Климактерички глава 39

Глава 39.

От девчонок не было никаких сообщений, я понимала, что нужно с ними связаться, но как? Если мой телефон прослушивается, то и Катюшку могут также слушать, а больше никакой возможности передать сообщение не было. И опять же Анька, она придет за машиной, а тут они! Как ее предупредить? 
–-- Мам, ну вот все, одевайся…! -- услышала я из своей комнаты, а войдя туда, ужаснулась от разноцветия той одежды, что предлагалась мне для перевоплощения. 
Тяжело вздохнув, но не споря и не пререкаясь, я нацепила на себя приготовленный клоунский наряд (для выхода в люди.)
Черные Капри которые оказались мне чуть ниже колен,-- расширялись книзу в виде юбочки. Рыжая, старая косуха,-- была мне мала на два размера и еле вмещала мою объемную грудь, поэтому её замок я еле застегнула и он в любой момент мог лопнуть. Видимо поэтому, мне было велено повязать на шею, ядовито зеленый шарф. 
Но это, было ещё не самое интересное: на голову нужно было одеть черный, как смоль парик, а сверху такой же зеленый как шарф, беретик.  В итоге,-- получился такой не очень маленький ходячий светофорчик.  Все это «совершенство» дополняли большие очки в роговой оправе и жуткая красная помада. 
После того, как меня экипировали, я была очень рада тому, что не могу посмотреть на себя в зеркало. Теперь еще ясней стало, почему Ирину называют «эта».  Просто, другого слова пока не появилось в русском языке, а говоря про человека, нужно же как- то его именовать. Вот видимо, и стали ее так величать - Ирина с шестого этажа, или просто «ЭТО». Возраста-то, нет.  Ни бабушка, ни тетя, ни девушка, только «ЭТО!», зато не обидно. 
А то как скажут:-- Бабуля, -- даже плакать хочется, и ответить:- Какая я тебе бабуля! А здесь - просто Ирина, здорово. 
–-- Ботинки мои оденешь…, без них ты на Ирину никак тянуть не будешь.
Дочь поставила передо мной что-то напоминающее Эйфелеву башню. От одного взгляда на эти «Лабутэны»  у меня закружилась голова. А еще предстояло одеть их, и что хуже всего – отправляться в них в путь.
Также безропотно я натянула их на свои ноги,  проклиная про себя того дизайнера что их создал и само произведение дизайнерского искусства. 
« Но что не сделаешь, ради спасения своей чести и достоинства», -- подумала я, пошатываясь и начиная сомневается в своем навыке «канатоходца». Увидев меня во всей красе, Катерина загнулась от хохота. 
–-- Ну мам, теперь тебя точно никто не узнает, а если до психушки дойдет, то будет за что.   
–-- Что…, все так ужасно? — я посмотрела на нее страдальческим взглядом. 
–-- Ну, как сказать… Если ты хотела быть похожей на соседку…, то тебе удалось. Но по улице так ходить нельзя, слишком много внимания привлекать будешь. А поэтому вот, смотри!
Она взяла мою старую косуху ярко-рыжего цвета, вывернула ее другой стороной, и та стала коричневой. Куртка была перевертышем, двусторонняя: я про это давно забыла, как и про существования самой этой вещи.
 --- Видишь, только один цвет убрали, и все…., можно жить дальше, а ботильоны на кроссовки сменишь.
Она  сунула мне в руки свой старый, потрепанный рюкзачок
 -- Возьми и положи их туда. А то нам до библиотеки далеко телепать, не дойдешь. 
–-- Я вот все думаю…, как Аньке ключи от машины передать, – размышляла я вслух, поднимая с пола кроссовки, и засовывая их в дочерин рюкзак.  – Может, в почтовый ящик сунуть…? Но опять же, как она узнает?
–-- Мам, да ты у бабы Сони оставь, мы же не раз у нее ключи оставляли. 
–--Да оставить-то можно, но как об этом Аньке сообщить? 
–-- Так от нее и позвони, у нее же стационарный телефон стоит, я прошлый раз ей молоко из магазина заносила, а ей из управляющей компании по телефону звонили. Я тогда еще подумала,  надо же, какие древние механизмы еще существуют. 
–-- Катюша, умница! -  я кинулась к дочери и расцеловала ее в обе щеки. 
– Ну, точно, баба Соня наша палочка-выручалочка. Мы частенько подкидываем ей ключи, и так по мелочи, что попросит делали. Катюшка в магазин бегает, газеты из ящика приносит. Баба Соня живет в нашем доме года три-четыре. Хорошая, добрая старушка, чем- то дореволюционных дам благородных кровей напоминает. 
Худенькая, невысокая, стройная, с копной седых, всегда собранных в аккуратную прическу, волос. Когда ее не увидишь, всегда улыбается и на чай зовет. Ее глаза смотрят прямо на тебя и возникает ощущение, что они без слов спрашивают:-- Ты с чем пришел, с добром или как?
 После общения с ней всегда становится тепло и приятно на душе, хотя много слов не говорится.
«Здравствуйте, до свидания, как дела, как здоровье», -  вот и вся обычная беседа. Но, с добрым человеком, видимо, и такого набора слов бывает достаточно. 
–-- Все, решено! Я на третий, к бабе Соне, а ты - на восьмой, встретимся в лифте. Только, давай, в окно посмотри, где они там? -- сказала я дочери.  А сама закинула рюкзак за спину, пытаясь не потерять парик и не свалиться с «Эйфелевой башни»,  проковыляла к выходу из квартиры.


 Продолжение следует!