Истории Евсея. Часть 2. Глава 8

       Шесть или семь дней пути до искомой общины были днями сплочения и более близкого знакомства друг с другом.
       Было видно любому из нас, что Назир и Юния вряд ли уже когда-нибудь расстанутся, дорога превращала их в семью. А наша мужская дружба перерастала в братство родных людей, где лучшее предлагалось ближнему.
       Натан и Адония привнесли в дружелюбный отряд самоотвержение во имя ближних. Они отдавали другим свою еду, когда её не хватало, оставаясь при этом неголодными и в хорошем настроении – хотя по существующим пониманиям для поддержания их больших размеров требовались большие объёмы пищи. Они дежурили по ночам у костра, устанавливая очерёдность между собой, им хватало короткого сна. Братья привнесли и звенящую физическую силу, она текла из них на общее благо и не кончалась.
       Лука заметно окреп рядом с братьями, даже осмеливался на привалах бороться с Адонией. Адония терпеливо обучал Луку борьбе и захватам. Братьев в детстве научил этом отец, которому передал приёмы греческой борьбы его друг-эллин.
       Асана быстро сдружилась с Юнией. Она была доброй, покладистой и при этом, как ни странно, красивой: чёрные вьющиеся волосы, чёрные, глубокие с поволокой, широко расставленные глаза, белая кожа, женственная фигура – тонкая кость с заметными бёдрами. Я не знал, какой она национальности, скорее всего, в ней текла кровь не одного народа.
       Алан терял разговорчивость в присутствии Асаны – она оказывала на него магическое воздействие. Он влюбился, наверное, бесповоротно. С этой любовью, благодаря ей, разрушатся ещё не разрушенные установки Алана, связанные с отношением к женщине. Он полагал, что составить семью он может только с девственницей, не осквернённой нечистым мужчиной, тем более другой веры или вообще без неё. Асана же ещё только приходила в себя после бурных событий своей жизни, принесших ей очень сильные переживания, и не отдавала никому из мужчин предпочтения, относилась к Алану как ко всем остальным – с доброй заботой и равным вниманием. Разве что мне перепадало чуть больше благодарного внимания – как апостолу и тому, кто вызволил её оттуда, где она больше не могла находиться. Такое положение дел волновало Алана. В общем, он влюбился по-настоящему…
       В последний вечер недельного пути мы вышли на пересечение трёх дорог, уходящих на север и восток, в горы. Наша дорога была левая. Мы решили идти, хотя я помнил предостережение незнакомца не путешествовать в темноте.
       Шли нетрудным подъёмом. Быстро смеркалось. Тропа стала хуже видна, иногда терялась в зарослях. Появлялись более мелкие тропы, пересекающие основную тропу или ответвляющиеся от неё.
       Наконец пришла ночь и дорога стала невидна. Звёзды появились, луне ещё только предстояло расти. Остановились на молитву… Посовещались, решили заночевать здесь. Натан и Адония, конечно, вызвались дежурить. Вдруг настораживающе захрустел ночной лес. Асана резко вздрогнула. На маленькой опушке стояло что-то белое и немаленькое. Глаза блеснули в темноте двумя огнями. Это была огромная кошка цвета отсутствующей на небе луны. Наверное, рысь – пантеры здесь не должны были водиться…
       И тут я заметил рядом с рысью Хозяина. Он был коренастый, широкий, одет в шкуры, с огромной бородой, на поясе – короткий меч. Одна рука Хозяина лежала на голове большой кошки, другая была поднята открытой ладонью в нашу сторону – он приветствовал нас. Я поднял руку, приветствуя его в ответ и показывая, что вижу его. Этим жестом я успокоил и наш отряд.
       – Всё хорошо, – сказал я вслух. – С нами Хозяин.
       Хозяин поклонился лёгким кивком и юркнул в ночную чащу. Зверь спокойно подошёл ко мне и боднул головой в колено, приглашая идти за ним.
       Мы пошли. Через час впереди посветлело, лес поредел – звёздное небо уже не было плотно затянуто кронами деревьев.
       – Шалом, – долетело приветствие.
       – Шалом, – настороженно ответил я, ориентируясь по звуку, в сторону плотного куста.
       К нам приблизились два человека. Я увидел их, прикоснулся чувством – напряжение сразу ушло.
       – Мир путям вашим, апостол. Ждём вас уже несколько дней. Вас стало больше. Весть пришла, что к вам присоединился третий – беглый перс… А вас уже целый отряд!
       Ночь провели в шатре из тёмных шкур. Шатёр имел прямоугольную крышу, посередине очаг. Было тепло и уютно. Заснули все, доверившись происходящему, да и устали сильно…
       Утро было солнечным, спали дольше обычного. Открыв полог шатра, мы увидели поселение. Наше жильё находилось на небольшой возвышенности. В уютной долине со светлой рекой и искусственной заводью расположилось от сорока до пятидесяти строений: большей частью это были прямоугольные шатры из тёмной кожи, меньшей – дома из известняка. Из жилищ ровно вверх шёл почти прозрачный дым, очаги топились давно. На большой поляне собирались люди, их было уже много. Ожидали встречи с нами.
       Те же двое мужчин принесли нам поесть. Мы обратили внимание, что мяса не было, только рыба. Нам предложили разогреть разбавленное водой вино с травами и диким мёдом: начиналась зима, утро было прохладным. Мы согласились, хотя тут начало зимы – это девять-десять градусов тепла с утра, пока воздух ещё не прогрело солнце…
       На поляне находилось около двухсот человек, вместе с детьми разного возраста. Когда мы подошли к поляне, нас приветствовали поклонами, одобрительными возгласами, улыбками, а дети смело облепили нас со всех сторон.
       Взрослый седовласый мужчина, возрастом за пятьдесят лет, поднятием руки установил тишину. Это был член совета старейшин.
       Каждый из нас, путников, представился сам – коротко поведал о себе. Старейшина сказал, что в общине ждали нас: Христова апостола, посланного в эти земли достопочтенным и глубокоуважаемым Иоанном, и его друзей. И предложил нам провести зиму в общине. Я ответил:
       – Мы с благодарностью принимаем предложение и хотим быть полезными вам.
       Старейшина представил общину, рассказал о ней. Это была иудейская христианская община – община иудеев, принявшая Рабби Помазанником Божьим (Машиахом). Основатели общины пришли в эти места более тридцати лет назад, после того как римские войска разрушили Иерусалим и главную Святыню иудеев – Иерусалимский Храм. Среди основателей были и бывшие члены иерусалимской общины учеников Христа (Иакова Праведника, Петра, Иоанна), и иерусалимские ессеи, поверившие в приход Машиаха. Среди них – и друг Иакова Праведника, учитель закона, рабби Захария. Захария жил и здравствовал до сих пор, возраст мудреца приближался к ста годам, и он был старшим в совете старейшин.
       Имущество у них было общим, жизнь строилась по примеру иерусалимской общины. Были сохранены общие трапезы, причастия, исповедания друг пред другом на собраниях. Семьи, составляющие общину, имели личные хозяйства. Вдовы, вдовцы, одинокие женщины жили в природных семьях. Одежда здесь приветствовалась светлых тонов, какой бы работой ты ни занимался. Здесь было повышенное внимание к внутренней и внешней чистоте. Обязательной молитве (три раза в день) предшествовало омовение, чаще всего в реке. А перед омовением было обязательное внутреннее, индивидуальное покаяние, то есть человек вступал в живую воду, принимал омовение, уже как бы чистый внутренне.
       Но община была закрытым образованием. Случайный человек не мог сюда попасть. Люди приглашались по рекомендации живущих вне общины (в близких и далёких селениях) друзей-христиан. И даже после такой рекомендации надо было прожить в общине до полугода испытательного срока, чтобы стать полноправным её членом.
       Юноша, выросший в общине, оставался в ней при двух условиях: если сам имел желание остаться и если собрание мужчин доверяло ему пребывание в общине. Девушка оставалась в общине при собственном желании и согласии родителей.
       Мясо в пищу здесь не употреблялось, это правило существовало с основания общины. Рыбу ели с удовольствием, река давала её достаточно.
       Разумеется, община имела жизненно необходимые мастерские. И здесь, конечно, к нашей с Лукой радости, была кузня.
       Мальчиков при рождении здесь обрезали…
       Первое общение в общине получилось долгим. После слов старейшины я рассказал, что храню рукопись Вести Иоанна, которую должен дописать, прежде чем отправлю её в мир. И что записи Иоанна будут доступны для прочтения, пока мы будем находиться в общине: они будут находиться в молитвенном доме, где можно устраивать общие чтения.
       Я попробовал коротко, насколько возможно, пересказать записи Иоанна. Но до обеда мне не удалось поведать и половины задуманного. Из незаписанного Дедом рассказал его вариант известной евангельской истории:
       Подошли как-то к Рабби молодые люди, ученики законника (учителя Закона). Поклонились Ему, восславили, как должно.
       Один из них начал:
       – Рабби! Знаем, что пришёл ты в Силе Божьей и бесы бегут от Силы Твоей…
       – Та-ак, – улыбнулся Учитель, – и чем могу помочь? Из кого беса изгнать?
       – Мы сегодня не за этим, Учитель. Помоги разобраться, позволительно ли платить цезарю подать? Как Ты думаешь?
       – Это не ко Мне, – продолжал улыбаться юношам Рабби.
       – А нам сказали, что Ты все ответы знаешь.
       – Это они пошутили. Все ответы только у Господа, – сказал Он и следом спросил: – У кого есть денарий?
        Кто-то из юношей достал монету, протянул Учителю.
       – Попробуйте-ка сами догадаться… – улыбнулся Он. – Давайте вместе. Кто на монете изображён?
       – Цезарь, – ответили Ему.
       – Верно. Если там изображён цезарь, а не кто-то ещё, то чья это монета?
       – Цезаря, – ответили Ему юноши, улыбаясь.
       – Вот цезарю цезарево и отдайте, – сказал Учитель. Потом похвалил их за сообразительность и продолжил: – А Отец где находится?
       Они показали глазами на небо.
       – А вот Ему отдайте то, что Ему принадлежит, – сказал Рабби, прижав ладонь к своему сердцу…
       Один из тех юношей, учеников законника, стал в тот день учеником Помазанника. И ходил следом за Учителем по дорогам Израиля всё то время, что осталось Рабби пребывать на Земле…
       Ближе к обеду старейшины всё же решили прервать общение. Сказали, что следующая встреча будет через два дня в вечернее время, а путникам сейчас нужен отдых. Старейшины напомнили нам, что с радостью принимают нас на зимние месяцы, что правила общины не подлежат изменению, а значит, нам предстоит испытательный срок, правда, укороченный, продолжительностью в месяц, и только после мы сможем стать полноправными членами общины.
       Нашим женщинам, Юнии и Асане, было предоставлено жильё в полных семьях, так как они пока были не замужем. А нам, мужчинам, отвели тот же шатёр, в котором нас приняли, и он стал нашим домом почти на три месяца.
       Нам с Лукой нашлось рабочее место в кузне, и к нам прикрепили ученика, двенадцатилетнего подростка. Назир, имеющий разные навыки, и легко всё схватывающий Алан стали плотничать. Натан и Адония поступили в распоряжение совета для работ, требующих физической силы, чаще всего строительных.
       Это была удивительная община, хранившая дух иерусалимской общины прямых учеников Христа. Верующие жили просто, дружно, в постоянной взаимовыручке, в стремлении отдать лучшее ближним. Они были верны Духу Рабби, сказавшему: «Блаженны нищие». С презрением относились к приобретению благ, стремлению к благам мира. Они понимали, что «познавший мир нашёл труп, а Царствие Небесное наследуют нищие».
        Здесь любили и знали наизусть отрывок из арамейского, ныне не существующего, евангелия, послужившего основой греческого варианта евангелия Матфея. Приведу один из любимых в общине доканонических текстов.
       «Другой из двух богачей сказал:
       – Учитель, что доброго мне совершить, чтобы обрести жизнь вечную? Он сказал ему:
       – Человек, исполняй Закон и пророков. Ответил Ему:
       – Исполняю. Тогда сказал ему:
       – Пойди и продай всё, что имеешь, и раздай нищим, и тогда приходи и следуй за Мной.
       Но богач стал скрести себе голову, слова эти не понравились ему. И Господь сказал:
       – Как можешь ты говорить, что исполнил Закон? Ибо написано в Законе: «Люби ближнего, как самого себя». И смотри, много братьев твоих, сыновей Авраамовых, запачканы грязью и умирают с голоду, твой же дом полон добра, и ничего из этого не переходит к ним!
       И Он повернулся к Симону (Петру), ученику своему, который сидел рядом с Ним, и сказал:
       – Симон, сын Ионы, легче верблюду войти в игольное ушко, чем богатому в Царство Небесное».
       В общем, в этой общине не скребли голову в раздумье, делиться ли богатством с ближними, здесь просто не хотели это богатство иметь, а появляющимися благами торопились делиться, отдавая лучшее, ибо знали, что нищие наследуют Царство, а богатому туда никак не войти – для этого ему просто надо стать бедным.
       Возможно, кто-то из нынешнего воплощения скажет, что та община «бедных» не имела испытаний изобилием и возможностями для удовлетворения всё возрастающих жизненно важных желаний – пожили бы, мол, те нищие в наше время!
       У каждой эпохи свои испытания. А люди того времени, скажу вам, воплощены ныне, и я знаком с ними. И школа той общины видна в них. А такому вопрошающему, ещё и предлагающему попробовать прожить воплощение в попытках удовлетворить изобилие современных желаний, человек из той общины «нищих» ответил бы просто: «Отойди от меня, Сатана».