Козёл-2

Козёл был артистом.

Каждый раз, едва я заходила к козам, Насреддин взваливал передние копыта на дощатую перегородку, разделявшую стайку на две части, и бородатой мордой лез ко мне целоваться. Отпихнуть его, крупного и не понимающего своей силы, было непросто. Когда же я отпирала калитку и входила в его закуток, он запросто мог свалить меня с ног. Не по скверности характера, а просто из желания поиграть. Он пританцовывал, нагибая голову и целясь комолой головой мне в бок, или поднимался на задние ноги, голова под потолок, и норовил обрушиться на меня всем своим весом.

– Только попробуй! – грозила я ему. – Вот только посмей – увидишь!

Он на задних копытах отшагивал в сторону.

Но в это утро он встретил меня не бодрыми прыжками и поцелуями, а жалобным криком. Стуча передним копытом по перегородке, вывернув шею и задрав бороду в потолок, он закатил глаза и стал обессиленно заваливаться на бок.

Я бросилась к нему:

– Насреддинчик!

И толкнула калитку, прижатую широкой грудью козла. Калитка не открывалась. Я схватила козла за передние ноги, попыталась его отпихнуть и обнаружила, что левое копыто застряло между столбом и калиткой, напрочь её заклинив.

– Господи! – ахнула я. – Сколько же ты так простоял!

Насреддин закивал, снова горестно закричал, и по его телу прошла крупная дрожь.
Я принялась высвобождать его ногу, дёргать калитку, но копыто сидело плотно. Заходясь в страдании, Насреддин прижимался головой к моему плечу и время от времени издавал душераздирающие вопли.

Отчаявшись, я бросилась из стайки домой.

– Вставайте! – закричала я. – Наш Насреддин застрял!

Было раннее утро. Первой проснулась сестра. Она быстро влезла в джинсы с футболкой, набросила куртку и в тапочках выскочила из дома. Поднялся сын:

– Мам, что случилось?

Я торопливо ответила и побежала за сестрой.

Первым, что я увидела, ворвавшись в стайку, был гарцующий козёл. Он бодро припрыгивал по своему закутку и норовил боднуть сестру, запирающую калитку.

– Копыто цело? – задыхаясь, спросила я.

– Да его не поймать, скачет!

Он и правда скакал, уверенно наступая на все четыре ноги.

Я в изнеможении привалилась к стене:

– Как у тебя получилось-то?

– Сама не знаю. Дёрнула калитку... А чего было так пугаться?

Этот же вопрос мне задал появившийся в стайке сын:

– Мам, а почему ты так закричала?

– Да видели бы вы его! – простонала я. – Плачет, дрожит, глаза закатил... Я думала, уже всё, не откачаем.

Тем временем возвращённый к жизни страдалец как ни в чём не бывало взвалил передние ноги на перегородку, заблеял и потянулся мордой к моему лицу, тряся бородой и шлёпая губами. Я взяла его за спасённое копыто, дрожащими руками принялась прощупывать. Насреддин радостно дышал мне в щёку.

– Свин заморский! – заругалась я. – Довёл меня до инфаркта и всех на уши поставил!

Сестра и сын тоже осмотрели копыто. Сын погладил козла по щеке:

– Ты притворялся, да?

Без тени смущения Насреддин закивал, обмахивая бородой перегородку. Сестра тоже протянула руку и потрепала его по холке:

– Что, устроил нам доброе утро? Артист!