Волшебная сила искусства

«Павлик Фарятьев. Правда, звучная фамилия? И Шурочке пойдёт» (С)
 

Поезд притормозил и остановился. Стало слышно, как в соседнем купе тоненький голос старательно выводил: «Лу, марсианин, в троечке мчится. Вдоль по дороженьке снег серебрится…». Семёнов рассмеялся, позавидовав богатому детскому воображению, отложил книжку и посмотрел в окно. Станция Чупа. Когда-то поэт Шкляревский написал: «Скорый «Арктика» стоит в Чупе одну минуту, напоминая жителям залива о незначительности их существования». Семёнов слышал, что где-то здесь появился на свет и писатель Венедикт Ерофеев, автор знаменитой поэмы «Москва – Петушки».

Своё детство Семёнов помнил смутно, вернее воспоминания были отрывочны и больше походили на картинки не связанные друг с другом, как отдельные бусины с разорванной нитки. Холодные утра. Из постели к огромной печке. Прилипнуть плотнее, раскинув руки. За окном темно. В школу: хрум-хрум - давим снег валенками.

Помнил, что влюблялся в учительниц. Сначала в учительницу пения. Семёнов видел её полуголой на пляже в Геническе. Она была пионервожатой, а он, естественно, пионером. Потом он ночью не спал, мечтал жениться на ней, когда вырастет. На уроках громче всех орал: «У дороги чибис! У дороги чибис!», - хотел, чтобы она заметила. Но что-то пошло не так. Её и ещё одну преподавательницу уволили из школы «за недостойное поведение».

Потом была Елена Дмитриевна, преподаватель литературы и русского языка. Она ходила в коротком, вызывающе ярком красном пальто. От неё Семёнов узнал о существовании Хемингуэя, Гумилёва и Пастернака. Когда Елена Дмитриевна читала: «Послушай: далеко, далеко, на озере Чад изысканный бродит жираф», она так таинственно улыбалась, что было понятно – этот «жираф» бродит где-то совсем рядом с ней и Семёнов позорно сдался.

А потом была Валя. Они сидели за первой партой. Семёнов собирался на ней жениться, после того как все варианты с учительницами отпали. Валя любила спорить. Причём просто так, на ровном, как говорится, месте. Как-то сказала – «Ну что это за фамилия – Семёнов?». – «Обычная фамилия» - удивился Семёнов. – «Вот именно!» - коварно обрадовалась она – «У нас половина посёлка Семёновых! А хорошая фамилия должна быть звучной, особенной!». – «Ну, например?» - поинтересовался Семёнов. Валя на секунду задумалась. – «Фарятьев!». Семёнов брякнулся на диван и забился от смеха в истерике. – «Дурак ты, Семёнов» - сказала Валя – «И фамилия твоя дурацкая. А Фарятьев, это просто волшебная фамилия, какая-то бархатная, прямо погладить хочется такую фамилию».

Семёнов непроизвольно погладил пальцем фамилию автора на обложке. «Волшебная фамилия» - усмехнулся он и поднял глаза на вошедшую в купе женщину. - «Молодой человек, не поможете?» - Семёнов снял с верхней полки матрац и снова уткнулся в книжку.

«Места эти очень красивые. Посёлок стоял на берегу залива, в который леспромхоз сбрасывал лес для сплава. С брёвен отваливалась кора, и рыба крутилась под ними, как в аквариуме. Летом солнце почти не садилось за горизонт, и можно было увидеть, как фыркающие тюлени гонят сверкающий под светом луны косяк сходящей от страха с ума селёдки. Гигантские отливы оставляли в лужах зазевавшуюся мелкую камбалёшку, и лодки казались животными, выбросившимися на берег из холодной воды…».

«Ваша постель… – вошедшая в купе проводница положила бельё на полку. – Чай будете?». «Да, спасибо» - ответила женщина. «И мне, если можно» - сказал Семёнов, выныривая из описаний прибрежной местности.

Поезд уже набирал скорость, Чупа откатилась назад и скрылась за лесом, как будто её и не было. Семёнов вдруг вспомнил, как они с Валькой подглядывали за старшеклассниками. В раздевалке, в углу под разбитой лампой, целовались девчонка с парнем. Она забросила ногу ему на бедро, как будто старалась залезть повыше, а парень шепнул ей в ухо: «Малявки подсматривают!». Семёнов услышал, смутился. Шли домой под оранжево-тусклыми фонарями. «Современные подростки совсем распоясались…» - попытался шутить Семёнов, но шутка не удалась, повисла сосулькой в морозном воздухе.

Новая соседка рассматривала Семёнова, как будто собиралась о чем-то спросить. Семёнов сначала закрылся книжкой, потом не выдержал, сам спросил - «Что?». Она фыркнула и снова уставилась в окно. А Семёнов зарылся в книгу.

Плана у него тогда не было. Ну, какой план? Семёнов уже год проучился в Питере, у него за плечами как крылья росли Эрмитаж и Ростральные колонны, БДТ и театр им. В.Ф. Комиссаржевской. Просто сказать – «Ай лав ю, беби!» - и всё. «Идиот…» - обозвал сам себя Семёнов, но плана всё равно не было…

Тётя Маша открыла дверь. «Валька, иди-ка, посмотри кто пришёл!» - радостно закричала она, а Валька уже стояла в прихожей, молча рассматривая Семёнова. «Ты чего не растёшь-то, Павлик?» – тётя Маша потрепала Семёнова по коротко стриженой голове. - «Вот, погляди на дылду!».  Она повернулась к победно ухмылявшейся Вальке – «Всё малявка-малявка, а тут раз, и меня переросла. Ну, проходи, не стой в дверях-то». Смущённый Семёнов прошёл мимо «дылды» в комнату.

«Рассказывай, чего там у вас в Москве читают?» - тараторила Валькина мама. «В Питере» - поправил её, ещё не до конца пришедший в себя, Семёнов. – «Ну, в Питере…» – не споря, согласилась она. «Не знаю, чего они там читают, - попытался улыбнуться Семёнов, - а у меня на первом месте Гегель, на втором Гегель, и на третьем опять Гегель. Я сейчас «Науку логики» конспектирую…». Семёнов опять воодушевился и уже собирался начать рассказ о единстве и борьбе противоположностей. - «Ты бы повлиял на неё, Павел» – заткнула философский фонтан Семёнова тётя Маша. – «Ну, посмотри, вырасти выросла, а ума как не было, так и нет. Посуду она в столовой моет - ну как так? Перед людьми стыдно. Теперь вот в Крым собралась, к подруге. Какая у неё там подруга?!» - тётя Маша смотрела на Семёнова, ожидая сочувствия. Семёнов молчал.

«Врёт она всё!» - появилась в дверях Варвара, младшая Валькина сестра. Семёнов приветственно помахал ей рукой. «А ты не подслушивай!» - прикрикнула на неё тётя Маша и тут же без остановки продолжила. – «А мы вот тоже собираемся в Москву переехать…». Семёнов удивлённо посмотрел на неё. «Да… - тётя Маша покачала утвердительно головой, - сестра пишет, зовёт к себе…». Семёнов взглянул на Вальку, та закатила глаза и покрутила у виска пальцем.

«Ладно, дети, я побежала, обед заканчивается» – Тётя Маша засуетилась, как курица похлопала себя по бокам. «А ты, Валька, покорми мальчика, смотри какой худенький. Не ест ничего там, в своей Москве» - говорила уже в прихожей.

«Покормить что ли?» - наконец-то открыла рот Валька. Семёнов опять смутился, покачал головой. «Как тут у вас, что новенького?» - выдавил из себя. «Новенькое это у вас в Москве, а у нас всё старенькое» - она просто издевалась над ним. Земля, как подводная лодка, уходила из-под ног капитана Семёнова, ещё немного и фуражка закачается на холодных волнах, а высокая и совсем незнакомая Валька стояла, как памятник, прислонившись спиной к стене, и молчала.

«Иди-ка сюда» - вдруг сказала она. Семёнов послушался. Она обхватила его руками и притянула к себе - «Помнишь, как целовались в десятом?». «Помню - сказал Семёнов, уткнувшись глазами куда-то в Валькину грудь. – Выходи за меня замуж!». Она рассмеялась и чмокнула Семёнова в лоб – «Извини, но ты слишком маленький стал, Семёнов». Семёнов вырвался и чуть не сбил застывшую с открытым ртом в дверях Варьку.

«Не слушайте её!» - Варя пыталась остановить убегающего Семёнова. – «Она хорошая! Она вам врёт всё!». - Но Семёнов уже лежал на диване, смотрел в потолок, там рушились Эрмитаж и Ростральные колонны, тонули в Неве БДТ и театр им. В.Ф. Комиссаржевской... Кто-то позвонил в дверь. Валя теперь была в туфлях и от этого казалась ещё выше. Настоящая взрослая женщина. Она протянула ему презерватив - «Подержи…», потом присела и взвалила Семёнова себе на плечо. «Какой-то ты лёгенький…» - сказала, волоча его в комнату – «Не ешь ничего там, в своей Москве…».

Потом Семёнов ревел в постели у неё на груди. «Ну, хватит рыдать, Семёнов, ты же теперь мужчина» - сказала она, сталкивая его с себя. «Варьке скажи спасибо», - добавила, натягивая трусы. И ушла.

«А может я будущий писатель?!» - наверно должен был бы сказать ей Семёнов, – «Ты просто ещё не знаешь!». – «Да знаю я всё про тебя, Семёнов» - наверно ответила бы она. – «Ты будешь бухгалтером в леспромхозе. Найдёшь себе толстую коротышку. Будешь с ней чай пить, да смотреть по вечерам телевизор».

В общем, Семёнов так ничего и не сказал и Валька: «Ушла на длинных вихляющихся ногах, прекрасная и недоступная как Джомолунгма», - Семёнов два раза перечитал эту строчку.

Больше он её никогда не видел. Потом была армия, потом он женился, а потом и родители Семёнова переехали в большой город. И он совсем бы забыл про эту историю, если бы не катался в командировку туда-сюда по нескольку раз за год.

Семёнов отложил книгу в сторону и посмотрел на тянущийся за окном бесконечный зелёный лес. Постукивали на стыках вагоны, Лу Марсианин всё ещё мчался куда-то на троечке в соседнем купе.

«Враньё это всё» - сказала случайная попутчица Семёнова. - «Что враньё?» - очнулся Семёнов? – «Да всё» - она пощёлкала ногтем по книжке Семёнова. – «Обидели маленького, ага…» – она начинала вскипать, как вода в электрическом чайнике. – «Да я ему жизнь спасла! Торчал бы сейчас в этой дыре… А так... Вон, какой бугай вымахал!» - качнула она подбородком, направив всю злость прямо в лицо Семёнову.

Семёнов ошеломлённо смотрел на сидевшую напротив него незнакомую женщину. – «Чего уставился? Думаешь, не узнала тебя?!» - добавила она раздражённо и отвернулась к окну. – «Вы что, серьёзно? Вас Валя зовут?» – спросил Семёнов, пытаясь прийти в себя. – «Валя, Валя… Сорок лет уже Валя!» - огрызнулась попутчица. Подхватив постельное бельё, она выскочила из купе, чуть не сбив с ног входящую проводницу.

«Чего тут у вас?!» - хозяйка вагона протиснулась в дверь, звеня подстаканниками. – «Да, вот…» - Семёнов повертел в руках книжку – «Волшебная сила искусства…».