Эх, Жванецкий...

(Реакция на «Трогательный монолог об ушедшей Советской власти»)

Эх, Жванецкий, рассердил Ты меня окончательно этим своим рассказом. Поздно Ты спохватился; растратил свой писательский талант на всякие остроумные штучки. Скорей, скорей; там – выступить, тут – подработать, там – пооригинальничать. Тебе бы остановиться, подумать; нет, некогда; давай, давай . . .  скорей, скорей . . .

Скольких людей Ты отвратил своим авторитетом от советской власти и утвердил их в своих заблуждениях. Скольким людям Ты «запудрил» мозги и заморочил голову. И все потому, что не смог вовремя разглядеть главного.

Все это время Ты считал, что преимущества настоящего очевидны и имел в виду «. . .еду, одежду, обувь, речь, свободу . . .» (цитата).
Да, Ты просто жизни народа не знаешь. А Ты знаешь, что цена на хорошую обувь больше пенсии, а еду люди покупают, что подешевле? Или Ты только для «элиты» пишешь? Ну, тогда – пардон; но тогда Ты уж и народным писателем не называйся.

Страна обнищала учеными, инженерами, изобретателями, квалифицированными специалистами; имеет полуразрушенную, созданную еще в советское время инфраструктуру, перекособоченную промышленность и инвалидное сельское хозяйство.
А Тебе – цензуры нет, говори, что хочешь - и все замечательно.

Ну, шутил бы про сантехников или про водку; нет, Тебя в политику потянуло. Ты ж ничего не уразумел. И что, хочешь, чтобы и другие ошибались?

А про свободу вообще молчал бы; что ты в свободе понимаешь!? Убиваем людей, чтобы смерть сфоткать и выложить в свой блог; это – свобода?
Скажу, что означает слово свобода для человека из народа на мой взгляд. В советское время мы были свободны от мерзавцев и негодяев, от мошенников и стяжателей, от ворюг и хамов, от бескультурия и цинизма. От рекламы и бесконечных поборов, кабального могущества банков и повсеместного обмана, от инфляции и глобальной халтуры. Вот какая свобода прежде всего важна для работающего человека, а не изысканные продукты и шмотки.

Или эта Твоя мысль: «. . . тогда (имелось в виду советское время) все были одинаковые, одного роста . . ., а теперь все разного роста.»
Да, мы были одинаково воспитаны, ответственны, образованы и доброжелательны, не проходили мимо беспомощного и не оставляли людей в беде; знали, что подлость – это плохо, а благородство – хорошо. Только в этом профессор и уборщица были одинаковы.

И строили, и созидали; учились и учили молодежь.
И что – сейчас? Все построенное или разрушается, или используется для наживы «антинародников», а грамотная молодежь от Твоей свободы уехала и уезжает способствовать процветанию «запада». Зато научились за последние годы отчитываться: отчитываться без цифр и фактов и еще тем, что наработали еще в советское время (особенно в науке).
- Улучшили?
- Улучшили.
- Повысили?
- Повысили.
- Откроете?
- Откроем; правда, пока неизвестно, в каком году.

Приняли один проект – не выполнили; кто виноват? Никто. Можно тот же проект на новый срок переписать. Чтоб только красивая ширма была: фасады покрашены и бордюрный камень - новый.
Ты ж – авторитет только для тех, кому подумать лениво; главное – чтобы оригинально; и неважно, что все суждения довольно поверхностны.
Может, Ты и вымолишь себе индульгенцию этим своим рассказом; но не мало ли за тридцать лет одурачивания читателей?!