Оселедец

Старший сын Денис подарил отцу окантовочную машинку – триммер для стрижки волос. Помимо самой машинки, изготовители добавили в набор сопутствующие товары: ножницы двух видов, расчёску, масло и щёточку для ухода за ножевым блоком.

Подарок был очень кстати; несмотря на пандемию, две парикмахерские в посёлке были постоянно заполнены посетителями, не всегда соблюдавшими требования санитарного надзора.

Денис, привезя триммер, провёл на отце мастер-класс для меня, будущего цирюльника. Объяснил, как заряжать машинку; показал, на какие деления нужно устанавливать ножевой блок для регулирования состригаемой длины волос.

Под контролем сына я попробовала себя в новой роли: у меня всё получилось.
Около полугода причёской отца занимался сын, приезжая к родителям на побывку.
Приближался день рождения мужа и я, незаметно наблюдая за ним, размышляла о подарке.

Моё внимание привлекли отросшие волосы Володи. “Да,  действительно, Денис стриг отца до Нового года, примерно полтора месяца назад”, – подумала я и предложила мужу свои парикмахерские услуги.

– А у тебя получится? – засомневался муж.

– Конечно, ведь профессии врача и парикмахера – родственные! Я же тебя летом стригла! Да и моей подруге Тасе, в институтские годы чёлку выравнивала! – уверенно заявила я, вдогонку подумав:

– Чёрт бы побрал мой длинный язык! Если Володя вспомнит, чем закончилась моя парикмахерская деятельность в студенчестве, ни за что не согласится стричься!

То ли муж запамятовал, то ли я не рассказывала ему об единственном эпизоде моей работы в качестве цирюльника; он согласился и я занялась стрижкой “клиента”.

Приступив к процедуре срезания волосяного покрова, я мысленно возвратилась в начало семидесятых годов прошлого столетия. У подруги Тошки отросла чёлка и она попросила меня укоротить и выровнять её.

Я отказалась, мотивируя несогласие полным отсутствием у меня способности на глаз определять ровность линии. Тася настаивала; я согласилась, предупредив настырную подругу, что снимаю с себя ответственность за результат стрижки.

Жаль, что советская мода тех лет безнадёжно отстала от мировых тенденций: с первого же раза у меня получилась замечательная ассиметричная стрижка!

Тошка не оценила моё новаторское решение и попросила:
 
– Слева ничего не трогай, а справа – чуть-чуть подрежь!

Следующим этапом стрижки было “подрезание чёлки слева и оставление длины справа”; за ним – “выравнивание её центральной части”.

В результате многоходовой операции чёлочка превратилась в малюсенькие светлые антенки, стоящие торчком у разделительной полосы: лицо – волосяной покров головы.

Подруга, изучая в зеркале новую причёску, не могла скрыть своего огорчения. Я попыталась утешить её примером маркизы Матильды, героини романа Стендаля “Красное и чёрное”, пожертвовавшей прядью волос в честь своего возлюбленного, простолюдина Жюльена Сореля.

Отвлекая расстроенную Тошку от грустных мыслей, попыталась оправдать свою неумелость; отправной точкой для моих разглагольствований послужило слово “простолюдин”, сказанное ранее.

Незадолго до моего парикмахерского дебюта, в каком-то “толстом” журнале,  я прочитала статью о цирюльниках, средневековых парикмахерах.
 
По памяти я рассказала подруге, что первые цирюльники появились ещё в тысячном году нашей эры при монастырях. Согласно религиозным канонам, католические священники должны были носить на макушке выбритый круг – тонзуру, поэтому парикмахеры были особенно востребованы в храмах.

Постепенно спектр услуг парикмахеров расширялся: они начали использовать пиявки для кровопусканий и выполнять удаление зубов, лечить открытые и рваные раны, ожоги, переломы, вывихи и даже ампутировать конечности.

– Ты мне зубы не заговаривай, причём здесь парикмахеры-цирюльники, это не они, а ты меня “оболванила под самый корешок”! Как я завтра в институт пойду?! – Тошку не заинтересовала история возникновения профессии цирюльника.

– В институт пойдёшь в своей бежевой мохеровой шапочке, а там наденешь белую медицинскую хлопчатобумажную, никто и не заметит изменений в твоей причёске! – невозмутимо ответила я, не обращая внимания на недовольство подруги, “принявшей постриг” несколько минут назад.

Пока Таисия разглядывала себя в зеркале, я продолжила:

– Так вот, в Средние века простолюдинов лечили  цирюльники – люди, чья профессия так и называлась: “парикмахер-хирург”. Кроме стрижки клиентов, они лечили венерические, кожные и инфекционные заболевания, а также принимали роды.

– А зачем ты мне всё это рассказываешь?! Обкорнала всю мою чёлку, а теперь философствуешь! – возмутилась “новопостриженная”.

– Вот нет у тебя, Тошка, терпения! Я ведь хочу проанализировать причины моей парикмахерской непригодности! – нарочито покаянно, произнесла я.

– Ну, и до чего ты додумалась? – поинтересовалась подруга.

– Я ещё в процессе размышления! В журнале было написано, что врач, получивший в Средние века академическое образование, считался элитой общества и лечил людей высших сословий: наблюдал за богатыми больными, устанавливал диагнозы и разрабатывал методы лечения. Хирург же, в течение нескольких лет учился в торговой гильдии и пользовал, в большинстве своём, людей низших сословий.
 
Кроме того, специальности врачей и хирургов были чётко разграничены: врачи никогда не снисходили до “грязной” медицинской работы.

– И что ты этим хочешь сказать? – озадачилась Таська.

– Только то, что я, скорее всего, выберу терапию, а не хирургическую специальность! – ответила я.

– И что? – подруга не улавливала связи между будущей квалификацией и моей “криворукостью”.

– А если не хирург, то значит, и не цирюльник! Я же тебе называла средневековую профессию – “парикмахер-хирург”, “два в одном”! – терпеливо объясняла я подруге.

– Если я правильно тебя поняла, став врачом, ты планируешь лечить только представителей “высших сословий”? Поэтому тебе и необязательно быть парикмахером-хирургом? – уточнила Тасечка.

– Да, примерно так, я буду лечить людей, только без разделения их на “сословия”. Ты же сама могла убедиться, какой из меня цирюльник-рукодей, ещё не то отрежу! – подтвердила я предположение подруги.

– Ну-ну, посмотрим! – примирительно отозвалась Тошка.

От воспоминаний о моём единственном опыте “стилиста” меня  отвлёк муж, который уже приготовил рабочее место.

Я установила регулятор длины состригаемых волос на минимальную цифру, будучи уверенной, что только немного укорочу шевелюру мужа.
 
Под монотонное жужжание триммера я и не заметила, как остригла всю затылочную часть; через оставшиеся короткие волосы просвечивалась кожа головы “клиента”.

“Очень коротко”, – подумала я и перевела регулятор длины на максимальную отметку. Несколько раз прошлась триммером по голове и, не заметив изменений в причёске мужа, возвратила редуктор к делению, второму после минимума.

Предусмотрительно я усадила мужа подальше от зеркала и поближе к естественному свету; доверившись “специалисту”, он смотрел в окно.

К моменту окончания процедуры моё тело содрогалось от едва сдерживаемого смеха; в голове вертелась фраза из воровского жаргона: “сиделец откинулся”.

Муж, мельком взглянув в зеркало, направился в душ. Отсмеявшись, я “сделала” серьёзное выражение лица и, дождавшись Володю, начала нахваливать результаты своей работы:

– Тебе так идёт эта короткая современная стрижка, просто помолодел на десяток лет!

Муж посмотрел в зеркало. Я ещё раз произнесла одобрительную фразу; Володя согласно кивнул головой и поблагодарил “мастера”.

Я расположилась за компьютером; муж взялся за чтение.
 
Выглянуло солнце; я повернула голову к окну, близ которого сидел Володя. Мой взгляд “зацепился” за прядь тёмных волос в теменной области головы мужа.

– Оселедец*, –  подумала я, глядя на результаты моей “филигранной” работы.

Придав лицу озабоченный вид, обратилась к мужу:

– Володя, я не состригла парочку длинных волосков на макушке, сейчас уберу их ножницами!

Закончив процесс стрижки, призналась, что означало выражение “парочка длинных волосков на макушке”.

Володя рассмеялся:

– Зря ты не показала мне оселедец! Хоть на короткое время я бы почувствовал себя одним из действующих лиц картины Ильи Репина “Запорожцы пишут письмо турецкому султану”!

– Не переживай, дорогой, следующий раз я оставлю пейсы**! У тебя есть ещё время подумать, кем ты сможешь представить себя после очередной стрижки!

По красноречивому выражению лица мужа я поняла, что следующего раза не будет.

* Оселедец – мужская причёска в виде длинного чуба на выбритой голове у тюрков и ряда других кочевых народов.

**Пейсы – длинные неподстриженные пряди волос с висков по щекам, традиционный элемент причёски религиозных евреев-мужчин.