25. 10. Пушкин Месть Кавказа Пушкин, Данзас и Лерм

 Месть Кавказа
 300 лет кавказской войне

Пушкин, Данзас и Лермонтов – каратели на Кавказе

1. Пушкин на Кавказской войне

В Карсе Пушкин узнал, что лагерь генерала Паскевича находится всего в 25 верстах, и 13 утром был уже в палатке своего старинного друга генерала Раевского, командовавшего тогда Нижегородским драгунским полком. Пушкин приехал вовремя, так как в тот же день войска получили повеление идти вперед.  В «Путешествие в Арзерум» Пушкин написал:
«На заре войско двинулось. Мы подъехали к горам, поросшим лесом. Мы въехали в ущелье. Драгуны говорили между собою: смотри, брат, держись – как раз картечью хватят. В самом деле, местоположение благоприятствовало засадам, но турки, отвлеченные в другую сторону движением генерала Бурцева, не воспользовались этими выгодами. Мы благополучно прошли опасное ущелье и стали на высотах Саган-Лу, в десяти верстах от неприятельского лагеря. Природа около нас была угрюма. Воздух был холоден, горы покрыты печальными соснами. Снег лежал в оврагах. Только успели мы отдохнуть и отобедать, как услышали ружейные выстрелы. Раевский послал осведомиться. Ему донесли, что турки завязали перестрелку на передовых наших пикетах. Я поехал с Семичевым посмотреть новую для меня картину. Мы встретили раненого казака: он сидел, шатаясь на седле, бледен и окровавлен. Два казака поддерживали его. «Много ли турок?» – спросил Семичев. «Свиньем валит, ваше благородие», – отвечал один из них. Проехав ущелье, вдруг увидели мы на склоне противоположной горы до двухсот казаков, выстроенных в лаву, и над ними около пятисот турок. Казаки отступали медленно; турки наезжали с большой дерзостью, прицеливались шагах в двадцати и, выстрелив, скакали назад. Их высокие чалмы, красивые доломаны и блестящий убор коней составляли резкую противоположность с синими мундирами и простой сбруей казаков. Человек пятнадцать наших было уже ранено. Подполковник Басов послал за подмогой. В это время сам он был ранен в ногу. Казаки было смешались; но Басов опять сел на лошадь и остался при своей команде. Подкрепление подоспело. Турки, заметив его, тотчас исчезли, оставив на горе голый труп казака, обезглавленный и обрубленный.  Выстрелы утихли. Орлы, спутники войск, поднялись над горою, с высоты высматривая себе добычу. В это время показалась толпа генералов и офицеров: граф Паскевич приехал и отправился на гору, за которой скрывались турки. Они были подкреплены четырьмя тысячами конницы, скрытой в лощине и оврагах. С высоты горы нам открылся турецкий лагерь, отделенный от нас оврагами и высотами. Мы возвратились поздно.»
Пушкин не был только зрителем этого сражения; он сам вмешался в казацкую цепь и, схватив пику убитого казака, устремился на турок. Семичев, которому Раевский именно поручил следить за Пушкиным, с трудом вывел его из рукопашной свалки. Но можно себе представить, как наши донцы были изумлены, увидев перед собою незнакомого героя в круглой шляпе и в бурке. Пушкин один в целом лагере носил статское платье и писал в Москву, что солдаты, видя его верхом, величают пастором. Впечатления этого дня вылились из-под пера поэта прекрасным стихотворением, озаглавленным им «Делибаш».
Две знаменитые битвы и взятие Гассан-Кале решили, как известно, судьбу Арзерума. 27 июля город сдался. Пушкин отправился в город вместе с Раевским.  С падением Арзерума война казалась оконченной, и Пушкин стал собираться в обратный путь: «19 июля  пришел я проститься с графом Паскевичем и нашел его в сильном огорчении. Получено было известие, что генерал Бурцев был убит под Бейбуртом. Жаль было храброго Бурцева; но это происшествие могло быть печально и для всего нашего малочисленного войска, зашедшего глубоко в чужую землю и окруженного неприязненными народами, готовыми восстать при слухе о первой неудаче. Итак, война возобновилась. Граф предлагал мне быть свидетелем дальнейших предприятий, но я спешил в Россию… Граф подарил мне на память турецкую саблю. Она хранится у меня памятником моего странствования во след блестящего героя по завоеванным пустыням Армении. В тот же день я оставил Арзерум».

2. Данзас К.К. на Кавказской войне

В 1817 г товарищ Пушкина по Царскому Лицею и земляк д-Антеса по эльзасскому дворянскому родословию Константин Карлович Данзас (по-французски д’Анзас, а по истинной крови von Dansas)
 был выпущен в военную службу по низшему лицейскому стандарту — не гвардейским офицером, а армейским: прапорщиком в Инженерный корпус. Двигался по службе штатно – не шатко-не валко согласно прозвищу «Медведь» и «Осада Данцига»:1819 г - подпоручик, в 1823 — поручик. В 1827 г командирован в  Отдельный Кавказский корпус генерал-лейтенанта Красовского. Участвовал в походах против «персиян» и за отличие при взятии крепости Сардар-Абасу был награждён орденом Св. Владимира 4-й ст. с бантом, а за взятии крепости Эривана был произведён в штабс-капитаны. В 1828—1829 гг принимал участие в главных сражениях с турками, строил мосты и наводил понтоны на р.Прут в Бессарабии. В июне 1828 г в бою под стенами Браилова был «ранен пулею в левое плечо выше ключицы с раздроблением кости» (известно, что даже в 1836 г в СПб он держал руку на перевязи); в июне того же года был награждён золотой полусаблей с надписью «За храбрость». После лечения в мае 1829 г он вернулся в войска: сначала был под начальством генерала от инфантерии Рота, затем — генерал-лейтенанта Кулевича. За отличие при наведении переправы через реку Качак у села Чалымолы получил чин капитана. По службе подполковник Данзас аттестовался положительно («… усерден, способностей ума весьма хороших, в нравственности отлично благороден и в хозяйстве весьма скромен»). Долгое время служил в СПб инженерной команде. В 1839 г был награждён орденом Св. Станислава 2-й степени; в 1840 г к ордену была пожалована императорская корона; 26 марта 1844 г был произведён в полковники,  не поладил с начальством и был отправлен в Тенгинский полк, где оказался прямым начальником М. Ю. Лермонтова (см. Друзья Пушкина. — М.: Правда, 1986.— Т.II.—С.538—543). В 1857 г вышел в отставку генерал-майором. По свидетельству Н. А. Гастфрейнда: «Состоя вечным полковником, он только за несколько лет до смерти, при выходе в отставку, получил чин генерала, вследствие того, что он в мирное время относился к службе благодушно, индифферентно и даже чересчур беспечно; хотя его все любили, даже начальники, но хода по службе не давали. Данзас жил и умер в бедности, без семьи, не имея и не нажив никакого состояния, пренебрегая постоянно благами жизни, житейскими расчётами. <…> Несколько раз ему даже предлагались разные тёплые и хлебные места, но он постоянно отказывался от них, говоря, что чувствует себя неспособным занимать такие места.» (см. Друзья Пушкина.- М.:Правда,1986.Т.II.  С.538—543)

3. Лермонтов М.Ю. на Кавказской войне

В феврале 1840-го года молодой Михаил Юрьевич Лермонтов на балу у графини Лаваль поссорился с сыном французского посла Эрнестом Барантом. В итоге состоялась дуэль. После того как у Михаила сломался клинок, поединок решили закончить на пистолетах. Барант стрелял первым, но промахнулся. Лермонтов оказался снисходителен и намеренно выстрелил в воздух. Дуэль быстро стала известна властям. По старой «мудрой» начальственной привычке француза даже не стали привлекать к ответственности, а нашего великого соотечественника Михаила Юрьевича, несмотря на мирное завершение поединка, предали суду и сослали на Кавказ.
Данзас к тому времени уже был близким помощником генерала Раевского и пользовался, если так можно выразиться, его доверием. Когда Михаил Лермонтов появился на Кавказе, Константин Карлович лично составил ходатайство, чтобы зачислить поэта непременно в его батальон. Ходатайство было удовлетворено, тем более что слава «тенгинцев» шла по всему Кавказу.
Однако близко сдружиться Данзасу и Лермонтову было не суждено. И дело не в антипатии — им просто не хватило времени. Кипучая натура Лермонтова не могла позволить ему ждать очередной экспедиции. Едва прибыв в полк, Михаил Юрьевич прознал, что готовится поход в Чечню. Поэтому после недолгого пребывания в батальоне Лермонтов добился его перевода в «чеченский» отряд. А Данзаса ждал тяжёлый поход против убыхов, в долину Мзымты и Мацесты и так далее.
Русские оккупационные войска столкнулись с чеченцами в крупном сражении у реки Валерик. МЮЛ в рубке не участвовал – поручику поручено было быть связным между передовыми цепями отряда с командованием экспедиции Галафеева. Затем МЮЛ принял участие в погоне за главой повстанцев – Шамилем. Перейдя из крепости Грозный в Темир-Хан-Шуру и затем в Герзель-Аул, Галафеев формирует несколько отдельных карательных отрядов, призванных проводить разведку с целью обнаружения небольших групп противника, а обнаружив их, в зависимости от наличных сил, уничтожать или отслеживать передвижение. Данные конные отряды действовали на обширной территории от Умахан-юрта (позже станица Кахановская, полностью вырезана чеченцами в лихолетье 1917-го) на западе, между крепостью Внезапная (ныне район села Эндирей) и Герзель-аулом. В состав таких отрядов входил и Лермонтов.
 Портрет Лермонтова авторства Дмитрия Петровича Палена
Особенности ведения боевых действий на Кавказе заставили появиться на свет особым подразделениям в составе Русской императорской армии, которые никогда не обладали официальным статусом, хоть часто и упоминались в рапортах командования. Имя им – «охотники», или охотничьи команды. Вступить в них могли только добровольцы, отличившиеся в бою. При этом на звание и знатность кандидата никто не обращал никакого внимания. Ценились только боевые качества. Национальный состав «охотников» был настоящей «солянкой» всего Кавказа: татары, кабардинцы, шапсуги и т.д. «Охотники» применяли откровенно партизанские и диверсионные методы, проводили разведывательные стремительные рейды в глубь территории противника, выступали впереди основных сил, провоцируя засады и внося сумятицу в ряды неприятеля. При этом огнестрельным оружием «охотники» старались не пользоваться по понятным «шумным» причинам, предпочитая пускать в ход кинжал (кавказскую каму).
 
Рис. Кавказская кама

Михаил Юрьевич оказался среди этих «головорезов», как их величали современники, ибо к тому времени Лермонтов наладил дружеские отношения с другим ярким персонажем той эпохи – Руфином Ивановичем Дороховым, хотя изначально они друг другу до крайности не понравились. Фигура Дорохова крайне неоднозначная. С одной стороны смелый, опытный и уважаемый своими бойцами офицер, с другой стороны – отчаянный бретер с буйным необузданным нравом, за что он умудрился к 1840-му году быть разжалованным трижды. С этими головорезами МЮЛ участвовал во многих зачистках и карательных акциях вне «правил войны и чести».
Потом Михаила Юрьевича с его «охотниками» прикомандировали к кавалерии под командованием князя Голицына, входившей в состав нового экспедиционного отряда. Уже к 27-му октября подготовленный к походу Павлом Христофоровичем отряд вступил в Малую Чечню …27 октября встал аул Алды. От него ничего и никого не осталось… Потом в Бол. Чечне штурмом были взяты аулы Маюртуп (Майртуп) и Аку-юрт, уничтожена кормовая база для кавалерии мюридов.
После окончания боевых действий в Чечне 1840-го года ввиду наступления зимней стужи Лермонтов на некоторое время уехал в Пятигорск, а оттуда по настоянию начальства и личному требованию императора «состоять в полку налицо» отправился в станицу Ивановскую (восточнее Темрюка и Славянска-на-Кубани). Лермонтов уже тогда более явственно осознал, что императорский двор готов сгноить его в казармах…

***

merci beaucoup pour votre attention