкой лес был недоступен для грибников, поэтому грибы были не тронуты.

– Товарищ подполковник! Объект находится под охраной. Докладывает младший сержант Крылов, – отчитался вышедший из помещения дизельной станции.
– Здравствуй, Геннадий. Ну что, выдержала твоя электростанция еще один год!
– И еще выдержит, если нужно.
– Молодец!  Два года отмолотила без простоев.  Знаешь и любишь ты свою технику.
– Она мне как родная.  По звуку знаю, что ей не хватает и где нужно моё внимание. В этом году демобилизуюсь.  Жалко будет расставаться.
– Впервые за два года прогулялся по лесу. Столько белых грибов растет! С собой не увезешь.
– Свежих не увезти.  Но их же можно высушить. Пройдемте со мной, – пригласил Гена. Несмотря на открытые окна и дверь, в помещении от дизельного стокиловатного двигателя и генератора было жарко. От вентиляторных агрегатов на оборудовании шли горячие потоки воздуха.
– Да у тебя здесь настоящая баня!
– А я вон в углу за ширмой из пленки установил небольшую ванную, мы с ребятами иногда здесь  моемся после работы. Особенно летом в жаркие дни.
– Но как организовать сушку грибов?
– Электростанция у меня отлажена, свободное время имеется. Возьмем у старшины пару панцирных сеток от кроватей и подвесим к потолку над двигателем и электрогенератором. Грибы нарежу на верстаке. При таких вентиляторах они на горячем воздухе быстро  высохнут.  Вы только успевайте собирать.  И для ночной смены тоже. А складывать  высушенные грибы будем в наволочку для подушек.

Таким оригинальным методом мы с Геннадием до моего отъезда насушили целый рюкзак белых грибов. Это в какой-то степени помогло реабилитировать меня в глазах супруги Нины, которой из-за моих бесконечных командировок по стройкам округа в течение последних напряженных лет приходилось в одиночестве растить детей и самостоятельно решать все хозяйственно-бытовые проблемы в семье. Она очень обрадовалась необычному подарку и с удовольствием вспоминает о нем до сих пор.

Вот такие мысли и воспоминания о далеком детстве, юношестве и армейской службе навеяли мне в тот прекрасный летний вечер в увитой виноградом беседке на чудесной рязанской земле виртуозные трели очень маленького, с неброской сероватой внешностью родного голосистого  русского соловья.

ред. 19.01.2024