Миша

Экза;мен (лат. examen; латинское слово, обозначавшее, прежде всего, язычок, стрелку у весов, затем, в переносном значении, оценку, испытание) — итоговая форма оценки знаний. В учебных заведениях проводятся во время экзаменационных сессий.
Каждому человеку хотя-бы раз в жизни приходилось сдавать экзамен. Естественно, это неоднократно приходилось делать и мне. Но вот я, преподаватель кафедры Тактики РВ, первый раз оказался на экзамене как сторона, оценивающая знания. И уже на первом экзамене я понял, как это сложно для преподавателя.
Конечно, можно было сидеть с умным видом, кивать и положиться на старшего преподавателя. И такие случаи в моей практике, как сдающего экзамен, бывали.
Но, во-первых, меня старшие коллеги сразу предупредили о невозможности такого поведения.
А, во-вторых, было интересно оценивать реальные знания слушателей. При этом, естественно, надо было и самому знать материал очень хорошо. Поэтому уже на втором году преподавания я взял за правило перед экзаменом штудировать курс лекций.
       Конечно, когда экзамен сдавали слушатели, у которых практические занятия вел я, было немного проще. За семестр удавалось узнать каждого достаточно хорошо. И почти всегда оценка, которую получал слушатель на практических занятиях в семестре, совпадала с оценкой, которую человек получал на экзамене. Но бывали случай, когда на экзамене человек показывал очень хорошие знания теории и повышал оценку с хорошей до отличной.
   Когда работаешь с людьми, необходимо знать, как к этому человеку обращаться. Говорить всегда «товарищ сержант» или «товарищ капитан», как минимум, нехорошо. Часто бывает необходимо обратиться по имени-отчеству, а иногда и просто по имени. Когда постоянно работаешь с небольшим коллективом каждый день, запомнить людей удается уже на второй, максимум третий день. В Академии встреча со слушателями на занятиях бывали два, редко три раза в неделю. И надо было выработать систему запоминания. Конечно, всегда можно было заглянуть в журнал, где были записаны фамилия, имя, отчество. Но как угадать «кто есть кто»? И я разработал простую систему.
 
При первом знакомстве, когда слушатели представлялись, я записывал простые характерные признаки: рост, очки, усы (хотя усатых было очень мало), волосы и другое, то, что сразу бросалось в глаза. Был, например, один офицер, которого, когда он представлялся, я сразу «назвал» «боцман». Невысокого роста, кряжистый, с резкими чертами лица, немного сутулый, большие ладони с короткими сильными пальцами. Ему надеть тельняшку, широкие брюки, дудку на шею и все.
   Обычно большая часть слушателей относилась к изучению нашей дисциплины очень серьезно.  Тактика- наука о подготовке и ведении боевых действий. А это то, чем каждому приходилось заниматься в течение всей службы в войсках. И хорошие знания были основой удачи в повседневной работе. Были и те, кто относились к учебе с прохладцей. Они использовали два года обучение для того, чтобы отдохнуть от службы в дальних гарнизонах. Такие получали, как правило, тройки по всем дисциплинам. И отправлялись туда, откуда приехали. Да и о повышение по службе после выпуска говорить не приходилось.
   Была и третья, не многочисленная категория слушателей. Таких за глаза называли «блатные», «позвоночные» (от слова «позвонить») и тому подобное. Независимо от того, как они учились, их, после Академии направляли на «теплые» места. Туда, где не надо было думать, не надо было ни за что отвечать, где служба текла монотонно и не напряженно. Как ни странно, такие должности в армии тогда были, да, наверное, есть и сейчас. Про такие назначения наш начальник курса Николай Степанович Комендантов говорил: «На «тройках» далеко от Москвы не уедешь». И уезжали эти ребята какими-нибудь «мэнээс» или «замами» ни за что не отвечающими в ближайшее Подмосковье.
   Одним из таких «позвоночных» был слушатель моего учебного отделения капитан Бурков Михаил Александрович. Уже с первого занятия стало понятно, что учиться он не хочет. Да и внешний вид был соответствующий. Несмотря на то, что к внешнему виду слушателей в Академии предъявлялись очень высокие требования, он был исключением. Брюки не глаженые, китель мятый, рубашка несвежая, погоны на рубашке, наверное, еще с лейтенантских времен. Мои коллеги, которые читали лекции, неоднократно делали ему замечания за сон на занятиях. На практических занятиях спать было невозможно, но его вечно заспанный вид не вызывал к нему положительных эмоций.
    А когда дело дошло до ответов на практических занятиях, все встало «на свои места». Ответы на вопросы почти всегда были нечеткие, зачастую невпопад, так, чтобы преподаватель «отвязался». Ни о какой инициативе говорить не приходилось. Думать он не хотел, читал то, что было в учебниках или методичках, разработанных на кафедре. Рабочая карта у него была худшей на курсе.  Надписи неаккуратные, таблицы начерчены «как курица лапой», значки нанесены с ошибкой по координатам.
   Когда на первом занятии я знакомился со слушателями и назвал его фамилию, он встал не сразу. Я повторил. И только когда командир отделения почти крикнул; «Миша» он, как будто проснулся, потряс головой, будто прогоняя сон, нехотя поднялся и ответил; «Я». И против его фамилии сразу появилась запись «Миша».
 Примерно через месяц я пригласил командира отделения подвести предварительные итоги работы. Мы обсудили работу каждого слушателя. В целом отделение занималось хорошо. Самым слабым был «Миша».
   «Да Вы не беспокойтесь, товарищ полковник, - успокаивал меня командир, -на тройку мы его вытянем, а больше ему и не надо. У него «лапа». И он об этом говорит не скрывая, мол вы учитесь, а мне и так хорошо. У него «четверка» редкая оценка, а пятерка только по «физо». Сила есть, а при «лапе» ума не надо».
   Тратить время на бесполезные беседы с «Мишей» я не стал, пусть все будет как будет. Так прошел семестр. На экзамене в зимнюю сессию «Миша» особенно не напрягался и тройку свою получил. Не лучше была успеваемость и в весеннем семестре. Те-же невнятные ответы на занятиях, ужасная карта. Да и на практических занятиях на учебных командных пунктах он, мягко говоря, не блистал.  Незаметно подошло время летней сессии.
Однажды утром мы с Олегом Тюрниковым готовились к экзамену. Он вышел к руководству кафедры, когда в преподавательскую буквально влетел начальник курса полковник Васильев. «Привет, кто принимает экзамен в отделении «Д», -не поздоровавшись, сразу с порога спросил он.
«Тюрников и я», -так же коротко ответил я. «Слушай, поставьте Буркову двойку, замучил он меня, а я Вам бутылку поставлю, сделайте доброе дело». И не дожидаясь ответа, не попрощавшись, вышел.
     Через пару минут пришел Олег и я рассказал ему о просьбе Васильева.
    «Это тот Бурков, который еле-еле тройку зимой получил? – спросил Тюрников. А что, в семестре лучше не стало?» «Да какой там лучше, вообще ничего не делает, - ответил я.
«Слушай, а давай и правда поставим два балла, чтоб другим «позвоночным» неповадно было. Только к этому вопросу надо подойти очень серьезно». С этими словами Олег взял небольшую брошюрку, которая называлась «Положение об учебном процессе в Академии». В этом документе давались общие рекомендации о проведении экзаменов и определялись критерии выставления оценок. Пролистав несколько страниц Олег начал читать вслух: «Оценка «неудовлетворительно»: наличие грубых ошибок в ответе, непонимание сути излагаемого вопроса, неумение применять знания на практике, неуверенность и неточность ответов на дополнительные и наводящие вопросы.
«Так, все ясно, - сказал Олег, -а что такое «суть»?
Я достал с книжной полки словарь, но в орфографическом словаре объяснения мы найти, естественно, не могли. Интернета тогда не было, поэтому стали высказывать мысли вслух. В итоге, пришли к выводу, что «суть», это, наверное, самое важное или главное в рассматриваемом вопросе. И еще решили, что раз этого не знаем мы, то уж Миша Бурков точно этого не знает.  С тем и пошли на экзамен.
     Все шло как положено. Слушатели брали билеты, готовились, отвечали, получали заслуженные оценки. Только вот записи по каждому ответу, уточнения и дополнительные вопросы мы не сговариваясь записывали в рабочие тетради очень подробно. Слушателей это, впрочем, не удивило. Зашел, наконец, Бурков. Взял карточку с номером билета, получил у меня брошюру с вопросами, прочитал. Я спросил, все ли понятно и предложил готовиться.
      Минут через сорок подошла очередь отвечать Буркову. Он разложил на столе рабочую карту и начал отвечать. Мы слушали очень внимательно. Конечно, не поступи нам такая странная просьба, тройку можно было поставить, не задавая вопросов. Но решение было принято. После доклада ответа на первый вопрос Олег спросил: «Владимир Витальевич, у Вас есть вопросы?». Я ответил утвердительно. Один вопрос, второй, третий, четвертый.  И если на первый и второй он отвечал пусть не полно, но достаточно быстро, то два последних вызвали затруднение. Потом пошли вопросы от Олега. Становилось жарко. А когда последовал вопрос: «Так в чем, все- таки суть этого явления»- Бурков поплыл. На попытку ответить мы сразу, практически не дослушав, говорили: «Нет, это «цель», а это «задачи», а это «принципы», а это «способы». «Достаточно», - остановил дискуссию Олег, - «Докладывайте ответ на второй вопрос».
После ответа на второй вопрос все повторилось, и на вопрос: «В чем же суть…»-опять внятного ответа мы не получили. 
   Сидевшие в аудитории слушатели, как мне показалось, даже отвлеклись от подготовки и с интересом следили за нашей дискуссией.
   Тактическая задача, которая была в третьем вопросе, была решена неважно, и снова толковых ответов на дополнительные вопросы мы не получили.
   «По -моему, достаточно,»- сказал, подводя итог Олег. «Товарищ капитан, несмотря на длительный ответ на первый вопрос Вы так и не доложили, в чем СУТЬ этого «процесса». По второму вопросу, несмотря на нашу попытку разобраться, Вы тоже не смогли внятно сказать, в чем СУТЬ…
Карта отработана плохо, задача решена не полностью. В соответствии с «Положением об учебном процессе в Академии…» -и Олег показал брошюру- оценка Вам «неудовлетворительно». К такому исходу Миша был не готов. Он побелел, пытался что-то сказать, но я вручил ему зачетку, забрал брошюру с вопросами и указал на дверь. Сидевшие в аудитории слушатели тоже были удивлены. «Двойка» по оперативно-тактическим дисциплинам была не то, что редкостью. За два года обучения и десять лет работы преподавателем я не помнил ни одного случая, кроме нашего. Огромное количество практических занятий, учений и полевых занятий позволяли большинству слушателей получить твердые практические и теоретические знания. Но…
   Мы только вошли в преподавательскую, как зазвонил телефон. Олега вызывал заместитель начальника кафедры. «Уже доложили», - сказал он, взял портфель и вышел. Я вкратце рассказал коллегам об экзамене, не раскрыв, впрочем, первоначального посыла. «Олег решит, расскажем», -подумал я. «Ну Вы дали, такого никогда не было. А с другой стороны – заслужил - получи», -сказал, подводя итог Толя Игнатченко.
Олег пришел минут через тридцать. Из кабинета «замов» он пошел в учебный отдел и так показывал «Положение» и рабочую тетрадь с подробными пояснениями к каждому ответу не только Буркова, но и других слушателей. «А у Терехова еще больше, у него и за семестр есть все подробности», -сказал он в заключении беседы с начальником учебного отдела.
   Говорить о радости начальника курса было излишне. Васильев вбежал так же стремительно, как утром. Несмотря на втык от начальника факультета он сиял. «Ребята, спасибо, поставили бестолочь на место».
   На следующий день, после развода, в преподавательскую, спросив разрешения, зашел Бурков. Он доложил, что пересдачу назначили через неделю, спросил, когда можно получить консультацию и на что обратить внимание при подготовке. Такого Буркова я не видел никогда. Он присмирел, перестал улыбаться, даже форма стала выглядеть как будто отглаженной. Получив ответы на свои вопросы, Бурков, спросив разрешения, вышел. Через два дня, на консультации, я спросил, понял ли он за что получил двойку. Аналитика была не лучшей его стороной, и он сказал, что плохо подготовился. Тогда я спросил его, что такое СУТЬ? Этот вопрос был для него еще большей неожиданностью. Пришлось помогать, благо ответ мы уже прочитали в толковом словаре. Но когда я прочитал ему то место в «Положение об организации учебного процесса…» где было написано, за что ставится «двойка», он все равно ничего не понял.
   Прошла неделя, экзамен, естественно, принимали мы с Олегом. Нельзя сказать, что отвечал Бурков намного лучше, но, изрядно попотев, тройку свою он получил.
   Прошел год, слушатели отделения «Д» сдав «госы» и защитив дипломы, разъехались по гарнизонам.
    Той же осенью к нам приехал начальник кафедры Тактики одного из училищ Владимир Петрович Старков. Зашел, естественно, и к нам. Поздоровавшись со всеми, он спросил, не знаем ли мы капитана Буркова. Я сразу ответил, что это слушатель из моего отделения. «Тезка, как же ты за полтора года обучения ничему его не научил. Ты же полком командовал, должен понимать. Ничего, вообще ничего не знает. Даже самостоятельные занятия проводить не могу его направить. Ходит как чучело и все время улыбается» - сказал Старков. Все, кто находился в преподавательской, дружно захохотали, чем вызвали его удивление. А когда Олег Тюрников рассказал, как мы ему двойку поставили, Старков тоже засмеялся. «Так что, Володя, придется тебе с ним мучиться до самого дембеля, и мы тебе не завидуем.  Давай лучше поднимем по соточке, как говорится, за содружество кафедр», -завершил Олег и пригласил гостя к накрытому столу.