Бабушкина Десятка Арина Браги

БАБУШКИНА ДЕСЯТКА АРИНА БРАГИ

Человеку нужны воспоминания.
Ненужные, случайные, бросовые, одноразовые
все сгодится, лишь бы огонь не погас.
~ Харуки Мураками «Послемрак»

Поутру солнце вспухает над крымской яйлой уже раскаленным, а розовые рассветы — это для средней полосы. Чтобы приготовить обед, надо вставать рано, хотя и ночи не приносят прохлады.

Влада по прозвищу Харащиха садится на узкой постели, перекидывает редкую косицу на большую провисшую грудь под тонкой сорочкой в мелкий цветочек.

Расплетает и расчесывает тяжелым черепаховым гребнем свои — все никак не седеющие — волосы, закручивает узел на затылке и привычно гладит большим пальцем ямку выпавшего камешка:

— Ну вот, Ванюша, еще один день без тебя. Он будет хорошим, приезжают гости из города. 

Занавеска из того же, что и ночнушка, батиста наливается матовой белизной, вздрагивает и пропускает свежесть предутреннего моря. Йодистый дух провяленных под обрывом водорослей ударяет в ноздри и Влада втягивает острый лечебный дух. Мельком радуется легкому ровному дуэту- посвисту: у стены напротив на расстоянии её вытянутой руки на такой же узкой, как в плацкарте, откидной полке спят «валетом» две внучки. 

Влада переступает босыми, плоскими, распухшими ступнями и осторожно сдергивает с крючка застроченный спереди ситцевый халатик. Открывает хлипкую дверцу и ступает через мелкий порожек на коврик у входа. Фанерный складной домик чуть вздрагивает.

Влада нащупывает тапки, натягивает через голову халатик, достает из кармана крахмальную косынку все того же пестренького батиста и плотно стягивает лоб. Шаркает по утреннему песку к хозяйскому уличному туалету.
Потом долго моется, подбрасывая сосочек умывальника, просыпая с его боков кусочки сухой синей краски. Она кладет розовый обмылок в зеленую пластмассовую мыльницу, снимает с веревки жесткое вафельное полотенце и взглядывает в узкое зеркальце над полочкой с зубными щетками. Из этого рассветного зеркального окошка на неё взглядывают все еще огромные и умные серо-голубые глаза. Влада усмехается и собирает морщинки в уголках глаз:

— Все, пора за дело.

Солнце забралось высоко в белесое голубоватое небо.
Бабушка Влада — властная, полная, высокая и моложавая — всё в том же утреннем абрикосовом халатике чуть ниже круглых колен, ступни с выпирающими косточками на больших пальцах всунуты в растоптанные бежевые босоножки фабрики «Скороход» — стоит на пороге летнего домика. 

Домик складной, его сконструировал еще покойный муж Ванюша, инженер. Каждый год Влада вывозит на море любимую внучку Наташеньку, а домик в разобранном виде ждет их в сарае у здешней хозяйки Раисы. Рассчитываются с ней ленинградскими деликатесами. Старшая дочь Влады, мама Наташеньки, живет в северной столице и работает врачом. Так что колбасный сыр, шоколадные конфеты, вафельный торт, тушенка и лекарства от давления отправляются поездом вместе с девочкой. В это лето здесь гостит и вторая её внучка Ирина, дочь младшего сына Влади, Володеньки.

Харащиха щурит близорукие глаза и прикрывается ладонью от слепящего суховея. Следит, как по известковой тропке, подскакивая над конскими лохмами ковыля, убегают бесшабашные внучки — двенадцатилетняя Наташенька и восьмилетка плакса Ирина.

Бабушка, скрепя сердцем, доверила им десятку – купить хлеб и масло – сегодня завоз в лавчонке на дальней улице приморского поселка. Старшая уже сгорела до цыганской черноты, а младшая почти без загара, хотя сама живет на море, в большом крымском городе, но её семья чинно ходит на море строго по часам ранним утром и перед заходом солнца.

Девочки сейчас вместе пылят сандаликами, хотя обычно не дружат. Наташа дразнит кузину «дурой в капроне». Но сейчас Ирина придумала, что она королева, и заражает глупой игрой старшую, предлагая ей быть царицей. Размахивая руками, «дура в капроне» орет, кружась и охватывая раскрытыми ладонями ультрамарин небес, белесую пыль киммерийской степи и «самое синее» море, вбирая его от песчаного обрыва до вспухшей дуги горизонта.

 — Это мое владение! Эти травы — мои!

Старшая с десяткой в кулаке и сеткой для хлеба подхватывает:

— Да! Эти поля! Это небо — мои! Мы владеем всем!

Взмах вельможной руки — и смятый комочек летит в бурьян. Аристократки испуганно мечутся среди верблюжьих колючек, серебряной полыни, липучих репейников, светлого цикория на хрупких веточках и звонких коробочек мака. Истлевший чабрец облеплен острыми белыми степными ракушками, те, что нанизывают на нитку и красят, окуная в зеленку. Девчонки топчут своих подданных, не веря уже, что красненькая бумажка найдется. А пожилая женщина у дальнего порога изумляется:

— Что это они, сбились с дороги?

Но чудо случилось, и десятка нашлась под кустиком сухой полыни и хлеб был куплен, и гости проехали. И сегодня никто почему-то не ругал младшую ни за капающие в тарелку слезы, ни за желание пить чай только «с таком».

11 октября 2025