Лаура и другие увлечения Порываева, ч. III, гл. I

               
                ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

     ГЕОЛОГОРАЗВЕДКА В НИКОЛЬСКОМ, АФАНАСИЙ И СТАНИСЛАВ, КУПАНИЕ ВО ЛЬДУ,
     ЛИДИЯ,  ЛАУРА ТРАВМИРОВАНА, ЕЁ ПОДДЕРЖКА В БОЛЬНИЦЕ ПОРЫВАЕВЫМ, ВСТРЕЧА
     НОВОГО ГОДА

     Глава ПЕРВАЯ - ЗАТЯНУВШАЯСЯ ПОДГОТОВКА ПОРЫВАЕВА К ШУРФОВКЕ В
     НИКОЛЬСКОМ, ЗНАКОМСТВО С АФАНАСИЕМ НИКИТИНЫМ И СТАНИСЛАВОМ ДОБРЯКОВЫМ,
     СТАВШИМИ ВПОСЛЕДСТВИИ МНОГОУВАЖАЕМЫМИ ТОВАРИЩАМИ АЛЕКСЕЯ

     1.

     В кабинете главного геолога рудоуправления прииска Эльган 17 ноября 1961 года, шел заинтересованный разговор о составе проходческой бригады Порываева на шурфовочных работах под Никольском. Главный геолог сообщил, что выделенный из резерва прииска полевой утепленный вагончик (кунг), рассчитан максимально на восемь человек. Из этого необходимо исходить при определении численности бригады. Согласно плану на третьем участке должно быть задействовано четыре спарка по два-три человека. Для любой бригады обязательным участником шурфовочных работ в зимнее время является взрывник и непосредственный руководитель в лице начальника участка или мастера. В дополнение к уже определенным пятерым шурфовщикам, из числа предлагаемых Анной Григорьевной работников, имеющих опыт работы на шурфовке, отобрали еще двух: верзилу Мартыненко и немца Штольса. Дополнительным плюсом в пользу Мартыненко было его проживание в Никольском, это даст возможность сохранить одно спальное место в кунге. Флегматичный Штольс, как отметила Анна Григорьевна, очень подойдет Порываеву своей исполнительностью в работе и доброжелательностью в бытовом обращении.

     В принципе, для начало работ можно было обойтись и тремя спарками. Но, не хватало, как воздуха, взрывника. Вдруг Порываев вспомнил, что десятого ноября в период ознакомительной работы на первом участке ему достался в напарники шустрый якут Никитин, который сноровисто орудуя лопатой по извлечению породы из шурфа, выполнял и обязанности взрывника.
- Может Никитина -  взрывника из первого участка переманить к нам, – предложил Порываев, - я с ним успел поработать и он мне понравился.
- Дело предлагаешь Алексей, - Афанасий очень подходящая кандидатура, я его знаю, а Жилину мы найдем другого взрывника, так что, считай, бригада твоя скомплектована, можешь по-настоящему приступать к работе.
- Только Никитин может не согласиться со своим переназначением - первый участок здесь под боком, а в Никольское ему ехать - резона нет. Сам же высказал сомнение Алексей.
- Тоже верно, - вступил в разговор Силин. – Андрей Артемьевич, может завтра вместо меня Алексей и поедет на третий участок с Вами и с маркшейдером на разбивку линий шурфовки и разметки шурфов. Можно для  этой работы и Мартыненко задействовать. По пути заедете на первый участок, и  Алексей сам попробует уговорить Никитина пойти к нему в помощники, а Вы сразу с Жилиным и обговорите все вопросы по переводу к нам  Никитина. На том и порешили. Поработав над документацией,  Алексей уже  ближе к вечеру отправился домой готовиться к завтрашней поездке к месту своей будущей работы.

     По дороге в свою комнату Порываева обогнала знакомая ему «волга» и сердце его дрогнуло: в машине могла быть Лаура, решившая приехать домой после уроков на воскресный день. С большим волнением он замедлил шаги, надеясь, что машина остановится и, выскочив из нее, Лаура бросится к нему навстречу. Но машина быстро пробежала вперед, завернула в проулок и Порываев, раздосадованный, пришел в свою комнату.  Переодевшись в спортивный костюм, он заглянул в  заветный уголок  со столом и двух конфорочной плиткой, где они с Ниной оснастили  импровизированную кухню, отгородив ее от посторонних глаз цветастой  занавеской. На столе стояли две тарелки, накрытые крышками, и записка Нины. Алексей взял в руки записку и прочитал: «Алеша, сегодня меня не жди, мне надо быть дома, точнее, в квартире Олега, надеюсь, ужин ты разогреешь сам, твоя Н.»

     2.

     Дожидаясь возвращения матери с работы, Лаура, не переодеваясь, усевшись за свой стол, принялась готовить уроки впрок. Но мысли о Порываеве не давали ей сосредоточиться: «Ну, чего я не попросила Василия остановиться, он уже сам почти притормозил машину, а я, как дура, еще повернулась, но Алеша едва ли успел меня разглядеть. Значит, он еще не уехал, возможно, папа, по моей просьбе, уговорил его остаться на зиму для работы в управлении. Интересно, дали ему комнату, уж тут-то он отказываться не станет, сам приглашал в гости, когда мы виделись в последний раз».

     Подошедшая сзади Анна Григорьевна прервала ее размышления. Они обнялись, поцеловались и уселись на диван обсуждать последние новости. Поговорив о том, о сем, Лаура не выдержала:
- Мама, так едет или не едет Порываев на зиму в Никольское, ну что ты ничего не скажешь? А комнату ему дали?
- Так спроси сама у него, а то будешь думать, что мы с отцом такой пустяк сделать для тебя не смогли. А комнату Алексей получил, причем ее предоставили ему самому первому, в новой малосемейке.  А Дробышев постарался со своими женщинами даже уют в комнате создать. Отец сам был при  предоставлении Алексею комнаты и ключи ему в торжественной обстановке вручил. Признайся, скучала, поди, по «оборванцу», хочешь с ним увидеться?
- Мамочка, но, как же тебя не любить, такую умную и сердечную, еще спрашиваешь, и комнату мама хотелось бы его посмотреть! – тут же вырвалось у Лауры.
- Но имей в виду, дочь, завтра он уезжает на три дня на место своей будущей работы, отец ведь и приказ подписал о назначении его начальником участка, а сегодня вот уже окончательно сформировали его проходческую бригаду. И, поверь мне, в свои восемнадцать лет Алексей абсолютно готов к этой работе и морально и профессионально. Он уже успел даже на шурфовке, в порядке стажировки, поработать и, как мне Раиса говорила, проштудировать всю необходимую документацию.

     В дверь постучали. Порываев, успевший поужинать и собиравший в рюкзак на дорогу необходимые вещи, быстро пошел открывать дверь. Он не сказано обрадовался, приглашая гостей пройти в свою комнату. Истомины прошли вглубь, с удивлением разглядывая не большую, но аккуратно и со вкусом обставленную комнату. Усадив Лауру с матерью на кровать, Алексей стал рассказывать подробности получения квартиры, естественно упуская участия в этом Нины.
    Лаура, на правах настоящей подруги, не стесняясь матери, почти набросилась на Алексея:
- Так, так, значит бежите от меня Алексей Иванович, сознательный трудовой и комсомольский долг для Вас превыше дружбы и общения с какой-то там школьницей... Анна Григорьевна не дала ей договорить, наступив на ногу Лауры, жестко сказала:
- Все, Лаура, идем домой, ты совершенно не умеешь вести себя в гостях. Алеша так искренне обрадовался твоему приходу, а ты ему такие укоры выставляешь.
     Чтобы замять возникшую неловкость Алексей предложил:
- А, давайте я Вас чаем угощу, вчера Гена у меня был, и чай мне принес и конфеты, Валентина у себя раздобыла. Анна Григорьевна, признаюсь, Лаура, во время нашего знакомства, уже успела меня чаем напоить, и я вот сейчас ее угощу народным напитком и она сразу подобреет. За чаем разговор затянулся. Лаура, сменив гнев на милость, по просьбе Алексея, стала рассказывать, как она под руководством Светланы Геннадьевны готовится к республиканским соревнованиям по художественной гимнастике.
- Еще год назад я и представления не имела о необходимости владения целой атрибутикой гимнастических предметов: скакалками там, кольцами, булавами и лентами. Упражнения с булавами я так до сих пор и не освоила, зато под хорошую музыку на ковре я просто обалдеваю. Светлана Геннадьевна и на классическую гимнастику меня подбивает. Уж если наша тихоня – Даша все гимнастические предметы освоила: и бревно, и брусья, и прыжки через козла, так я, наверное, тоже смогу это сделать. Одно плохо – время мое ушло – стара я теперь для гимнастики.
- Да что ты, что ты Лара, вот в институт поступишь и еще там за мою родную область выступать сможешь, – не удержался Алексей, - но сейчас, Лаура, мне кажется, тебе не стоит связываться с классикой и вообще, после соревнований в Якутске,  лучше бы сосредоточиться на подготовке к поступлению в институт.
- Вот верно, Алеша, ты говоришь, может быть, тебя она послушается. Все звезды хочет с неба сорвать, но так не бывает, и упасть и обжечься можно.

     Вскоре разговор опять перешел о будущей работе Порываева. Анна Григорьевна, скорее, для успокоения Лауры, посоветовала Алексею не очень напрягаться на шурфовке и не вздумать махать самому лопатой и ломиком. Если будут сильные морозы можно смело сворачивать работы на открытом воздухе, так как трудовым законодательством и специальным положением предусмотрено при  дневной температуре ниже пятидесяти одного градуса приостанавливать работу и актировать пропущенные дни работы с выплатой половины среднемесячной зарплаты.
- И вообще, Алеша, ты опирайся там на Петра Ионовича, это легендарный человек, и ты ему, как он мне рассказывал, очень по душе пришелся. Чуть что, спрашивай его не стесняйся или к  Силину обращайся, он будет не далеко от тебя.
     Заскучаешь, приезжай на выходные, к нам в любое время приходи, а уж на Новый год мы тебя с Лаурой и Николаем Васильевичем к нам официально приглашаем.
     После проводов Анны Григорьевны до дома, Лаура, по разрешению матери, решила немного прогуляться с Алексеем. В последние два дня температура воздуха опустилась до минус тридцати пяти градусов. Но увлеченная разговором молодая парочка не ощущала похолодания. Лаура, обхватив левую руку Алексея, прижимаясь к нему всем телом, вдруг сказала:
 - А хочешь, вернемся к тебе в комнату, мама одну меня к тебе не отпустила, да и сама решила посмотреть, как ты устроился. Понять не могу, ну чем ты маму так очаровал, что она о тебе стала больше заботиться, чем обо мне. Большие надежды на тебя возлагает.    

     Уже в комнате Алексея, когда молодые люди, сняв верхнюю одежду и обувь, улеглись в обнимку на застеленную кровать, Лаура, как бы продолжая начатый разговор об особом отношении матери к своему кавалеру, сказала:
- Открою тебе одно мое предположение на этот счет: ты оказался очень похожим на маминого младшего брата, который погиб в последние дни войны при освобождении Праги от фашистов. И еще, ведь ты оказался нашим земляком, да еще, как моя бабушка Клава (мамина мама) - деревенским жителем.
- Я очень благодарен твоей матери и отцу за поддержку и постараюсь оправдать их доверие. – вклинился в откровения Лауры, Алексей. - Вот мама твоя, как ты говоришь, надежды на меня возлагает, а ты, - моя прекрасная, Лаура, возлагаешь на меня надежды?
- А можно, Алеша, я вместо ответа тебя поцелую?
- Нужно, моя милая, нужно – восторженно прошептал Алексей и они, еще крепче прижавшись друг другу, буквально утонули в непорочном и бесхитростном поцелуе.

     Вдруг  Лаура быстро вырвалась из объятий Алексея, поднялась с кровати и спокойно сказала:
- Мне пора, Алеша, домой, я не хочу потерять доверие мамы и особенно твое увлечение мной, которое дает мне столько сил и радости, как вот сейчас!  Когда Алексей проводил ее до дома, уже попрощавшись, Лаура, как в прошлый раз, бегом вернулась к Алексею, бросилась ему на шею и поцеловав в губы выпалила:
- Ты молодец, Алешенька, что поступаешь, как настоящий мужчина, направляясь в эту геологоразведку, и я достойна того, чтобы тебя с нетерпением оттуда ждать!

     3.

     Воскресенье выдалось морозным и солнечным, дорога до первого шурфовочного участка заняла не более часа. На переговоры Остапенко и Порываев пошли к своим заинтересованным лицам: соответственно к Жилину и Никитину. Подойдя к Никитину и не успев с ним поздороваться, Алексей услышал от недавнего напарника по шурфовке не лестное определение о себе:
- Ты чё, паря, Алексей, «сачок» оказался или в пьянку ударился, а еще молодой такой, еще сбежишь - к себе в спарок больше не приму. Так чё стоишь, иди переодевайся да приступай к работе, как раз шпуры надо пробивать.

     Алексей улыбнулся, протянул Никитину руку и доброжелательно сказал:
- Так, здравствуйте, Афанасий Саввич, целый день отработали вместе, а познакомиться, как следует, не успели. Моя фамилия Порываев, меня  назначили начальником третьего участка шурфовочных работ в Никольской пойме. И приехал я, вместе с Андреем Артемьевичем, уговаривать Вас перейти взрывником в мою шурфовочную бригаду.
- Вот так щука, а мне ершу невдомек – иносказательно выразился Никитин и пожал Алексею руку. Потом, немного подумав, спросил:
- А ночевать – то где будем, как Вас по отчеству молодой начальник?
- Так, Ивановичем меня кличут, а жить вместе будем в вагончике не далеко от Никольского, Вас Андрей Артемьевич рекомендовал, да и я видел, как Вы умело взрывные работы проводите. Подошедший к ним Остапенко сразу подключился к агитации Никитина.
- Здравствуй, Афанасий, узнал меня? – обратился к Никитину Остапенко. Вот хорошую работу тебе предлагать приехали – взрывником хотим тебя перевести в бригаду Алексея Ивановича, кайлом и лопатой махать не будешь. Только надо тебе у Михайлова проверку пройти по технике безопасности на взрывных работах и официальное удостоверение взрывника получить. А начальнику твоему выговор закатим и премии лишим за то, что тебя к взрывным работам без документа допустил.
- Да я в Армии сапером был, а во Вьетнаме сам мины ставил и американские «букашки» обезвреживал, а на взрывные работы разрешение мне сам Горский выписывал, за что же Игоря Никифоровича премии-то лишать. Никакого экзамена не боюсь, хоть сейчас сдам. А Жилин сам мне проверку устраивал.
- Хорошо, Афанасий, разберемся, а сейчас прямо скажи - пойдешь к Алексею Ивановичу взрывником? – с напускной строгостью спросил главный геолог.
- А чего не пойти, пойду, только пусть меня Алексей Иванович извинит, что я его «сачком» назвал. А когда выезжать? – уже уверенно согласился Никитин.

     Дорогой в Никольское Порываев продумывал, как бы скорее начать работы на шурфовке, и главной причиной этому была вчерашняя встреча с Лаурой. Что же теперь будет, если Анна Григорьевна узнает о том, что к нему фактически на правах жены перешла Нина? – с горечью роились мысли в голове Алексея. Ведь Лаура, мало того, снова показала свою не поддельную привязанность к нему, но и с пониманием отнеслась к его предстоящему отъезду в геологоразведку. За время отсутствия на прииске Нина не появится в комнате, а через недели две ей непременно выделят комнату самой, а там он договорится с Ниной – не афишировать при людях их близкие отношения.
- Андрей Артемьевич, а вагончик–то когда на третий участок доставим? Кровати там, печку, тумбочки надо достать, да и рабочих туда поскорее бы надо перевезти. – обратился он к Остапенко.
- Так, для того и едем в Никольское, чтобы там на месте одновременно с разбивкой линий эти вопросы и порешать. Силин завтра приедет на своем участке разбивку делать и нам поможет вагончик перевезти на твой третий участок. Он уже шурфовщиков начал набирать в Никольском, вот Мартыненко тебе уступил, и уже к концу следующей недели собирается начать шурфовочные работы. Однако все намеченные планы разом перечеркнула ситуация с переправой через речку Эльга.

     По сложившейся практике к середине ноября в тихом течении через Эльгу прокладывают зимник, путем выкладки поперечных лаг на предполагаемую дорогу и намораживания дополнительного слоя льда для большей устойчивости зимника для проезда тяжелых машин. Из-за сравнительно теплой осени произошла задержка прокладки зимника (в этот день велась как раз наморозка льда) и машину Остапенко при въезде на зимник задержали, предложили перенести переезд по льду на следующий день. В тоже время из-за сильных морозов в последние дни паром окончательно вмерз и теперь до весны переправа через Эльгу будет возможной только по зимнику.

     Посетовав на неудавшуюся переправу, эльганцы «не солоно хлебавши» вынуждены  были возвращаться домой. Проехав с километр от реки, Остапенко попросил Кирилла остановить машину. У дороги стоял экзотического вида охотник с большой котомкой за плечами и охотничьими лыжами, обтянутыми снизу комасьями. Вышедший из машины Андрей Артемьевич бросился в объятия с охотником. После не продолжительного разговора со старым знакомым Остапенко попросил Порываева и Захарова потесниться приглашая в машину на заднее сидение охотника. Через пять минут импровизированная компания оказалась у огромного дома-пятистенки, одиноко затерявшегося среди приэльганской тайги, образующей причудливый оазис среди огромного безжизненного пространства Оймяконского района.

     Через каких-то полчаса после их приезда, хозяин дома, показав свои владения, усадил гостей на лавки за длинным столом, покрытым, видавшей виды клеенкой и заставленной не хитрой закуской с двумя бутылками водки. Андрей Артемьевич, которого хозяин дома посадил на почетное место с торца стола, налив собственноручно всем (кроме Кирилла) по стопочке водки
проникновенно сказал:
- Вот не зря говорит русская пословица: «Нет худо, без добра». Неудача с переправой помогла нам встретиться с моим старым другом - однокашником Станиславом и теперь вот познакомиться с его необыкновенной женой Татьяной и их удивительными  детишками Машей и Ваней. С удовольствием предлагаю выпить за эту замечательную гостеприимную семью и пожелать обитателям этого сказочного дома крепкого здоровья и счастья.

     Порываев без сомнения выпил свою пятидесяти граммовку, закусил жареной зайчатиной и стал с любопытством рассматривать членов этой неординарной семьи. Само лицо Станислава с исконно русскими правильными чертами, с седоватой бородкой и голубыми глазами, выражало доверие и уважение. Молодая жена Станислава – типичная якутка, являла собой красоту инородной культуры, не понятой и неоцененной до конца европейцами. Еще до посадки за стол она вывела, как на показ, девятилетнюю Машу и шестилетнего Ваню, и гости, не сговариваясь, дружно захлопали.  Голубоглазая и русоволосая Маша, явно обещающая стать красавицей, не могла не вызвать восхищения, как и ее брат, взявший от матери, черные, как смоль, волосы, и черные глаза, и приветливую улыбку. Усадив детей за стол, хозяйка дома ринулась было на кухню, но Станислав, вежливо попросив ее остаться, взял ответное слово:
- Дорогой мой друг, спасибо тебе за добрые слова в адрес моей дружной семьи, и трижды спасибо тебе за то, что уважил меня за многие годы своим присутствием, невзирая на вечную занятость и обыденность сегодняшнего дня. И мы с Таней хотим выпить за твое здоровье Андрюша и здоровье, твоих товарищей.
     Все снова выпили, кто сколько хотел (Алексей лишь помочил губы) и пустились уплетать зайчатину и подкопченного муксуна с картошкой в мундире.
Через какое-то время Остапенко, освежив водкой рюмочки, снова обратился к хозяину дома:
- Извини, Станислав, я не представил тебе, моих товарищей, возможно кого-то из них ты, пожалуй, и узнал. Так вот напротив тебя - всегда серьезный русак – известный на весь район своим профессионализмом маркшейдерского дела, Тихон Васильевич Захаров, рядом с ним наш бывший дальнобойщик, а ныне молодой папа и водитель-универсал Кирилл Антипович, ну а рядом с Татьяной, это наша знаменитость и лыжник, и начинающий поэт Алексей Порываев. Вот везу его на место будущей работы на шурфовку у Никольского, где ему предстоит руководить в свои восемнадцать лет целой бригадой. Вот ему и предоставим слово. Алексей быстро нашелся, что сказать:
- Уважаемые Станислав Иванович и Андрей Артемьевич! У меня сегодня знаменательный день – ровно два месяца назад, как я оказался на колымской земле и, в частности, на прииске Эльган. И ни какой я не знаменитость и, тем более, не поэт, а сын обыкновенного сибирского охотника и выпускник горного техникума. И я благодарен судьбе, что делаю свои первые трудовые шаги на колымской земле и сейчас нахожусь среди таких замечательных и хлебосольных людей, как Вы, Станислав, таких высоких профессионалов-геологов и отзывчивых людей, как Вы, Андрей Артемьевич, таких красивых и серьезных, как Вы Татьяна, и таkиx универсалов, kаk   Вы,  Тихон Васильевич,  и ты Кирилл. Желаю вам здоровья и всяческих благ, и пью за вас и даже до дна! С этими словами Алексей выпил снова рюмку до дна и услышал, как на концерте, аплодисменты в свой адрес.

     По дороге домой  Остапенко поведал легендарную биографию Добрякова Станислава, с которым вместе учился в Ленинградском горном институте и после окончания был направлен на работу в геологоразведочную партию на север Якутии. После смерти матери, пережившей блокаду, Станислав, не имея на материке родных,  решил остаться на Колыме. Волей случая он сошелся с фанатичным пропагандистом разведения лесов в Якутии  Сосниным, и двенадцать лет назад получил назначение на экспериментальную работу лесника в Оймяконском районе. Однажды, оставшись ночевать у одного охотника-якута, который был его проводником в изыскательских работах, он испытал невероятный факт якутского гостеприимства. Посреди ночи хозяин дома уложил к нему в постель свою любимую старшую дочь. Такого подарка Станислав не принял, учинил полуночный скандал и тут же покинул гостеприимного хозяина. Однако, девушка, которая бойко готовила ужин и стелила ему постель, тронула его холостяцкое сердце. И через какое-то время  завидный жених сделал якуточке официальное предложение. Встречаясь позже с Добряковым Андрей Артемьевич услышал от него самые хвалебные рассказы о своей молодой жене, которая стала ему незаменимой помощницей в охоте, посадке новых лесов, строительстве своего дома, а также примерной женой и матерью его детей.