Доллгауз. Вторая часть

Глава 4. Джанголос

– Мефодий, беги пить чай!
В просторную избу вбежал мальчишка. В его руке было полено, которое он только что отыскал возле дома.
Около получаса Мефодий пытался разрубить полено топором, но у него так и не получилось. Он видел, как это делает отец, и хотел закинуть полено в печь. В итоге на дереве остался след от топора, похожий на едва заметную ухмылку.
Бабушка смотрела на внука вытаращенными глазами.
– Да у тебя Джанголос получился!
– Какой голос?
Бабушка взяла корягу и выкинула на задний двор.
– Кто это – Джанголос? – не отставал Мефодий.
– Не буду я тебе рассказывать, – отмахнулась она.
В течение следующих дней Мефодий у каждого встречного пытался узнать, что значит это слово. Но никто не знал.
Единственной, кто мог объяснить значение загадочного слова, оставалась его бабка. С юных лет он понял, что цыгане все знают. Местные мальчишки считали, что его бабушка колдунья, и дразнили его этим. Детское любопытство лишь приумножалось.
Внук решил припрятать полено и поставил его перед забором под навес, куда бабушка чаще всего не доходила.
Через месяц выпал снег, который плотным слоем покрыл чернозем. На задний двор было сложно пройти. Снежные покровы в этом году были чуть ли не по пояс мальчику. Для забав этого было достаточно. Почти каждый день после обеда здесь устраивались снежные бои между Мефодием и его друзьями.
Как-то во время очередной игры Мефодий, пытаясь скрыться от летящего в голову снежка, запнулся о небольшой холмик, который ранее не замечал.
Из распоротой штанины сочилась алая кровь. Мефодий, схватившись за ногу, сидел в окружении друзей.
– Вот окаянный холм! – соседский мальчишка попытался раскопать его. Буквально через полминуты варежки уперлись в деревяшку.
– Это же Джанголос! – вскрикнул Мефодий, позабыв о боли, которая и так постепенно отходила.
Та самая ухмылка, случайно сделанная им топором, была окроплена кровью.
– Кто-кто? – не понимая, начали спрашивать друзья.
– Да я и сам не знаю, сегодня разузнаю у своей бабки.
Друг поставил полено вплотную к забору.
Мефодий прекрасно знал, что расспрашивать бабушку можно, лишь когда она находится в прекрасном расположении духа. А это обычно случалось под вечер, когда она после чая забиралась на печку, а все обитатели дома начинали засыпать.
С трудом дождавшись вечера, мальчик быстрей всех запрыгнул под одеяло.
– Ба, внучок, ты чего это? – качая головой, спросила бабушка. – Не заболел ли часом?
– Нет, что-то ко сну тянет, да послушать твоих сказок охота.
Потрогав лоб внука, бабушка тоже начала готовиться ко сну.
– Какую ты хочешь послушать сегодня?
– Ту, про старика Ивана, который рыбачил и выловил богатство.
Мальчик понимал, что начинать с главной темы не стоит. Хитрости ему было не занимать.
Ничего не подозревающая бабушка начала рассказывать сказку. Мефодий и так знал ее наизусть и мысленно репетировал свои следующие вопросы. Через десять минут рассказ был закончен. Бабушка, перевернувшись на другой бок, готова была заснуть.
– Бабушка, а страшилок нет?
– Ты еще маленький и не заснешь от такого.
– Ну хотя бы одну, короткую… – не сдавался Мефодий.
– Только короткую, а потом сразу спать!
– Спасибо, бабушка. Расскажи мне про Джанголоса.
С печи послышалась ругань. От неожиданного вопроса бабка подскочила. Путаясь в простынях, она спрыгнула и быстрым шагам подошла к внуку.
– Не смей произносить это имя в доме, – оглядываясь по сторонам, прошептала бабушка.
Мефодий находился под впечатлением. Никогда он такой быстрой реакции у бабушки не видел, так как она была очень старой. Но любопытство возобладало над страхом.
– Да кто же это?
– Это дух, который является по ночам и пожирает тела людей, оставляя лишь головы. Разве ты хочешь, чтобы с нами такое случилось? – судорожно приподняла она внука.
– Нет…
От бабушкиных слов у Мефодия пробежал холодок по спине. Пообещав ей больше не возвращаться к этой теме, он перевернулся к стенке и попытался заснуть. Но сон в эту ночь к нему не пришел.
Через неделю Мефодий возвращался со связкой дров из леса. Подходя к забору, он обернулся и увидел красивый розовый закат. Каждый вечер все жители деревни любовались им. Дальше к горизонту начинался густой лес.
Заходя во двор, мальчик снова обернулся. По тропинке, в сторону леса, откуда он недавно вышел, двигалась черная худая тень. Она двигалась не торопясь, словно скользя. Поравнявшись с деревьями, она посмотрела в сторону деревни.
Мефодия объял ужас. Издалека он не смог разглядеть ее лицо, но очертаниями тень напоминала то самое полено – Джанголоса.
Бросив связку дров, мальчик забежал во двор. Отдышавшись, Мефодий прислонился к щели в заборе. Солнце ушло, тени видно не было.
Мальчик двинулся в сторону заднего двора, успокаивая себя тем, что ему все привиделось. Чтобы полностью унять тревогу, он решил найти злосчастную деревяшку. Обыскав вдоль и поперек весь двор, мальчик так и не смог отыскать ее.
В эту ночь Мефодий спал плохо, метался из стороны в сторону. На утро бабушка дотронулась рукой до его лба. У него был сильный жар. Травяные отвары не помогали.
На следующую ночь что-то стукнуло в окно, разбудив мальчика. Прислушавшись, он услышал второй стук.
– Бабушка, ты слышишь?
Она крепко спала. Подумав, что это скрип от мороза или снега, мальчик попытался уснуть. После третьего стука в окне показалась тень.
– Джанголос, ты ли это? – со страхом спросил мальчик.
В ответ была тишина. Мефодий медленно подошел к окну.
– Джанголос, ты здесь?
Во дворе было пусто. Мальчик вздохнул и продолжил смотреть в ночь.
– Здесь… – в темноте сверкнула ухмылка.
У Мефодия подкосились ноги. Попытался закричать, но у него не получилось. Крик застрял в горле.
– Запусти… Мне холодно…
Мефодий так и сидел под окном с открытым от ужаса ртом.
– Что же ты молчишь? – голос с каждой фразой становился все отчетливей, будто приближаясь.
Мальчик лежа дополз до лавки, схватил одеяло и укрылся им с головой. Голос начал шептать странные слова, похожие на цыганские, которые иногда говорила бабушка.
Беспомощно сидя у стены, Мефодий постарался незаметно выглянуть из-под одеяла. У печи стояла та самая тень, которую он видел возле леса, – Джанголос. Он двинулся по комнате.
– Мальчик, ты где?
«Он не знает, где я», – понял Мефодий и продолжил лежать, затаив дыхание.
От напряжения он скрипнул зубами. Джанголос снова обвел взглядом комнату. Крошечные сверкающие глазки впивались в каждый предмет. Двигаясь в сторону мальчика, он предложил:
– Давай поговорим?
Мефодий продолжал наблюдать за ним сквозь приподнятую щелочку одеяла. На секунду Джанголос, уставившись в стену, всколыхнулся и отпрянул. Довольная ухмылка сменилась гримасой ужаса.
На той стене были иконы. Мальчик, не теряя ни секунды на размышления, скинул с себя одеяло и побежал к ней.
Джанголос, повернувшись, взвизгнул и устремился за ним. Но Мефодий уже стоял у стены. Подпрыгнув, мальчик не смог достать до икон. Со спины приближался холод.
Сделав еще пару попыток, Мефодий от отчаяния повернулся и прошептал:
– Только не ешь наши тела.
Злой дух, понимая, что мальчик в западне, медленно протянул к нему руку. Мефодий вжался в стену, пытаясь слиться с ней воедино.
Когда до шеи мальчика оставалось совсем немного, рука, словно состоящая из веток, остановилась. Исковерканные пальцы уперлись в невидимую преграду. Постучав по ней пару раз, Джанголос со всего размаха попытался ударить мальчика другой рукой, но его отбросило назад. Он с ненавистью посмотрел выше Мефодия.
«Иконы! Они не позволяют подойти ближе», – понял Мефодий и, не шевелясь, с ужасом наблюдал за Джанголосом.
Чудище, пройдясь из стороны в сторону, прошептало:
– Я еще вернусь.
Больше Мефодий ничего не помнил. Так и нашли его утром у стенки. Он никому не рассказал эту историю. Побоялся гнева бабушки.


Глава 5. Иллюзии?

Факта наличия галлюцинаций недостаточно для признания помешательства. Совершенно здоровый человек тоже может иметь ложные ощущения.
Всемирная история знает немало таких случаев. Например, Орлеанская дева. Да и многие государственные деятели, ученые, поэты имели галлюцинации. Ван Гельмонт, знаменитый врач шестнадцатого века, видел свою собственную душу в виде сияющего неземным блеском человеческого облика. Лорду Байрону являлся его умерший друг. Генерал Бернадотт, впоследствии ставший королем, слушал невидимую старуху, которая передавала ему важные государственные тайны.
Подобные явления встречаются и в нынешнее время, в особенности в области религиозной.
Хоть и нельзя с точностью утверждать, что все исторические личности, страдавшие ложными ощущениями, в самом деле находились в совершенно нормальном душевном состоянии, но тем не менее не подлежит сомнению, что все-таки галлюцинации и иллюзии бывали у людей, которых признать помешанными невозможно. 
Медицина знает случаи, когда галлюцинации возникали в нескольких органах чувств. Галлюцинации и зрительные иллюзии варьируются от видения огненных точек, искр, символических фигур до видения предметов и известных личностей. А вот ложные слуховые ощущения нередко воплощаются в форме угроз и приказаний свыше.
Все это Карл знал из учебных курсов, но что же было с Мефодием, пока оставалось непонятным. Может, это всего лишь жар. Или звонарь с детства был подвержен галлюцинациям?
– Мефодий, а ты видел этот образ еще раз?
– Нет, и слава Богу…
День подходил к концу, поэтому Карл попрощался с пациентом и в раздумьях направился к выходу.
В этот вечер он опоздал на семейный ужин. Забегая в дом, Карл бросил пальто у входа, даже не повесив должным образом. Он знал, что отец без него не начнет молитву и будет с недовольством ожидать его. Бросив взгляд на часы, Карл ускорился. Минутная стрелка сообщала уже о получасовом опоздании.
Из гостиной доносились веселые голоса. Семья, чтобы скоротать время, по традиции обсуждала события прошедшего дня.
На удивление глава семьи был в хорошем расположении духа, несмотря на опоздание Карла. Штиммер-старший хохотал над забавной сплетней, только что рассказанной его супругой.
– Извиняюсь, работа, – быстро пробормотал Карл и сел за стол.
После молитвы Ганс Юргенович обратился к сыну:
– Карл, ты завтра придешь к нам?
– К нам – это куда? – недоуменно спросил сын.
– Я же тебе несколько раз рассказывал. Завтра пройдет большая научная конференция, где будут выступать авторитетные ученые. Даже по твоей части кого-то пригласили.
– Чтобы всем сообществом признать психиатрию наукой? – с ухмылкой спросил Карл.
– Не спорю, есть еще те, кто считает вашу деятельность бесполезной. Даже я так считал. Но для этого мы и проводим мероприятие, чтобы узнать новое, просветить тех, кто сомневается.
– Хорошо, я зайду, но ненадолго.
Теперь была понятна истинная причина хорошего настроения отца. Все, что касалось больших мероприятий, он очень любил. Тем более организовывать их.
– Мог бы и сам выступить!
Карл ненавидел публичные выступления, всегда себя чувствовал неловко, поэтому предпочитал не участвовать в подобных мероприятиях.
– Спасибо, откажусь, много дел.
– Ты как всегда, – с сожалением ответил отец, – кстати, а что с тем сложным пациентом? Он излечился?
Сестра с матерью уже встали из-за стола и ушли, поэтому Карл вкратце поделился историей Мефодия.
– Сон из-за горячки, – утвердительно кивая головой, сказал Штиммер- старший, – раньше в деревнях особо не лечили. Вот и померещилось мальцу. А почему ты делаешь акцент на это?
– Интуитивно считаю, что болезнь могла появиться из-за детской травмы. Даже если это был сон. В детстве мы особо впечатлительны.
– Слышал, что древние индусы считали сумасшествие наказанием за неповиновение родителям. Скорей всего, бабка его отлупила. Вот он и впечатлился.
Отец встал из-за стола.
 – Раз ты любишь сказки, то возьми книгу по мифологии, которую я уже закончил читать. Там глава и про цыган есть.
– Как-нибудь потом, – ответил сын и пошел к себе в комнату.


Глава 6. Конференция

По мостовой раздавался стук каблуков. Сегодня Карл снова опаздывал, за что мысленно себя проклинал.
Молодой врач был больше недоволен самим фактом опоздания, нежели тем, что что-то пропустил.
Бегом, огибая регистратора, юноша влетел в зал заседаний. Аудитория была большой и могла вместить человек двести. Огромные мерцающие люстры придавали особое величие помещению.
Уже шло открытие. Седовласый мужчина, сидевший в президиуме, зачитывал записку, обосновывающую необходимость проведения данной конференции. За одним столом с ним сидели еще четыре статных человека. Одним из них был отец Карла.
Несмотря на то, что Карл редко посещал подобные мероприятия, он знал, что сначала избирается состав президиума, куда всегда входил его отец. На эту процедуру он и опоздал.
Зал был полон, поэтому Карл пробирался позади всех в поисках свободного места. Через пару секунд оно было найдено.
Оратор перешел к зачитыванию фамилий, записавшихся на выступления.
– Драницын, Ковалевский, Роте…
Карл, слыша незнакомые фамилии, уже мысленно приготовился просидеть не более получаса и уйти. В такие моменты Карл отстранялся от происходящего. Но пробыл он в таком состоянии недолго.
– … и наш новичок, Анна Кожевникова, ординатор из Петербурга, тема доклада: «Новые вызовы в психиатрии».
Эти слова вернули Карла к реальности.
– Новое в новом или новое непонятное? – кто-то из президиума посчитал своим долгом пошутить.
По залу прокатился смех.
– Перед тем, как приступить к докладам хочу предупредить, что все наши дебаты записываются стенографом. Всякий участвующий имеет право на другой день посмотреть изложение своей речи и в случае обнаружения неточности заявить об этом мне. И так, коллеги, мы начинаем. Господин Черемашский, прошу к трибуне.
– Минуту-минуту, – не унимался один из членов президиума, – раз среди докладчиков женщина, то давайте ее заслушаем второй. Будет весьма дивно.
– Хорошо, принимается, – пробурчал председатель, не смея отказать авторитетному коллеге.
Карл обвел глазами зал и заметил, что он был не единственным, кому не понравилось такое насмешливое отношение. Зал разделился надвое. Одни улыбались, вторые недовольно поглядывали на первых, но в споры не вступали. Происходило молчаливое противостояние.
К таким докладчикам, как эта девушка, многие ученые в России не относились серьезно.
Профессор Черемашский выступал долго и нудно, не забывая через каждую фразу восхвалять членов президиума. Фразы: «Как вами было верно подмечено», «Как вы правильно сказали» – произносились чаще, чем озвучивались научные факты. Но членам президиума это нравилось. Престарелые врачи каждый раз расплывались в улыбках, когда Черемашский  поворачивался к ним с очередной порцией хвалебных речей. Этот поворот можно было воспринять как условный сигнал для прерывания дремотного состояния многоуважаемых членов президиума и возникновения улыбок на их лицах.
От коллективного погружения в сон собравшихся спасало лишь ожидание выступления второго докладчика. Причины ожидания, конечно, у всех были разные. Кто-то хотел посмеяться, кто-то верил, что принципы равенства в научном мире должны восторжествовать.
– Поблагодарим профессора Черемашского за его замечательный доклад, – подытожил председатель.
Что именно пытался донести до публики первый докладчик, Карл не понял, но ради приличия похлопал пару раз.
– А теперь второй докладчик, ординатор Кожевникова, прошу.
На кафедру быстро взошла молодая девушка в изумрудном платье. На вид ей было около двадцати пяти лет. Брюнетка, локоны волной спадали на плечи.
Карл даже немного привстал, чтобы получше разглядеть коллегу, но этого ему все равно не удалось, так как привстали абсолютно все.
– Уважаемые коллеги, это прорыв. Впервые на врачебной конференции в нашей стране выступает специалист в сфере психиатрии, – начала Анна.
В зале снова послышались смешки. Некоторые с улыбками переглянулись между собой.
Карлу было не до веселья. Перед ним выступала коллега, и было понятно, что ее речь не будет похожа на лекции тех скучных преподавателей, которые обучали его в университете.
– Русские психиатры, до этой поры каждый день на свой страх и риск  ощупью искавшие решения проблем практической психиатрии, пережив множество разочарований, приобрели бесценный опыт и теперь могут выступать на подобных мероприятиях наравне с другими специалистами. Надеюсь, что сборник, в котором мы обобщим наш опыт и знания, станет настольной книгой для большинства моих коллег.
Девушка не отрывала глаз от зала. Карл даже проникся к ней уважением за то, что она не читает с листа, а говорит своими словами. Таких всегда единицы.
– Душевнобольной, в отличие от всякого другого больного, способен к упорному и продуктивному труду, – продолжила она, – это доказывает полувековой опыт наблюдений во всех цивилизованных странах. Я вряд ли ошибусь, если скажу, что больше половины всех душевнобольных не уступают здоровым работникам как по количеству, так и по качеству труда.
Было видно, что девушка любила свою работу. Карл, не отрываясь, слушал около десяти минут. Ее речь изобиловала интересными фактами.
Карл решил, что после мероприятия к ней нужно обязательно подойти и познакомиться.
– Это все странно, – прервал ее все тот же член президиума, – дорогая наша Анна, как известно, недуг безумия передается по наследству. Вы с этим будете спорить?
– В большинстве случаев это так, но не всегда. Есть приобретаемые…
– Да подождите, не надо нас путать! – прервал он ее и продолжил: – Так вот, относительно наследственности, мы же должны обратить особое внимание на вред браков, заключаемых между лицами, у одного из которых существует расположение к душевным проблемам, а второй здоров. Получается, что здоровым потомство уже не будет. А это большой вред нашему государству. Почему бы нам не запретить браки здоровых людей с людьми, страдающим такими болезнями? Пусть душевнобольные друг от друга и рожают, а потомство будем исследовать.
– Это не гуманно – раз. Во-вторых, как показывают исследования, влияние генов матери на потомство больше влияния генов отца. И в таких семьях очень редко болезнь передается по наследству. Мы должны опираться на эти истины, полученные в ходе научных наблюдений.
– Это же бред, дорогая, – не унимался старик, – и какое же лечение вы используете тогда, раз такие фантастические исследования нам приводите? Ослиную кровь?
– Из самого необычного, что мне довелось пробовать, это практики гипноза по Бернхейму…
Ответ был прерван громким смехом того же члена президиума.
– Это не научно! – начали кричать из зала.
– Я…
– Так, достаточно, госпожа Кожевникова. Устроили здесь фантастику, – с отцовским укором сказал председатель. – Переходим к следующему докладчику.
Карл заерзал на стуле. Аргументы в поддержку Анны один за другим всплывали в его голове, но нерешительность помешала ему это сделать. Карл винил себя за то, что не заступился.
У Анны в глазах читалось большое разочарование, было понятно, что она не рассказала и половины своего доклада. Вслед ей смотрел тот самый член президиума, который прервал ее. Он довольно улыбался и был явно удовлетворен произведенным эффектом.
Карл вышел следом за ней.


Глава 7. Кожевникова

Выйдя из зала, Карл долгое время не мог ее найти. Казалось бы, не прошло и минуты, а ее и след простыл. Настолько быстрой она оказалась.
Юноша решил не возвращаться в зал и спустился за своим пальто.
– А вы здесь девушку не видели? В изумрудном платье, – наудачу спросил он у вахтового.
– Минут так пять назад выбежала и направилась в парк.
Карл, пожираемый совестью, решил проследовать за Кожевниковой. Впечатление от нее было сильным.
Зайдя в парк, он обнаружил ее сидящей на лавочке у пруда.
– Вы ведь так замерзните, – заметил Карл.
Вне зала смелость к нему снова вернулась.
– Мне не холодно. Мы знакомы?
– Нет, но я только что видел ваше выступление.
– А-а… – протянула она, будто комок подступил к ее горлу, и отвернулась от Карла.
– Интересный у вас был доклад, а на этих стариков не обращайте внимания.
– А вы кто по специальности? – спросила Анна.
– Ваш коллега.
 В ответ Анна повернула голову. Недоверие читалось в ее зеленых глазах. Теперь Карл полностью разглядел девушку. Бледность ее лица была сравнима с белизной лежащего вокруг снега – на нем не было даже признаков румянца. Это единственное, что врезалось в его память.
– Ну да, это же вы смеялись громче всех.
– Нет, что вы… – возмутился юноша, – я очень даже внимательно слушал вас!
– Да-да, а что же вы запомнили?
Карл начал судорожно перебирать свои воспоминания.
– Про гипноз… про продуктивный труд больных…
– Браво. Я думала, что меня совсем никто не слушает. Лучше расскажите, кто вы.
Рассказ молодого человека занял не больше двух минут. Ничего особенного с ним не происходило, а узнать о своей собеседнице ему хотелось больше.
– Карл, а вот вы знали, – молодые люди перешли к рабочим темам, – что чувственные представления с течением времени подвергаются двоякому изменению – они уясняются и обобщаются. Стоит только сравнить представления ребенка о каком-либо предмете с представлениями взрослого о том же предмете, как мы тут же убедимся в поразительных различиях между первым и вторым. Ребенок не только дает одинаковые названия различным предметам, но и отличает их друг от друга по самым несущественным признакам. Кроме того, люди разных профессий тоже по-разному воспринимают одни и те же предметы. Так, например, живописец, описывая увиденную картину, точно перечислит все детали и недостатки изображения, тогда как человек менее искушенный в области живописи будет в состоянии описать лишь главные части изображения.
– Также отличается восприятие у мужчин и женщин, – забывшись ответил Карл.
– С таким подходом мы далеко не уйдем, – с иронией отметила она, – до сих пор существует мнение, что женщины в третий триместр беременности не могут быть признаны в полной мере вменяемыми.
– Что вы, я не это имел в виду…
– Вот как с такими можно бороться? Я бы весь тот зал загипнотизировала, чтобы они избавились навсегда от таких предрассудков, но, увы, навыков мне не хватит. Вот я не так давно с помощью суггестии лечила пациента, который считал, что из его живота вылезают паразиты и заползают ему в рот.
– С помощью чего? – недоуменно переспросил Карл.