Рубашка брата

Ко мне на выходные приехали дети.  Сын с семьей и дочка. Сели пить чай  с домашним печеньем, что я напекла утром.  Потом маленькие внучки резвились во дворе, бегали с котятами, которых наша кошка Маня решила вывести на улицу. Сын ремонтировал старенький мотоблок, а девушки остались в доме. Они выбрали момент и хором накинулись на меня.

- Мама, ты опять в этой страшной рубашке? Она ведь уже давно поизносилась: не модная, выцветшая по цвету, рваная и тысячи раз заштопанная. В таком сейчас и бомжи не ходят.  У тебя ведь вещей полный шкаф. Мы ее выкинем как-нибудь, раз сама не можешь решиться.

Я возмутилась:

- В чем нравится, в том и хожу. Далась вам моя рубашка.
 
Вечером сняла рубашку, посмотрела на нее. Действительно старенькая. Хотя мне было удобно и  уютно в ней. Часто утром, я доставала очередную майку и, посмотрев на нее, откладывала в сторону, а руки тянулись за привычной рубашкой.
 
Рубашка была обыкновенная: мужская, в крупную клетку из синих и желтых полос, широкая и свободная, с удобными карманами. В ней было не жарко летом в самое пекло, и она грела, даже если неожиданно потянуло холодом.

В это лето, на меня навалилось множество проблем и горестей. Казалось, весь мир вокруг меня трещит по швам. Ушли в небытие близкие люди, умерла мама, погиб отец. Я разочаровалась в тех, кого считала своими друзьями.
 
Перегорела от дела, которому посвятила всю свою жизнь. Каждый день приносил свои неприятные сюрпризы. Казалось, наступила черная полоса в жизни.

Мне было легче встречать все эти неприятности в старенькой рубашке. В рубашке моего брата Андрея. Он забыл или специально оставил ее у меня, когда приезжал в гости несколько лет назад.

Рубашка лежала в шкафу, пока я случайно на нее не наткнулась. Достала ее на свет божий, пришила пуговицу и надела. Уже потом я заметила, что когда у меня радостное настроение я не надеваю старенькую рубашку, зато, если мне плохо, то так и тянет накинуть мягкую знакомую вещь. Накинуть и спрятаться в ней, почувствовать себя защищенной.

Октябрьским утром меня разбудил звонок с незнакомого номера, и чужой голос равнодушно  сообщил трагическую новость. Мой младший брат умер. Андрей встал ночью, упал и умер. Немного пережил свой пятидесятилетний юбилей. Остановилось сердце, как узнаем потом.
 
Умер один, в чужой съемной квартире, за тысячу километров от меня. Не сложилось у него с женой, отдалились взрослые сыновья, приняв сторону матери. Андрей, зато нашел себя в живописи, в росписях храмов, посвятив всю свою жизнь иконописи.
Мой брат всегда был добрым и мягким, даже чересчур. Это ему и мешало, по крайней мере, в семейной жизни. Но он не мог иначе.
 
Огромный, под два метра роста, широкоплечий с крепкими руками и длинными  артистичными пальцами.  Правильные черты лица, окладистая русая борода. Русский богатырь с наивным как казалось многим представлением о жизни.

Андрей никогда не гнался за длинным рублем, главное для него было другое: искренность в творчестве,  правдивость перед самим собой, служение людям и богу.

А как же иначе? Не сможешь по-другому написать лики  святых. Не простят ложь и фальшь глаза святых, которым потом будут молиться люди, молиться и просить о самом сокровенном.

Не простишь и самому себе, если будешь писать икону со злыми помыслами или равнодушием. Да и не напишешь ее просто. Не ляжет краска, не сделается мазок по форме. Не удержишься на лесах  на невообразимой высоте под куполом храма. Упадешь.

Иконописцы особые люди, и мой брат был иконописцем. Он был другим. Я не задумывалась над всем этим, а просто носила его рубашку. Носила как защиту, как оберег, чувствуя  любовь брата.

Я не попала на похороны Андрея. Все, что смогла сделать, это поехать в ближайший храм и поставить свечи. Я стояла возле иконы Казанской Богоматери и плакала со свечкой в руке, когда ко мне подошла пожилая женщина в длинной одежде.

Храм с утра был совершенно пустой. В маленьком кубанском городке в рабочий день с утра мало кто ходит в церковь.

Женщина подошла и осторожно спросила:

- Вам помочь?
 
Я ответила, что у меня умер брат за тысячи километров, и с этими карантинами и пандемией, я не смогу попасть к нему на похороны.

Женщина сказала:

- Это и неважно. Брат останется в вашем сердце. Он станет вашим ангелом хранителем,  он всегда был ним. Я чувствую, что существует между вами душевная связь, берегите ее. Наверное, вы и сами это знаете.

- Знаю.
 
Андрей был младше меня на два с половиной года. Мы с ним любили друг друга и были очень дружны. Он был душой семьи. Пока я боролась с бытом и материальным миром, он думал о вечном, об истине, о предназначение человека и писал святых.
Женщина улыбнулась и незаметно оставила меня. Я потом даже не была уверенно, что вообще разговаривала с кем-то.

Приехала домой, нашла на полке старенькую рубашку, рубашку брата. Уткнулась в мягкую ткань и вдоволь наревелась. Потом мне пришла в голову мысль, что зря я плачу. Андрей ушел к тем, которым посвятил всю свою жизнь, к тем, чьи лики он писал.

Андрей ушел, а остались храмы, расписанные его руками, иконы, которым  молятся люди, остались его сыновья, которые станут по-настоящему взрослыми и поймут отца. Осталась его рубашка.

На душе посветлело. Я аккуратно сложила рубашку брата, убрала в шкаф. Хорошо, что у  меня есть вещь, что помнила его прикосновения, его тепло. Вещь, которая протянула тонкую ниточку между нами. Пусть Андрея не стало, но он живет в моем сердце, значит, он еще жив.

Наши близкие и любимые живы, пока мы помним и любим их.