В деревне

-«Ну, кем, ты хочешь стать, когда вырастешь»? - спросила соседка сверху со смешным шиньоном, похожим на черную лепешку, утыканную булавами.
-«Блондинкой». – ответила я, разглядывая обложку пластинки ансамбля «Верасы». Красавицы.
 До желания стать блондинкой, коей я не стала, я и моя старшая сестра летом отдыхали у бабушки в деревне. Папа на маленьком жигуленке отвозил нас к любимой бабуле.
 Далекая Сибирь, речки и лес, комары и полевые цветы, низкое небо со звездами, что можно схватить рукою и не поймать. Белые гуси и кусачие пауты, от которых оставались красные волдыри на коже, удоды с хохолком и болтливые сороки, запах тайги и лесных ягод.
 Дети соседа цыгана частенько сидели на заборе, когда мы с бабулей чаевничали в маленьком летнем сарайчике. Бабушка угощала сластями любопытных забияк. Чай с молоком, хлеб с маслом и вареньем. Варенье из кислицы самое вкусное. Мелкая красная ягода, похожая на клюкву с необычным душистым ароматом. Зыбкое утро с росой на траве, дождь, синие васильки и высокая одинокая сосна у дома. Кто-то сказал, что если ворона сядет на самую верхушку и каркнет три раза, то приедут гости. Однажды ворона каркнула и приехала мама. Ха!
 Накануне наведался дядя и попросил распилить вместе с ним полено двуручной пилой. Пила изогнулась, предательски лязгнула и рассекла указательный палец на левой руке. Старшая сестра не растерялась, замотав руку мотком ваты, мы побежали в медпункт. Врач поставила металлические скобы на месте пореза и просила передать взрослому дяде - нельзя заставлять ребенка пилить дрова.
 В жаркие дни мы убегали на речку, где часами ловили пескарей банкой, заманивая рыб раскрошенным хлебом и кузнечиками. Дети сливали улов в огромную трех-литровую и несли домой. Речка была неглубокой метра три в ширину с небольшим течением, на дне блестел золотистый песок и волнистые водоросли путались под ногами. Иногда мы начинали охоту на сусликов, с одной стороны заливали нору водой и на выходе ожидали бегуна, но ни разу никого не поймали. По рассказам мамы за шкурки сусликов давали монетки, но это было давно и скорее всего неправда.
 Дома в деревне располагались по обе стороны одной широкой улицы, по которой каждый вечер возвращалось стадо коров с пастбища. Пахло парным молоком, навозом, все ж боязно идти по одной дороге с рогатыми монстрами. Если ждать, то битый час. Я трусливо засеменила вдоль забора. Мне не страшно, мне не страшно. Оглянулась назад и увидела черного быка с белым пятном на лбу. Тот стукнул копытом и поскакал за мной. Я чесала пятками, не оглядываясь, скинула красную жилетку, потеряла туфлю. Бык ревел и махал копытами в десяти метрах, все ж я успела добежать до соседей. Рядом с нами жила дальняя бабушкина родственница, которую я побаивалась.
 Богатый винтажный дом с тремя этажами и ярко-раскрашенными ставнями выделялся на фоне стареньких брусчатых, потемневших от времени изб. Добротные резные ворота и отдельная дверь с огромным кольцом-ручкой приветствовали завистливых прохожих. Сколько я не крутила за кольцо, никогда не могла открыть и войти сама в царство, где все было под замком, даже, буфет с конфетами, ключ от которых неулыбчивая бабка хранила в засаленном халате. Иногда мы с бабулей заходили в гости и пили чай, в доме пахло халвой, жжеными свечами и травами вперемежку с запахом вареного мяса. Пока бабушки вели беседу я забиралась на третий этаж кручеными лестницами и рассматривала цветные сундуки, которые тоже были на замке, укрытые сверху узорной парчой. Купчиха на сундуках!
Я дернула за кольцо и покрутила, но двери не открывались. Бык приближался. Что же делать? В глазах потемнело.
-«Ааааа»...
 Двери открыла дочь старушки с ключами. Она лихо втолкнула меня внутрь двора и отколотила быка коромыслом, так, что тот убежал восвояси, мыча на всю Ивановскую...