Фанатка

1. Первая встреча

Однажды летом, когда Нинка перешла в восьмой класс, в их подмосковном городке в старинной усадьбе снимали фильм из благородной жизни. Были приглашены известные артисты.
О прибытии киношников Нинке сообщили дворовые дети. И она, любительница артистов (у неё уже в альбоме было их несколько штук), помчалась туда. На съёмочную площадку не пускали, но ребята знали все ходы, перелезли через ограду, пробежались по крышам низких барских построек и вполне удобно расположились сверху наблюдать за сказочным действом. А там…
А там прогуливались дама в светлом кружевном платье и навороченной шляпе и её кавалер  в нереально белом костюме и белых же туфлях.
Нинку больше интересовала та красивая молодая актриса, которая играла даму – её тогда часто снимали. Девочка мысленно срисовывала образы актрис – смотрела, как они одевались, какие у них причёски. К примеру, она стала повязывать платок так же, как это делала одна артистка, открытка с которой у Нинки уже была. Актёры, мужчины, её почти не интересовали. Она их приобретала, если какой уж очень интересный и известный был.
Эпизод сняли, и на киношной площадке все стали быстро расходиться. Ребятня выследила, куда пошли артисты:
- Вот, в тот дом, – сказали они Нинке, и даже показали окно гостиницы, за которым их видели. Нинка тоже полезла к стеклу, стараясь что-то разглядеть, но между белыми казёнными занавесками смогла различить только серый плащ на вешалке.
Дети стояли кучкой возле дома, когда оттуда вышел тот актёр, уже переодетый в ковбойку и синие простые треники (как у него быстро получилось – преобразоваться из шикарного барина в простецкого парня?). Артист увидел ребят и закричал на них:
- Что вы тут делаете? А ну пошли отсюда! Нечего лазить по окнам!
Нинка вовсе не хотела лазить за ним по окнам. Очень надо! Её интересовала артистка! Но не будешь же это ему объяснять. За актрисой он тоже, конечно, не разрешил бы наблюдать. И Нинке стало мгновенно обидно. Они с ребятами так любят их, артистов, а он на них кричит! Нинка посмотрела на него строго и осуждающе. И сказала ребятам, обняв их, как старшая, полукружием рук:
- Пошли отсюда!
 Отворачиваясь от артиста, она увидела, как на его лице вдруг стало проступать какое-то живое участие – любопытство, сомнение и сожаление, что ли. Теперь ей стало очень стыдно. Она себя увидела как бы со стороны. Вот она, дылда среди мелюзги, почти уже девушка и полная дура. И Нинка, стараясь держать спину прямо, а голову высоко и не слишком быстро мелькать пятками, убежала вместе с другими детьми с этого места своего позора.
Очень надо! И фамилия у него какая-то мало интересная – Квашнин.

2. Жизнь своим чередом

После восьмилетки Нинка закончила в своём городе строительное ПТУ. Если в школе учителя отмечали в ней  некоторые способности, правда, не слишком развитые, то в ПТУ, на фоне других учащихся, Нинка явно выделялась. Не старалась особо учиться, но так, как-то само собой получалось. Преподаватели советовали ей поступать в Строительный институт, там и конкурс поменьше. Надо, чтобы высшее образование у неё было.
Уговаривать долго не пришлось. Нинке и самой хотелось вырваться отсюда в красивую жизнь. Здесь её ничто не держало. Пьющие родители рады были скорее сбагрить дочку со своих плеч.
После ПТУ её направили работать на одну их Московских новостроек. Там  она получила место в общежитии, и ей удалось поступить в Строительный институт на вечернее отделение Экономического факультета.
Работала, училась. Везде успевала.
Смотрела на москвичек, как они одеваются, причёсываются. По выходным ходила в магазины в надежде натолкнуться на очередь за дефицитом. На девушке стали появляться модные кофточки, туфли. На голове Нинка сделала современную стрижку, очень подходящую к её естественно волнистым волосам. Нинке надо было только причесать свои тёмно-пепельные волосы и получалось – как укладка. Ещё у неё были интересные голубо-синие глаза. Больше, по правде, особых достоинств не было. Но молодость, здоровье – это уже красота!

3. Новые встречи

Нинке нравилось гулять по Центру. Однажды она зашла в Елисеевский магазин и в дверях столкнулась с Квашниным. Он поспешно выходил из магазина, а она скорым шагом входила и почти упёрлась в его руку, держащую бутылку красного вина. От неожиданности они оба посмотрели друг другу в глаза. Он увидел молодую девушку. Понял, что она его узнала. Мгновенно представил себя со стороны. Осень, а он в одном пиджаке с поднятым воротником, суетливый, со своей бутылкой.  Артисту неловко стало перед незнакомой девушкой. Лицо его слегка дёрнулось, он резко отвернулся в сторону и быстро вышел из магазина.
А ей стало неловко от того, что она смутила его, стала поводом для его беспокойства. В пиджаке – он, наверное, недалеко здесь живёт, вот и выбежал в магазин за покупкой. Однако – бутылка, вино. Секундным холодом повеяло от этой ситуации, напомнило печальную участь родителей. Но, может, к нему пришли друзья, а выпить нечего. Или сам едет на машине в гости, вот и прихватил с собой бутылку вина, чтобы не с пустыми руками приходить. Иногда такое бывает, и не обязательно это крайний случай, как у её родителей. Они артисты, богема. У них встречи, творчество, яркая жизнь. Жаль, конечно, что она его смутила.

Нинка стала любить посещать театры. В кино ей и раньше, как и всем, нравилось ходить. А театры открыла для себя только теперь, в Москве. Нарядная публика, буфеты со вкусными бутербродами и пирожными, артисты на сцене – всё настоящее, ты в этом присутствуешь. Красивая речь льётся отовсюду (не мат, как в её семье), аромат духов доносится со всех сторон.
Нинка старалась не отставать от этих людей. Следила за собой – не только за одеждой и обувью, но и за своими манерами и разговором.
   
Иногда Нинка заходила выпить чашку кофе в артистическое кафе ВТО. И однажды там она опять встретила Квашнина. В третий раз!
Она сидела, задумавшись, на втором этаже этого маленького уютного кафе и неторопливо пила свой кофе с булочкой. Согревалась от промозглой осенней слякоти, наслаждаясь теплом и кофейным ароматом этого заведения.
И тут она увидела, как по неширокой деревянной лестнице неспешно поднимается к ним на второй этаж Квашнин. Точнее, она сначала услышала тупой, приглушённый звук шагов и машинально среагировала на него, подняв глаза. Квашнин! Здесь, наверху, было всего несколько столиков. Артист внимательно оглядел присутствующих, выискивая, вероятно, своих. Посмотрел на Нину, на секунду задержав взгляд. У Нинки похолодело всё внутри. Неужели узнал? Потом подошёл к прилавку, поздоровался вальяжно с продавщицей, сказал ей какую-то любезность. Полноватая милая буфетчица  слегка смутилась и с женским достоинством улыбнулась. Он ей ещё что-то сказал, и она достала из-под прилавка дефицитную коробочку конфет. Квашнин расплатился, поблагодарил буфетчицу и ушёл, не оглядываясь на публику.
Всё, больше Нинка его не видела. Да и сколько можно так случайно встречать? И так уж – целых три раза. И Нинка  страстно захотела его ещё раз увидеть. Где? Ну, конечно же, в театре. Квашнин играл во многих спектаклях  одного из ведущих театров. И она купила билет на его спектакль в самый первый ряд. Конечно, нелегко было его достать. Но если очень хочется…

Весь спектакль она высматривала только его. Восторгалась его игрой, зачарованно слушала его голос с бархатными нотками. Ловила его улыбку, чуть ироничную. Восхищалась лучистыми добрыми глазами. Синими, как и у неё. И волосы у него похожи были цветом и тоже немного вились, как и у неё. Всё это – признаки судьбы – промелькнуло в её голове.

Нинка стала ходить почти на все его спектакли, и всегда сидела в первом ряду, в центре. С каждым днём она всё больше и больше привязывалась к его образу. И, наконец, она поняла, что полюбила его. На очередной спектакль она пришла с букетом. Девушка долго выбирала, какие цветы подарить, и решила, что гладиолусы более всего подходят для настоящего мужчины.

4. Признание

Квашнин, конечно, заметил постоянную девушку в первом ряду, влюблённо смотревшую на него. Ему было приятно, что у него появилась новенькая поклонница его таланта. Порой он улыбался, по роли, но в её сторону. Иногда говорил монологи, адресовывая ей. Так удобно бывает артисту. Получается, зритель своим естественным сопереживанием подыгрывает актёру, как бы подпитывает его, вдохновляет на дальнейшее развитие роли. Артисты так часто делают. Все это знают.
Но однажды та девушка из первого ряда пришла к нему в артистическую уборную.
Квашнин был уставший, отходил от роли. Расстегнул ворот рубашки и стал стирать грим. Тут кто-то постучал в дверь.
- Войдите.
На пороге он увидел свою недавнюю, но уже ставшую постоянной, поклонницу.  В руках она держала букет высоких гладиолусов, которые были почти с неё ростом. Она стояла с испуганно вытаращенными глазами, с лицом, то бледным, то розовым, и он подумал:
- Вдруг она сейчас потеряет сознание? Этого только не хватало!
Вошедшая молчала, и он ей сказал:
- Добрый вечер!
- Здравствуйте, –  еле слышно ответила девушка и протянула ему букет.
Квашнин принял цветы, поблагодарил. Предложил полуобморочной девушке пройти в комнату и присесть на стул. Она посмотрела ему в глаза, немного заискивающе, доверчиво, как  будто что-то необыкновенное хотела от него услышать.
- Как вас зовут? – Спросил он.
- Нина.
- Очень приятно. Нина, я видел вас в зале. Вам понравился наш спектакль? – Спросил Квашнин для поддержания разговора.
- Понравился, – как эхо, ответила Нина, но видно было, что думает она совсем о другом.
Девушка заёрзала на стуле, ещё раз быстро взглянула на него, облизнула пересохшие губы и выпалила:
- Я люблю вас.

Вот, приехали. Квашнин вздохнул, взял её за руку. Как можно теплее, посмотрел ей в глаза и спросил мягким голосам:
- Ниночка, сколько вам лет?
- 18.
Артист засомневался – девчонка совсем. Мельком оценил её самодельный маникюр на твёрдых ручках, отметил некрасивую привычку облизывать губы – она это так делала, будто специально показывала острый язычок. Подумал:
- И не подскажет же ей никто, что это некрасиво... Но она – девушка, должна сама понимать. Ведь смотрится, наверное, в зеркало? Но и не актриса...,  – критически и, одновременно, оправдательно пронеслось в его голове, – что же с этой фанаткой делать?
- Нина, я значительно вас старше, – сказал он.
- Это ничего, – простодушно возразила девушка.
Все его актёрские обращения к ней со сцены, улыбки, монологи, а теперь тёплый разговор, мягкая речь и взгляды прямо в глаза смущали её. Ей казалось, что он тоже неравнодушен к ней, только стесняется своего возраста.
- Я ему нравлюсь, – стучало у неё в голове.
Квашнин, хороший артист, человек с непростой уже судьбой, прекрасно понял душевное состояние девушки: он – её первая любовь. И как-то теперь надо, желательно безболезненно для них обоих, из этой ситуации вырулить.
Он аккуратно вернул девушке руку и стал говорить, включив весь свой вкрадчивый темперамент. Попробовал отвлечь её от тяжёлой темы и, бросив взгляд на её синюю кофточку, сказал:
- Вам очень идёт этот цвет – под ваши фиалковые глаза.
Немного помолчал и продолжил:
- Нина, поймите. Я просто артист. Мы блещем на сцене, в кино, но на самом деле – мы другие, у нас может быть совсем неинтересная жизнь и тяжёлая незавидная судьба. У меня многое уже за плечами. Но и это не столь важно. У нас разные жизни. Мы не можем быть вместе. Вы только начинаете жить. Вам обязательно встретится замечательный молодой человек. И у вас всё будет хорошо – семья, дети.
Он говорил горячо, искренне, хоть и несколько сумбурно, но догадывался – она его не слушает, не понимает, зацикленная на своём.
Ей хотелось сказать ему, что она видела его не только на сцене, но и в синих пенсионерских трениках, орущего на них, ребят, и с бутылкой вина, грустно бегущего из Елисеевского, и с коробочкой конфет, торопливо уходящего куда-то из тёплого кафе в сырую ночь. И она полюбила его таким, всяким. Но Нинка почему-то не могла всё это объяснять ему. Да он и не готов был слушать, а занят был одной мыслью – как бы поделикатнее выпроводить её. Он бережно приподнял её за локоток со стула и повёл к двери. Нинка послушно передвигала ослабшие ноги.  Перед порогом он мягко взял ей за плечи, слегка  привлёк к себе и поцеловал в лоб. Ласково, как добрый отец. Утешительным поцелуем. И легонько отстранил от себя:
- Прощайте, дорогая. И будьте счастливы!


5. Что значит – быть счастливой?

Нинка, как побитая кошка, ушла из театра. Она перестала ходить к нему на спектакли. Переболела, перетерпела. Стала ждать своего замечательного парня, как он обещал. Ведь он знает. Всё понимает. Он много видел в жизни. Она должна быть счастливой.
Ходила на танцы в общежитии, вечера в институте, на молодёжные вечеринки. И где-то случайно, как это и бывает, она встретила своего парня – Витьку.
Сошлись они быстро. Парню нравилось, что Нинка – порядочная девушка, заканчивает институт, серьёзная. Сам он после школы попал в Армию. Полученные там знания помогли ему устроиться работать на завод, где трудились его родители. А теперь вот Витька встретил Нинку и собирался на ней жениться. Познакомил её с родителями. Девушка им понравилась.
Сыграли свадьбу, всё как положено. Кольца. Белое платье и фата – невесте, тёмный костюм – жениху. На свадьбе были друзья молодых и родня жениха. Родителей невесты не было, они 1,5 года, как сгорели в своём доме. Нинка не любила об этом говорить. Да никто и не спрашивал, уважая её горе.
Ничего, у неё теперь своя жизнь, она будет строить своё счастье.
Один за другим родились два сына. Отец гордился, а новоявленные бабка с дедкой не могли нарадоваться на внуков.
Родителям выделили на заводе 6 соток, и они стали строить дачу. Далековато, но что ж – где давали. Зато внуки будут там расти, дышать свежим воздухом, бегать-прыгать, объедаться клубникой-малиной.
Путём родственного обмена выделили молодым двухкомнатную квартиру. Живите, радуйтесь! Вот оно – счастье!
Нинка оказалась прекрасной хозяйкой, вкусно готовила. За детьми тщательно следила. Помнила своё полубеспризорное детство и не хотела повторения такого для своих сыновей. Игры разные, книжки, всё у них было, ни в чём отказа не было.

6. Витькина любовь

Всё, казалось бы, хорошо. Но однажды на улице Витька встретил свою школьную любовь.
Когда Витьку забрали в Армию, эта девушка выскочила замуж. Но теперь прежняя его пассия, расцветшая красавица, знающая себе цену, увидела перед собой не школьника-цыплёнка, а возмужалого юношу. Он горящим взором смотрел на неё, да и сам весь был как огонь, распахнутым ей на встречу. И она не устояла. И он не устоял перед своим школьным идеалом. Они искали места для тайных встреч и находили их.
Нинка стала замечать, как Витька воодушевлённо, почти лихорадочно собирается порой куда-то, по два раза на дню бреется. Она крутилась по дому с маленькими ещё детьми, уткнувшись в уборки, стирки, готовки, и не очень задумывалась над странным поведением мужа, пока на её сердитый окрик, куда это он собрался, Витька сам всё ей не выпалил:
- Ты меня не любишь! Ты, вообще, не знаешь, что такое любовь, как надо любить мужчину. Мы с тобой сошлись, когда кровь играла, весна, молодость – когда даже щепка на щепку лезет! И что ты из себя представляешь, клуша? У меня есть женщина, та, которая исполняет твою роль, которую ты абсолютно не знаешь, как играть, бревно. Делаешь одолжение. Надоело!
Хлопнул дверью и ушёл куда-то.

7. Развод

Нинка была в шоке. В ней сломалась какая-то программа, установка на счастливую жизнь. Что же теперь делать?
Хорошенько подумала и, первым делом, сдала детей в садик. Благо, подросли уже – одному 3, второму – 5 лет. Устроилась на работу – экономистом в Плановый отдел завода. И подала на развод.

Не так просто развод пошёл.
Родители страшно переживали. Боялись потерять связь с внуками. Но здесь Нинка повела себя разумно. Решила, чем больше любви прольётся на её детей, тем для них будет лучше. Родители оценили благородство Нинки и страшно ругали своего сына-ходока. Мать Витьки причитала:
- Дурак, такая серьёзная женщина, твоя жена! Хорошая мать, а к кому ты ушёл? Да нужен ли ты ей – ты её об этом спрашивал? Да помню я эту вертихвостку, ещё со школы. Смотри, она поиграется тобой, да бросит. И с кем ты останешься? Беги, вымаливай прощение у Нины.
 
Мать оказалась права. Любовница не собиралась связывать с Витькой свою жизнь.
- Это был только секс. Хороший, приятный, но извини. У тебя двое детей, у меня  – дочь. Я не хочу разрушать свою семью.

Витька стал просить прощение у Нинки. Но нет. Она с глубокой обидой вспоминала, как он по вечерам с победным видом прихорашивался перед зеркалом. Брился, одеколонился, одевался во всё свежее и уходил на своё свидание, оставляя её у немытых кастрюль и гор грязного белья.

Витькины упрёки о её безразличии Нинка не приняла близко к сердцу. Она знала, что это так.
- Я тебя не люблю. И никогда не любила, –  холодно сказала она Витьке, когда он пришёл мириться. И продолжала настаивать на разводе.
Их развели.

Родители с Витькой решили оставить Нинке квартиру и, вообще, всё, что было приобретено, по сути, на их деньги. Не упрекали и никогда не говорили на эту тему. Там растут любимые сынишки Вити и внуки бабушки с дедушкой. Пусть у них всё будет. Витька переехал жить к родителям. Исправно платил алименты и сам ещё помогал, как мог. Часто приходил – что-нибудь принести, что-то починить. Нинка принимала  это всё, как должное. Летом детей отправляла к бабушке-дедушке на дачу и по выходным навещала их.
Витька периодически закидывал удочку, чтобы вернуться, но Нинка была кремень. Бывший муж, что-нибудь ремонтируя в квартире, просился у неё переночевать на раскладушке в прихожей. Нинка, как и раньше, вкусно и сытно его кормила, но ночевать отправляла к родителям.
Чтобы лишний раз не принимать Витьку у себя, Нинка старалась приглашать сантехников и других рабочих. Мальчишки в таких случаях жались к мужикам – им всё было любопытно посмотреть: инструменты разные и что дяди делают. Нинка видела это, понимала мальчишеский интерес, но сердце её оставалось холодным.

8. Подружки на работе

На работе в Плановом отделе Нинка подружилась с двумя женщинами примерно своего возраста.  У них имелись мужья и у каждой – по одному ребёнку. Танька была после ПТУ (осветитель для кинопроизводства), а Лидка – после десятилетки. Их сюда пристроили по знакомству. Здесь они работали, по сути, счетоводами, Танька – на участке цен, Лидка – себестоимости. Экономистки на своих местах не слишком увлекались аналитической деятельностью. Вернее, совсем не увлекались – образование, а точнее — его отсутствие, не позволяло. Периодически начальство что-то вякало по этому поводу, но безрезультатно.
Нинке достался участок по нормативной отчётности. Она с этой работой справлялась вполне успешно.
Девчонки называли себя – Нинка, Лидка и Танька. И говорили друг с другом исключительно матерным языком. Но не так, как филологини из МГУ, щеголяющие порой сакральными знаниями русского языка, а так  – повседневно, обыденно, как слышали когда-то в детстве.
Дома девушки старались не материться (хотя в гневе могли грубое словцо выпалить) и с начальством, естественно, тоже говорили вполне литературным языком, но меж собой отрывались  по полной.
Особенно этим умением отличалась Танька – с внешностью Мерилин Монро. Голубые глаза с модными стрелками, платиновые (свои!) волосы со своими же крупными завитками – она их затягивала в хвостик. Когда её кто-нибудь спрашивал, зачем такие роскошные волосы прятать в скромный хвостик, Танька нарочито надменно отвечала:
- Ничем не могу помочь. Так нравится моему мужу.
Танька жила почти в Центре в новом кирпичном престижном доме в трёхкомнатной квартире, которую получила свекровь-коммунистка. Свекровь чувствовала себя здесь хозяйкой. Ходила в ярком атласном халате в розанах и с такими же розанами на пышущих здоровьем щеках. Развешивала в ванной праздничными флажками свои многоцветные трусы и даже не думала их убирать, когда к молодым приходили гости и шли в ванную помыть руки.
Свекровь красовалась в своём шикарном халате, победно улыбалась, всем своим видом грозясь ещё долго пожить, и не торопилась умирать, чтобы поскорее освободить квартиру снохе. Всё это страшно раздражало Таньку, и она на работе в кругу подружек оттачивала свой матерный язык, ругая ненавистную свекровь и всех коммунистов заодно, считая их виновными в своих бедах и бедах всей страны. Если при этих возмущениях, но уже не матерных, случался начальник, то он спрашивал Таньку:
 - А чем ты недовольна? Ты получила от коммунистов шикарную квартиру, почти в Центре. Что тебя не устраивает?
- Если бы не коммунисты, я бы пошла в проститутки, – был ответ, достойный логики блондинки.
- А что тебе мешает ею стать? – Спрашивал дотошный начальник.
- А потому что в нашем обществе проституцию осуждают, – гневно отвечала Танька.
Тут диалог с начальником прекращался. Он оставался с круглыми от тупости глазами. Мозг начальника отказывался понимать это.
Другим архиважным занятием Таньки было – обсуждать по телефону со своей матерью вопрос, который последнюю очень волновал. А именно: как сохранить за собой право владения сожителем, который ещё не определился до конца, с какой сожительницей ему сожительствовать  – с ней, Танькиной матерью, или с той, другой? И все на работе, включая начальника Планового отдела, все, кто оказывался при этом разговоре, должны были выслушивать сложные перипетии этой, ну, очень личной, истории.

Лидка была ладная девушка, стройная, повыше своих подружек. Одевалась и причёсывалась умело и с гордостью говорила про мужа, что он от неё балдеет.
Лидка тоже обитала в новой трёхкомнатной квартире, которую её семья, вместе с мамой, получила в результате перестройки района. Если Лидка кому-то рассказывала, как их «ломали», то вспоминала, почему-то с упрёком к слушателю (а, может, это она себя в чём-то убеждала?), как трудно было жить в частном доме – сколько ведёр воды внесёшь, столько и вынесешь, а сколько дров надо запасти на зиму! Теперь же она довольна была новой квартирой в блочном доме, у Затона (ей этот район всегда нравился), а  так же – первым этажом, поскольку они сделали погреб, достроив стенки лоджии до земли – есть куда складывать запасы, как и раньше в их собственном доме. Единственно, что её огорчало, так это то, что, как ей казалось, в подвале дома слишком гудели и вибрировали какие-то  механизмы, и она была погружена  в разбирательства с жилищными инженерами по этому вопросу.
- Лидка, ты чокнутая! – сочно резюмировала эти рассказы Нинка, – тебе всё мерещится.
Лидка только улыбалась на эти слава, будто комплименты от Нинки получала.

Все три девушки очень сдружились. Часто встречались семьями и летом даже ездили дикарями отдыхать в Анапу – Лидка списалась с маминой знакомой, у которой раньше они отдыхали.
Получилось, что подружки для Нинки стали самыми близкими людьми, не считая сыновей, конечно, но они ведь ещё маленькие. И, к слову сказать, мальчишки без твёрдой мужской руки, в неге и ласке со всех родственных сторон, вырастали, не ко времени, капризными и требовательными нытиками. Нинка жаловалась подружкам на них – требуют постоянно что-то, вынь да положь, а в магазинах всё дорожает и исчезает. Был конец 80-х годов.
На личном фронте у Нинки оставалось то же самое. Девчонки, проникшись её историей, стали агитировать Нинку сойтись опять с мужем.
- Я его никогда не любила и не полюблю, – твердила Нинка.
- Прояви себя женщиной, – убеждали её подружки. И каждая при этом думала, что если бы она была на месте Нинки, то она бы ему – ух, показала! Он бы у неё и не вспомнил, кто такая «школьная любовь»!
А Нинка, казалось, забыла, что значит «быть женщиной». Её фиалковые глаза приобрели стальной оттенок с неприятным холодком. Она подолгу не освежала стрижку, и отвисшая,  разваливающаяся по центру чёлка, поднимаясь кончиками волос  наверх, приобретала форму рогов антилопы Гну. Совсем не красиво. Но Нинке было всё равно. Из одежды у неё осталось всего: три застиранные кофточки и одна юбка, которую она носила круглый год. У зимнего пальто оторвалась верхняя часть накладного кармана, а она и не собиралась её пришивать. Заткнула внутрь кармана, чтобы не болталась, и так ходила по Москве, не стесняясь. 
Однако, при этом, Нинка оставалась чистюлей. Дом, дети к этому обязывали. Сыновья были обуты, одеты, накормлены. Дефицитом, необходимым для хозяйства, Нинка была всегда снабжена – и сама доставала, и родители с Витькой помогали. Стиральным порошком запаслась надолго, набив им половину ванной комнаты, так что у младшего сына началась аллергия. Спохватилась, перетащила порошок на балкон. В общем, Нинка жила для детей и этим была горда.
Иногда в задушевных разговорах с подружками она вспоминала про своё увлечение Квашниным, но девчонки не поддерживали эту тему. Считали это подростковой глупостью и говорили, что они бы так никогда не смогли – не хватало ещё перед каким-то артистом унижаться со своей безответной любовью.

Квашнину в это время поручили вести одну популярную телепередачу. Выглядел он там достойно, передача была уважаема людьми. Нинка всегда смотрела её и гордилась своим любимым артистом, как хорошим давним знакомым.

9. День рождения

Однажды в свой очередной день рождения Нинка пришла на работу и увидела на столе подарки. Она, как правило, приходила первой, вот и теперь в помещении никого не было. Понятно, что подарки положили с вечера, когда Нинка ушла домой. Это были какие-то безделушки, но, главное, –  ей сразу бросился в глаза журнал с фотопортретом Квашнина на титульном листе и надписью на нём:
- Дорогая Нина! Поздравляю тебя с днём рождения! Будь счастлива!
Число и подпись артиста.
Нина села на стул, разглядывая фотографию и надпись. В помещении было тихо, ещё не весь свет был зажжён. Она задумчиво в оцепенении смотрела на стол с журналом. Глаза сделались невероятно грустными и заполнились слезами. Так, замерев, она просидела до прихода девчонок.
Те увидели Нинку в этой позе и не знали, как реагировать. Молча ходили мимо, дав ей переварить ситуацию.
Немного успокоившись, Нина поблагодарила девчонок за подарки. Журнал так и держала весь день на столе. Кто заходил к ним в отдел и подходил к столу Нины поздравить её с днём рождения или так, по работе, увидев журнал с шикарным портретом артиста и его автографом, восклицал:
- Ооооо!  – И всё, больше слов не было.
А Нинка всё смотрела на портрет, и периодически на её глаза навёртывались слёзы.
Конечно, она узнала почерк Лидки. Конечно, она поняла, что в этом их подарке был элемент насмешки девчонок над её фанатизмом. Поняла, что это была игра, шутка. Но всё равно. Она отчасти хотела представить и представляла эту ситуацию как реальность.

10. И снова...

Вечером она достала с антресолей кипу журналов «Работница». Там встречались выкройки платьев – простых, но с интересными линиями. Пересмотрела все. Остановилась на одной выкройке.
Достала из комода отрез добротной шерсти богатого синего цвета – давно там лежал. Родители Витьки когда-то подарили, а Нинка так и не собралась что-либо сшить. Разложила ткань на столе и выкроила платье – простое, под горлышко, с длинным рукавом. Сметала. Примерила. Юбка чуть-чуть клешёная, стройнит её. И подходящая молния на всю спину нашлась. Прострочила всё. За три вечера смастерила элегантное платье.
Дети были на даче. Она позвонила Витьке и сказала, без объяснения причины, что в эту субботу не сможет приехать навестить детей, приедет в воскресенье.
В субботу с утра Нинка пришила оторванную часть кармана на пальто и сходила в парикмахерскую. Там ей сделали модную мальчишескую стрижку и красивый маникюр. Ближе к вечеру надела новое платье. Вынула из шкатулки золотую цепочку с сапфировым кулоном, который так шёл к её фиалковым глазам (подарок от Витьки). Украшение очень достойно дополнило платье. Открыла коробочку забытых любимых духов, помазала ими за мочками ушей и запястья. Взяла сумочку, которую давно уже не брала с собой. Положила в неё разную нужную мелочь. Вынула из шкафа и отправила в пакет  свои классические чёрные лодочки – там переобуется.
И пошла в театр.
Она заранее купила у спекулянтов билет в первый ряд.

Начался спектакль. Появился Квашнин. Нина неотрывно смотрела на него. А он вдруг увидел её. И узнал. Мельком остановил на ней свой потеплевший взгляд и, кажется, даже чуть-чуть улыбнулся. Хотя это было совсем не по роли.
Она просидела заворожённо весь спектакль, наслаждаясь его видом, а также – своим чувством. Как это хорошо – видеть любимого человека, ничего не требуя от него!
Теперь она точно знала, что главное в жизни – любить. И Нинка решила себе в этом не отказывать.

P.S. Иллюстрация с картины Анны Мат (Anna Mat).