Рубеж - 60. Старградский терем

59. Новые вожди http://proza.ru/2022/02/13/1731

Большинство городков в Порубежье не имели внутри своих укреплений изящных построек. Их жители мало задумывались о красоте. Гораздо больше они были озабочены крепостью стен и высотою башен. Исключение встречались редко. Небольшой терем был построен в Тумаше, игравшем роль политического центра всего Пограничья. Но это была скорее походная резиденция, необходимая местным конунгам, чтобы устраивать пиры и военные советы.

Более роскошный и богатый терем, значительно превосходивший размерами тумашский, располагался в Старграде.  Построенный в свое время архитектором-трумлянином, он имел высокое белокаменное крыльцо и красные, украшенные изразцами кирпичные стены. Узкие оконные проемы были застеклены витражами. Тяжелые дубовые двери стягивали снаружи толстые железные полосы. Плоская крыша имела бруствер в человеческий рост и могла быть использована во время штурма для размещения большого отряда воинов. С севера к терему примыкала кирпичная башня, куда мог отступить гарнизон в случае, если бы оборона не увенчалась успехом.

Правда, все это не сыграло никакой роли в нынешней войне. Куны взяли Старград в результате внезапного налета и (как говорили) измены. Ворота города оказались открыты, так что кешик Тюпрака овладел им внезапно с первого приступа. Поскольку другие ханы не участвовали в этом предприятии, Тюпраку и его сыну не пришлось делиться добычей. Других кунов сюда не пустили, повальных грабежей в Старграде не было. Только место тумашей, ворангов и склавов на стенах заняли ханские гвардейцы.

Обходя захваченную крепость, Кумбал заглянул ненадолго в терем, но не нашел здесь ничего привлекательного. Уже много лет конунги останавливались в Старграде лишь проездом. В чертогах царило запустение. Мебель почти всю вывезли. Окна были закрыты ставнями. Несмотря на тщательный обыск, люди хана не обнаружили в тереме ни золотых кубков, ни серебряных блюд, ни сундуков, набитых трумским монетами. В клетях не было мехов, в оружейной не оказалось ни мечей, ни доспехов, а в подвалах – бочек с заморским вином или сладким медом, которыми куны очень любили лакомиться на пирах.

Таким образом, терем, несмотря на свой роскошный внешний облик, принес захватчикам одни разочарования. Останавливаться они здесь не собирались, и поэтому в первые месяцы войны терем пребывал в таком же заброшенном состоянии, в каком его застали победители в день падения города. Однако затем ситуация переменилась.

Вскоре после взятия Серенска ханский бий, распоряжавшийся в Старграде от имени Тюпрака и Кумбала, разослал по городу своих воинов.  Те отправились по соседним дворам, повсюду извещая о ханском повелении. Повинуясь ему, на следующий день к терему собралось четыре десятка женщин с ведрами, тряпками и щетками. Двое рабов привезли с реки большую бочку воды и под наблюдением жены бийя женщины взялись за дело. В короткий срок из всех углов была выметена паутина, полы и окна вымыты. Слуги бийя доставили целый воз ковров, которые украсили стены и полы в нескольких чертогах на третьем этаже. Кое-какие работы были проведены во дворе, а также в закрытом садике с задней стороны терема. Ясно, что все это делалось неспроста. Женщины, трудившиеся в тереме, решили между собой, что здесь скоро поселится сам хан или кто-либо из его семейства. Но день проходил за днем, а хан в Старграде так и не появился.

Однако терем не долго оставался необитаемым. О том, что он обрел, наконец постоянных жильцов, соседи заключили по многим признакам. Прежде всего, ставни на верхнем этаже после генеральной уборки больше не закрывали. Правда днем через маленькие окошки невозможно было ничего разглядеть, но зато по вечерам хорошо были видны ярко горевшие в чертогах лампы и свечи. Иногда на какую-нибудь штору падала тень, словно кто-то осторожно выглядывал из-за нее на улицу. Кто это мог быть, оставалось неясным. Кроме того, в тереме появились три кунские служанки, выполнявшие необходимые по дому работы. Над трубой теперь часто вилась струйка дыма – явный признак того, что внутри топят печи. Во дворе часто видели старика-тумаша, который привозил в терем дрова, воду, а также закупал на рынке продукты.  Вот только кому они предназначались, оставалось тайной. Знала об этом только полная жена бийя по имени Чуруная…

Первые две ночи в Старграде Камоса провела в каком-то маленьком доме на окраине города у самой стены. Наружу ее не выпускали. Все время рядом с ней находилась высокая и сильная кунка, которую представили ей как служанку. Она действительно готовила для Камосы еду, выполняла кое-какие из ее приказов. Однако дочь Кульдюрея нисколько не обманывалась на ее счет. Она понимала, что находится под неусыпным надзором, и в случае чего будет вынуждена подчиниться этой женщине как своей тюремщице. Она попыталась выведать у нее, какие распоряжения относительно нее были отданы ханом. Кунка оказалась неразговорчивой. Иногда она отвечала на вопросы своей хозяйки, но чаще пропускала их мимо ушей, словно не слышала. Ночью она спала возле ее кровати, словно сторожевая собака. Не было никакой возможности обмануть ее бдительность. Впрочем, даже если бы это удалось, положение Камосы и тогда бы не поменялось, так как снаружи дома постоянно находился кто-нибудь из двух рослых кунов, сопровождавших ее в поездке.

От этого постоянного надзора, от тесноты, недомолвок, а пуще всего от безделья Камоса совсем пала духом. От нечего делать она то и дело мысленно повторяла свой разговор с сыном Тюпрака и думала, в каком месте она совершила ошибку. Проверить подлинность ее слов было совсем нетрудно. То, что Кумбал отказался это сделать, настораживало. Если он действительно не поверил ей, то зачем ему ее прятать от чужих глаз? А если поверил, то почему не отвез к отцу? Сама собой приходила мысль, что скрывают ее именно от Кульдюрея, а также от всех его подданных, которые могли бы узнать ее в лицо, а затем сообщить близким о месте, где ее прячут. Это объяснение казалось самым правдоподобным. Но причину такого поведения союзника отца Камоса понять не могла. Если Тюпрак друг Кульдюрея, как он говорит (и как считают все), то он должен был в тот же день послать гонца в его лагерь. Он ведь не может не знать, как сильно отец ее любит и как волнуется о ее судьбе. То, что Кумбал поступил противоположным образом, свидетельствовало о том, что он ведет какую-то свою хитрую игру, и, скорее всего, игра эта направлена против Кульдюрея.

На третий день в положении Камосы вновь произошла перемена. Один из кунов-охранников подогнал к дому возок и велел ей сесть в него.

- Куда ты собираешься меня везти? - спросила Камоса. – Какая в этом нужда?
- Не беспокойся, госпожа, - отвечал он ей. – Это совсем рядом. Рукой подать. Мы подготовили для тебя более просторное жилище. Тебе там будет удобнее.

Обещание вселяло надежду на близкую перемену в ее положении. Причем перемену к лучшему. Камоса не стала спорить и исполнила, что от нее требовали. Служанка села рядом, после чего куны опустили полог, чтобы никто не мог увидеть их спутницу.
Переезд и в самом деле оказался недолгим.

На этот раз Камосу высадили посередине широкого двора, вымощенного дубовыми плашками. Было уже темно, провели ее быстро. Однако Камоса успела окинуть взглядом высокий фасад здания и сразу догадалась, что это старградский терем. Все его окна были темные, только на самом верху пробивался сквозь шторы слабый свет.
Куны-охранники проводили Камосу до маленькой дверцы черного хода, но дальше за ней не пошли. Впереди по скрипучим ступенькам поднималась ее служанка с масляным фонарем в руках. За ней следом шли еще две женщины с какими-то тюками и корзинами. На самом верху Камосу дожидалась пожилая полная кунка в бордовом чапане. Голову, шею и грудь ее покрывал белый, украшенный вышивкой и разноцветной тесьмой имешек.

Незнакомка почтительно наклонила голову и грудным певучим голосом произнесла:
- Проходи, госпожа, надеюсь, тебе у нас будет хорошо.
Такое начало понравилось Камосе, и она сразу прониклась к встречавшей ее женщине симпатией. Открывшийся за дверью чертог понравился ей еще больше. Пол и стены его были завешены коврами. С потолка свисала медная лампа на цепочке. Вдоль стен были расставлены диваны с яркими разноцветными подушками, а перед ними – низкие круглые столики из бронзы. В нише под дымоходом стояла бронзовая жаровня. У противоположной стены, где не было окон, красовалось несколько больших, расписных сундуков.

Полная женщина приказала служанкам принести воды и полотенце, помогла Камосе умыться, а потом усадила ее на диван рядом со столиком, а сама уселась напротив.
- Меня зовут Чуруная, госпожа, - представилась она. – Мой муж – бий Осолук. Всемогущий Тюпрак поставил его управлять этим городом, так что, проживая здесь, ты пользуешься его и моим гостеприимством.

- Так я все-таки в гостях? – спросила Камоса. – Сказать по правде, Чуруная, мне кажется, что я пленница. Последние два дня меня держали взаперти в какой-то жалкой каморке. Очень своеобразное гостеприимство! И это несмотря на то, что я сообщила хану о том, чья я дочь. Мне кажется, мои слова не были приняты всерьез.

- Признаюсь сразу, госпожа, - сообщила Чуруная, доверительно наклоняясь к гостье, словно хотела сообщить ей какой-то секрет. – Высокородный Кумбал, да продлят боги его дни, считает, что мы по-прежнему должны скрывать место, где ты находишься. Он передал нам, что ты называешь себя дочерью великого Кульдюрея. Но он никак не выразил своего отношения к твоим словам. Однако мы с мужем решили принимать тебя как ханскую дочь. К сожалению, у нас нет достаточных средств, чтобы окружить тебя подобающим почетом, но мы сделаем все, что в наших силах, дабы ты ни в чем не нуждалась. А сейчас позволь подать ужин.

- Хорошо, - ровным голосом произнесла Камоса, — значит я все-таки пленница, хотя и почетная.

- Надеюсь, - с улыбкой произнесла Чуруная, - что потом, когда дела примут обычный оборот, и ты займешь подобающее положение рядом с твоим великим отцом, ты не затаишь в своем сердце гнев против меня и моего мужа. В конце концов, люди мы подневольные и не всегда свободны в своих действиях.

- Подавай свой ужин, - сказала Камоса, - а об остальном поговорим чуть позже.
Жена бийя сделала знак, и тотчас столик перед Камосой стал заполнятся разнообразными блюдами. Здесь были и мягкое утиное мясо, и вареная крупа, салаты из свежих овощей, острые закуски и разнообразные сладости. Все это они запили прохладным щербетом. Видно было, что Чуруная готовилась к приезду гостьи и действительно старалась не ударить перед ней в грязь лицом. Сама по себе она оказалась женщиной обходительной, отзывчивой и отнеслась к своей гостье (или, если хотите, пленнице) с большим вниманием. Разговаривая с ней о разных посторонних предметах, Камоса почувствовала, что раздражение постепенно покидает ее сердце. В конце ужина она призналась:

- Ты хорошая хозяйка, Чуруная. Я рада, что хан поручил тебе опекать меня.

Собственно, никаких серьезных перемен в положении Камосы не произошло. За каждым шагом ее внимательно наблюдали, отец ее так и остался в неведении относительно местоположения своей дочери и никакой возможности сообщить ему об этом у Камосы не было. Однако тюрьма ее стала теперь значительно обширнее и приятнее. Вместо тесной и бедной хижины, в ее распоряжении оказались два обширных чертога, обставленные удобной мебелью. Чуруная достала для своей гостьи полдюжины хороших платьев и различные украшения, так что Камоса могла наряжаться и украшать себя, сколько душе угодно. Но только ей некого было покорять своей красотой. Ведь кроме жены бийя, двух своих служанок и старика-слуги она никого не видела. Прежняя ее надзирательница по имени Сарык тоже поселилась в тереме, но теперь попадалась на глаза гораздо реже. Она ездила вместе со слугой на рынок и занималась стряпней. Горничными ханской дочери и ее собеседницами стали две молодые кунки. Чуруная также постоянно находилась рядом и старалась разнообразить время и стол своей гостьи. По нескольку часов в день они проводили за пяльцами и разговорами. Камоса, находившаяся долгое время в изоляции внутри осажденного города с большим вниманием слушала рассказы о боевых успехах кунов. Чуруная с искреннем восхищением говорила о победах Тюпрака и Кульдюрея, сумевших поколебать военную славу ворангов. Вскоре Камоса узнала, где находятся и какими отрядами командуют ее братья. Все они, к счастью, были здоровы. На самом деле с гораздо большим вниманием она выслушала бы рассказ о другом мужчине. В своих мыслях дочь Кульдюрея постоянно обращалась к Сотану и гадала, где он может сейчас находиться. Однако получить ответ на этот вопрос от Чурунаи она вряд ли могла.

Покидать свои чертоги Камосе было запрещено. Ей оставалось только одно – коротать время возле открытых окон. Переходя от одного к другому, молодая женщина вскоре обнаружила запущенный садик с задней стороны терема и поспешила узнать у жены бийя, можно ли ей совершать в нем прогулки.

- Увы, - отвечала Чуруная, - хан строго запретил тебе выходить за двери. Боюсь, что это невозможно. Однако, у этого терема плоская крыша. Она расположена прямо над нами, и хан ничего не говорил мне на ее счет. Если ты, госпожа, дашь мне слово, что не будешь привлекать к себе внимание, мы сможем по вечерам дышать свежим воздухом. 

Камоса охотно дала требуемое обещание и на другой день, как только на улице стало достаточно темно, они вдвоем поднялись на крышу. Ночь была теплая и звездная. Камоса с наслаждением вдыхала воздух, напоенный ароматами степных трав. С одной стороны она видела за стенами полноводную Славону, с другой – величавый Пучай. Обе реки сливались в полумили от городских стен.

- Я, пленница, дышу воздухом свободы, - сказала Камоса. – Никогда и нигде я не была так счастлива, как в своей юрте среди привольных степей. Дворцы, как бы ни были они прекрасны, делают меня несчастной.

- Я тебя понимаю, госпожа, - откликнулась Чуруная. – Я сама ощущаю то же самое. Эти низкие потолки и стены давят на меня. Мне кажется, что я не свободна.
 Они помолчали.

- Как ты думаешь, - осторожно спросила Камоса, - как долго Кумбал будет держать меня взаперти? Когда он наконец отпустит меня к отцу?

- Мне это неведомо, госпожа, - отвечала жена бийя. – Думаю, наш хан имеет относительно тебя какой-то план и теперь ждет удобного момента, чтобы его осуществить. Подождем и мы. Когда-нибудь этот момент обязательно наступит.

Но ждать пришлось долго. Один день сменялся другим, а хан все не вспоминал о своей пленнице. А потом пришла новость, но совсем не та, какой она ожидала.  В Старграде узнали о пленении Кульдюрея. Известие это поразило всех своей неожиданностью. Как такое могло произойти среди чреды сплошных побед, которые выпали на долю кунов с самого начала войны? То, что осажденные прибегли к какой-то военной хитрости, было очевидно. Но как отец, известный всем своей проницательностью и мудростью, мог попасть в расставленные сети? Это оставалось для Камосы непостижимым.

- Главное, что хан жив, - постаралась успокоить ее жена бийя. – Тюпрак обязательно постарается освободить его из неволи. Не пройдет и недели, как Кульдюрей выйдет из Тумаша здоровый и невредимый.

Возможно, Чуруная говорила искренне, и Камоса очень хотела бы ей поверить, но у нее не получалось. Она уже не была теперь той наивной девочкой, что прибыла в Склавию несколько месяцев назад. Она понимала, что союз между двумя великими ханами носил временный и даже вынужденный характер. Он не мог быть прочным. И далеко не всегда то, что было хорошо ее отцу, могло быть хорошо для Тюпрака. Также   и собственное положение не располагало ее доверять Тюпраку и его сыну. Если бы они были искренними друзьями Кульдюрея, то разве стали бы держать в неволе его дочь?

61. Вестник смерти  http://proza.ru/2022/02/15/304

«Заповедные рубежи»  http://www.proza.ru/2013/07/08/294