Глава 6. Отряд Катюша

На площади рядом с домом культуры царило оживление.
Девушки с ярким макияжем болтали, визжали и хохотали.
Немного в стороне разговаривали, толкались, дурачились и смеялись ребята. Некоторым из них  четырнадцать исполнилось явно не вчера, и поэтому они немного странно смотрелись в белых рубашках и красных пионерских галстуках на шеях.
     Катя быстро разыскала свой отряд, но знакомых лиц в толпе не увидела. Стало так одиноко и тоскливо, что Катя  чуть не расплакалась под звуки “Прощания Славянки”. Ехать в лагерь совсем расхотелось.
     В автобусе Катя уселась около окна и прикрыла глаза, чтобы никто не видел ее слез. Проезжая мимо поля с пасущимися  коровами, Катя опять загрустила и вспомнила о Темке, о родителях, о комнате, которую делила с сестрой Милой, о любимых книгах и пианино, на котором играла с подругами,  и даже об окне, глядя в которое можно было не слушать прогноз погоды.
     “До конца смены целых  тридцать шесть дней,  — вздохнула Катя. — Может зря...”
     Она засунула руку в карман ветровки, достала маленькую записную книжку с потертым переплетом и посмотрела на бесхвостого кота с разноцветными глазами,  нарисованного на первой странице.
     Катя вспомнила, что когда они с Милой были маленькими, то сестра попросила маму нарисовать котенка. Мама отдала рисунок Миле, налила  молока,  и ушла. А Катя потянулась за карандашом и опрокинула чашку. На столе сразу же образовалась белая лужица,  Мила заплакала, а  Катя  обмакнула указательный палец в лужицу, а потом неожиданно для себя провела в сторону. Так появилась Молочная река. Когда рисунок подсох, Катя заново обвела контур и придумала сказку про Молочный город. Нарисованного котенка  раскрасили, а потом завели живого Мурзика.
     Катя и Мила взрослели и  сказку про Молочный город вспоминали  все реже. История стала забываться, да и с Мурзиком, который из котенка превратился в красивого кота, играли всё меньше.
     Автобус доехал до лагеря, въехал в ворота  и остановился. Катя вышла последняя,  огляделась на  высокие ели, и потащилась вместе со всеми к баскетбольной площадке, где уже выгрузили багаж.
     “Да что ж ты такой тяжёлый? — вздохнула Катя, направляясь с чемоданом в сторону двухэтажного серого панельного корпуса, — вроде кирпичи я туда не клала”.
     Устав тащить чемодан, Катя швырнула его на пол.
     — Эй, полегче, —  раздался голос.
     — Кто там? —  удивленно расстегнула молнию Катя.
     В чемодане на чистых вещах лежал кот.
     — Мурзик...? — развела руками Катя.
     — С тобой вот поехал, — сознался кот.
     — Зачем? — удивилась Катя.
     — Чтобы ты не скучала, – промурлыкал Мурзик.
     — И куда ж я тебя дену?
     — Не боись,  не пропаду, — махнул лапкой Мурзик и внимательно посмотрел Кате в глаза. — Красные. Ты чего?
     — Я наверное,  зря поехала. Понимаешь, есть люди, которые запросто знакомятся...
     — У тебя же полно...
     — Дома — да. Здесь, чтобы считаться своей, надо каждый год ездить, желательно не на одну смену. Я не из их района, поэтому — чужая. Ты видел, какие  девицы тут все размалеванные? Блин.  Ни одной знакомой рожи. Хорошо им. Они все с детского сада знакомы. А мне как-то неуютно… чтоли… среди них.
     — А чего поехала? – удивился Мурзик.
     — Родичи отправили... Да и скукота дома. Темка не пишет. Девчонки все   разъехались из-за этого фестиваля. Варя с Полей тоже в лагерь поедут через неделю…

***
     Катиной соседкой по палате оказались крупная девушка лет шестнадцати, которая угрюмо доставала из чемодана и выкладывала в тумбочку умывальные принадлежности.
     — Можешь называть меня Света, — представилась новая знакомая и   развернула упаковку ваты, внутри которой оказалась прямоугольная пачка со взлетающим самолётом на голубом фоне и надписью на белой полосе — TU-134.
     — Катя.
     — Смерть при взлете, — хмыкнула Света, расчесала тёмные короткие волосы рукой, засунула в  карман платья болгарские сигареты и ушла в лес курить с девушками из соседней палаты.
      “Интересно, чтобы я ответила, если бы Светка позвала меня? — подумала Катя. — Среди моих подружек никто не курит.  С одной стороны,  пусть травится, раз ей так хочется. Но с другой… Как ни крути,  я здесь — чужая”.

     После ужина отряд вместе с вожатыми пошёл в лес. Там единогласно выбрали название “Катюша”.   Девочка в красном сарафане и кокошнике на голове из пяти лепестков символизировала Московский фестиваль. Именно из-за него  вторую   смену в лагере “Чайка” увеличили до тридцати шести дней.
     Перед  отбоем Катя почистила зубы и  уже собралась идти в свою палату, как вдруг услышала,  что  в туалетную форточку кто-то скребется.;
     — Мурзик, дружочек! Как я рада!
     — Ну как ты тут? — добродушно спросил кот.
     — Пока приглядываюсь. Светка ходила курить в лес рядом со стадионом, представляешь у нее в пачке ваты были спрятаны сигареты.
      — А ты?
      — Стыдно сказать, но меня не звали… ну и, как-то непривычно. У нас в классе девчонки не курят.
      — А дальше?
      — Потом, после ужина, был сбор в лесу у костра, на котором надо было как-то назвать  отряд. Наши выбрали   “Катюша”, а Вовка сказал, что нарисует  плакат для отрядного уголка.
     — Кать! Что-то  я не особо тебя  понял, — недоуменно сказал кот.
     — Ну, Катюша — это  символ  фестиваля, который  в Москве будет этим летом.  Представляешь,  оказывается сейчас даже прическа  самая популярная   называется “Фестивальная”.
     — Как это?
     — Ну, как бы тебе объяснить?  Вот здесь вот, — Катя показала пальцами на макушку, — короткий ёжик, а   челка должна быть  длинная и  прямая… и висеть  сосульками.
     — А дальше что?
     — Ну, все расселись, кто на поваленных деревьях, кто на бревнах, кто на корточках, и по очереди рассказывали о себе, буквально в двух словах: сколько лет, из какой школы, какая должность в классе и увлечения. Многие ребята взрослые,  уже в училище учатся. Но официально всем по четырнадцать лет. Мурзик, а ты-то как? — вспомнила Катя, — а то я всё про себя, да про себя.
     — Лучше всех! Контакт наладил.
     — Молодчина!
     — Стащил на кухне курицу и отнес местным котам, — признался Мурзик.
     — Не стыдно? — нахмурилась Катя.
     — Чего? — переспросил кот.
     — Воровать нехорошо! — погрозила Катя пальцем.
     — Ах, ты об этом, — отшутился Мурзик. — Должен же я был проставиться пацанам.
     — Ты у меня авторитетный кот, — усмехнулась Катя.
     — Да, — согласился Мурзик, — если что, через любого можешь мне весточку передать, меня тут уже  все знают. Я  первым  в драку не лезу, но, если что, за себя постою.
     Катя с улыбкой посмотрела на своего любимца.
     — Прикинь,  тут с такой кошечкой  познакомился, — промурлыкал довольный Мурзик. —  Я балдею!  Живет на кухне, рыжая, толстая, не кошка, а мечта. Так что я пошёл.
     — Иди, ловелас пушистый!  Спокойной ночи!
     — И тебе сладких снов!




Картинка сгенерирована нейросетью