Двугорбый сердится... Юмореска-быль

   Сколько разноречивых суждений – смешных и добродушных, обидных и курьёзных, а то прямо оскорбительных – связывают люди со словом верблюд – названием мирного неприхотливого животного, в домашних условиях – надёжного помощника человека в труде. Тут, скорее всего, имеются в виду его неуклюжесть, неказистое сложение, «некультурные» повадки, привычки. Ну, вспомните хотя бы знаменитые верблюжьи плевки. Всё это и породило, наверное, в быту ругательные выражения: «У, верблюд!», «Как верблюд». Или широко вошедшее в лексикон полемистов: «Попробуй, докажи, что ты не верблюд!».
   Одним словом – верблюд. И этим многое сказано. Но... как показывают наблюдения, далеко не всё. Когда, например, на все лады склоняют этого великана из рода парнокопытных млекопитающих, то очень редко слышишь слова о его сообразительности, «уме», хотя в нашем обиходе давно в этом смысле отданы приоритеты  некоторым видам домашних животных. Кстати, следует заметить, что всё ещё продолжаются споры о том, есть ли вообще ум у животных. Но одно бесспорно: у каждого их рода есть свой, только им присущий, характер, образ жизни.
   В связи с этим хочется поведать интересную быль, которую совсем недавно услышал от первоцелинника, проживающего в Кзылтуском районе.
    – Это было в одну из целинных вёсен, – не без юмора рассказывает Иван Алексеевич, – в совхозе «Жанааульский». Шёл сев зерновых культур. Мы, шестеро молодых механизаторов, выйдя после обеда из столовой, присели недалеко отдохнуть. Как водится, вели непринуждённый разговор, курили. А вблизи стояла водовозка в упряжке с крупным двугорбым верблюдом.
   Водовозчика где-то не было, но верблюд стоял спокойно, важно жевал свою постоянную жвачку. Время от времени поворачивал голову в нашу сторону. И по тому, как водил при этом своими огромными глазами, кажется, внимательно, что-то соображая, следил за нами. Естественно, и мы, между словами, смотрели на него, воспользовавшись случаем, чтобы ещё раз посудачить: одни о двугорбом говорили уважительно, другие далеко не лестно. На что, по нашему разумению, он не обращал никакого внимания. Но что любопытно: когда замечал, что кто-нибудь из нас после очередной затяжки энергично сплёвывал, начинал двигаться, скрести копытами. Явно злился, нервничал.
   Перекур кончился. Мы поднялись и пошли к агрегатам. Дорога, переходящая в тропу, вела мимо водовозки. Так как надо было перейти небольшую речку по узкому мостику, мы шли уже гуськом. Я был третьим. Верблюд наблюдал за нами. И вот, когда поравнялись с ним, он сделал такой сильный, точный плевок, что попал мне прямо в лицо. И, заняв прежнее положение в упряжке, как ни в чём не бывало продолжал с тем же достоинством жевать свою жвачку. Ну,  а плевок двугорбого вы знаете какой: пришлось долго отмываться в речке, посылая в его адрес самые крепкие ругательства. И, конечно, то самое: «У, верблюд!»
    Все, кто слушал эту не замысловатую, но удивительную быль, невольно рассмеялись, хотя, само собой, посочувствовали рассказчику.
    Немного успокоившись от смеха, я спросил: «Но почему плевок достался именно вам, вас же было шестеро? Как, по-вашему, это, расчёт или случайность?»
   – Как знать, – уже серьёзно ответил Иван Алексеевич. – Может, и не случайность. Ведь я после перекура сплюнул последним, вот он засёк это и запомнил. И всю обиду за передразнивание, считай, оскорбление, дождавшись момента, выместил на мне. Знай, мол, наш род. У верблюда тоже есть самолюбие, он тоже может постоять за себя.
   Вот и суди теперь, читатель, на которое по счёту место среди домашних животных по признакам «умственного развития» можно поставить внешне неказистого, двугорбого верблюда.

   Павел Капитонов, газета «Степной маяк», 07.09.1991 год, г. Кокчетав.

   К публикации материал подготовила Лариса Капитонова.