Адрана. Хроники войны. Империя под ударом. гл. 30

Глава 30


Прошло часа три с того момента, как его впихнули в эту комнату, грубо поволокли к табурету, и он со стоном сел. Тело его изуродовано. Тело стало прибежищем боли и ее источником, он был жив этой болью, и ему казалось даже – исчезнет боль, и прекратится существование. Ничего уже не имело значения, как будто истончилось, стало эхом. Все, кроме воскового лица инквизитора с твердой, выпяченной челюстью, всегда остающегося бесстрастным, по которому ничего нельзя прочесть; все, кроме холодного блеска его голубых глаз.

Вывихнутые кисти распухли, он отрешенно глядел на свои раздробленные пальцы. Два стражника стояли у двери, с потолка свешивался латунный светильник, где коптили всего два огарка, за спиной возились крысы. Над полом была небольшая зарешеченная отдушина, откуда слышались размеренные удары молота и чьи-то вопли. Еще шел запах. Это был запах мертвых, запах гниющей плоти.

Внезапно отворилась дверь, появились гвардейцы, капитан, Наемник в черном камзоле. Вошел Лаэрт, - этого Бустаманте узнал сразу, - следом появилась Сулла. Военные вытянулись по стойке «смирно», щелкнули каблуки. Она была в простом платье с вышитым по лифу драконом, в высоко собранных волосах торчала раздвоенная шпилька. Болезненно бледна, зрачки расширены так, что глаза кажутся черными углями.

Сулла, словно споткнувшись, остановилась на середине комнаты. Лаэрт стоял немного позади и сверлил Бустаманте взглядом. Тот попытался подняться, но лишь мучительно застонал.

- Приветствую вас, королева, да благословят вас светлые боги, - просипел он. Сулла не узнала его голоса. - Простите, что не могу приветствовать вас стоя. – Бустаманте горько усмехнулся и застонал – даже усмешка причиняла ему боль. – Ну, разве что вы поможете мне подняться.

Сулла молчала.

- Вот, извольте видеть, довелось пообщаться с его милостью Инквизитором. И его подручными.

Королева молчала. Опухшее лицо Бустаманте пошло складками, из разорванных губ потекла кровь – он улыбался. Сулле удалось совладать с собой, она старалась оставаться бесстрастной.

- Ну, что ты молчишь, а? – снова заговорил Бустаманте. – Что молчишь? Пришла посмотреть на меня? На, смотри! Где же тебе удалось меня обойти, не пойму. Где я просчитался?

Наконец, она нарушила молчание:

- Не все ли равно теперь?

- Ну, не знаю. Дурацкое недоразумение то, что я здесь.

- Как ты смеешь говорить так с королевой, висельник?! Это дерзость! – взревел Лаэрт.

- Смею. Ты не знаешь о ней того, что знаю я.

- Я тоже знаю. Удивлен? А еще я знаю о твоем договоре с Каньоном. О твоем предательстве. Сколько тебе заплатили?

- Ха-ха-ха! Заплатили! Ты больше ничего не в состоянии понять, Лаэрт. Потому что ты пёс. А у меня, Великого Магистра, своя игра. Другая игра, о которой ты и помышлять боишься.

- Только игрок ты так себе. – Лаэрт сплюнул и растёр плевок на грязном полу.

- Твоя вина доказана, Бустаманте, - сказала Сулла. Голос её звенел. Через минуту она добавила:  - Ты изменил своей королеве. Тебя накажут, как предателя и вора. Завтра ты будешь казнён.

- Я не жалею ни о чём, слышишь!

- Тебя казнят здесь, в этих подвалах. Ты не увидишь неба.

Сулла повернулась, чтобы уйти.

- Как непостоянен мир! – воскликнул Бустаманте. – И прав не тот, кто сильней, а тот, кто первым ударит, так, Лаэрт, пёс?

Дверь с лязгом закрылась, точно захлопнулась пасть чудовища. Сквозь нечеловеческий вой, полный ненависти, Сулла разобрала последние слова Бустаманте:

- Запомни, Сулла, если долго смотреть в бездну, бездна начнёт смотреть на тебя!

Она быстро шла по коридору. При виде королевы солдаты вытягивались и ударяли древками копий по каменным плитам. Лицо её осунулось, губы вытянулись в тонкую линию. Она едва дышала, слёзы бессилия, злые слёзы душили её. Когда стали подниматься по лестнице, Сулла едва не упала. Лаэрт поддержал её.

- Что с вами?

Она отодвинулась от него.

- Ничего. Никак не могу привыкнуть к этой вони.

- У меня есть ароматическая соль.

- Оставьте себе.

Ей вдруг нестерпимо захотелось увидеть своего любовника, изнеженного юнца с глазами зелёными, как утреннее море юга – теплый Понт.

- Где Хрисид?

- Где же ему быть? В своих покоях… - Лаэрт закусил губу, отвернулся.

- Да-да… Хорошо. Надеюсь, в ближайшие часы ничего не произойдёт.

- Постараемся вас не тревожить.

Они преодолевали подъём. В лестничном пролёте тянулась бесконечная цепь медных светильников, первые из которых горели уже далеко внизу, на третьем уровне подвалов. Она хотела уничтожить Бустаманте, давно думала об этом. Но теперь не чувствует удовлетворения. Ощущение такое, словно её накормили грязью. Зачем он говорил о бездне? Разве не его жизнь висит на волоске? Разве не она вольна перерезать этот волосок? Ведь его жизнь, и жизни всех остальных в её руках, королевы Эгина! За ней шли её солдаты, дышали ей в спину. Я не одна, нет, Бустаманте, не одна…

Остановившись у спальни Хрисида, она прислушалась. Тихо-тихо звучала арфа. Сулла остро, мучительно ощутила любовь к Хрисиду, ревность, всё ту же неутолимую боль, как будто её предательски ударили ножом, и теперь она до конца дней обречена носить рану в сердце. Она приоткрыла дверь, изнутри дохнуло теплом, ароматом беотийской фиалки. Всё хорошо, война только снится, я люблю тебя, Хрисид, вечно буду следовать за тобой.


***


Утром легла роса. Прозрачный воздух был прохладен и свеж. У ворот ожидали три осёдланные лошади. Легат окликнул Мандрагору, минут пять они о чём-то говорили, потом адранида кивнула и быстро пошла обратно, задев на ходу куст акации, и тот пустил в неё холодные стрелы росы. Со ступеней сбегали Туборг и Щур, на ходу поправляя перевязи. Стражники таращились на них, все знали, что рыцари свалились с неба в разгар битвы, и если бы не эти посредники богов, как знать, дожил бы кто-нибудь из них до рассвета?

Рыцари вскочили в седла, ворота тяжело разошлись. На востоке солнце подожгло небо. Дул несильный порывистый ветер. Кони шли рысью. Замок Слеза Короля отдалялся, и всё взмахивал своими знамёнами. Отчаянный крик заставил всадников обернуться. Кто-то мчался по каменной дороге и уже нагонял их. Барон окинул спутников вопросительным взглядом, сказал:

- Интересно, что ему надо?

- Сейчас узнаем, - отозвалась Мандрагора.

Они повернули коней и стали ждать. Всадник осадил лошадь, соскочил с седла и бросился к ногам Беовульфа. Мандрагора спешилась. Он стоял на одном колене, она подняла его за плечи. Это был мальчик лет двенадцати, худой и довольно высокий для своих лет. Лицо его показалось Мандрагоре знакомым. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

- Гиппомах.

- Да, это я, благородная.

- Ты вырос.

- Я надеялся когда-нибудь встретить тебя. Я даже молился.

- Глупости.

- Прости, что устроил за тобой погоню. Просто, так вышло.

- Как ты оказался здесь?

- Я воюю под началом Протомаха в Первой але.

- Вот оно что. Ты был в замке?

- Да, но не решился подойти к тебе. Не знаю, почему. Я видел тебя в сражении. Я не поверил собственным глазам, думал это морок.

- Теперь веришь?

- Теперь да.

- Я рада, что ты жив, Гиппомах. Рада, что встретила тебя. Я о тебе вспоминала.

Он изменился в лице.

- Вы помните Око Дракона, миледи? Помните ту битву? Я закрою глаза, и снова там.

Мандрагора не хотела отвечать ни да, ни нет. Она не хотела ни с кем говорить об Оке Дракона. Для нее все это было будто вчера, и все еще причиняло боль. Она кивнула.

- Мне пора, - сказала она.

- Подожди! – Гиппомах торопливо полез за пазуху, вынул серебряный кокон на черном шнуре. - Твой подарок, скарабей. Порой я слушаю, как он шуршит там, внутри. Все так, как ты сказала, он бережет меня!

Амулет лежал на ладони Гиппомаха, Мандрагора сжала его пальцы в кулак.

- Тебя бережёт твоя вера.

- Помнишь, когда мутанты взломали защиту Ока Дракона, мы стояли на капище Исиды. Я загадал желание. Я мог бы сказать, что хочу, чтобы ты была моей матерью, но это не совсем так.

- Гиппомах, не связывай меня обещаниями. Да хранят тебя светлые боги, прощай.

Она вскочила в седло, взялась за поводья. Гиппомах, словно очнувшись, торопливо вскрикнул:

- Прощай!

Кони сорвались с места. Туборг повернулся к Мандрагоре, алые перья его легкого шлема летели по ветру, золотая филигрань блестела на доспехах.

- Занятный мальчишка! – крикнул барон.

Мандрагора бешено обернулась. В глазах её застыло отчаяние. Каменная дорога кончилась. Разогретое небо затянула какая-то вязкая дымка, похожая на слой вулканического пепла, невидимое, карабкалось вверх солнце. Росы больше не было. Становилось жарко, всё высыхало. Теперь они ехали по широкой немощёной колее, полузасыпанной жёлтым песком. Лошади поднимали клубы горячей пыли.

Тропа стала шире, пошла на спуск и скользнула вбок, к безлюдному постоялому двору, сжигаемому солнцем. Когда-то здесь останавливались караваны из всех номов королевства. Теперь ветер пересыпал песок, в распахнутом окне качалась грязная штора. Всадники спешились. Туборг с верным Щуром отправились к дому поискать провизии. Мандрагора привычно поддёрнула кружева на рукавах, осмотрелась. Время перевалило за полдень, небо расчистилось, в вышине ползли оба солнца. Горячий воздух сушил губы, а в сердце была стужа.

Помнила ли она Гиппомаха? Да, помнила. Но эта встреча застала её врасплох. Его слова ранили, хотя ничего особенного он не сказал. Она снова почувствовала перемены в себе, растерянность, несвойственную трансформам, и это заставило её заново пережить всё, что произошло в замке Око Дракона. Потом потянулись и другие воспоминания, морозная ночь в пустыне на южном рубеже Империи, когда её легионы рассеялись под напором кочевников, она потеряла остатки армии и едва не погибла сама. Нет, что-то не так, что-то надломилось в ней самой. Знать бы, к чему это приведёт…

Перед ней расстилалась равнина Эгина. Горячий воздух дрожал над землёй. Где-то у самого горизонта виднелись сожжённые башни города-призрака. И Мандрагора пошла. Она могла бы сойти с Тропы, послать всё к чертям собачьим, уйти навсегда. Она упала в траву и закрыла голову руками. Она не шевелилась, а солнца нагревали её доспехи. Подошёл Беовульф и накрыл её своей тенью.

Через два дня погода переменилась. Стало заметно холоднее. Рыцари приближались к Башне. Несколько раз им попадались группы мутантов. Захватчики вели себя на земле Эгина как хозяева. Третью ночь адраниты провели на заставе, в замке, где был небольшой отряд всадников, и половина из них ранены.

Когда, наконец, они увидели Башню, завершался день, низко шли тучи. Тропа делала поворот и убегала в другом направлении. Всадникам пришлось оставить безопасную дорогу. Они ехали по открытой местности, пересечённой лощинами. Пошёл тёплый снег. Быстро таял, и земля становилась грязью.

С каждой минутой Башня приближалась. Это был гигантский замковый комплекс, надежно укреплённый, защищенный охранными кольцами колдунов, с сорока пятью башнями и огромными базальтовыми статуями мантикор и драконов, расставленными по периметру. В этом было что-то грубое, варварское, но таковы эгины. Дорогу всадникам преградили ворота-тории, копия Золотых ворот в Бест-Карине. В арочных перекрытиях подвывал ветер, на мертвых деревьях раскачивались цветные лоскуты. Мандрагора сделала знак остановиться.

- Здесь так просто не проедешь, - сказала она.

- Почему?

- Скажем так, здесь стоит энергетический заслон.

- Что за хрень! – вспыхнул Туборг. – Спятили они, что ли? Да что нам за нужда проходить ворота? Объедем их, и все дела.

- Нет. Пройти мы сможем только здесь. Башня окружена кольцами. Это первое из них.

- Весёленькое дело! Как же пройти?

- Не знаю.

- Дохлый Форос! Не ехать же назад, в самом деле! Должен быть способ войти туда.

- Должен, - неопределённо сказала Мандрагора.

- Постой! – после минутной паузы воскликнул Туборг. – Ведь однажды ты была здесь. Почему бы во второй раз не пройти тем же путем?

Мандрагора посмотрела на него долгим взглядом, и Туборг нахмурился.

- В тот раз, Август, я была в замке желанной персоной. У ворот меня ожидали. По-моему, монахи в плащах с капюшонами. Они-то и провели меня в Башню.

- Хитроумные эгины! Но, скажи откровенно, ты знала, что возникнет эта заминка?

Мандрагора не ответила.

- А вдруг дорога закрыта только для чужеземцев? – сказал Щур. – Может быть, я попытаюсь пройти?

- Нет, постой, не все так просто. Ты можешь погибнуть, – предостерегла его Мандрагора.

Щур собирался возразить, но она поднесла палец к губам и глазами проследила угол обзора.

- Август… - прошептала она.

- Да, я тоже что-то почувствовал. Похоже, мы здесь не одни.

Сзади послышался какой-то звук, фырканье, и резкий голос произнёс:

- Не двигаться.

Туборг с каменным лицом оглянулся. Четыре серых всадника стояли в ряд.

- Не оглядываться. Ничего не предпринимать, - предостерёг тот же голос.

- Дохлый Форос! – выругался Туборг. – Откуда они взялись? – Глаза его хищно заблестели. – Их четверо, нас трое. Плёвое дело.

- Подожди. Как они выглядят?

- В плащах, лиц не разобрать.

- Похоже, наши провожатые.

За воротами показался силуэт человека, слегка размытый, словно тот стоял за плачущим стеклом. Невидимый экран расцвел радужными красками, потемнел и исчез. В арке их ожидал человек в плаще, перевязи и рогатой шапке. Он неприветливо оглядел прибывших, заросшее щетиной лицо дрогнуло, и он просипел:

- Кто такие? Что надо?

- Сам-то ты кто? – сказал Туборг. Тон его не сулил ничего хорошего.

- Я – привратник. Моё дело следить за порядком, разбирать людей. А от вас за версту несёт могилой.

- Ты ничего не путаешь? Ветер дует в нашу сторону.

Привратник осклабился, прижмурил один глаз и по-птичьи склонил голову набок.

- Что ищете вы в Башне, имперские рыцари?

- Ответы, - сказала Мандрагора.

- Тебя я помню, дочь Северов. Берегись, многие знания рождают многие печали. – Он фыркнул. – Проезжайте.

Рыцари двинулись вперёд, серые всадники – за ними. Лошади оскользались в грязи. Внезапно грунт стал сухим и твёрдым, и конские копыта застучали по прекрасной мозаике всех оттенков синего.

- Сойдите с лошадей и сдайте оружие, - прозвучало за спиной.

Перед адранитами лежала длинная пологая лестница, ведущая прямиком в замок. Лестница состояла из трёх сегментов, каждый из которых было всё труднее преодолевать. Они двигались, словно на глубине, сквозь тонны воды. Щур споткнулся, упал на руки Туборгу, тот его уже почти нес, и сам весь покрылся испариной. Мандрагора теряла сознание, свет постепенно мерк в ее глазах, когда перед ними открылись, наконец, двери замка.



***


Хрисид поднялся ей навстречу. Он улыбался, влажно блестели его молочно-белые зубы. Сулла как всегда была обезоружена, как всегда не хватало дыхания. Арфа смолкла, но еще звучало эхо струн. Арфистка встала и застыла в поклоне. Сулла бросила на неё мрачный взгляд, отметив про себя, что девушка хорошо сложена, а дымчатое шёлковое платье с лентой под грудью способно возбудить желание даже в столетнем старике.

- Можешь идти, - бросила она.

- Моя королева, - прошептала девушка и пронеслась мимо, зашумев, как дождь.

- Рад видеть тебя. – Хрисид развёл руки, приглашая её в объятия.

Глаза Суллы сузились, стали подобны черным отдушинам.

- Наслаждаешься музыкой, мой дорогой?

- Да. Музыка прекрасна, а звуки арфы похожи на пение эльфов.

- А юная арфистка словно бриз, прилетевший с эльфийских берегов, - в тон ему заметила Сулла.

Хрисид отступил на шаг и погрозил ей пальцем. Сулла нащупала кресло и села, напряжённая, опасная, как стрела. Юноша поджигал ароматические палочки, и гасил свечи, время от времени поглядывая на Суллу. Улыбка не сходила с его губ.

- Ты ревнуешь, - сказал он. - Ревнуешь. Ты такая мне и нравишься.

- Что ты сделал со мной, Хрисид?

- Что? Прости, я не понимаю тебя.

- Я гляжу в зеркало, а вижу тебя, я думаю о тебе, смотрю на мир твоими глазами.

- Наверное, так и надо. Я же люблю тебя.

- Я люблю тебя, слышишь! Я!

Хрисид упал перед ней на колени. Она взъерошила его волосы. Лицо прекрасное, как мечта. Губы, вкус которых помню. Эти демонические глаза, зеленые, холодные, как небо сентября. Что в них?

- Тебе понравилась арфистка?

- Может быть…

- Если ещё раз увижу её с тобой, сверну ей шею, - будничным тоном произнесла Сулла.

- Успокойся. У кого хватит безрассудства стать твоей соперницей?

- Хрисид, не смейся надо мной.

- Иди ко мне, - сказал он, вставая.

Провел ладонью по её волосам, поцеловал шею, плечо.

- Почему так долго не приходила?

- Занималась делами королевства. Лаэрт…

- Ах, опять этот журавль!

- Перестань.

- Он смешон.

- Он верный подданный.

- Нет.

- Нет?

- Нет. Самый верный твой подданный – я, - шептал Хрисид, увлекая её к постели.

Интересно, что сказал бы Лаэрт, имей он возможность увидеть сейчас свою королеву. Хрисид присел на край постели с двумя бокалами, полными вина.

- Ужасно хочу пить! – счастливо рассмеялась Сулла. И он протянул ей бокал.

- Мне кажется порой, что ты не случайно встал на моём пути. Ты послан мне богами, - грустно и торжественно произнесла Сулла.

- А ты – мне, - солгал Хрисид.

- Всё же откуда ты родом?

- Я давно покинул те края, - вздохнул он. – Я жил очень, очень далеко отсюда.

- Это так странно…

- Что именно?

- То, что Реальный мир ещё рождает таких, как ты.

Хрисид наклонил голову, ожидая продолжения, но она молчала и что-то обдумывала. Он отпил немного вина и вздохнул с облегчением, когда она поднесла свой бокал к губам.

- Таких, как ты, - повторила Сулла, как будто и не было этого натянутого молчания. – Тебе удалось сделать то, что не смогли другие.

- Прости?

- Я говорю о любви, Хрисид.

- Давай не будем теперь… Давай просто побудем вместе.

- Вместе, - повторила она. – Вместе. Такая страшная война, столько смертей, а я не хочу умирать. Мне теперь хочется жить. Мне есть, ради кого жить.

- Так же, как и мне, - произнёс он, заглянув ей в глаза.

- Всё будет хорошо, Хрисид, верь мне. Мы выиграем эту войну. Здесь, в Эгине, в моей тени притаился предатель. Знаешь ли, что он делал, милый? Вел переговоры с Каньоном! Они уже делили моё королевство. Делили Континент! Светлые боги! Но теперь предатель в моих руках.

- Кто же он? – холодея, спросил Хрисид.

- Магистр Бустаманте, - ответила Сулла. – Человек, призванный оберегать интересы государства.

- Я не знал, - сказал он, – я, правда, этого не знал. Он совсем другое говорил. Нет, не обращай внимания! У меня в голове всё перепуталось.

Сулла побледнела и с какой-то странной улыбкой смотрела на него.

- Где теперь Бустаманте?

- В замке, глубоко внизу, где лёд и крысы. - Сулла покачнулась и уронила бокал. Красное вино выплеснулось на постель, ещё хранящую их тепло. - Его казнили.

Хрисид не узнал её голоса, он как-то изменился.

- Я поняла, - Сулла тряхнула головой. – Я все поняла. Что ты наделал, Хрисид! А, может быть, так даже лучше. Выходит, я завершила свои дела, теперь черёд других.

Она взяла его за руку и, притянув к себе, поцеловала.

- Я ухожу, - устало сказала она.

- Куда ты?

- В Бест-Карину.

- Но её нет больше. Город сожгли легионы Каньона.

- И меня нет, - кивнула она.

В балконную дверь ударил сильный порыв ледяного ветра и словно приподнял Суллу над полом. Она умирала, и она это ясно понимала. Страха не было. И хорошо, что от твоей руки, Хрисид, хорошо. Я подожду тебя за Перевалом, никуда не уйду. Мы вечно будем вместе.

Собирая последние силы, Сулла бросилась вперед, вступила на балкон, ветер ударил ее, и ей показалось, что за спиной раскрылись крылья. По боковым ступеням она взобралась на широкий парапет. Силы оставляли её, всё вокруг приобретало странные лиловые и ядовито-зелёные оттенки. Обернулась. Хрисид стоял на балконе, губы его что-то беззвучно произносили, а шторы за его спиной наполнялись ветром.

- Спасибо, - сказала она, всхлипнув.

Она падала очень медленно, полет вниз был бесконечен. Она кожей ощущала приближение земли. Она не могла ожидать того, что Хрисид предаст ее. Этот яд в бокале, это вино – классика жанра. Как все просто, и как глупо. Но, все равно она любила его – до самого конца. Потом вдруг земля с бешеной скоростью бросилась навстречу, и было одно мгновение, когда под куполом неба разгорался нестерпимо белый свет.



***


Ирод с опаской вошёл в комнату, куда сам же и пригласил гостей. Щур вскочил со стула, сложился в поклоне, прижав ладонь к груди. Следом поднялись адраниты, приветствуя хозяина согласно этикету. Магистр Правящего Дома, шестьдесят лет удерживавший в своих руках исполнительную власть королевства, теперь походил больше на дохлого филина, чем на властного мужа. В последнее время он сильно сдал, Ирод Злой был неизлечимо болен. Этот немощный старик слабо махнул рукой, похожей на иссохшую птичью лапку, и опустился в кресло, обложенное атласными подушками.

- Приношу свои извинения за беспокойство, господин Магистр, - учтиво сказала Мандрагора. – Сюда привело нас дело, не терпящее отлагательств. В большей степени оно интересует меня.

- Мандрагора ван отон Север, не знаю, чем могу помочь тебе, - с трудом произнёс старик.

- Господин, мне необходимо встретиться с Магистром Бустаманте.

- Зачем?

- Этого я не могу сказать. Но, поверьте, дело очень важное.

- Ты рыцарь Империи. Странно, что у тебя общие дела с эгином. Что ты делаешь в королевстве? Шпионишь?

Ирод дышал шумно, с хрипами. Под отёчными глазами набухли багровые мешки, готовые лопнуть. Драгоценная тиара явно была тяжела его седой голове. Ирод ждал ответа.

- Ради блага Адраны трансформы способны на многое, даже на шпионаж. Но речь не об этом.

- Тебе не удастся встретиться с Бустаманте, - отрезал Ирод.

- Могу я узнать, почему?

- Он арестован, и находится в замке Сокола. Арестованы также Магистр Аленкар и Кортесы. Меня вот, старика, оставили…

Мрачнее тучи Мандрагора шла по коридорам Башни. Тяжёлые мысли не отпускали. Она не отвечала на замечания Туборга, что следовал рядом, придерживая меч. Коридоры были битком набиты наёмниками Двора. На адранитов они смотрели с неприязнью и подозрением.

Уже была ночь. Шёл снег, влажные хлопья падали, медленно вращаясь. Они спускались по лестнице, на каждой ступеньке которой горели красные фонарики, освещая их путь, а по бокам застыла кромешная тьма. Осёдланные лошади ждали на мозаичной дороге.

- Теперь-то куда, Мандрагора? – спросил Туборг.

- Мы давно не были дома, друг мой. Пора в Адрану.