Лютик. Глава 5

– Мы забросили удочку, но это вовсе не означает, что рыба попадётся на крючок, – произнёс демон Бандит задумчиво, поглядывая в перископ на окружившую подземный бункер лесную чащу.

– Это и не являлось нашей целью, – обобщила свои мысли Лютик.

Всё было тихо, спокойно. Бесы из числа их небольшого отряда, распределившись в три смены, несли караулы снаружи или уходили в дальние дозоры. Эта обременительность не относилась лишь к главенствующему чину Бандиту и к Лютик, которую и вовсе здесь именовали: "госпожа". Потусторонние силы переиначивали некоторые земные слова на свой манер, по усмотрению – и понятие "госпожа" отображало степень уважения к  представительнице привилегированного класса. Лютик была словно цветочек в их мрачном подразделении.  Бесы спасли её от верной гибели – было дело. Но после этого, ожив, девушка в десятки и сотни раз отблагодарила за свое спасение.

– Я не понимаю тебя, госпожа, – сказал Бандит, умышленно подчеркивая своё обращение на "ты", словно к товарищу: – Ты стремишься вернуться в земной мир, хотя прекрасно помнишь о подлости, которую там сотворили. Они ведь сбросили тебя в могилу!.. Уж выше наглости и презрения нет, чем такое отношение!

– Я помню об этом, – парировала Лютик спокойно. – Но ты не учитываешь, Бандюган, что земной мир сплошь состоит из подлости!

– Тогда зачем тебе в эту гадость обратно?

– Я хочу сыграть матч-реванш! Я стремлюсь выйти на арену против того же соперника и разнести его вдребезги!.. После этого, я думаю, моё сердце успокоится.

*            *            *

Приезд в деревню человека трудоспособного возраста, к тому же, призванного занять пустующую вакансию, для селения был событием выдающимся. По случаю радостного дня, управляющая волостью со звонкой фамилией Каташкина сочла нужным прибыть личной персоной. Кроме Добронародной, она являлась представителем власти в двух близлежащих деревнях, проживая в наиболее густонаселенной.

Так как пригородный автобус делал остановку лишь на удаленном от деревни перегибе дороги, навстречу Глебу Перламутрову (как было сказано в телеграмме) выслали передвижной экипаж – лошадь с телегой и управлявшего ей кучера. По нынешним временам, конечно, такой способ передвижения считался раритетным, но знак уважения по-прежнему олицетворял.

– Он, может, придуривается насчет своей фамилии? – вопросительно предположил кучер, прикармливая лошадь припасённым на телеге овсом.

– Кто его знает, глядишь, и серьезным человек окажется,  – ответила Каташкина.

"Бедность – не порок, а порок – алчность!" – говорила она всем, кто высмеивал её способ передвижения как руководящей особы. Нынешний 21-й век, как считала Каташкина, привнёс в цивилизацию стремительность, но одновременно обесценился в других направлениях – например, во взаимоотношениях человека с животными, что Богом было предписано и дано.

Кучера звали Федот, ему недавно исполнилось 70 – он отбыл, сидя  в громыхающей телеге и покручивая в руке кнутом. А управляющая волостью взялась за организационные вопросы, взбадривая и привлекая к общественной деятельности проживающих в деревне стариков.

– А ну-ка, давайте, всё быстро решим – а после, близ печи, блинов поедим! – напевала Каташкина незатейливую песенку, слова и мелодию которой сочинила на ходу. Она была удивительно жизнерадостной особой, что находило подтверждение в поступках.

Навели порядок в здании сельского клуба и его дворе, определили хату, в которой будет проживать постоялец. Обширным куском оставшегося после "советских" времен кумача перетянули ходовой в прежние годы лозунг, на поверхности которого управляющая волостью размашисто написала: "В Кляче стало краше!" Лозунг вывесили на видное место. Это было прежнее и удивительно жизнестойкое название деревни – Кляча. Сельчане до сих пор именовали её так, хотя порядком уже лет прошло после переименования.

Грустно, но Каташкина управляла лишь стариками. В деревне проживали только они, да и то всего пятнадцать душ. Как-то вошло в обиход и многолетнюю практику при выступлениях на телевидении и в печатных публикациях упоминать о некой затаённой силе, которая зиждется в деревнях, хуторах и давних селениях. Но рассуждать это одно, а находиться собственной персоной в данной среде – совсем другое. И вот это "другое", жаль, указывало на противоположные выводы. На самом деле деревня вымирала – как растение, изжившее своё.


13 марта 2014  **редактирование: 14 февраля 2022

(глава из повести)

*компиляция автора к своим фото