А где у гуся этот... самый?

На втором курсе нашу группу вновь отправили на уборку картошки. Студенты, вырвавшись на свободу из-под родительской опеки, чувствовали себя вольготно и готовы были ходить на головах. Все они были моложе меня, за исключением старосты, которому суждено было отпраздновать свои двадцать пять вне дома. Я же, в отличие от радостных однокурсников, был, отнюдь, не весел. За неделю до отъезда мне стало известно, что, пока я калымил на Севере, моя подружка укатила с родителями за бугор на ПМЖ, не попрощавшись.
Со дня рождения старосты группы Лёхи Быкова и началась моя беспечная и беспутная жизнь. Заглянув в мои мрачные очи, он быстро выпытал причину подавленного настроения.
- Брось ты переживать! – хлопнув меня по плечу, беззаботным голосом проговорил Лёха. – Я, в отличии от тебя, побывал два года женатиком и успел развестись. И ничего, не рву на себе рубаху из-за того, что мой сын, как только начнёт говорить, станет называть папой ненавистного мне человека. Подумал за стаканом водки о том, что разбитый горшок уже не склеить, и плюнул на всё. Сейчас живу и наслаждаюсь холостяцкой жизнью. А тебе нужно трижды плюнуть через плечо, и поблагодарить своего ангела-хранителя за то, что уберёг тебя от печального финиша. 
Лёха достал из кармана пачку папирос, ловким движением выбил из неё одну штуку, привычно ткнул в уголок рта, прикурил. Выпустив вверх большой клубок дыма, тоном знатока сказал:
- Девок на наш век хватит. И любимых и любящих. Присмотрись-ка ты к нашим девочкам. Вон сколько их необъезженных кобылок, которые вовсе не прочь с тобой познакомиться поближе. Это только на вид они скромницы, а в укромном местечке ведут себя иначе.
- Тебе-то откуда известно? – спросил я, выслушав длинный и поучительный монолог старосты.
- Плавали, знаем, - уклончиво ответил он.
И Лёха, как оказалось позже, знал, что говорил.
Жили мы в недостроенной школе в большом холодном зале. Пол был выстелен соломенными матрасами – спали вповалку, не раздеваясь. В углу у окна почти непрерывно топилась печь-буржуйка. Погода уже через несколько дней после приезда установилась холодная, пошли нудные затяжные дожди.
Картофельное поле быстро развезло, ноги разъезжались в вязкой глине, лезвие лопаты не лезло в землю, превращаясь в плотный комок. Копка картошки давалась с большим трудом. Одежда неминуемо намокала, её приходилось часто сушить.
Староста установил график дежурства, или как он выражался – дневальства. Дежурили парами, менялись каждые два часа.
Чтобы избежать заболеваний, я, умудрённый жизнью больше своих однокурсников, предложил простой профилактический способ. Как только прошёл первый дождь, и все промокли до нитки, я направился в сельский магазин и вернулся с полным ведром разливного портвейна. Поставил его на табурет в углу, рядом водрузил алюминиевую кружку и зычно потребовал:
- Кто не хочет болеть – подходи на причащение!
Уговаривать никого не пришлось. Однокурсники выстроились в очередь. Сначала я сам черпал вино кружкой и подавал первому в очереди, а потом махнул рукой и сказал:
- Пейте самостоятельно, друзья, я у вас не нянька.
С этого дня и повелось ходить за вином к открытию магазина. Ходили сразу с двумя вёдрами – одного на всю группу было недостаточно. Доставкой занимались дежурные. Покупали на мои деньги – их у меня было достаточно после работы в стройотряде. Утром, перед уходом в поле, я выкладывал на стол нужную сумму и не забывал напомнить заступающему дневальному:
- Дорога скользкая, иди осторожно, чтобы не расплескать. Не донесёшь – вычту из стипендии.
На день рождения старосты я приобрёл у одного из деревенских мужиков три живых гуся. Желающих отрубить головы не нашлось, как и не нашлось тех, кто хотел бы видеть этот процесс. Пришлось уйти за угол школы и сделать это самостоятельно.
Зато общипать перья вызвалось сразу несколько девчонок. Одна из них, Елена Сумина, кареглазая крепышка с пышной копной черных и кудрявых, как у африканки, волос на голове, взяла ещё тёплого гуся, осмотрела со всех сторон и спросила:
- Это гусыня, да?
- Почему ты так решила? – удивился я. 
- А где у него этот…самый… которым он гусыню щекочет, когда взбирается на неё?
Раздался дружный хохот. Не удержался от смеха и я. Мне, выросшему в посёлке, было странно слышать от совершеннолетней девчонки столь наивный вопрос.
- То, что ты имеешь в виду, я отрубил под корень, - на полном серьёзе ответил я.
- Жаль, не разу не видела, - с сокрушённым видом сказала Ленка. – Куда ты его выбросил?
- В кусты зашвырнул, попозже могу показать. Кстати, «этот самый» по размеру в десять раза длиннее человеческого.
- Мужской-то, надеюсь, тебе приходилось видеть? – с плутовской улыбкой на лице подключился к разговору Лёха и незаметно подмигнул мне.
- А как же, - совершенно не задумываясь над ответом, тут же подтвердила девушка, и спохватилась, что сболтнула лишнее. Выпитый портвейн, вероятно, частично удалил тормоза из её сознания.
Взрыв громкого смеха сотряс воздух.
- В кабинете биологии, - тотчас дополнила Лена, чем вызвала ещё более дружный хохот.
- Да, ну вас, - сказала она сердито и отошла с гусем в сторонку. Села на чурочку, подставила тазик и принялась ощипывать птицу.
День рождения Лёхи удался на славу. Было шампанское и шоколадные конфеты, по которым соскучилась вся женская половина. Питались мы простой деревенской пищей, состоящей из щей или горохового супа на первое, варёной картошки или перловой каши с куском сала на второе.
На праздничном столе были сыр, колбаса, маринованные огурцы, рыбные консервы и много водки. За этими деликатесами староста съездил аж в райцентр по такому случаю.
Убрав с пола матрасы, однокурсники принялись танцевать под магнитофон.
- Ну, а теперь пойдём за мной, - шепнул мне на ухо Лёха, когда веселье было в разгаре.
- Куда? – удивился я.
- Покажу тебе тот самый укромный угол. Думаю, он тебе сегодня пригодится. Ленка, вон, уже вешается на тебя, пора прогуляться с ней, пока она ещё соображает.
- Ты это серьёзно?
- Серьёзней не бывает. Ленка – горячая штучка. Кто из парней ей понравится – не отлипнет, пока не добьётся своего.
- Ты что, кувыркался с ней? – не поверил я.
- Год назад, - сознался Лёха. – Когда распрощался со своей ненаглядной – муторно было на душе. Страдал, по ресторанам таскался, чтобы развлечься. Там однажды и встретил нашу Леночку.
- И что?
- Сидела, потягивала сок и скучала. Ждала, когда к ней кто-нибудь из мужиков подсядет. А я уже под шафе был – море по колено, подсел к ней, заказал вкусненького, разговорились понемногу. После ресторана увёл к себе в холостяцкую нору. Недели две с ней встречались, потом она меня бросила.
- Почему?
- Деньги у меня закончились, нашла другого.
- И меня, значит, она присмотрела с той же целью? – спросил я. – Чтоб деньгами попользоваться?
- Она из Москвы в наш город приехала, привыкла, вероятно, к красивой жизни и никак не может перестроиться. А, вообще-то, мой друг, ты сам сможешь у неё спросить сегодня обо всём, - усмехнулся Лёха, и, увидев моё насторожённое лицо, добавил весело:
- Да не парься, ты. Ленка хотя и с норовом, но девка понятливая, проблем тебе не создаст. Возьмёт своё и отчалит в сторону. Она будет тебе реальным лекарством от неразделённой любви. Поверь.
Мы подошли к бревенчатому строению на краю деревенского огорода.
- Вот твоя комната свиданий, - сообщил Лёха, высвечивая фонариком верх чёрного от времени строения. – Там сеновал, тепло и уютно. Лестница лежит за забором. С Кузминичной я договорился, три рубля ей всучил – кудахтать не будет.
- Когда ты всё успел? – поразился я.
- Холостяцкая жизнь вынуждает заботиться о себе, - рассмеялся Лёха. – Не могу я, понимаешь ли, долгое время оставаться без женщины. Привык за время семейной жизни.
- И с кем ты тут… бываешь?
- Не бываешь, а был однажды. С Феней, которая портвейн отпускает. У неё, кстати, подружка есть. Деваха – кровь с молоком! Я ей о тебе обмолвился.
- Для чего так расстарался?
- Как для чего? Запасной вариант создал, если Ленка тебе вдруг не понравится, - простодушно ответил Быков. – Нас с тобой в группе только двое настоящих мужиков, которых по-настоящему интересуют женщины, остальные – сопливые юнцы. Для них смелый поступок – выпить стакан портвейна, а поцелуй однокурсницы в щёку – уже подвиг.
Мы вернулись в школу, где продолжалось веселье. Елена, раз за разом, без всякого стеснения сама приглашала на танец одного лишь меня.
Через час мы уже взбирались по лестнице на сеновал, а, очутившись на душистом сене, без промедления бросились в объятия. Водка, полугодовое воздержание и злость на окружающий мир сделали своё дело: я, отбросив душевные терзания, моментально стиснул безбашенную красавицу в своих руках.
После затяжных поцелуев и бесцеремонных ощупываний друг друга, Ленка вдруг отстранилась от меня и неожиданно спросила:
- Ну, и какой сюрприз ты хотел бы получить от меня?
- Сюрприз? – спросил я, недоумевая. – Сюрприз – это ты сама, моя милая.
- Это понятно, - пьяным голосом произнесла Ленка. – Я спрашиваю: как бы ты хотел меня поиметь? В классической позе, сзади, стоя – как?
«Опаньки! – подумал я с удивлением. – А ты, оказывается, штучка ещё та! Московский деликатес!»
- Ты, Ленка, просто шокируешь меня, – усмехнулся я.
- Не вижу ничего шокирующего, - спокойно произнесла моя подружка. – Если уж мы забрались с тобой на сеновал, то следует насладиться друг другом сполна. Думаю, нам не нужна близость просто для галочки? Не так ли?
Я сразу сообразил, что опьяневшая однокурсница просто блефует, изображая из себя крутую московскую девицу передо мной, провинциальным парнем, которого приняла за неискушённого лоха. И для этого у неё были основания. Имея подружку, я целый год не обращал внимания ни на одну из однокурсниц, хотя женская численность составляла половину группы. Однокурсницы меня не интересовали – они были просто однокашницами. Вероятно, это обстоятельство и сыграло свою роль в поведении московской бесстыдницы.
«Ну-ну, посмотрим, какая ты на самом деле, Елена Сумина, - подумал я с внутренней усмешкой. – Устрою я тебе состязание на длинные дистанции».
- Резонно, - согласился я. – На твоё усмотрение, подруга.
- Тогда начнём разогрев с классической позы, потом перейдём к позе животного, а потом посмотрим, -  проговорила блудница, словно учительница, ставящая задачу перед учеником, и хихикнула в темноте, довольная своим высказыванием. – Всё будет зависеть от твоих способностей, мой мальчик. Давай, сбрасывай одежду, приступим к делу.
Рассудительность и цинизм поразили меня. В этот момент мне захотелось заглянуть в лицо развратницы и определить, что ею движет: сексуальная страсть, потребность изголодавшегося организма или же холодный расчёт, который может оказаться непредсказуемым.
Но моя мысль была мимолётной, желание плоти уже через пару секунд взяло верх над рассудком. Устремлённость овладеть женщиной уже невозможно было остановить. 
- Десантник тебя не подведёт, малышка, - заверил я свою партнёршу. – Марш-бросок будет длительным и продуктивным.
Я одним рывком подмял под себя «профессионалку», славно противника на бойцовском ковре, и без лишних прелюдий вошёл в жаждущую глубь женщины.
Наша сексуальная гонка была продолжительной и пещерной. Не было слюнявых поцелуев и нежных поглаживаний. Мы отвергли ласки и работали, как два слаженных механизма – пыхтели, рычали, хрипели, стонали, издавая звуки, напоминающие рык животных, словно хотели доказать друг другу своё превосходство. Иногда из горла моей партнёрши вырывались одиночные слова, но они были бессвязными и неразборчивыми. Нашему обоюдному бесстыдству не было предела, нами двигали низменные потребности изголодавшегося организма.
Наконец, наши разгорячённые тела, слившиеся в одно целое, напряглись, как натянутая струна, и замерли на миг. Потом, извергая гортанные стоны, мы содрогнулись несколько раз и одновременно обмякли. Запыхавшаяся подружка сползла с меня и откинулась на спину.
- О-о, Юранчик, ты просто чудо! Уникальное небесное создание! – прерывисто дыша, прошептала она мне на ухо. – Спасибо твоему другу!
- Да, Лёха у меня замечательный друг, - согласился я, подумав о старосте, и хотел было добавить, что, благодаря ему мы и очутились на душистом сене.
- Ты зовёшь своего шалуна Лёхой? – удивилась Елена. – Почему ты выбрал для него такое имя?
И только тут до меня дошло, что моя развратница, говоря о друге, подразумевала вовсе не старосту Лёху, а мой двадцать первый палец.
«Ну, что ж? - усмехнулся я про себя. – Пускай мой дружок отныне обретёт для себя имя. Это даже прикольно».
- Почему? – переспросил я, лихорадочно соображая, как выпутаться из словесного лабиринта.
- Да, довольно любопытно и забавно, - продолжила Ленка. – Впервые встречаю мужчину, который называет свой пенис по имени.
- У него есть ещё и отчество – Юрьевич, - добавил я.
- И, всё-таки?
- Он у меня лёгкий на подъём, и приличный хам. Сокращённо – Лёха, - придумал я на ходу и облегчённо выдохнул.
- Ну, какой же он хам? Он нежный и ласковый, - Ленка согнулась пополам и чмокнула моё увесистое мужское достоинство в головку. – Трудолюбивый красавец впечатляющих размеров. И сладкий, как «Мишка на севере», - она взяла детородный орган в рот, несколько раз прошлась по его стволу сжатыми губами и вновь откинулась навзничь.   
- Да, Юра, - заговорила Сумина после затянувшейся паузы. – Я и представить не могла, какой величины член у гуся. Всё, что ты говорил – правда, да?
- Я всегда говорю правду, - чеканно произнёс я. – Пенис гуся действительно внушительных размеров.
- Внушительных – это сколько же сантиметров? – не унималась любопытная женщина.
- Больше полутора метров, - ответил я.
- Ого! – воскликнула Ленка. – Это просто ужас!
Потом, поразмыслив немного, спросила:
- Разыгрываешь?
- Нет.
- Но гусыня же не полутораметровая, как она вбирает в себя такой длинный фаллос?
- У неё приёмное отверстие уложено в виде лабиринта, как кишки в животе, а пенис гуся имеет форму штопора, - рассмеялся я. – И, кстати, в неэрогированном состоянии он хранится в заднем проходе. Ещё вопросы будут?
- Нет, - ответила Ленка с досадой, и по голосу чувствовалось, что она хотела бы задать ещё несколько вопросов.
- Ну, что милая, урок биологии закончился, будем отрабатывать полученные знания на практике? – с сарказмом проговорил я и, не дожидаясь ответа, стиснул в крепких объятиях хрупкое тело блудницы.
- А ты ещё и ненасытный, - успела вымолвить Сумина, и в следующий момент её губы были охвачены моими губами – начался второй этап этой необузданной любовной баталии.
Мы вернулись в здание школы уже за полночь. Стараясь не разбудить однокурсников, прокрались в угол помещения и устроились на свободном матрасе. Через минуту, повернувшись для маскировки спиной друг к другу, мы уже спали – сказалась изнурительная гонка на душистом сене.
Уборка картошки закончилась в начале октября, остатки урожая добывали уже под мокрым снегом. Благодаря моей «профилактике» никто из однокурсников не заболел.
С Леной Суминой мы распрощались в городе. Расстались мирно, по обоюдному согласию и больше уже никогда не оказывались в одной постели. Оба мы сошлись во мнении, что наша встреча была всего лишь увлекательным эротическим приключением, и не более того.