Хочу быть твоей милой. Глава 2. Маша и Костик

Мила ехала на квартиру, где жила последние три года. Как только ее назначили руководителем отдела договоров, она сразу же съехала из коммунальной комнаты, которую снимала до этого. Первый месяц жила в долг. Но получив зарплату, расплатилась полностью за квартиру и смогла позволить себе даже больше, чем раньше. Кто-то иной, ошалел бы от той суммы, которая теперь полагалась Миле на этой должности. Но не она. Жизнь научила экономить. Иногда, буквально на всем: на одежде, еде, развлечениях. Только в этот раз Мила поменяла полностью весь свой гардероб. Не годится руководителю одеваться хуже подчиненных .Но и тут не позволила себе шиковать. Купила вещи брендовые, качественные, но без фанатизма и только базовый набор. «Капсулу» Это потом уже подкупила кое-что еще. Остальные деньги откладывала. Кроме высокооплачиваемой престижной работы у девушки была еще одна мечта. И для нее требовались немалые финансы.
Машину Мила купила в кредит. Каждый месяц она исправно вносила деньги в банк и радовалась возможности передвигаться по городу не на осточертевшем метро, а на собственном авто. Сейчас она ехала по никогда не засыпающему городу, и пыталась проанализировать то положение, в котором оказалась. Вывод был неутешительный: Рубцова не даст ей работать в этом офисе. Обязательно подставит. Но что можно сейчас с этим поделать, Мила не знала.
За окном машины проплывал величественный Кремль. Вечером и ночью он был по-настоящему восхитителен! Подсвеченный тысячами ламп, казалось, он парил над городом. Но Мила на него уже не обращала никакого внимания. Мечта детства - «увидеть хоть одним глазком» - осуществилась почти двенадцать лет назад. Тогда она, восемнадцатилетняя девчонка, приехала «покорять» Москву. И конечно же прямо с вокзала рванула в сердце столицы – к Кремлю. Стоя посреди Красной площади и сходя с ума от величественности момента, она дала себе слово приходить сюда каждый день. Мила не любила вспоминать те дни и себя тогдашнюю. Худая до болезненности, с дурацкими крысиными косичками, с заношенных джинсах, протертых между ног до дыр, в отцовском растянутом сером свитере (и это летом-то!) и обычных детских кедах на босую ногу, она казалась себе Золушкой на балу. Еще бы! Ее мечта сбылась! Она в Москве! Прощай родной «задрищенск», прощай вечно злющая мать, прощайте одноклассниками с их глупыми насмешками. Посмотрим теперь, кто будет смеяться. Люди обходили странную девчонку стороной. Кто-то смотрел на нее, как на инопланетянку, другие – с жалостью. А были и такие, которые в открытую усмехались в ее сторону. Но она привыкла к такому отношению. Что ей до них?? Она же в Москве! И теперь у нее начнется совсем другая жизнь! Она будет учиться на дизайнера промышленных объектов. Это ей учитель рисования в школе посоветовал.
- Ой, Павел Сергеевич! Не надо посылать мои работы на конкурс! – Мила смотрела на учителя широко распахнутыми от ужаса глазами, - мать узнает, что мы сделали это за ее спиной, прибьет! Всем плохо будет.  И мне и Вам и…всем!
Учитель заученным жестом поправил сползающие на кончик носа очки, моргнул два раза и не спеша ответил:
- Ну, почему же за спиной…я ходил к ней…разговаривал.
Для Милы это было новостью. С замиранием сердца она спросила:
- И что? Что она сказала?
Учитель все еще прятал глаза.
- Орала, ругалась…грязно.
- А Вы? – Мила уже понимала, что переубедить ее мать не удалось, но все же еще теплилась малая надежда на красноречивость учителя.
- А я ей объяснил, что у тебя талант к рисованию, что, возможно, в будущем ты сможешь зарабатывать им…
- А она?
- Что она? – Учитель снял очки с носа, достал из кармана белоснежный носовой платок и стал им вытирать стеклышки. – Сказала, что пойдешь на завод, как она. Говорит, мол, пусть знает, как матери хлеб достается…Но знаешь что? Не пойдешь ты ни на какой завод! – Павел Сергеевич решительно водрузил очки обратно себе на нос. – Закапывать такой талант – большой грех! И я на себя его не возьму. Твоя мама не помешает мне отправлять на конкурсы твои работы. А Дипломы будут храниться у меня, пока ты не закончишь школу и сама не решишь, куда тебе двигаться дальше.
- Но мама…
- А маме о них знать и не обязательно… - Учитель поперхнулся. – Что же я говорю? Это так непедагогично. Заставляю ребенка скрывать от матери что-то…- Миле показалось, что он разговаривает сам собой. Но Павел Сергеевич вдруг словно очнувшись от своих мыслей закончил, как отрубил:
- Ну и пусть! Такой талант надо развивать и показывать. А с мамой твоей решим что-нибудь. Только ты это…не проговорись.
Дорогой Павел Сергеевич! Мила всегда улыбалась, вспоминая неуклюжего, но такого милого учителя. Ему самому на тот момент было лет двадцать пять. И он отчаянно верил в то, что он может перевернуть мир. И добро всегда побеждает зло. Но как бы то ни было, а Дипломы за победы в конкурсах изобразительного искусства копились у него в тумбе и ждали своего часа. А Мила все же проговорилась. Но не матери, а бабушке. Папиной маме. Старушка очень любила Милу. Во всем ее поддерживала и старалась хоть чем-нибудь упростить ей жизнь. Бабушка. Сердце Милы сжалось. «Как мне тебя не хватает! А ведь если бы не ты»…Кто научил Милу всему, что она знала в свои восемнадцать? Кто внушал девочке, что учиться надо и только на «отлично»? Убеждал в простой истине – знания дадут Миле шанс на другую жизнь, не такую, какой живут ее родители. Надо только стараться и все получится. Бабушка! И Мила старалась. Она очень хотела вырваться из того ада, который ее окружал с рождения. Уехать в красивый мир, где она сама себе хозяйка, где у нее достаточно еды и дорогая одежда. Только для этого надо много учиться.
Но теперь что делать? Как жить? К чему стремиться? Ведь эта должность была ее целью. Мила понимала - это верхняя точка ее карьеры. Генеральным директором ее никто не назначит. Хотя, если бы назначили, не отказалась бы ни за что. И как быть дальше? Жизнь рухнула в тот момент, когда Генеральный назвал не ее имя. Все эти мысли копошились в голове девушки, не давая расслабиться. Она даже не старалась заснуть. Так и пролежала на неразобранной кровати, в одежде, с открытыми глазами до самого утра. Ровно в семь, по старой привычке, встала, сняла с себя вчерашний костюм и пошла в душ. А после сварила себе крепкий кофе и присела у окна с дымящейся чашкой в руках. Голова болела. Настроение было ужасное. Но страшнее всего – неизвестность. Что готовит ей сегодняшний день? Зачем ее вызвал к себе Генеральный?
В прихожей раздался дверной звонок. Мила автоматически посмотрела на часы, которые ярко светились на микроволновке. Семь тридцать. Кто там еще? Поставила чашку с недопитым кофе на стол и пошла открывать дверь. За ней стояла соседка Милы.
- Мила, привет. Не разбудила? Слышу, вода у тебя шумит.
- Нет, Маша, не разбудила. Заходи.
С соседкой у Милы сложились вполне дружеские отношения. Иногда они болтали о том, о сем. Но это случалось очень редко. В основном Мила приезжала с работы слишком  поздно, чтобы развлекаться праздными беседами.
- Мил, выручай. Машина не заводится. А мне еще Костяна в садик завести надо. Подбросишь? – Глаза у Маши такие жалостливые-жалостливые. И голос такой тонкий, просительный. Она – мать одиночка. Живет в квартире, которая осталась ей по наследству от деда. Тащит на себе трехлетнего сына Костика и хватается за любую работу. Лишь бы заработать лишнюю копейку. Где ее муж, отец ребенка, Мила никогда не спрашивала.
- Подброшу, конечно. Только кофе допью. Будешь? – Мила отодвинулась в сторону, приглашая Машу зайти.
- Ой, нет! Времени мало. Пойду Костика одевать. Через сколько надо выйти?
- Через…- Мила задумалась на секунду. Она любила точность во всем, – пятнадцать минут.
- Океюшки! Побежала! – И Маша действительно резво стартанула в свою квартиру. Мила закрыла за соседкой дверь. Вернувшись на кухню, одним глотком допила остывший кофе. Сделала себе неброский макияж, достала из шкафа новый костюм, оделась и зачесала волосы в привычную прическу – «ракушкой» на затылке. На работе девушка старалась выглядеть по-деловому, а такая прическа добавляла ей серьезности. Сразу видно – женщина пришла сюда не в бирюльки играть.
Через пятнадцать минут Мила спустилась во двор. Серое, очень прохладное даже для начала весны утро. Пронизывающий ветер тут же забрался ей под пальто, словно проверяя девушку на прочность.. Мила поспешно запахнула его, стараясь не выпустить домашнее тепло. Маши и Костика не видно. Но как только Мила села в машину и завела двигатель, дверь ее подъезда распахнулась и выпустила маму с сыном. Маша что-то внушала ребенку строгим и громким голосом. Вероятно, Костик снова расстроил ее своим очередным непослушанием. Задняя пассажирская дверь распахнулась, впуская сырость и холодный воздух. Маша затолкала Костика в салон, продолжая свою воспитательную тираду:
- Вот только попробуй мне порвать еще и эти штаны! Будешь ходить с голой попой! В одних трусах в садик отправлю. – Захлопнула заднюю дверь, открыла переднюю и ввалилась на сидение рядом с Милой.
- Представляешь, Мил? Уже третьи штаны за месяц! А я тоже не Рокфеллер. Где деньги, Мил? Ох, одно разорение с этим бандитом! Весь в папашу!
Последняя фраза соседки резанула но ушам. В голове Милы сразу возник голос матери: «Вся в своего папашу пошла! Такая же дура!» Девушку передернуло. Она нажала на газ, не дожидаясь, пока Маша пристегнет ремень безопасности.
- Ты чего такая? – Соседка внимательно смотрела на Милу.
- Какая?
- Не знаю. Круги под глазами, бледная. Не заболела?
- Нет.
- На работе тебя совсем зае…- она оглянулась назад и кинула быстрый взгляд назад, на сына, - заездили, да?
Мила молча следила за дорогой. Не хотелось снова вспоминать про вчерашнюю катастрофу. Но Маша не унималась:
- Рассказывай! С кем ты еще поделишься? Хоть легче будет.
И, правда. Кому еще Мила может доверить свои мысли. А Маша…да она забудет все через час. У нее своих проблем выше крыши.
- Все плохо, Маша.
- В каком смысле? Ты о чем?
- «Задвинули» меня на работе. Отдали должность другой. А мы с ней не сработаемся. Вот всю ночь думала, что делать? – Мила хорошо знала дорогу в садик Костика. Не в первый раз выручала соседку. Машин автомобиль, с точки зрения Милы, можно было только условно назвать машиной. Это груда металлолома с вечно ломающимся мотором. Но на другую у одинокой мамы денег не было. Вот и подвозила Мила ее и Костика на неделе раза по четыре.
- Мдааа…- протянула Маша. – Паразиты! Обидно, конечно. Чем ты им не показалась то? И умница и красавица. А главное, не вылезала со своей работы. И день, и ночь там пропадала. И в будни, и в праздники. – Она смотрела на Милу полными жалости глазами.
- Не знаю, что делать теперь! – Мила не спрашивала совета, она просто констатировала факт. Решение действительно не удалось принять за ночь. Неопределенность. А больше всего в этой жизни Мила терпеть не могла неопределенностей.
- А ничего не делать! – Маша сказала это как-то вдруг. – Отпусти ситуацию, если не видишь выхода. Жизнь расставит все по своим местам. Вот. Приехали.
Мила остановилась у невысокой ограды, за которой виднелось двухэтажное здание бледно-желтого цвета. Вокруг него были построены детские веранды, горки, качели и песочницы. Детский садик. Маша вытащила из машины Костика. Сейчас она закроет дверь, и Мила снова останется наедине со своими мыслями. Внезапно ей стало невыносимо тоскливо.
- Маш, а тебе куда дальше ехать?
Соседка застыла, положив руку на дверь. Она не ожидала вопроса.
- На Сухонскую улицу. Заказ отвезти надо. А что?
- А ближайшая станция метро там какая?
- Бабушкинская. А что?
- Нам по пути, я тебя подожду и отвезу.
По глазам Маши было видно, что она обрадовалась предложению.
- Океюшки. Я мигом. Костик! Шевелись! Тебя уже заждались воспитатели! – И парочка вошла через калитку на территорию садика – мама впереди, а сын чуть сзади. Маша тащит ребенка за руку, а тот, понимая, что протесты бесполезны, бредет грустно повесив на грудь голову. Видно, садик ему совсем не в радость. Совсем, как сейчас для Милы ее отдел договоров.