My dream

/ ПОД КОЖЕЙ ВЫБИЛИ СЛОВА, И ТАМ ЗАБЫЛИ. ИЗ ВСЕХ ОСТАЛОСЬ ТОЛЬКО ДВА: «МЫ - БЫЛИ» /

    Познав морозное дыхание госпожи La Mort, начинаешь сильнее ценить хрупкую жизнь, и за этот бесценный отпыт я, пожалуй, Тибальту благодарна. Умерев в качестве Стейси Беннет и возродившись как Ида Рэтбоун, я получила ряд преимуществ: отныне я являлась богатой наследницей и могла не терзать себя думами о насущном хлебе, целые дни посвящая занятиям, которые доставляют мне радость. До того, как основать свой фонд и начать тратить огромное состояние new parents на благотворительность, я занималась своим образованием: посещала лекции именитых профессоров, записалась на платные онлайн-курсы по менеджменту, довела до совершенства ниппонский, чиндайский и корейский языки, обучилась манерам, дабы на светских раутах не шокировать высшее общество повадками, которыми обладала дочь прислуги. Обретя новую внешность, я тщательнейшим образом поработала над устройством своего внутреннего мира, стремясь забыть ту life, которую сложно было назвать приятной.
    Father Стейси Беннет был следователем по особо тяжким преступлениям и погиб при исполнении, когда серийный убийца, вооруженный пистолетом, расстрелял всех, кто пытался его схватить, а затем, выбежав на дорогу, угордил под колеса автомобиля и лишился обеих ног. Мерзавца приговорили к смертной казни, однако сия мера не могла вернуть мне отца, единственного кормильца семьи, и тогда моя матушка устроилась домработницей к Клируотерам, а поскольку прислуге надлежало проживать на территории особняка, мне пришлось последовать за ней в качестве помощницы по хозяйству.
    Увидев Тибальта в первый раз, я подумала о том, что живой человек не может быть настолько прекрасным: пепельные волосы, фарфоровая кожа, чуть вздернутый нос, green eyes. Он был похож на сказочного эльфа, сошедшего со страниц детских сказок, и я, сраженная наповал ямочками на его щеках, понадеялась, что когда-нибудь мы с Тибальтом найдем общий язык и непременно подружимся. Тогда я была наивной идиоткой, не ведающей о том, что детишки вроде него не замечают таких, как я.
    До сих пор я мысленно содрогаюсь, вспоминая ужас, который испытала на протяжении нескольких секунд, пока летела вниз со второго этажа. Я даже не осознавала того, что умру, мне просто было чертовски страшно. Никогда не забыть мне жгучей, чернильно-красной боли, которая прошила все мое существо и рвущий барабанные перепонки хруст ломающихся костей. Последнее, что я видела, устремив слезящиеся глаза наверх, это клочок весеннего неба, безупречно-синего, не омраченного тенью облаков, остроконечную крышу виллы Клируотеров и выглядывающего из окна юнца. Он смотрел на меня без капли сожалений, - на его лице читалась лишь брезгливость, словно я была случайно заползшей в дом сколопендрой или лягушкой, препарируемой на экзамене по биологии. Так что вполне очевидно, что жажда мести не отпускала меня ни на миг, - я таскала ее с собой все время, уверенная, что крошечное зернышко не пустит корни в сердце Иды, ведь я пообещала миссис Клируотер не держать зла на ее бездушного сына.
    Весь период, что я восстановливалась, обживая немощное тело младшей Рэтбоун, Марика навещала меня по нескольку раз в неделю, оказывая поддержку. Стараньями этой доброй женщины мать Стейси, похоронив свою единственную дочь, получила в качестве компенсации огромную сумму денег и могла себе позволить жить на широкую ногу. Я была искренне рада узнать, что mother покинула Лос-Демоньос и отправилась в Аодалию, где планировала начать все с чистого листа.
    Восемь месяцев я передвигалась в инвалидном кресле, а затем стала делать первые шаги, опираясь на костыли. Я отчаянно хотела привести в порядок свою разрушенную жизнь и не сдавалась даже когда усталость брала вверх и сил не оставалось ни на что. Рассматривая в зеркале свою бритую голову с огромным шрамом, который станет незаметным как только отрастут волосы, я грезила о том, как когда-нибудь, затаившись в темном переулке, подкараулю Тибальта и пырну его ножом в живот, чтобы поганец, корчась от боли, подыхал как бездомное животное - в луже собственной крови на пыльном асфальте в подворотне, пропахшей кошачьей мочой и помойкой. Мечты о том, как Ида расправится с гнусным убийцей Стейси Беннет, делали меня сильнее, и потому, когда из-за выходки мерзкого Клируотера пострадал мой ненаглядный Джин, my first love, я, мысленно попросив прощения у мертвой Марики, поклялась себе отомстить за гибель своего возлюбленного.
    С Такасуги я познакомилась на одном из скучнейших приемов в честь дня рождения одной из сестер мистера Рэтбоуна. Вышедшая «в свет» в первый раз, я чувствовала себя неуверенно и сильно нервничала, не замечая ничего вокруг. Банкет был в самом разгаре, когда я, услышав дикий визг, вынырнула из пучины своих мыслей и уставилась на Мелроуз Олвэй, супругу сенатора, которая закатила истерику из-за того, что ей принесли салат, заправленный майонезом, а не лимонным соком.
    - Ты хоть знаешь, сколько калорий в ста граммах этого блюда? - бесилась миссис Олвэй, сотрясаясь от охватывающей ее агрессии, а затем, схватив тарелку, швырнула ее в грудь официанту. Вот тогда-то я и обратила внимание на высокого ниппонца, ставшего жертвой изведательств со стороны не умеющей контролировать гнев жены сенатора. Ощутив острую симпатию по отношению к этому миловидному парню, не в состоянии совладать с клокочущей в горле яростью, я выхватила из рук стоящей подле меня шатенки бокал с клубничным морсом и, подбежав к беснующейся Мелроуз, плеснула ядовито-розовую жидкость ей в лицо.
    - Умолкни, старая кошелка, - прошипела я, бесстрашно глядя в наливающиеся кровью глазенки госпожи Олвэй. - Неужели родители не научили тебя манерам?
    Поскольку my parents являлись спонсорами предвыборой кампании ее мужа, Мелроуз не посмела перечить Иде Рэтбоун, и, развернувшись, покинула мероприятие, пунцовая оттого, что малолетняя шавка вроде меня унизила ее подобным образом. Я же, присев на корточки рядом с официантом, помогла ему собрать с пола осколки, после чего мы вышли на крыльцо, где парень, неловко сняв с себя перепачканный пиджак и переминаясь с ноги на ногу, поблагодарил меня за то, что я встала на его защиту. Краснея, он назвал мне свое имя, и протянул слегка подрагивающую ладонь, которую я не без трепета обхватила своими пальцами. Миндалевидные eyes Джина, смотрящие прямо в my heart, сияли подобно звездам на вечернем небе, и его слегка хрипловатый от волнения голос очаровал меня настолько, что, когда Такасуги, потрепав меня по плечу, запинаясь, сообщил, что с ним все в порядке и я могу возвращаться в зал, я, спросив, есть ли у него девушка и получив отрицательный ответ, привстала на носочки, ухватилась воротник его рубашки и, притянув лицо Джина к своему, оставила на его губах невинный поцелуй, после чего вытащила из своего ридикюля визитницу и, протянув глянцевый прямоугольник ниппонцу, попросила:
    - Call me, please.
    Вернувшись домой, я убеждала себя, что сделала все правильно и что first step не обязательно делать only мужчинам. Ложась спать, я загадала, что, если Такасуги позвонит мне, я забуду о вендетте и не стану тратить свое время на ублюдочного Тибальта. В ту ночь спала я ужасно, просыпаясь каждые полчаса, и когда в одиннадцать утра экран моего смартфона загорелся, оповещая о входящем вызове с неизвестного номера, я была подавлена сверх меры и почти утратила надежду на то, что мне ответят взаимностью.
    Наше первое свидание вышло потрясающе-волшебным, таким, как я представляла в своих ванильных мечтах: мы брели по безлюдному пляжу, держась за руки, говорили обо всем на свете, и перед тем, как расстаться, долго и упоенно целовались в машине, не имея сил оторваться друг от друга. Я погрузилась в свои первые отношения с головой, мысленно уже сыграв свадьбу и родив очаровательных карапузов, но - случайности не случайны, не так ли? - и this my dream была разбита вдребезги проклятущим Клируотером.
    О том, что является секретарем  дяди Тибальта, Джин рассказал мне незадолго до своей кончины, и я, насторожившись, раздумывала о том, чтобы осторожно попросить его найти себе другое место работы. Я не хотела, чтобы мой бойфренд посчитал, будто я стремлюсь контролировать его, указывая, что и как он должен делать, однако рассказывать о том, как в детстве пострадала из-за «звездного мальчика», я не решалась, опасаясь, что Такасуги посчитает меня умалишенной неврастеничкой. Я бы и сама себе не поверила, окажись на месте парня, поэтому я изобразила на лице радушную улыбку и пробормотала, что неимоверно рада, что my little sunny bunny устроился на службу к столь влиятельной персоне.
    На следующий день после разговора с Джином я наняла молодчика из охранного агентства, строжайше наказав ему не спускать глаз с моего ненаглядного и быть готовым прийти на выручку в случае необходимости. Стоит отметить: благодаря Рэндаллу я выяснила, что именно послужило причиной самоубийства моего Аполлона.
    Если бы я не прислушалась к своей интуиции и не установила тайную слежку за своим мальчиком, наверное, данная история закончилась бы как в авантюрных романах Сэнди Картленд: я, прикончив Тибальта, пустила бы пулю себе в висок, не в состоянии прожить без любимого ни дня, однако, хвала Саннибанни, крошечный луч надежды оповестил меня о том, что не все потеряно: мой малыш, пытавшийся утопиться, был своевременно вытащен на сушу вовремя подоспевшим Рэндаллом, и хотя сердце его навегда остановилось, мозг был жив, так что я, не тратя драгоценнейшего времени на раздумья, связалась с Уитни Салливан и попросила ее оказать мне содействие.
    Профессорша, не сумев противостоять напору Иды, извлекла содержимое черепа Джина и поместила his brain в криокамеру, а я, составив хитроумный план, задумала убить всех зайцев одним махом. Коль все пройдет идеально, то мой ненаглядный обзаведется новым пристанищем, а мир навсегда избавится от подонка, являющегося причиной всех моих страданий.
    Раз уж Тибальт отнял у меня все, чем я дорожила, я, пытаясь сохранить и обезопасить жизнь дорогого мне человека, поступлю с ним так, как он заслуживает: отниму body, которое впоследствии станет сосудом для Джина. По сути, сей акт и убийством назвать нельзя: Клируотер предоставит физическую оболочку для того, кто потерял свое тело из-за него. Око за око, зуб за зуб.
    Теперь, располагая деньгами и властью, я могу объявить войну своему главному врагу, уверенная в том, что сражение будет выиграно, потому что если боги, в которых я давно разуверилась, существуют, то должна же быть хоть какая-то справедливость, которую нам, по-видимому, следует вершить своими руками, не ожидая помощи ни от громовержца-Юпитера, ни от седобородого дяди, затаившегося на равнодушных к молитвам небесах.