Таксист, Хмельницкий

   Таксист,  Хмельницкий

Ефим Туллер
   
     В один из приездов в Славуту к матери, из своего далёкого Ташкента, я вышел в пристанционный, тогда ещё небольшой дворик. Там, по идее, должны были останавливаться городские автобусы. Но время было неурочное.  В глубине двора около самого забора стояло одинокое такси.
     Я подошёл поближе. За рулём сидел Димка Рябичев. Я узнал его сразу, естественно и он меня.
     На заднем сидении сидел офицер - капитан. В нашей Славуте был довольно большой военный городок, а там, где я жил, располагалась недалеко ещё одна воинская часть.  Водитель и пассажир ожидали попутчика, которым оказался я.
     Димка явно обрадовался, увидев меня, ещё бы “свежее” старое знакомое лицо. Я сел на переднее сиденье рядом с ним. Действительно, знакомы мы были с самого раннего детства, а точнее с шести лет.
     Тогда мы, как раз, поселились на улице “Горинской”, по названию нашей главной городской реки. Потом она стала называться именем Героя Советского Союза Лазаря Паперника, который жил на нашей улице.
     Когда я подрос, отчим показывал мне дом, в котором он жил.  В 1954 году в связи с трёхсотлетием воссоединения Украины с Россией, её успешно переименовали в улицу “Б. Хмельницкого”.    P. S.
     Сам Димка жил на улице перпендикулярной нашей, в метрах пятистах от нашего дома. Я часто видел его играющим в одиночку, то в городки, то он просто гонял мяч прямо на своей улице, где почти не бывало машин.  Все пути мои в город проходили мимо неё.
      Был он крепкий белоголовый мальчишка, но никогда не придирался ко мне. Учились мы в разных школах, поэтому я не так много знал о нём, как мог бы. По-моему, у него тоже отец погиб на фронте, одним словом,  поколение безотцовщины.
      Спустя время, когда я уже не проживал в Славуте: учился в Киеве, служил в Армии на Западной Украине - то приезжал туда ещё довольно часто, так как находился в пределах Украины, недалеко от дома.
       И вот однажды, будучи сам ещё молодым парнем, я увидел Димку, но уже не одного, а вместе с одной очень красивой девушкой, не  славутской,  иначе я наверняка бы её знал. Разглядел я их хорошо, так как зрение у меня тогда было отличное.
      Они меня не заметили, так как были увлечены собой и шли полу обнявшись, повернувшись, лицом друг к другу.
       Как говорится, по тому, как он глядел на неё, было понятно, что кроме неё для него больше никого не существует. Если не бояться этого слова, то он был просто счастлив.
      Прошли годы, мы оба зрелые люди, у нас семьи. Но дорога от станции хоть и дальняя, км.   пять, но это если пешком или на подводе, я даже и это помню, то на “волге” это совсем немного.
      О себе я ему ничего не рассказывал, так как он наверняка о моих делах имел представление как постоянный славутский житель.
       Главное, что я запомнил - он женат, у него двое детей. Что было, по-моему, самым важным для него в тот момент, это желание поделиться со мной, с которым он был знаком с детства, своим счастьем, не сиюминутным, а постоянным чувством счастливого семейного человека.
        Сама неожиданно представившаяся возможность поделиться этим с близким человеком, каким он искренне ощущал меня в этот момент, и также я его, было, по-моему, для него частью того большого чувства, в котором он жил постоянно, выплескивая их на других, обогащая этим близких ему людей.
         И рассказ мой об этом, спустя столько лет, тому свидетельство. Я не болею к счастью, ни белой, ни чёрной завистью, но сознание того, что оно существует это самое семейное счастье и мне посчастливилось быть свидетелем этого (извиняюсь за тавтологию), согревает душу.
         Дима остановился около моей калитки, причём нашёл он её сам. Развернулся в сторону военного городка, то есть из-за меня он сделал порядочный крюк. Потом, задним числом, я понял, почему капитан сидел с такой кислой физиономией. Выйдя из машины, я хотел заплатить за проезд, но Дима денег с меня не взял.
        Так в течение одной короткой поездки, Димка у меня превратился в Диму, и дело, естественно, не в деньгах. 
               

       P. S.  Именем  Л. Паперника  назвали одну из небольших улиц на окраине нашего же района. 
      К чести новых властей                название не изменили  .  Более того, на месте расстрела  Славутских евреев, вместо убогой глиняной пирамидки, поставили вразумительный памятник.
       Но, сказать, что  питаю особую симпатию к "жовто-блакiтному" флагу,  я не могу. Теперь  я  достаточно взрослый мальчик, и понимаю,  почему украинские пацаны  (их  было большинство в зале  районного дома культуры)  дружно смеялись, когда я вместе со своим одноклассником, русским, читал патриотическое стихотворение,  посвящённое   вышеупомянутой  дате. 
      Ведь они знали больше. Они знали, как их предки, во времена Б. Хмельницкого,  Колiiвщiны  убивали евреев.  Газовых печей тогда не было, но погромщики хорошо справлялись и без этого. Евреев сжигали живьём в синагогах, сажали на кол,  вешали на воротах, насаживали на вилы, бросали на днепровские пороги … 
      Недаром немцы, памятник Б. Хмельницкому в Киеве, во время Войны не тронули. Так и стоит он, грозя своей булавой истории, которая задержала его на этом месте.
      А совсем сравнительно недавняя  история -  времена Петлюры и Бендеры. И всё под символами  "жовто-блакiтного" флага и трезубца, то есть, попросту говоря, вил. А это ведь государственные символы Украины.
       Ну, а нам, выходцам с Украины, никогда не забыть, чьими руками немцы совершали Холокост на Украине.
       Да, суровое отступление  получилось у меня по отношению к первоначально заданной теме. Но  очень актуальное. Ведь более полугода идёт война на Украине. И, как большинство людей, я уверен в этом - я против войны.  И, желаю, несмотря  ни на что -   "неньке"  Украине мира и благоденствия.