Истории Евсея. Часть 2. Глава 6

       Утром рассказал друзьям о видении и предупреждении. Посовещались. И всё же решили идти в эту деревню. Уже несколько дней были в пути, требовалась небольшая передышка, а главное – нужен был хлеб. В деревне, оценив обстановку, мы сможем просто попросить ночлег и заработать на хлеб своими руками…
       В селении уже знали о нас. Весть о пророке, возвещающем о Судном времени, и его учениках долетела сюда из того городка, где мы помогали создавать общину. Об этом рассказала женщина-эллинка, которая дала нам приют в своём доме. Она была вдовой с двумя детьми-подростками, мальчиком и девочкой. Её дом стоял первым при входе в деревню.
       Хозяйство было небогатым, но зерно в доме имелось. Я попросил кров на две ночи, сказал, что поможем по хозяйству, подлечим детей и пойдём дальше. Женщина поведала, что в селении большая иудейская диаспора, синагога, священник и старейшины – все они ждут встречи с пророком Судного времени.
       – Вряд ли у вас получится пойти дальше, не поговорив с ними. Все уже знают, что вы остановились у меня.
       После её слов что-то сжалось у меня под ложечкой.
       Был полдень. Мы уединились на молитву в разных местах подворья. После молитвы обсудили предстоящие действия. Решили помочь вдове по хозяйству, уделить внимание детям, остаться на ночлег, а рано утром уходить дальше.
       Назир занимался домашней мельницей – заменил жернов, в хозяйстве нашёлся запасной. Лука и Алан латали амбар, проявляя смекалку. Юния, напевая, помогала хозяйке готовить обед и пекла лепёшки нам в дорогу. Я вправил детям животы, показал их маме, как это делать. Научил их короткой молитве. Раскрыл простые тайны: как жить, чтобы не болеть. Попросил детей повторить мне эти тайны, запомнить их и делиться со своими друзьями.
       Когда солнце собралось уходить за гору, в дом заглянул улыбчивый юноша. Это был сын священника.
       – Достопочтенный пророк! Все уже собрались у синагоги и ждут вас. Я провожу и буду помощником в ваших просьбах.
       Решили идти все вместе, Юния с нами. Хозяйка осталась дома, готовить еду нам в дорогу. Площадь перед синагогой была заполнена людьми. Старейшины сидели на деревянной скамье, священник стоял рядом с ними. Взаимные приветствия, знакомство.
       Мне предназначалось место рядом со священником и старейшинами. За спиной – синагога и неширокий проход. Передо мной полукругом много людей. Лука, Алан, Назир и Юния расположились в первом ряду среди местных, в основном это были иудеи. У меня ещё не было опыта общения с теми, кто немало веков живёт в ожидании Машиаха.
       Начал говорить. Представил народу себя, своих друзей, сказал, куда идём и для чего. Рассказал о своём учителе, иудее Иоанне, который прожил долгую жизнь и был одним из близких учеников Того, кого многие в Иудее, а ещё больше – в языческих землях, считают Машиахом, Помазанником Божьим.
       Тронул и не самую любимую мною тему в таком общении – Давидову ветвь Рабби. Среда древнего закона и пророков требовала доказательств. Привёл родословную Сына Человеческого.
       Потом стал говорить о чудесах и исцелениях, которые творил Рабби. Вперемешку с этим рассказывал о новых заповедях, данных Господом через Сына Своего. Я не стал приводить противопоставление с Древним законом, просто говорил о Новом. Заметил по характерным проявлениям, что в толпе есть бесноватый.
       Люди внимательно слушали, иногда кивали. После фразы «Любите ненавидящих вас, и не будет у вас врагов» священник поднял руку, прося слова.
       – Слышал, что Рабби прикасался к жертвам, прокажённым, одержимым и не совершал после этого очищения. Как может обрезанный из ветви Давидовой, заключивший с рождения союз с Богом Израиля, не исполнять Древний закон?
       Толпа неоднородным гулом поддержала вопрос священника.
       – Это значит, что Посланник настолько чист, что ему не требуется ритуал. Он тот, кто приносит Новый договор, новые заповеди, которые требуют от исполняющего большей чистоты сердца. Он принёс Новые законы от Отца.
       – А разве сказано в Торе, что кто-то может изменить заповеди и законы, данные Всевышним Моисею? – продолжил жрец.
       – Всё в воле Всевышнего. В Древнем законе (Второзаконии) есть прямые слова Господа Моисею о том, что Он даст людям пророка, подобного Моисею, вложит слова Свои ему в уста, и он будет возвещать людям всё, что Господь пожелает возвестить. Что Господь пожелает возвестить, а не мы с тобой, священник! – ответил я. Слова эти были встречены одобрительным гулом слушающих.
       – Скажи, пророк, кто из пророков или уважаемых учителей закона свидетельствовал об Иешуа как о Помазаннике Божьем? – спросил священник, начиная заметно волноваться.
       – Иоанн Пророк, крестивший в Иордане иудеев, свидетельствовал о сошествии Духа Святого на Сына Божьего и назвал Его бо;льшим среди пророков, – ответил я и тоже начал волноваться: беспокоила направленность встречи.
       – Большинство синедриона не признало в Иоанне пророка Божьего, его движение признано сектой, толкующей Тору, – торжественно заявил священник.
       – А что есть синедрион? Разве у настоящего иудея есть нужда в чьём-то посредничестве или заступничестве перед Богом? Любой иудей несёт свою личную ответственность перед Всевышним, напрямую, без посредников. Иудей заключает личный союз с Богом Израиля! Разве могут быть в синедрионе такие иудеи-посредники, кто лучше всех и одинаково точно слышит голос Бога для того, чтобы решать судьбы других иудеев?! – я говорил громко, чтобы меня слышали все. – И разве нуждается Помазанник, избранный Господом, в чьих-то свидетельствах о себе? Его жизнь, творимое Им и есть свидетельство о самом себе! И сердца чистые, открытые призваны узреть это!
       Одержимого бесом начало потряхивать сильнее, хотя он не находился рядом со мной.
       – Если Он – Машиах, почему Он не восстановил Храм в Иерусалиме? Если Он – царь из рода Давида, почему Он не освободил нас от римского ига, не воссоединил Израиль? – громко спросил один из старейшин.
       – А почему Помазанник должен делать то, что хочется вам, но о чём не написано в Торе? – спросил я и, видимо, зря это сделал. Священник побагровел.
       – Обрезан ли ты, пророк, говорящий такое? – выкрикнул священник. – Имеешь ли ты на своём теле кровную печать союза с Богом Израиля? Ты, говорящий о законе Моисея!
       – Я не обрезан. Печать моего союза с Отцом – в сердце, – сказал я, вызвав этим неопределённый гул. – Братья! Я не пришёл к вам доказывать, не пришёл спорить. Пришёл рассказать тем, кто хочет услышать Весть о Спасении, о Царстве Божьем. Вы позвали меня поведать о Божьем. Если вам достаточно сказанного и вам неугодны речи мои, мы уйдём…
       – Говори, говори! Хотим слушать тебя… Иди дальше, необрезанный, Сатана тебя к нам прислал… – из толпы доносилось разное.
       – Яви чудо, тогда поверим тебе! – выкрикнул нетрезвый голос. Толпа поддержала его одобрительным гулом.
       Священник, сдерживая гнев, красноречивым жестом предложил мне откликнуться на предложение народа.
       – Хорошо, – кивнул я и показал на уже давно похрюкивающего одержимого. – Помогите ему подойти ко мне.
       Лука и Алан подтащили человека ко мне, ему трудно было идти, бес в нём сопротивлялся. И бес был не один – я увидел двоих.
       Возложил руки на одержимого. Восславил Отца. Призвал сияющую Чистотой Силу Его… Бес взвыл двумя голосами: один выл с прихрюкиванием, другой – с рычанием. Рядом как будто мелькнул Дед. Я удивился и обрадовался. И подумал: «Показалось».
       Мужика крутило и колотило в крепких руках Луки и Алана, парни не давали ему упасть на землю. Один бес прохрюкал: «Ох и силища навалилась! Пощади, пророк!» Другой, более разговорчивый, порыкивал с присвистом: «Он тут не один, ученичок Христов, жгут молитвой сильно… В этот раз не справиться мне… Душно мне… Вельзевул, помоги!»
       Оба беса вылетели из ошарашенного мужика и успели нырнуть в толпу – в этой неразберихе было не до огненного креста.
       Я обратил внимание, что сын священника, с открытым ртом наблюдавший за происходящим, обрадовался победе Света. Мелькнула мысль: чистое сердце.
       Толпа восторженно загудела, когда увидела, что их односельчанина больше не колотит и не крутит, никто не рычит и не хрюкает.
       Мужик вознёс руки к небу, потом бухнулся передо мной на колени, пытаясь поцеловать мои стопы. Я отпрыгнул назад, потом ещё раз, потом остановил себя (со стороны это могло выглядеть нелепо – прыгающий пророк!) и принял неизбежное.
       Священник налился напряжением, обратился к старейшинам и людям, указывая на меня:
       – Он делает это Вельзевуловой силой. Бес открыл имя силы перед всеми. И второй страшный грех на нём – он искажает Тору!
       По толпе пронёсся ропот. Кто-то крикнул:
       – Он же Якова, всегда больного, исцелил! Священник не смог, а он смог! Это Божий человек! – толпа возбуждалась всё сильнее, будоража саму себя. Стая ворон, тоже возбуждённо каркая, кружила всё ниже и ниже над нами…
       Нетрезвый голос вскричал:
       – Он Вельзевул и есть! Смотрите, за ним огонь горит! Ещё один, вряд ли трезвый, провозгласил:
       – С ним грешница юная, они ею пользуются… И серебро ворованное из дальнего села.
       – Дома свои стерегите! А этих бить и серебро отобрать! – прозвучал ещё один призыв.
       Гнев не отпускал жреца. Он поднял руку с камнем над головой… и застыл в таком положении, выпучив глаза.
       Уже знакомый пьяный голос кричал:
       – Бейте их! Палками! Камнями!
       Толпа начала движение в мою сторону. Друзья подбежали ко мне и встали рядом. Я заслонил Юнию собой. Назир встал сзади, закрывая Юнию и мою спину.
       Над нашими головами, уже совсем близко, кружила возбуждённая стая ворон. Одна из больших птиц выбила крыльями из руки жреца так и не брошенный им камень. Перепугавшийся священник присел на корточки, прикрыв голову руками. Другая птица пробовала сесть на голову пьяному крикуну, хлопая крыльями по его голове и ушам…
       Стая вмешалась неожиданно и вовремя; казалось, что птицы действовали осознанно: они приводили в замешательство именно зачинателей стихийного переполоха…
       А камни уже летели в нас, попадая в голову, грудь. Толпа почти прижалась к нам и стала окружать. Я лихорадочно твердил короткую молитву: «Славься, Господи! Славься, Милостивый!» Чувствовал на губах вкус крови, гудела голова, жгло во лбу, кровь капала в глаза. Гнев заливал толпу неподвластной ей волной…
       И вдруг над толпой раздался мощный, как гром, басовитый голос:
       – Жрец! Останови толпу! Зарежу сына твоего, как ягнёнка на жертвеннике!
       Я ладонью вытер кровь с глаз. Почти рядом с нами, плечом к плечу, стояли два богатыря – в начале встречи я видел их на небольшом расстоянии от толпы. Один из них прижал к груди сына священника, в свободной руке держа большой нож, приставленный к горлу юноши. Юноша не прилагал никаких усилий к сопротивлению.
       Жрец завыл сиреной:
       – Остановитесь!
       Выбежал вперёд, распростёр руки, закрывая нас от толпы. Несколько камней успели попасть в него. Лицо, голова, плечи священника были в птичьем помёте смешанного цвета. Выглядел он очень необычно.
       Наши лица были в крови от волос до бород. Но мы были живы и стояли на ногах. На лице Юнии не было крови, она льнула к Назиру. Назир стоял не шевелясь, крепко прижав Юнию к себе.
       – Сыновья Иоанновы, – с дрожью в голосе обратился к богатырям разрисованный ворОнами священник. – Сделаю всё, что скажете. Сына не троньте, один он у меня... Демон меня попутал! – священник упал на колени.
       – Что ж ты, жрец, творишь?! – говорил только один из братьев, который держал сына священника. Второй спокойно и уверенно наблюдал за происходящим, но было видно, что он вряд ли простит неосторожные действия противоборствующей стороне, и толпа односельчан, видимо, тоже понимала это. – Человек враз исцелил Якова, над которым ты много лет молился, а ты на исцелителя руку поднял! Значит, так, – продолжал греметь один из братьев, – в дом гречанки на окраине еды принести, побольше и получше. Вина не жалеть, самого лучшего из твоего хранилища, жрец. Воды с реки наносить с запасом, чтобы раны промыть. Ткани чистой… Дежурство перед домом до утра – мужчин сам назову. Утром решим, что дальше будет… И молиться за нас не надо! И сыну твоему молитвы твои не помогут – пустые они…
       Всё было сделано, как он требовал. Этого брата-богатыря звали Натан. Второго – Адония…
       Когда наступила ночь, сменив необычайно долгий день, я, пытаясь заснуть с гудящей головой, замотанной тканью, вспомнил слова Рабби из записей Деда. Эти слова были обращены когда-то к законникам, фарисеям, священникам, и звучат всегда свежо в веках, предшествующих наступлению Царства Божьего на Земле:
       «Пришёл Иоанн-Пророк, Креститель – не ест, не пьёт вина, женщин не знает, призвал иудеев к покаянию, и вы говорите: «В нём бес!» Пришёл Сын Человеческий – и ест, и пьёт, и веселится, а вы говорите: «Вот обжора и пьяница, приятель сборщиков податей, грешников и грешниц!» Всё у Бога не по-вашему… При таких мерах не узнать вам Помазанника. Лучше уж у детей спросите о Божьем».