Изерброк. Глава LIII

LIII



– Данда убежала? – отозвался Родя, обернулся, посмотрел вперёд и по сторонам.

– Убежала. Спряталась, – ответил сыщик.

– Куда спряталась?

– Да там, – отмахнулся Мамушка, – она теперь не страшная. Пойдём.

Сыщик осторожно сдвинулся, чтоб Родя прошёл вперёд по невидимой тропе и занял место ведущего.

Родя, следуя одному ему ведомым ориентирам, пошёл вперёд и немного вправо. Коряга, за которой спряталась собачка, как раз и была одним из ориентиров. И тропинка, по всей видимости, проходила вплотную к ней.
 
За семь шагов до коряги сыщик остановил Родю:

– Родя, постой.

– Что? – обернулся тот.

– У тебя есть хлеб?

– Нет. А что? Только вода и немного мяса. А что?

– А какие-нибудь кости есть? Или камни. Или палочка какая-нибудь.

– Нет у меня никаких палочек. Зачем?

В этот момент Родя посмотрел вперёд. Взгляд его задержался на чёрном корневище, торчавшем из воды.

– Оно там спряталось? – спросил он, приглушив голос.

Мамушка кивнул.

– Но… оно же…, – Родя хотел что-то сказать, но не закончил фразы и замолчал.

– Давай бросим ему мяса, – предложил Мамушка.

– Зачем? – лицо Роди было растерянным. Приступ паники у него прошёл, но в любую секунду мог возвратиться.

– Пусть оно покажется. Если мы будем видеть его, то спокойно пройдем мимо. А иначе, можем его испугать.

Родя порылся в мешке и передал сыщику четыре твёрдых как камень квадратных кусочка мяса. Мамушка понюхал один из кусочков и бросил его, целясь в корягу. Тот булькнул рядом справа. Никакой реакции не последовало. Тогда Мамушка бросил второй кусочек, которым угодил прямо в корень. Послышался сухой стук,  следом – всплеск.

Из-за коряги в верхней части показалось что-то острое, как два шипа и начало расти. Сбоку стало выдвигаться и удлиняться нечто кожаное, серое и продолговатое, усеянное иглами. Очень скоро показался и весь зверь – огромный, кожистый и свирепый – по размерам он был значительно больше телёнка, а от милой рыже-белой собачки в нём ничего не осталось. Это был настоящий адский пёс.

 Он красными глазами плотоядно смотрел на остолбеневших Родю и Мамушку. По острым клыкам стекала коричневая слюна. Два острых уха впились в низкое коричнево-серое небо. Зверь, наклонив голову, как гиена, и принюхиваясь шестью ноздрями медленно надвигался на потенциальных своих жертв. На сочленениях лап чудовища имелись острые шипы; вокруг шеи и на загривке ощетинился воротник из таких же шипов.

 Мамушка похолодевшим нутром почувствовал, что зверь не хочет его съесть, но просто ненавидит; ненавидит так сильно и так люто, что еле сдерживает желание немедленно разорвать его на куски, а куски втоптать в болото. То же самое, видимо, зверь испытывал и по отношению к Роде. И Родя это почувствовал. Поскольку сыщик услышал с его стороны всхлип и тоненькое тихое завывание ужаса.

Сыщик толкнул Родю в спину. Затем крепко ладонью обхватил его предплечье.
Зверь к тому моменту уже приблизился настолько, что ему осталось только сделать небольшой прыжок и перекусить их обоих одним махом. Морда его была огромна. Она буквально сочилась липкой остро пахнущей удушающей ненавистью.

Мамушка отодвинул Родю, не отпуская его руки, вышел вперёд и смело посмотрел в глаза зверю. Вблизи было видно, что глаза пса мутны и подслеповаты.

– Стой, зло. Я знаю, что ты такое! – громко заговорил Мамушка, глядя в мутные красные глаза. – Я знаю тебя, тварь. Я знаю, откуда ты взялось, зло. Ты нас не тронешь, – сыщик рубил фразы, будто кузнец раскалённое железо. По ритму это походило на то, как наги читают боевые мантры. – Ты бессильно против нас. Мы тебя знаем, ничтожество. Ох, и гнусное же ты! Обида – твоё второе имя. Но никто тебя здесь не пожалеет, зло. Жалели уже, хватит, тварь неблагодарная. Убирайся к чертям собачьим! Прочь с пути! Пошла вон, жалкая псина!

Тварь прижала к черепу уши, часто заморгала глазками, присела на всех четырех лапах, поджала крысиный хвост, засуетилась, завиляла и бочком, бочком, попрыгала в сторону; затем вовсе развернулась и резво побежала в туман, где и скрылась.

Мамушка глубоко вздохнул. Крупные капли пота висели на его бровях. Спина была мокрой. Он отпустил руку Роди, который уже некоторое время тщетно пытался вырваться из его железной хватки.

– Что это было? – спросил Родя, растирая ущемлённое предплечье.

– Зло, – устало ответил Мамушка.

– Не знал я, что вы умеете читать мантры, господин Мамушка.

– Мантры? – с улыбкой спросил сыщик. Затем вручил товарищу один из двух оставшихся у него ломтиков мяса, а вторым закусил сам.

Пролом в стене, через который они покинули территорию завода, отличался  от входного проёма тем, что был заткан паутиной. Много лет в этом месте не проходил никто крупнее кошки. Родя убрал паутину при помощи шеста. Как только они очутились по ту сторону стены, Мамушка сразу почувствовал перемену, будто они перешли в тень, в иную, более тёмную, чем прежняя, зону. При том, что территорию завода нельзя было назвать светлой.
Они остановились возле искривлённого низко склонившегося над водой ствола дерева, присели на него как на скамейку, попили воды из фляжек и закурили.

Мамушка ощущал, как с той стороны, дикой и бесприютной, куда им предстояло идти, веет холодом. Он вглядывался в медленно движущийся туман, в серые сгущения и коричневые завихрения, и ему казалось, что это само тело болота – пространное, бесформенное, многофазное, не обладающее плотностью и единым центром, – тихо шевелится, окружая незваных гостей, подползая к ним ближе, чтобы получше рассмотреть.

Звеня, подлетел гигантский, размером с кулак, комар. Это был первый комар, что они увидели в болоте за все время. Родя подул на него струёй папиросного дыма, тот смешался, забарахтался на лету и медленно поплыл в густом воздухе прочь.

Всю дорогу до Костяного леса Родя молчал. Он, угрюмо что-то обдумывая в своей низко наклонённой голове, усердно работал шестом, нащупывал верный путь в воде и шёл вперёд. Верёвка вещмешка сбилась ему на шею, но он даже не думал её поправлять. Так и шёл, будто упрямый тощий тягловый мул или бык, тянущий лямку.

Костяной лес выплыл им навстречу из тумана, подобно мрачному оазису пустынного миража. Это именно и был отдельный во всём болоте остров, достаточно обширный и довольно внушительный. Мёртвые деревья, отличающиеся здесь большей толщиной и размерами, как чёрные столбы стояли часто и крепко. Дорожка между деревьями была извилистой, местами сухой, а местами водянистой. Так же, как и весь лес – местами сухой и твёрдый, а местами заболоченный. Но все деревья от мелких и кривых, до толстых и раскидистых были мертвы.

 На сухом суку при входе в лес сидел крупный сыч. Поначалу незаметный, он открыл жёлтые глаза и сразу стал виден. Внимательно посмотрел на путников. Родя махнул на него палкой. Сыч лениво слетел с ветки, будто сполз, и медленно полетел в глубину леса. Родя пошёл вслед за ним. Мамушка поспешил за своим провожатым.

Внутри леса дышалось иначе, чем в болоте. Воздух здесь, несмотря на то, что лес давно уже был мёртв и ни одного живого кустика здесь не оставалось, слегка отдавал лесными травами, грибами, палой листвой. Впрочем, грибы здесь имелись в изобилии. Они присосались к черным стволам белыми поганками, пластинчатыми, зонтичными и шаровидными. Некоторые грибы испускали слабый голубой  свет. Было здесь много и паутины, правда, какой-то неживой, без хозяев. В глубине леса появились светляки.
Вообще, чем дальше они заходили в лес, тем становилось светлее. Наряду со светляками появился светящийся мох – он целыми сине-зелёными дорожками мерцал промеж деревьев, на камнях и стволах. Паутина тоже начала светиться, отчего заискрился воздух.

– Если перейдём через этот лес, то потом должен появиться Остров Бездны, – мрачно сказал Родя.

– А что, можем и не перейти? – спросил сыщик.

– Можем и не перейти. А можем и перейти, но Остров Бездны не найдем. Потом можем не вернуться назад. Я вообще удивлён, что мы так легко через завод прошли.

Мамушка промолчал. Он прислушивался к лесу. Поразительная тишина стояла вокруг. Их собственные голоса, когда они разговаривали, звучали в этой тишине гулко:  скажи слово чуть громче – услышишь эхо.

– Чудовища здесь есть? – спросил сыщик.

– Есть, – отозвался Родя. – Чудовища здесь везде, мы же – за заводом. Людям тут не место.

– Понятно.

– Тихо, слышите? – Родя остановился, подняв руку.

– Что? – сыщик прислушался к тишине.

– Ничего. Показалось, наверно. Давайте дальше идти молча. Это Костяной лес, здесь нужно молча.

Они пошли в тишине. Мамушка на ходу озирался. Ландшафт, причудливо расцвеченный сине-зелёным светящимся мхом, голубыми светляками, фосфоресцирующими грибами и мерцающей паутиной, казался поразительным. Чёрные искривлённые стволы сочетались с замшелыми камнями. Отдельные удивительных форм грибы достигали гигантского размера. На черной земле под сухим деревом лежал черепом  к стволу человеческий скелет. На нём не было остатков одежды, ни единого клочка ткани. Мамушка остановился, чтобы осмотреть скелет. Но Родя немедленно потянул его за собой. По его словам, в Костяном лесу не допускалось никаких остановок.

– Вот так присядете под деревцем отдохнуть и превратитесь в скелет, – угрюмо сказал он.

Вскоре впереди что-то забелело. Они прошли еще немного и увидели, что сухие черные деревья сменились деревьями такими же, но белыми, на вид костяными. Светящийся мох, светляки, паутина и грибы исчезли, зато земля под ногами стала каменно-твёрдой, почти железной, а по цвету ржаво-бурой. Каблуки с глухим звоном стукались о тропинку.

– Что это? – спросил сыщик, мимоходом прикоснувшись к одному из белых стволов. – На ощупь как будто кость.

– Это и есть кость. Костяной лес же.

– А откуда они появились?

– Понятия не имею. Разное говорят, но… Надо спешить. Мы до ночи должны выйти к Острову Бездны. Ну то есть к месту, где он может  появиться.

– Родя, скажи, а ты веришь в Бога? – вдруг спросил сыщик.

– Верю, – немного подумав, ответил Родя. – Только не в такого, как некоторые.

– Что ты имеешь в виду? – сыщик на ходу задел палкой одну из сухих веток – та с гулким звуком обломилась и упала на железоподобную землю, издав звон.

– Я верю в Бога-создателя. Он создал мир. Предполагал ли он, что на Земле появятся люди, планировал ли это, я не знаю. Даже если и так – он создал нас и забыл. А может и вспоминает иногда. Поглядывает на нас раз в десять тысяч лет. Но постоянно возиться с нами… Что у него других дел нет? Да и кто мы такие? Прям интереснейшие субъекты для наблюдения, можно подумать. Мелкие, скучные, примитивные, зато мнения о себе ого-го! Короче, я верю в Бога-создателя, но не верю Бога-няньку. И считаю, что глупо они затеяли со своей мантрой и этим рупором, чтоб докричаться до Бога. Вон каких делов наворотили. Даже смешно, ей богу. Будто действительно он может нас услышать, понять. И простить. Нахмурит брови, покачает головой, пожурит и спасёт. Херня всё это.

– Значит, ты считаешь, что и Остров Бездны херня?

– Откуда мне знать? Я человек простой. Это вы же вызывали повелительницу мёртвых, не я.

– А как же Белая Тара? Кто она?

– Вы не путайте. Вы спросили меня про Бога. Я ответил. И вообще, хватит болтать. Вы же сами всё видели и всё знаете. Это вы идёте на Остров Бездны, а я ваш проводник в болоте. И всё.

– Если честно, Родя, по-моему ты не так прост, каким хочешь показаться, – подытожил сыщик и замолчал.

Вскоре впереди в тёмных проёмах между костяными стволами замелькали какие-то белёсые плохо различимые существа – некие размытые силуэты, дрейфующие в воздухе. Приблизившись, путники разглядели, что это такое. Это были белые чуть светящиеся дымчатые фигуры цапель. Цапли, вернее их призраки, прохаживались в Костяном лесу совершенно как живые; подпрыгивая, взмахивали туманными крылами, перелетали с места на место; что-то искали под ногами, опускали головы на длинных шеях, что-то клевали невидимое, подцепляли клювами, глотали. Но под ногами их ничего не было – только железная земля в холодной испарине. Тропа проходила прямо через скопление призрачных птиц.

– Давайте обойдём это место, – тихо предложил Родя.

– Но ведь с тропы сходить нельзя, – возразил Мамушка.

– А куда деваться? Не можем же мы идти сквозь них? Ничего, немного отклонимся от тропы, здесь сухо.

И они повернули вправо. Ландшафт бы неровным, идти было сложно, костяные ветки, как руки скелетов, цеплялись за одежду.

В отличие от красивых загадочно мерцающих пейзажей, оставленных позади, здесь всё было серым. То есть скудная и холодная цветовая палитра сливалась в общую обескураживающую серость. Еще создавалось такое впечатление, что они идут куда-то вниз, и пространство при этом становится всё темнее и холоднее. Это началось, когда они сошли стропы.
Через некоторое время впереди  между белыми костяными деревьями замаячил тёмный просвет, деревья расступились, и они вышли на тёмную полянку. Точнее, на тёмную железную площадку – здесь не росло ни единой травинки. Площадка имела идеально круглую форму. В центре круга стояла железная избушка.

То есть это был небольшой приземистый дом из железа. В маленьком окошке теплился свет. Над железным крылечком сбоку от железной двери висел медный колокольчик.

– Давайте зайдём, – предложил Родя.

– Зачем? – спросил сыщик. Вид домика и необычное его местоположение внушали подозрения.

– Воды попросим испить, – серьезно ответил Родя.

– У нас есть вода, – сказал сыщик.

– Надо экономить. Идти ещё далеко, – сказал Родя и шагнул к домику.
Сыщик последовал за ним, правда в сам домик заходить не стал – остановился ждать у крылечка.

Родя позвонил в колокольчик (тот почему-то издал глухой деревянный стук), постучался в дверь, а затем, не дожидаясь приглашения, вошёл. Дверь была не заперта.

Мамушка, оставшийся ждать снаружи, достал папиросы, хотел закурить, но потом передумал. Попил воды из фляжки – вода показалась какой-то пресной, как и всё вокруг.

Вокруг не на что было смотреть. Он просто стоял и ждал, когда Родя выйдет. Однако тот всё не выходил и не выходил. Сыщик решил открыть дверь и, не входя, позвать его, крикнуть. Взошёл на крылечко, потянул руку к железной дверной ручке – простой скобе, приваренной к двери. В этот момент дверь  медленно отворилась, из проёма показалось бледное лицо Роди. Родя сильно был чем-то встревожен.

– Что там? – спросил сыщик.

– Помогите мне, господин сыщик. Пойдёмте.

– Чем помочь? – Мамушка ничего не понимал.

– Пойдемте в дом. Нужна помощь, – подавленно просил Родя. Голос его был каким-то упавшим.

– Что случилось? Кто там? – сыщик не спешил заходить.

– Здесь мои родители. Отец и мать. Они живут здесь. Но им нужна помощь, – тихо ответил Родя.

– Родители? Разве твои родители… – сыщик хотел сказать "живы?", но вовремя спохватился, подумав, почему родители Роди не должны быть живы? Что об этом известно? Родя родился вроде бы в ПромСекторе, в фабричных бараках, как и сам Мамушка, дальше… А какова судьба родителей Роди? Кто они? Они работали на фабрике. Живы ли они? – Как твои родители могли здесь оказаться? – спросил сыщик. Он был крайне изумлён.

– Не знаю. Но они здесь. Пойдёмте, господин сыщик, ради всего святого. Нужна помощь.

Сыщик вздохнул, снял шляпу, оставил на крыльце палку, и наклонив голову вошёл в низкий дверной проём.

Внутри под низким потолком стояла небольшая печь, железный стол, железные табуретки, железные скамьи. Всё освещалось керосиновой лампой с потолка. Под лампой возле стола стояли невысокие немолодые родители Роди. У отца были седые усы подковой, у матери – черный платок на голове.

– Здравствуйте, – поздоровался Мамушка.

– Здравствуйте. Проходите, проходите. Очень рады. Присаживайтесь, – ответила мать.

На столе стоял чугунок, железный кувшин, миска, железные кружки. В доме всё было чисто, опрятно, но не богато, даже бедно. И родители Роди были какими-то поникшими, бледными и усталыми, будто недавно их постигло горе, или они больны.

– Проходите, проходите, очень рады, присаживайтесь, – монотонно говорила мать, кланяясь и обводя рукой стол.

Отец, будто пришибленный, растерянно улыбался и молча кланялся.

– Посмотрите туда, господин Мамушка, – сказал Родя, толкнув сыщика под локоть. Там, куда ему указал Родя, в полу темнела большая продолговатая дыра. Две половицы были вынуты, и в дыре что-то белелось. Сыщик подошёл ближе и увидел длинную толстую белую змею, лежащую в углублении.

– Надо её вытащить, – тихо сказал Родя. Видимо, он не хотел громким голосом тревожить родителей, поэтому говорил тихо.

– Это змея? – спросил сыщик.

– Да, как видите.

– Живая?

– Живая.

– Ну и гадость. Как она сюда заползла? Теперь и не выведешь.

Родя взял ухват от печки и попробовал расшевелить змею. Мамушка осмотрелся и вооружился кочергой.

Змея была какой-то вялой и, возможно, слепой. Потревоженная ухватом, она сонно пошевелилась, едва-едва приподняла маленькую жёлтую голову со слепыми белёсыми глазками, открыла вялый рот, снова закрыла, и опустила голову на место. В земляной нише под полом ей видимо лежалось хорошо.

– Надо схватить её за хвост и вытянуть из дома, – сказал Родя.

Головой змея лежала к двери. Поэтому план Роди сыщику показался сомнительным. Логичнее было бы взять змею за голову и потянуть к выходу. Но брать её за голову как-то не хотелось.

Змея спокойно лежала в нише. Толстый живот её медленно вздымался и опадал. Конец хвоста иногда мотался из стороны в сторону.

– А что если нам просто убить её? – предложил сыщик.

Матушка Роди тихо охнула, услышав такие слова.

– Нет. Этого нельзя. Родители против. Нужно попытаться вытащить её.
 
Давайте вместе, – с этими словами Родя ухватил змею за хвост, по всей видимости не в первый раз, и попробовал приподнять часть холодного инертного тела.

Сыщик даже прикасаться не желал к змее. Он попробовал подцепить её кочергой и немного потянуть.

«Может, сделать из верёвки петлю и потянуть её верёвкой?  – подумал он. – Если зацепить за шею, может задохнуться».

Какое-то время помучавшись над змеёй, Родя и сыщик присели на лавку отдохнуть. Матушка в этот момент попробовала закрыть дыру в полу половицами, а сверху застелить половиком.

– Мама, что ты делаешь? Не закрывай её, – сказал Родя.

Матушка встала в растерянности, не зная, что ей делать; потом положила половицу на пол и со вздохом присела на табурет.

– Понимаете, они кормят её пирожками, – тихо и удручённо сказал Родя. Руки он опустил между колен.

– Пирожками?

– Да. С кровью.

– С кровью? Чьей кровью? – Мамушка внимательно посмотрел на Родю.

– Со своей. Им нечем больше кормить. Они чахнут, а она жиреет, – Родя тяжко вздохнул.

Дальше Родя по совету сыщика попробовал использовать верёвку. У них была с собой верёвка в припасах. Родя привязал один конец верёвки  к голове змеи, а за второй потянул. Вскоре к нему присоединился Мамушка.

Дело вроде бы пошло. Голова змеи поднялась над полом, удерживаемая верёвкой. Шея натянулась. Змея тонко противно запищала.

Не выдержав, вмешалась мать Роди. Она запричитала, заголосила в просьбах оставить змею в покое.

А отец тихо сказал: "Пусть уж всё остается, как есть. Кто его знает, чем всё может обернуться. А пока, как есть, как бы ни было, оно всё спокойнее".

Утирая концом платка глаза, матушка говорила:

– Не троньте вы её. Хватит у нас пищи. Не старые мы ещё. Деток она ждёт. Не видите? Разве можно так? Деточки скоро будут. Не троньте.

Мамушка в полной оторопи присел на лавку.

– Вот видите, – сказал Родя и снова тяжко вздохнул.

Родя с Мамушкой вышли из дома вдвоём, чтобы переговорить наедине и обсудить сложившуюся ситуацию. Сыщик достал папиросы, спички. Закурили.

– Сами понимаете, дальше я идти с вами не могу, – выпустив струю дыма, сказал Родя. На сыщика он не глядел. Он переводил взгляд с Костяного леса на железную землю, иногда поглядывал на тлеющий конец папиросы.

– Почему? – обеспокоенно спросил Мамушка.