Часть III. Глава 7. Ночные страдания Сары Абрамовн

 Арик привёз Сару  и сестру домой. От усталости и выпитой водки Сара почти не держалась на ногах. Лея тоже устала, что и понятно, поэтому, поцеловав маму, сразу отправилась спать. Сара с Ариком прошли на кухню.
– Арик, присядь на минутку, не уходи сразу. Поговори с мамой!
– Я посижу и поговорю с мамой, если мама не будет ничего говорить за наш отъезд. Багаж отправлен, билеты взяты – чего уж тут говорить? Мама, я завтра куплю тебе мобильный телефон, сможем говорить хоть каждый день. Все потихоньку переходят. Что тебе больше нравится: «Siemens» или «Nokia»?
– Арик, ты издеваешься? Почём я знаю, что лучше? Что проще, то и бери… Мне звонят, звонят эти телефонные мошенники, предлагая то один, то другой, то третий… Сначала я просто клала трубку. Потом посылала далеко и надолго. Сейчас я задаю много вопросов и они сами бросают трубку… Одна клиентка на днях его на раковину в туалете положила, так он в унитаз соскользнул.
– И что? Достала, посушила – работает.
– Сынок, пока эта кура думала, чем доставать будет, он утоп навсегда… Кацман вызывал сантехника – телефон забил трубу, гад.
– Мама, Израиль гораздо ближе, чем тебе кажется. Ты лучше скажи, зачем ты пила? Я в жизни не видел тебя такой. Из папиного Йорцайта устроила чёрти что… Что с тобой происходит, мама?
– Я скучаю за твоим отцом… Он почти перестал приходить… А ведь он мне ещё не все рецепты надиктовал! И вообще, разве тебе есть дело до меня? Правильно говорят: когда появляется жена, мать становится ненужной вещью… Все меня бросили.
– А когда папа к тебе приходил? – подозрительно глядя на мать, спросил Арик.
– А… Так ночью, во сне… Я его вижу иногда. А разговариваю всегда: кто мне может это запретить?
– А что с этим Фельдманом? Ты что, серьёзно замуж за него собралась?
– С ума сошёл? Этот говнюк не заслуживает волоса с моей головы!
– Но он  и правда сделал тебе предложение?
– Правда.
– А почему?
– Вот это я сейчас и пытаюсь выяснить… Ладно сыночек, поздно уже… Иди к своим. Ященька такой чудесный! Люба моя… Как я без него? Яша, у меня есть к тебе предложение.
– Мама, сегодня меня, почему-то, пугают твои предложения.
– Вы оставляете мне Яшеньку, а с собой забираете Кацмана! Хотя он прекрасный администратор, скотина…

Арик ушёл, Лея уже спала, Сара сидела в своей комнате и страдала. У нас, евреев, всегда бывает полезно пострадать. Да и не только у евреев, я вам скажу. Вот, например, читаете вы это повествование про семейство Ленивкеров. Переживают свои перипетии все герои «Кабачка», переживает автор, потому что ответственен за ниспосланных ему персонажей, переживаете вы, читатели, потому что Ленивкеры стали, практически, вашими соседями. Кто не переживает или равнодушен – пусть бросит в автора камень! Так вот: если все три кита имеют переживания одновременно, то произведение таки может претендовать на звание «шедевр». Потому что переживая, мы пропускаем всё через душу, распахивая её. И эти моменты раскрытия души прекрасны…

Итак, Сара Абрамовна лежала в постели и страдала. Голова болела, съеденное пыталось бунтовать, перед глазами стоял Айзик Янкелевич Простачёк. Приняв душ, Сара легла спать. После всего случившегося спала она беспокойно, во сне металась, и только в четыре часа утра забылась крепким сном. Но даже после того, как она заснула, страдания не прекратились.

Сначала ей приснилась Фирочкина рука. Рука была абсолютно живой: она подобралась к Сариному горлу и спросила непонятно откуда взявшимся на ладони ртом:
«Ну что, Сара Абрамовна, пойдёшь замуж за этого проходимца, который всю жизнь считался другом твоего Яши?»
«Нет, не пойду!» – ответила Сара руке.
«Смотри у меня!» – и рука, пригрозив Саре указательным пальцем, растворилась в воздухе.

Потом появился и сам Изя Фельдман. Он был в шикарном костюме, все пальцы были в золотых перстнях, а на цепочке висели золотые часы. Изя надел монокль, какой Сара видела у киношных героев, посмотрел на время, достав из карманчика на жилетке часы, потом посмотрел на Сару и сказал:
«Сарочка, если я правильно понял, то жизнь – это не всегда нахес!»
«А что такое жизнь, Изя?» – спросила его Сара.
«Жизнь – это бессмысленная череда страданий! И каждое новое страдание приводит к бесчисленному множеству ещё больших страданий. Вопрос: зачем страдать, если нужно просто наслаждаться страданиями других? Нам, адвокатам, это хорошо известно: мы защищаем людей, иногда преступников, и каждый раз, когда сижу в зале суда, я думаю: какое счастье, что это я его адвокат, а не он мой! И я наслаждаюсь своей властью над ним!»
«Изя, вы настоящий поц и хорошая сволочь, простите! Так вот, чтоб Вы знали, Бог есть, и он не всегда занят хорошими делами. Иногда он обращает внимание на таких биндюжников, как Вы, Изя. Скажите, а зачем вы хотите на мне жениться?»
«Сара Абрамовна, вы – тупая курица. Я сначала женюсь на вас, а потом подсыплю вам яда в чашку с утренним кофе. Или я случайно придавлю вас автомобилем! Совсем, так сказать, непреднамеренно! Скажу, что случайно не заметил! Или  мы поедем в свадебное путешествие, скажем в горы, и я столкну вас с серпантина! Я даже дам вам право выбрать себе смерть!»
И тут, откуда ни возьмись, опять появилась Фирочкина рука. Она подползла к Фельдману сзади и вцепилась в его правое ухо. Фельдман закричал, но рука тянула его ухо вверх, пока оно не выросло вдвое и не стало красным. По мере того, как это ухо росло и краснело, Изя всё сильнее кричал и вырывался. Наконец, ухо выросло размером с огромный воздушный шар и унесло паршивца куда-то ввысь. Сара смотрела ему вслед и думала:
«Дулю тебе, Фельдман, а не Сару Ленивкер! Лети, голубь сизокрылый!»

Потом появился Кацман. Он был расстроен и смотрел на Сару виноватым взглядом.
«А вы чего здесь забыли, Марк Моисеевич? Ах, Марк Моисеевич, Марк Моисеевич… Я вас жалела: думала, что вы страдаете. Но вы так сильно страдали, что обгадились по полное «не могу» прямо на людях, которые считали вас частью своей семьи! А ещё мне стало стыдно за вас перед вашей дочерью! У девочки пропадёт молоко, и ваш внук будет голодным! Да, вы причинили мне сильную боль. Даже не потому, что привели эту Мурашку. Потому что привели её в такой особенный день!»
«Сара Абрамовна, да вы просто ревнуете меня! Признайтесь хотя бы себе самой, что строили на меня планы!»
«Это я на вас строила планы, голозадник? Это вы на меня строили планы!»

И тут опять возникла рука тёти Фиры. Она подкралась к Кацману и, взъерошив ему волосы, похлопала по щеке, точно так же, как это сделала за столом.
«Кацман, если не хотите, чтобы рука Фиры вспомнила ещё какое-нибудь правило из курса физики, – спасайтесь!» – сказала Сара и Кацман растаял в воздухе.
А потом пришёл Яша. Он был молчалив и печален.
«Яшенька, это ты?» – спросила Сара, обрадовавшись.
«Я, Сарочка, я» – ответил Яша и Сара увидела, как из глаза Яши выкатилась слеза. По мере того, как слеза катилась по щеке, она краснела, и когда она докатилась до подбородка, Сара увидела, что это совсем не слеза, а капля крови. Потом выкатилась вторая слеза, и с ней произошло то же самое, что и с первой. Яша стоял молча и плакал кровавыми слезами…
Рука Фиры подползла к Яше, забралась по пиджаку на плечо и вытерла капавшие из его глаз кровавые слёзы.
Сара тоже заплакала и сказала:
«Яшенька, не переживай за меня! Я стала очень сильной за этот год без тебя! Может, ты ревнуешь? Не надо… Не стоят они все того, чтобы к ним ревновать. А если ты прощаешься, то знай: я не отпускаю тебя! Я не все рецепты знаю, я не всё могу сама понять, ты мне нужен, слышишь?»

Вытерев Яшины слёзы, рука стала гладить его волосы. Потом повернулась к Саре и опять пригрозила указательным пальцем.
«Дура ты, Сара, – произнёс Яша. – Чего ты носишься со своими страданиями? Есть несколько действенных способов, чтобы избавиться от страданий: смерть и любовь. У тебя нет ни того, ни другого. Пока нет, Сара, поэтому ты и страдаешь фигнёй, Сара Абрамовна! Займись лучше делом! И отпусти Арика, Сара! Ты рвёшь ему сердце своими страданиями!»
«Тебе легко говорить, Яша! Я девять месяцев носила его под сердцем! Потом я девять месяцев кормила его грудью! Когда ему исполнилось девять лет, я еле пережила его  вырезанный аппендикс! Я пережила все его поносы и молочные зубы, все его сердечные раны и уход из дома! И ты хочешь, чтобы я вот так, за девять месяцев спокойно отнеслась к его отъезду? Ты ведь умер, а мне тут одной страдай!»
«Сара, агицн паровоз, а причём здесь моя смерть?»
«Страдания, разделённые с кем-то, делятся на два. Становится не так больно! А радость, разделённая с кем-то, удваивается. Так что ты меня кинул дважды: и на страдания, и на радость. Ты мне должен, понятно?»
«Простачок за меня отдаст долг! Слушай его. Он, конечно, та ещё сволочь, но он своя сволочь. Почти родная», – сказал Яша и растаял в воздухе.
Рука Фиры подползла к Саре и, сложив фигуру из трёх пальцев, сунула её Саре под нос…
 
Сара подскочила на кровати, как будто на неё вылили таз с кипятком.
Сара посмотрела на часы и услышала, как кто-то вставляет ключ в дверной замок. Она встала с кровати, накинула халат и тихонько высунула голову в коридор. Увидев Юру, она несказанно обрадовалась.
– Юрочка, ты чего так долго? Что случилось? Я уже стала волноваться за тебя…
– Мама Сара, пойдёмте на кухню, мне надо с Вами серьёзно поговорить.
– О чём, мой дорогой?
– О Вашем Яше…


Продолжение: http://proza.ru/2022/02/16/771